Атеистическое значение трудов советских ученых

Успехи, достигнутые естествознанием в XX в., имеют для человечества поистине революционное значение. Благодаря им человечество овладело внутриядерной энергией, создало мощные ракеты, способные выводить в космос целые лаборатории, совершенную радиотехнику и электронику, позволяющую автоматизировать промышленное производство, построить надежные и совершенные средства связи. Достижения естествознания позволили людям в значительной мере управлять процессами в живых организмах и благодаря этому в своих интересах изменять свойства растений и животных, побеждать болезни, которые прежде считались неизлечимыми.

Громадный прогресс естествознания оказал большое влияние и на мировоззрение людей. Расширились и углубились знания по таким вопросам, как строение Вселенной и происхождение существующих в ней тел, сущность и происхождение жизни, происхождение сознания и др.

Однако быстрый рост научных знаний о мире имеет и другую сторону. Разрешив ряд вопросов, оставленных нам прошлыми эпохами, современное естествознание поставило новые сложнейшие проблемы.

Наличие теоретических трудностей и не объясненных до конца фактов используется защитниками религии для того, чтобы активно противодействовать разрушению основ религии наукой и во что бы то ни стало найти в природе место для бога при современном уровне научного знания.

При этом богословы уже не стремятся отстаивать непосредственно ту наивную картину мира, которую дают Библия, Коран и другие священные книги, а ищут пути для утверждения религиозного понимания природы в более общей, абстрактной форме. Вот почему богословские учения все дальше уходят от традиционного образа человекоподобного, но всемогущего творца и управителя мира в сторону деистических и пантеистических представлений.

Усилия теологов создать видимость примирения науки и религии включают ряд моментов. Прежде всего стремление так разграничить сферы науки и религии, чтобы вывести из компетенции научного исследования наиболее общие вопросы о мире и человеке. «Законы, управляющие Вселенной, не могут быть познаны наукой, и поэтому объяснение этих законов является делом не науки, а религии… Чем глубже человеческий разум проникает в тайны окружающей природы, тем яснее становится для этого разума убеждение в невозможности постичь сокровенную сущность мировых законов»^[1] — утверждает современный православный богослов А. А. Ламишнин.

Далее, защитники религии, проповедуя тезис о том, что и религия, и наука ведут человека к богу, стараются подчеркнуть превосходство религиозной веры как пути познания бога перед наукой. В религиозной вере-де бог открывается человеку непосредственно, наука же судит о нем через его творения, в которых образ божий для человеческого разума, несущего на себе проклятие грехопадения, нечеток, затуманен.

Тем не менее теологи стремятся так сгруппировать и истолковать данные естествознания, которые еще не получили строгого теоретического обоснования, чтобы казалось необходимым участие в явлениях природы сверхъестественного начала. Они охотно используют в интересах религии идеалистические шатания во взглядах известных ученых и поднимают на щит буржуазных естествоиспытателей, которые в силу тех пли иных причин сами стараются построить мост между наукой и религией.

Таким образом, распространение и утверждение материалистического понимания природы и в наши дни проходит не гладко, а в условиях острой борьбы сторонников научного познания с поборниками фидеизма. Эта борьба выражается не только в форме открытых идейных столкновений, когда участники их четко определили свой позиции, но и в форме дальнейшего проникновения науки в тайны мироздания вопреки утверждениям фидеистов об ограниченности ее возможностей.

Ученый, старающийся быть нейтральным в мировоззренческих вопросах или даже отдающий дань идее божественного творца, фактически находится в рядах врагов фидеизма, если он открывает новые факты, стимулирующие и направляющие научный поиск, или же своими исследованиями раскрывает действительную картину и причины явлений, которые до него не были объяснены.

Советские ученые, продолжая материалистическую традицию, издавна бытовавшую в среде русских естествоиспытателей, внесли и продолжают вносить ценный вклад в победу материалистического миропонимания над религиозно-идеалистическим. Многие советские естествоиспытатели (И. П. Павлов, А. И. Иоффе, Б. А. Воронцов-Вельяминов, А. И. Опарин, В. А. Амбарцумян и др.), опирающиеся в своих научных открытиях на материализм, выступили с осуждением роли религии в общественной жизни, с критикой основ религиозного мировоззрения.

Им принадлежит ряд принципиальных научных достижений, имеющих атеистическое значение.

Утверждение идеи бесконечности Вселенной

К числу важнейших итогов развития современного естествознания относится утверждение в науке диалектико-материалистического понимания бесконечности мира, согласно которому мир, представляющий движущуюся материю, не только не имеет пределов в пространстве-времени, но и неисчерпаем в многообразии существующих в нем форм материи и присущих ему свойств.

Подробное раскрытие современной картины мира не является предметом данной статьи, поэтому остановимся лишь на тех моментах, в которых особенно ясно проявляется атеистический характер ее и где особенно значителен вклад советских ученых.

В свете современных знаний известные формы материи образуют некоторую структурную последовательность: элементарные частицы и поля, атомные ядра и атомы, молекулы, тела, звезды и планетные системы, галактики и галактические скопления, Метагалактику. При этом естествоиспытатели, мыслящие диалектически, отдают себе отчет в том, что на этом познание структурного многообразия материи не исчерпывается. Как раз в области крайних известных членов структурной последовательности — в области элементарных частиц и атомных ядер, с одной стороны, и в области галактик и Метагалактики — с другой, накопляются факты и проблемы, указывающие на новые стороны неисчерпаемости мира. И именно на проблемах этих областей больше всего спекулируют защитники религии, стараясь доказать присутствие бога в природе.

В трудах советских ученых получило развитие представление о том, что та грандиозная система — Метагалактика, которая охватывает все известные ныне галактики и границ которой наука еще не открыла, представляет собой не всю Вселенную, а лишь очередную ступень ее неисчерпаемой структуры. Само представление о Метагалактике, утвердившееся в конце 20-х годов (после того, как было доказано американским ученым Хабблом и другими, что за пределами нашей Галактики существует огромное множество других галактик), было существенным образом подготовлено трудами выдающегося русского математика и физика А. А. Фридмана.

В 1922 г. А. А. Фридман обосновал идею о том, что окружающая нас область Вселенной, в которой действуют законы общей теории относительности Эйнштейна, должна быть динамичной и в данную эпоху находится в состоянии расширения, т. е. космические системы, образующие ее, должны приобретать относительно друг друга скорости, возрастающие по мере взаимного удаления этих объектов. Теория Фридмана давала также решения, из которых вытекало, что движение нашей области Вселенной может быть и как бы пульсирующим: «Возможны случаи, когда радиус кривизны мира начиная с некоторого значения постоянно возрастает с течением времени; возможны даже случаи, когда радиус кривизны меняется периодически: Вселенная сжимается в точку… затем снова из точки доводит радиус свой до некоторого значения, далее опять, уменьшая радиус своей кривизны, обращается в точку и т. д.»^[2].

Предсказание А. А. Фридмана о существований расширения нашей области Вселенной получило блестящее подтверждение в 1929 г., когда Хаббл выявил в спектрах других галактик так называемое красное смещение — сдвиг линий в сторону красного конца по сравнению с лабораторным стандартом, притом тем больший, чем дальше от нас галактика. Это смещение большинством ученых объясняется тем, что галактики взаимно удаляются друг от друга с возрастающей скоростью.

В настоящее время материал наблюдений, накопленный астрономами, еще недостаточен, чтобы решить вопрос, какая схема точнее отражает реальное изменение Метагалактики: пульсирующая и замкнутая (радиус кривизны меняется периодически) или расширяющаяся и незамкнутая (радиус кривизны постоянно возрастает с течением времени). Важно отметить, что из теории Фридмана следует вывод: миллиарды лет назад весь материал, из которого построены галактики, имел относительно небольшой объем, — этот вывод подтверждается расчетом о времени начала разлетания, произведенным по величине красного смещения. Полученный этим путем результат свидетельствует, что разлетание галактик началось 12 — 15 млрд. лет назад.

Различные аспекты теории А. А. Фридмана имеют глубокий атеистический смысл. Они устраняют так называемый фотометрический парадокс, долгое время использовавшийся богословами для борьбы против идеи бесконечности Вселенной.

«Фотометрический парадокс» является следствием представления о космической Вселенной как беспредельном пространстве, равномерно заполненном бесчисленным количеством звезд и их группировок. Высказанный в 1826 г. немецким исследователем Ольберсом, он заключается в том, что в подобной Вселенной небо должно было бы светиться так же ярко, как поверхность Солнца, ибо бесчисленные звезды, проектируясь друг на друга, образовывали бы сплошной сияющий фон, чего в действительности нет.

Ссылаясь на «фотометрический парадокс», теологи утверждали, что якобы наука сама пришла к выводу о пространственной ограниченности Вселенной и сотворенности ее. Так, например, русский православный богослов С. С. Глаголев писал: «Наука приходит к заключению, что Вселенная не бесконечна. Это доказывается слабостью света звезд… Но бесконечное число звезд должно давать бесконечный свет… Насколько расстояние ослабляет свет, настолько число звезд должно возрастать с расстоянием… Если мир конечен, то понятно, что он не существует вечно, он сотворен»^[3].

Попытки шведа Шарлье в 1908—1922 гг. снять «фотометрический парадокс» предположением о такой ступенчатой иерархической структуре бесконечной Вселенной, при которой с увеличением масштаба космических образований плотность вещества в них все более уменьшается и стремится в пределе к нулю, носили несколько искусственный характер. Кроме того, предположение Шарлье оказалось трудно согласовать с явлением «красного смещения».

Теория Фридмана устраняет «фотометрический парадокс» просто и естественно: у галактик, удаленных от нас на расстояния, при которых их скорость относительно нашей Галактики сравнима со световой, излучение из-за «красного смещения» переходит в инфракрасную часть спектра и эти галактики становятся невидимыми.

Так как А. А. Фридман еще не знал, что звездный мир, в котором движется солнечная система, есть только остров во Вселенной, окруженный другими подобными звездными островами — галактиками, образующими в совокупности высшую структурную единицу материи — Метагалактику, он называет объект приложения своей теории Вселенной, миром. Но на деле у него, как показывает содержание теории, всегда речь идет о той области, в которой действуют законы общей теории относительности, т. е. по сути дела о Метагалактике. А. А. Фридман крайне осторожно подходил к соотнесению своей теории с реальной действительностью. Он не хотел давать пищу обскурантам, стремящимся любой факт пристрастно истолковать в интересах поповщины. «Утверждают, что, найдя постоянную положительную кривизну Вселенной, можно якобы заключить о ее конечности, и прежде всего о том, что прямая во Вселенной имеет «конечную длину», что объем Вселенной является тоже конечным и т. п. Это утверждение может быть основано или на недоразумении, или на дополнительных гипотезах. Из метрики мира оно ни в коем случае не вытекает…» — предупреждает он любителей скороспелых выводов. И еще раз подчеркивает: «Одна метрика мира не дает нам никакой возможности решить вопрос о конечности Вселенной. Для решения этого вопроса нужны дополнительные теоретические и экспериментальные исследования»^[4].

В настоящее время стало ясным многое из того, чего еще не знал А. А. Фридман. Законы теории относительности не являются самыми общими законами мироздания, Вселенной. Считать, будто общая теория относительности выразила те пространственно-временные соотношения, которые характерны для Вселенной как целого, в гносеологическом плане означает признать эту теорию своего рода абсолютной истиной, исчерпавшей возможности принципиальных достижений в познании пространственно-временных свойств мегамира. Однако представление какой-либо теории абсолютной истиной, как учит история науки, неизбежно терпело крах и являлось признаком косного, метафизического мышления.

Сейчас наука располагает фактами, свидетельствующими, что общая теория относительности не отражает специфику свойств пространства-времени тех форм материи, при которых материя находится в сверхплотных состояниях (атомные ядра, центральная область «сверхновых звезд», «гиперонные звезды», «ядра» галактик) и которые совсем нередки в мироздании.

Не зная еще пределов применимости законов общей теории относительности, а также существенных моментов строения материи в масштабах мегамира, А. А. Фридман тем не менее подметил диалектичность структуры Метагалактики, динамичность состояний материи в ней, обусловленную ее внутренней природой. Теория А. А. Фридмана не противоречит идее пространственной и структурной бесконечности Вселенной, представлению о том, что за пределами наблюдаемой системы — Метагалактики — находятся другие, неизвестные пока науке материальные образования.

Так как представления теории Фридмана о «расширении», «пульсации» относятся к грандиозной, с человеческой точки зрения, но все же конечной области мироздания, находящейся в бесконечной Вселенной, то вывод теории о начале «разбегания» галактик не может служить аргументом в пользу утверждения, что мир сотворен богом. Между тем начиная с выступления Леметра в 20-х годах и до сегодняшнего дня не прекращаются попытки со стороны богословов и их союзников среди буржуазных ученых интерпретировать «красное смещение» как свидетельство сотворения мира.

В целях создания видимости подтверждения наукой догмы о сотворении мира богом чаще всего используется прием отождествления Метагалактики со всей Вселенной.

К нему прибегал папа римский Пий XII в своих выступлениях в 1951—1952 гг., когда стремился согласовать взгляды религии и науки на мир. К этому приему обращаются и современные православные проповедники союза религии и естествознания. Один из православных теологов пишет: «Учение о расширении Вселенной неизбежно приводит нас к признанию временной конечности материальной Вселенной. Идея о возникновении материальной Вселенной и последующем ее уничтожении целиком пронизывает космологическое учение о расширении Вселенной… Можно предполагать, что природа силы, которая заставляет Вселенную расширяться, носит иррациональный характер».

Ученые-естествоиспытатели нашей страны в своих выступлениях неоднократно подчеркивали, что и схема Фридмана, и вообще схемы строения мегамира, основанные на общей теории относительности, применимы для описания лишь той области Вселенной, в которой существенную роль в движении материи и формировании ее структуры играет тяготение. Они предостерегали от неоправданного отнесения этих схем ко всей бесконечной Вселенной. Тем самым ученые разрушали основу богословских спекуляций вокруг обоснования идеи сотворения мира.

Один из крупнейших советских физиков, А. Ф. Иоффе, еще в 1949 г. в своей книге «Основные представления современной физики» высказался против утверждений, будто схема замкнутой Вселенной, построенная на основе использования в космологии общей теории относительности, действительно описывает реальную Вселенную как целое. «Утверждение, что искривление луча света ограничивает размеры Вселенной, настолько лишено логики, — писал А. Ф. Иоффе, — что только предубежденный идеалист может позволить себе такой вывод. Наоборот, все, что мы знаем о Вселенной, свидетельствует о ее бесконечности, о том, что весь видимый мир лишь часть одной из бесчисленных метагалактик».^[5]

Известный физик и космолог К. П. Станюкович пишет: «Уравнения гравитационного поля Эйнштейна явно не описывают всего возможного многообразия материальных процессов, происходящих во Вселенной, поэтому они не могут быть ответственными за описание бесконечной Вселенной, а лишь за описание ее конечной, наблюдаемой нами части — Метагалактики»^[6]. Важно отметить, что в своей работе автор, несколько расширив аппарат общей теории относительности Эйнштейна, дает динамическую картину, изображающую нашу Метагалактику «как конечную область пространства-времени, заполненную развивающейся материей и являющуюся частью бесконечной Вселенной»^[7]. Сохраняя наиболее ценное содержание схемы расширяющейся Вселенной Фридмана как схемы расширяющейся Метагалактики, теория Станюковича содержит попытку показать возможность непрерывного возникновения вещества из гравитационного и других полей.

Для доказательства несостоятельности богословских спекуляций в пользу идеи сотворения мира па явлении разлетания галактик принципиальное значение имеет выяснение его действительных причин.

Еще в 30—40-х годах ряд советских естествоиспытателей (А. Ф. Богородский, К. Ф. Огородников и др.) плодотворно занимались этой проблемой. Правда, не подтвердилась высказанная тогда А. Ф. Богородским мысль о том, что «красное смещение» — не результат разлетания галактик, а следствие изменения частоты квантов света («постарения» квантов) из-за взаимодействия их с межгалактической средой. Однако обсуждение и проверка такого предположения способствовали всестороннему и глубокому исследованию причин «красного смещения».

В последние годы такие крупные астрономы, как В. А. Амбарцумян, Б. А. Воронцов-Вельяминов, развили ряд идей, позволяющих пролить свет на причины взаимного удаления галактик^[8]. Изучая особенности группировки и лучевых скоростей галактик в некоторых скоплениях, В. А. Амбарцумян пришел в 1955—1956 гг. к следующим выводам: 1) галактики возникают группами; 2) материалом, из которых они возникают, являются относительно небольшие (по масштабам мегамира!), имеющие размер в несколько парсеков (10—20 световых лет), сверхплотные образования материи; такого рода образования наблюдаются в центральных частях («ядрах») крупных галактик; 3) возникновение новых галактик происходит и в настоящее время в результате взрывов ядер крупных галактик, при этом возникающие галактики разлетаются со скоростями порядка сотен и тысяч километров в секунду. Энергия этих взрывов должна возникать за счет каких-то быстро протекающих ядерных процессов, природа которых еще не известна^[9].

В. А. Амбарцумян дает следующее объяснение возникновения новых галактик: «…наблюдаются случаи, когда из ядер некоторых сверхгигантских эллиптических галактик истекает прямолинейная струя, на протяжении которой имеются отдельные сгущения… Анализ этих явлений показывает, что наблюдаемые в струях сгустки следует трактовать как дискретные выбросы из ядер. При этом светимость этих сгустков превосходит светимость многих карликовых галактик. Таким образом, мы, вероятно, имеем здесь дело с возникновением новых галактик из ядер сверхгигантских галактик. Это дает основание считать, что возникновение новых галактик может происходить и в нашу эпоху развития астрономической Вселенной»^[10].

Если группы галактик образуются из материальных образований, вещество которых находится в сверхплотном состоянии, и данный процесс связан с грандиозными взрывами, в результате которых возникающие галактики приобретают большую кинетическую энергию и разлетаются в разные стороны, то и «явление расширения Метагалактики может быть обусловлено причинами того же характера»^[11].

Вполне логично предположить, что прежде, до современного состояния, все вещество Метагалактики находилось в таком же сверхплотном состоянии, в котором находятся ядра галактик. Это состояние было не изначально данным от бога, а одним из моментов в цепи изменений материи. Переход от него к галактической и звездной структуре сопровождался грандиозным взрывом, в итоге которого возникшие галактики приобрели энергию, в огромной степени расширившую и продолжающую расширять пространственные размеры Метагалактики.

Опираясь на диалектически понимаемую идею бесконечности мира, советские естествоиспытатели показали полную несостоятельность теории тепловой смерти Вселенной, которая уже в течение нескольких десятилетий используется богословами для «доказательства» сотворения и грядущего конца мира.

Как известно, идею тепловой смерти Вселенной некоторые физики, начиная с Р. Клаузиуса и В. Томсона, а вместе с ними и богословы постарались представить в качестве вывода из второго начала термодинамики. Изучая процессы взаимопревращения механической энергии и теплоты, Р. Клаузиус и В. Томсон открыли закон о невозможности осуществления такого периодического процесса, единственным результатом которого было бы получение механической энергии за счет превращения в нее тепла, взятого от одного источника. Иначе говоря, невозможно построить двигатель, который давал бы механическую энергию за счет охлаждения одного источника тепла, ибо передача тепла без затраты дополнительной энергии возможна только от более нагретого тела к менее нагретому. Из данного закона следует, что в изолированной замкнутой системе энергетические изменения имеют выравнивания температуры во всех частях системы.

Р. Клаузиус и В. Томсон такой вывод считали применимым ко всей Вселенной и полагали, что Вселенная в результате деградирования энергии в ней испытывает необратимую направленную эволюцию, конечный этап которой — всеобъемлющее тепловое равновесие — «тепловая смерть». Теологи разных направлений грядущую тепловую смерть Вселенной объявили доказательством сотворения мира в прошлом: Вселенная, обреченная на смерть, должна была когда-то родиться.

Принципиальная порочность теории тепловой смерти Вселенной была выявлена Ф. Энгельсом, который показал, что она противоречит закону сохранения и превращения энергии, так как предполагает возможность исчезновения качественного многообразия форм энергии и сведения их к одной — тепловой. «Неуничтожимость движения надо понимать не только в количественном, но и в качественном смысле»^[12], — писал Энгельс.

Другие решающие возражения против вывода о тепловой смерти Вселенной были найдены после того, как второе начало термодинамики благодаря трудам Максвелла, Больцмана и Смолуховского получило обоснование в статистической физике, с точки зрения которой механической энергии соответствует более упорядоченное движение частиц, чем тепловой. Но упорядоченное движение менее вероятно, чем хаотическое. И потому в замкнутой системе, в которой все изменения протекают в сторону более вероятного состояния, происходит накопление теплоты за счет необратимого превращения в нее механической энергии.

Однако рассуждения, приемлемые для замкнутой макроскопической системы, не могут быть перенесены на бесконечную Вселенную. Идея о неправомерности переноса на бесконечную Вселенную выводов из второго начала, справедливых для замкнутой изолированной системы, получила обстоятельную разработку в трудах советских естествоиспытателей. Так, авторы вышедшей в 1951 г. книги «Статистическая физика» Л. Д. Ландау и Е. М. Лифшиц, подчеркнув, что «ежедневный опыт убеждает нас и том, что свойства природы не имеют ничего общего со свойствами равновесной системы», высказали положение, что равновесное состояние для Вселенной невозможно благодаря действию гравитационных полей^[13].

В работе советского физика И. Р. Плоткина «О возрастании энтропии в бесконечной Вселенной» утверждается, что в системе, содержащей бесконечное число частиц, не может быть состояния с наибольшей вероятностью. Даже за бесконечное время в ней может осуществляться лишь малая часть принципиально возможных состояний. Следовательно, Вселенная с ее беспредельным числом тел не может прийти в состояние теплового равновесия.

Уточняя мысли Плоткина, К. П. Станюкович показал, что несостоятельность вывода о тепловой смерти Вселенной обоснована не только бесчисленностью частиц во Вселенной, но и структурностью строения материи. Неисчерпаемое многообразие структурных форм (элементарные частицы, атомы, молекулы, тела, звезды и т. д.), взаимодействующих между собой, делает невозможным стремление к равновесию^[14].

Таким образом, исследования советских ученых установили, что попытка доказать сотворение мира с помощью тепловой смерти Вселенной ложна, так как она находится в непримиримом противоречии с выводами естествознания, раскрывающими различные аспекты бесконечности Вселенной.

Атеистическое значение успехов в познании процесса возникновения космических тел

Идея бесконечности Вселенной тесно связана с проблемой выяснения времени возникновения и путей формирования различных небесных тел, и особенно Земли и планет. Современные богословы, прибегая к иносказательному истолкованию библейского мифа о сотворении мира, вынуждены защищать идею о возникновении всех небесных тел в далеком прошлом (в четвертый день творения). Естественно, что они поддерживают те гипотезы естествоиспытателей о возникновении небесных тел, которые легче всего согласовать с библейской точкой зрения. Например, в конце XIX — начале XX в. христианские богословы поднимали на щит как последнее слово науки гипотезу французского ученого Фая, согласно которой солнечная система, как и другие миры, образовалась из хаотически движущегося разреженного вещества первозданной туманности, и при этом сначала возникла Земля, а затем Солнце.

После выявления несостоятельности рассуждений Фая учеными богословы перенесли свои симпатии на гипотезу Джинса, получившую распространение в 20-х годах XX в. Рассматривая Землю и другие планеты как части напоминающего рукав сгустка, который был вырван из Солнца притяжением некоей звезды, прошедшей миллиарды лет назад недалеко от нашего светила, Джинс подчеркивал исключительность нашей системы, так как близкое прохождение звезд в Галактике (кроме области ее ядра) — событие редчайшее. Именно такое наукообразное обоснование исключительности солнечной системы и, следовательно, избранности Земли с населяющими ее людьми и импонировало сторонникам религии.

Советские астрономы участвовали в критической проверке джинсовской гипотезы происхождения солнечной системы. В частности, Н. Н. Парийский в 1943 г. вслед за Ресселом вскрыл несостоятельность гипотезы Джинса. Он показал, что части сгустка, вырвавшегося из Солнца под влиянием притяжения проходившей звезды, не могли бы образовать планет, находящихся на наблюдаемом расстоянии от Солнца; даже самая удаленная орбита была бы в 7 раз ближе к Солнцу, чем реально существующая орбита Меркурия, которая является ближайшей к центральному светилу.

Однако главным и наиболее трудным является не критика космогонических построений, выгодных теологам, а открытие подлинной картины естественного возникновения солнечной системы.

Ученые нашей страны внесли крупный вклад в разработку гипотез, позволяющих с материалистических позиций пролить свет на процесс образования Земли и планет. Еще в 1919 г. В. Г. Фесенков высказал идею о том, что «образование планет — определенный закономерный процесс, широко распространенный в природе, и что планеты образовались из вещества, тесно связанного с первичным Солнцем, без всякого вмешательства сверхъестественных сил»^[15]. В последующих работах он более детально рассматривал различные аспекты этой идеи, стремясь связать планетную и звездную космогонию. Концепцию о развитии нашей планетной системы из некоторой уплотненной газо-пылевой среды, окружавшей первоначальное Солнце, разрабатывали в послевоенные годы А. И. Лебединский, В. Э. Гуревич и В. А. Крат. Особенно большое внимание советских и зарубежных космогонистов привлекла гипотеза О. Ю. Шмидта, разработанная в 40-х годах^[16]. В ней рассматривался процесс формирования планет из газо-пылевого облака, захваченного Солнцем при его движении в Галактике, основным фактором которого явилась постепенная потеря энергии частицами облака вследствие их столкновений.

Последующая критика показала, что гипотеза Шмидта, как и другие известные ныне гипотезы возникновения солнечной системы, еще не может претендовать на роль теории. Но обсуждение этих гипотез способствовало выяснению некоторых важных предпосылок, на которые должна опираться будущая теория. Одна из таких предпосылок, выражаясь словами В. Г. Фесенкова, состоит в том, что «в настоящее время с полной определенностью выясняется, что зарождение планет связано с образованием звезд, вокруг которых они находятся, и представляет одну из сторон общего процесса образования звездных систем»^[17].

Другая признает тот факт, что планетная система вокруг звезды не редчайшее, уникальное явление, а весьма распространенная форма структурной организации материи в космических масштабах. Современные средства наблюдения не позволяют непосредственно наблюдать планетные системы, окружающие другие звезды, но они уже достаточны, чтобы по неправильностям в движении некоторых звезд делать вывод о наличии вокруг них темных спутников. В частности, пулковский астроном А. Н. Дейч еще в 1950 г. доказал наличие темного спутника у звезды 61 Лебедя, масса которого примерно в 100 раз меньше солнечной. В настоящее время известно, что по крайней мере 5 звезд из 53, находящихся от Солнца на удалении до 10 парсеков (до 33 световых лет), имеют темных спутников. Установлено также, что одна из ближайших к нам звезд, звезда Барнарда, имеет спутник, масса которого лишь в 1,5 раза больше массы Юпитера.

Тайны образования Земли и других планет нашей системы, несомненно, будут раскрыты учеными. Залогом будущего успеха науки в познании тайны возникновения Земли и планет являются современные достижения ее в исследовании образования звезд и других космических тел.

Одним из крупнейших достижений советских астрономов является открытие продолжающегося и сейчас процесса образования космических тел. Еще в 30-х годах Б. А. Воронцов-Вельяминов доказал, что обширные облака газо-пылевого вещества, наблюдающиеся в галактчческом пространстве, постоянно образуются за счет выброса этого вещества массивными горячими звездами.

О групповом возникновении звезд говорит существование особых неустойчивых звездных группировок, так называемых звездных ассоциаций, которые должны распадаться за сотни тысяч или немногие миллионы лет. Наличие их в настоящее время — убедительное свидетельство недавнего образования составляющих их звезд. Открытие звездных ассоциаций (1947) и доказательство их молодости — заслуга академика В. А. Амбарцумяна и его сотрудников. Получившие мировое признание работы В. А. Амбарцумяна и других о совершающемся и сегодня образовании звезд в галактиках, галактик в недрах Метагалактики не оставляют камня на камне от утверждений, что все мировые тела образовались в далеком прошлом в результате божественного акта творения.

Отмечая значение трудов советских ученых-естествоиспытателей для упрочения атеистического понимания Вселенной, нельзя не упомянуть о той теоретической работе, которая была проделана по выявлению несостоятельности попыток доказать равноправие систем Коперника и Птолемея с помощью общей теории относительности.

После создания Эйнштейном в 1916 г. общей теории относительности церковники, давно признавшие свое поражение в борьбе против идей Коперника, снова оживились. Дело в том, что истолкование теории относительности самим Эйнштейном и рядом его последователей утверждало, что законы природы одинаковы в системах отсчета, движущихся любым физически возможным образом. А раз так, то не существует никакой преимущественной системы координат и можно считать совершенно равноправными описания нашей планетной системы и в системе Птолемея, и в системе Коперника. Для церковников такая интерпретация открывала возможность принизить историческую роль открытия Коперника.

Академик В. А. Фок вскрыл ошибочность вывода о равноправии всех систем координат, якобы существующем в общей теории относительности, которая по существу является теорией тяготения. На самом деле, говорит В. А. Фок, общая теория относительности предполагает существование среди всевозможных систем координат преимущественных, каковыми являются так называемые гармонические системы. «Принципиальное значение гармонической системы координат основано на том, что существование такой системы отражает объективные свойства пространственно-временного континуума»^[18].

Объективная преимущественность гармонической системы перед другими приводит к признанию преимущественности и системы Коперника перед птолемеевской. Таким образом, попытки богословов использовать в своих целях трудную проблему физики провалились.

Разоблачение несостоятельности богословских спекуляций на специфике свойств и законов микромира

Огромное воздействие на мировоззрение людей оказали грандиозные успехи физической науки в познании строения микромира, достигнутые за последние десятилетия. Одним из результатов этих открытий явилось выявление того, что в микромире — мире атомов, ядер и элементарных частиц — материя имеет свойства, которым в макромире нет по большей части даже аналогов, и подчиняется законам, неизвестным классической физике. Своеобразие свойств и законов микромира, трудность их познания были использованы богословами для того, чтобы «научно» подтвердить догмы о божественном правителе и промысли геле природы. Базой подобных богословских спекуляций явилась идеалистическая интерпретация специфики явлений микромира рядом крупнейших буржуазных естествоиспытателей: Шредингером, Иорданом, Гейзенбергом и др.

Особенно заметно стремление богословов опереться на трудности в понимании таких явлений, как взаимопревращения различных видов массы, связанные с превращениями энергии, специфика пространственно-временных свойств микрочастиц, статистическая природа законов микромира.

С момента утверждения в науке идеи о неуничтожимости материи и движения защитники религии повели против нее яростные атаки. Одним из приемов подрыва доверия к этому принципу богословы избрали фальсификацию научных понятий «материя» и «энергия» и противопоставление их друг другу. Извращая реальное содержание естественнонаучного понятия «энергия», они вслед за философами-идеалистами под энергией подразумевали некое активное, духовное начало, движущее материей. Материя же в их истолковании — косное, неподвижное начало, главным атрибутом которого является масса.

В сочинении одного из богословов читаем: мир «состоит из двух совмещенных, но в сущности обособленных, совершенно различных миров: из мира материи и мира энергии. Энергия не имеет ни веса, ни инерции, т. е. она не обладает… ни одним из известных нам атрибутов материи… Материя олицетворяет вечный покой, энергия — вечное движение, и покой материи нарушается только воздействием на нее энергии. Как тело и душа представляют собой дуализм в органической природе, так материя и энергия еще более грандиозный дуализм во всей Вселенной».

Богословский тезис о превращении материи в духовное начало — энергию перекликался с ошибочными утверждениями о взаимопревращении материи и энергии, которые допускались крупными буржуазными естествоиспытателями Д. Джинсом, А. Эддингтоном, В. Гейзенбергом и др. «Еще в 1904 году, — писал Джинс в работе «Современное развитие космической физики», — я высказал предположение, что энергия создается в результате уничтожения материи»^[19]. В. Гейзенберг в своей лекции «Основные проблемы современной атомной физики» утверждал, что весь мир сводится к единой субстанции. «Если давать этой субстанции наименование, то ее можно назвать не иначе как «энергия»… Из основных форм энергии три отличаются особенной устойчивостью: электроны, протоны и нейтроны. Материя в собственном смысле состоит из этих форм энергии. К чему следует всегда добавлять энергию движения…»^[20].

Против идеалистической идеи о превращении материи в энергию вели борьбу видные советские физики С. И. Вавилов, В. А. Фок, Э. В. Шпольский и другие, выступавшие в союзе с философами Н. В. Кузнецовым, Н. Ф. Овчинниковым, М. Э. Омельяновским^[21].

Методологической основой разоблачения несостоятельности богословско-идеалистических утверждений явилось ленинское учение о материи. Было показано, что сторонники представления «о превращении материи в энергию» оперируют давно изжившим себя узким метафизическим понятием материи, отождествлявшим ее с веществом, массой. С этой точки зрения переход частиц вещества, обладающих массой покоя, например, в частицы света, такой массы не имеющие, может действительно представиться как исчезновение материи. А увеличение массы тела с возрастанием его энергии будет казаться превращением энергии в материю. Но метафизическое понятие материи давно уже заменено последовательно научным, диалектическим понятием, сформулированным В. И. Лениным в книге «Материализм и эмпириокритицизм»: «Материя есть объективная реальность, данная нам в ощущении».

В свете ленинского определения переход вещества в свет есть не «исчезновение материи», а превращение одного ее вида в другой, ибо свет отнюдь не «духовная энергия», а такая же объективная реальность, как и вещество.

Подлинное значение понятия энергии в физике состоит в том, что оно выражает одну из коренных особенностей различных физических видов движения, а именно их способность к взаимным превращениям. Понятие массы отнюдь не является синонимом материальности. Масса есть мера инертных и гравитационных свойств тела, тесно связанная с его энергией. В процессе превращений различных видов материн свойственные им глубокие физические характеристики — масса и энергия — не уничтожаются и не взаимопревращаются, а принимают новые формы. Например, в процессе превращения частиц вещества — электрона и позитрона в частицы света — фотоны масса покоя электрона и позитрона превращается в массу движения фотонов, сохраняясь при этом количественно. Прирост массы тела с увеличением его энергии, предсказываемый теорией относительности

, выражает факт неразрывной связи массы и энергии как характеристик движущейся материи.

Критикуя неправомерность сужения понятия материи и чрезмерного расширения понятия энергии в трудах зарубежных физиков-идеалистов и богословов, ведущие советские физики не считали зазорным признать и свои ошибки в этом вопросе. Академик С. И. Вавилов, отмечая в 1949 г. «дефекты многих наших книг и статей по физике, состоящие в недопустимой с философской точки зрения невнимательности к применяемым понятиям», признавал: «Повинны в этом очень многие, в том числе и я сам; в моих книгах и переводах прежних лет можно найти примеры неправильного отождествления массы и материи…»^[22]

Критический разбор советскими физиками и философами попыток возродить идеалистическую теорию энергетизма привел к обнаружению полной несостоятельности ее методологической и фактической основы, способствовал уточнению смысла фундаментальных физических понятий «масса» и «энергия». В результате этого пропагандисты атеизма получили убедительные аргументы для разоблачения потуг богословов выдавать процессы взаимопревращений вещества и поля, взаимосвязанные превращения различных видов энергии и массы за свидетельство исчезновения материи в божественном духе.

Ряд богословов, в частности православных, усматривал в теориях современной физики, направленных на выявление специфики свойств пространства-времени в микромире, свидетельство сотворенности пространства и времени богом. Объектом богословской фальсификации стала гипотеза прерывности пространства-времени микромира, выдвинутая еще в 1930 г. советскими исследователями Д. Д. Иваненко и В. А. Амбарцумяном и развивавшаяся затем многими физиками-теоретиками разных стран.

Выдвижение идеи о прерывности (квантованности) пространства-времени в микромире представляет собой одну из попыток выразить суть своеобразия свойств их, раскрывшегося при изучении элементарных частиц и атомных ядер. Факты, указывающие на отличие свойств пространства-времени микромира от макроскопических, весьма красноречивы. Это, например, то, что микрообъекты в отличие от макротел не обладают одновременно точными значениями координаты и импульса; пространство атомных ядер замкнуто для ядерных сил, поскольку действие их за пределами ядра не обнаруживается; частицы одного типа при взаимодействии с различными другими частицами обнаруживают разный размер.

Различные гипотезы, исходящие из идеи прерывности пространства-времени, в какой-то мере облегчают поиски истинной теории, однако они пока далеки от решительных успехов. Тем не менее некоторые богословы прерывность пространства-времени микромира объявили несомненным фактом и дали ему соответствующее толкование. Один из них пишет: «Оказывается, что пространство прерывается, т. е. переходит в определенных областях мира во что-то другое. Следовательно, наука рассматривает в настоящее время пространство не как пустоту, а как нечто вещественное, способное изменяться, возникать и исчезать. Следовательно, теперь можно создавать различного рода гипотезы относительно происхождения мирового пространства. В связи с этим религиозное представление о сотворении пространства богом приобретает определенный смысл».

В рассуждениях богослова о пространстве отдельные правильные моменты искажены в интересах идеи креационизма. Верно, конечно, что «наука рассматривает в настоящее время пространство не как пустоту», считает его «способным изменяться». Например, открытие вращения орбиты планеты Меркурий, обнаружение искривления лучей звезд, проходящих вблизи Солнца, подтвердили предсказание общей теории относительности о том, что метрика пространства-времени существенным образом зависит от полей тяготения и вблизи массивных космических тел иная, чем в земных условиях. Но неверно, будто наука пришла к выводу, что пространство способно «возникать и исчезать». В естествознании прочно утвердилось представление, провозглашенное диалектическим материализмом еще в прошлом веке, что пространство и время суть формы существования материи, которые не существуют вне материи.

Свойства пространства-времени глубоко связаны со свойствами материальных взаимодействий. Предположение о квантованности пространства-времени делается в физике с целью более правильного и точного отражения реальных свойств тех областей микромира, где господствуют сильные взаимодействия элементарных частиц, но отнюдь не затем, чтобы ввести представление о возможности внепространственного и вневременного существования микрочастиц. Утверждение богослова, будто с точки зрения науки «пространство… переходит в определенных областях мира во что-то другое», есть раздувание, преувеличение слабой стороны гипотезы квантования, ее отступления от понимания свойств пространства-времени в диалектическом единстве прерывного и непрерывного.

Идея квантования пространства-времени в современной ее форме, по-видимому, недостаточно полно выражает сущность специфики их в масштабах микромира. Как пишет один из видных советских физиков, занимающихся этой гипотезой, И. С. Шапиро, «Исследования, связанные с концепцией конечного пространства, находятся в самой начальной стадии, весьма еще далекой от создания теории, количественные выводы которой можно было бы сравнить с опытными данными»^[23]. В процессе приближения к более адекватному отражению свойств микромира гипотеза квантования, несомненно, претерпит существенные изменения. В будущей теории пространства-времени микромира найдет место выявление органического сочетания прерывности и непрерывности их.

Вот уже почти 40 лет богословы и их единомышленники из лагеря идеализма стараются сделать союзницей религии специфику законов микромира. Исследование и обобщение данных относительно свойств микрочастиц (электронов, протонов, фотонов и др.) привело в конце 20-х годов к созданию квантовой механики. У колыбели этой науки стояли такие выдающиеся физики, как Н. Бор, Э. Шредингер, В. Гейзенберг, П. Дирак и В. Паули. Квантовая механика выявила, что микрочастицы, имеющие в отличие от макроскопических тел двойственные корпускулярно-волновые свойства, не обладают способностью двигаться по траектории. Это видно из того, что, согласно одному из фундаментальных положений квантовой механики — соотношению неопределенностей Гейзенберга

, микрочастица не может характеризоваться одновременно точными значениями координаты и импульса. Уравнение Шредингера, выражающее законы движения и взаимодействия микрочастиц, описывает не однозначно определенные состояния их, но вероятности состояний. Таким образом, в квантовой механике поведение микрочастиц оказывается принципиально вероятностным.

Именно эта сторона и была использована защитниками религии. Уже в то время, когда завершалось формирование основ квантовой механики, крупный английский физик и астроном А. Эддингтон утверждал, что статистическая природа законов движения и взаимодействия микрочастиц указывает на наличие в мире индетерминизма и сверхъестественной свободной воли. «Религия впервые стала возможной для разумного ученого около 1927 г.», — писал он в одной из своих работ^[24]. Подобного рода утверждения появились и в богословской литературе. Немецкий протестантский философ и богослов Б. Бавинк писал: «Ни один закон природы, в том числе и ни один статистический закон, не обязан сам своему существованию… ибо случайность «последних» элементарных актов бытия является не чем иным, как именно совершенно свободным становлением воли бога»^[25].

Теоретические исследования советских физиков, проводившиеся совместно физиками и философами обсуждения способствовали углублению научного понимания причинных связей и выявили беспочвенность заявления об индетерминизме и «свободе воли» в поведении микрочастиц.

Еще в начале XX в. М. Планком было сделано фундаментальное открытие: он установил, что энергия (действие) от одной частицы к другой передается дискретно, порциями, и это происходит потому, что существует предельно малая порция действия^[26] — квант действия. Величина кванта действия (обозначается ℏ) равна 1,04 X 10ˉ²⁷ эрг. сек. Энергетические воздействия порядка ℏ, несущественные для макроскопических тел, существенным образом меняют состояния микрочастиц. Элементарные частицы, атомы и другие микрочастицы непрерывно испытывают воздействие окружающей среды, абстрагироваться от которых при определении состояния микрочастиц невозможно. Увеличение относительной роли внешних условий (частным случаем таких условий может быть физический прибор) означает тем самым повышение относительной роли случайных факторов в определении характера перемещений микрочастиц в пространстве-времени. Поэтому законы движения микрочастиц и имеют статистический, вероятностный смысл.

Проблемами статистичности законов микрочастиц занимались такие советские физики, как Д. И. Блохинцев, В. А. Фок и ряд других. Следует отметить, что пока далеко не все в природе статистичности микрочастиц ясно и понятно. Однако то, что физике сегодня известно, свидетельствует о естественной природе этого свойства. Статистичность законов движения микрочастиц обусловлена не божественной свободной волей, а особенностью взаимодействий микрочастиц с окружающей средой.

Статистический характер законов движения микрочастиц не отменяет действия принципа причинности в микромире, но выявляет специфику его проявления здесь. В макроскопической области принцип причинности проявляется в том, что состояние движения тел и силы, действующие на них, на основе законов классической физики однозначно предопределяют состояние тел в последующий момент. В микромире, как пишет В. А. Фок, «этот принцип непосредственно относится к вероятностям, т. е. к потенциально возможному, а не к действительно осуществляющимся событиям»^[27].

Но и через призму статистичности отчетливо видно, что явления в мире микрочастиц возникают в результате предшествующих им определенных материальных изменений, а не чудесным образом по божественной воле.

Раскрытие тайн жизнедеятельности и подрыв позиций неовитализма и поповщины в биологии

В середине прошлого века были открыты важные положения, относящиеся к явлению жизни. Дарвиновская теория развития видов утвердила идею изменчивости живой природы н указала на естественный отбор как важнейший фактор, формирующий облик растительных и животных видов. Тем самым она нанесла тяжелейший удар по догме о создании растительных и животных видов богом, в корне подорвала идею телеологии.

На основе успехов биологии и химии Ф. Энгельс сформулировал понимание процесса жизни: «Жизнь есть способ существования белковых тел, и этот способ существования состоит по своему существу в постоянном самообновлении химических составных частей этих тел»^[28].

Однако тонкие механизмы процессов жизнедеятельности с трудом раскрывали свои тайны перед исследователями и неясность вопросов о том, как создаются в клетке сложнейшие компоненты живого вещества, в первую очередь белки, как обеспечиваются стройность и согласованность процессов жизнедеятельности в организме, каким образом передаются по наследству признаки родительских организмов, какие факторы руководят формированием организма, начиная от зародышевой клетки и кончая взрослым состоянием, способствовала новой вспышке попыток идеалистического объяснения жизни с помощью некоей сверхприродной жизненной силы, вспышке так называемого витализма.

Виталисты конца XIX — первой половины XX в., такие, как Г. Дриш, М. Гартман, Рейнке и другие, нередко сами были крупными биологами и свои выводы о наличии в организме сверхприродной, недоступной естествознанию «жизненной силы», «энтелехии» и т. п. основывали на неспособности биологической теории объяснить полученные ими экспериментальные факты. Например, тезис «в организме целое больше суммы своих частей», в котором выражена мысль, что помимо совокупности органов в живом теле содержится еще нематериальное управляющее начало, Г. Дриш выводил из некоторых фактов, полученных в серии опытов с морскими ежами. Обычно из одной оплодотворенной клетки развивается одна личинка морского ежа, но если после деления этой клетки получившиеся дочерние клетки отделить друг от друга и предоставить им возможность развиваться самостоятельно, то из каждой развивается не урод, а цельная личинка, хотя и меньших размеров. Дриш полагал, что только признание наличия в каждой дочерней клетке направляющего фактора — энтелехии, «непознаваемого сверхчувственного» позволяет понять ее способность в одних случаях (когда первоначальная клетка развивается без внешнего вмешательства) образовывать какую-то систему органов личинки, а в других (при разделении дочерних клеток) — целую личинку.

Активизированные Дришем виталистические тенденции были использованы церковниками для «опровержения» способности науки познать сущность жизни. До сегодняшнего дня из лагеря теологов раздаются утверждения такого рода: «Биологическая наука не в состоянии дать нам объяснения чуда, т. е. объяснения того, каким путем стихийные, неорганизованные и слепые силы природы оказались способными создавать не хаотический, а изумительно гармоничный и совершенный мир живых существ».

Однако принципиальная порочность позиции новейшего витализма с точки зрения марксистской философии была очевидна с самого начала: неовитализм не способен осмыслить диалектику перехода от неживого к живому. Утверждая, что организм больше, чем сумма его частей, неовиталисты повторяли старые истины. Энгельс писал задолго до них: «Ни механическое соединение костей, крови, хрящей, мускулов, тканей и т. д., ни химическое соединение элементов не составляют еще животного»^[29]. То новое, что возникает в целостной системе организма по сравнению с простой суммой отдельных его частей и что неовиталисты объявляли сверхъестественным началом, на самом деле вполне естественный факт.

Это новое качество материи возникает в результате количественного усложнения структуры молекул и надмолекулярных образований, которые образуют живое тело.

Переход от неживого к живому в процессе усложнения химико-физической структуры вещества есть одно из проявлений всеобщего закона перехода количественных изменений в качественные.

Тем не менее задачи борьбы с неовитализмом не могли свестись к простому противопоставлению метафизическому идеализму в понимании живого диалектико-материалистической точки зрения. Для победы над неовитализмом нужно было исследовать все процессы жизнедеятельности и выявить их естественный характер, открыть и исследовать факторы, управляющие процессами жизнедеятельности, доказав и их естественную природу.

В процессе биологических исследований постепенно стало ясно, что жизнь имеет разные структурные уровни организации (молекулярный, клеточный, организменный, видовой и др.), на которых действуют наряду с общими законами жизнедеятельности и специфические для каждого уровня законы, и что глубочайшие и вместе с тем элементарные проявления жизни связаны с молекулярными образованиями. Именно поэтому внимание исследователей в первую очередь привлекли клеточный и молекулярный уровни.

Среди конкретных работ, направленных на изучение глубинных процессов жизнедеятельности и нанесших удары неовитализму и поповщине, большую роль сыграли работы К. А. Тимирязева по фотосинтезу, а также работы ряда советских исследователей — химиков, биологов и других,— занимающихся дальнейшей расшифровкой различных моментов сложнейшего процесса фотосинтеза.

А. Н. Теренин теоретически объяснил высокую химическую активность хлорофилла в фотосинтезе. А. А. Красновский в 1948 г. впервые осуществил такое превращение хлорофилла на свету, которое сопровождалось накоплением энергии квантов света в молекулах продуктов реакции. Е. А. Бойченко, А. А. Ничипорович выяснили некоторые отдельные важные реакции, являющиеся составными элементами фотосинтеза.

Работы советских ученых доказали, что углекислота для фотосинтеза поставляется не только листьями, но и корнями растений. Объяснение ряда ключевых моментов фотосинтеза показывает, что при всей сложности и качественном своеобразии данного процесса он состоит лишь из большого числа элементарных химических реакций и его своеобразие создается не «жизненной силой», а тесной связью и упорядоченностью этих реакций.

Принципиальное мировоззренческое значение имело доказательство того, что наследственность организма имеет своего материального носителя, который содержится в структуре клетки. Впервые к выводу о существовании дискретного по структуре материального носителя наследственности пришел чешский ученый Г. Мендель еще в 60-х годах XIX в. в итоге наблюдений над результатом скрещивания различных сортов гороха. Однако по-настоящему значение его работ было оценено в начале XX в., когда исследования целого ряда ученых (К. Корренс, Де-Фриз, Т. Морган и др.) подтвердили существование носителя наследственных свойств. Этот носитель получил название гена.

В период, когда гипотетический носитель наследственных явлений (ген) еще не был открыт, поборники идеализма и религии усиленно выдвигали идею об особых сверхъестественных свойствах, присущих этому носителю: о полной независимости его от влияния среды, в которой обитает организм (такие генетики, известные своей симпатией к религии, как Лотси, Бетсон, утверждали даже, что ген — явление нематериальное), о самопроизвольности, беспричинности возникающих в нем изменений, приводящих к появлению новых видов организмов (Де-Фриз).

С помощью идеи индетерминизма наследственных изменений защитники поповщины «рассчитывали дискредитировать и выбросить из науки главную материалистическую идею дарвинизма — о решающей роли естественного отбора в развитии живой природы. Вместо дарвиновской теории формирования видов выдвигалось положение о внезапном, ничем не подготовленном возникновении нового вида в результате вспышки «творческих сил», автономно действующих внутри организма.

Продолжая линию К. А. Тимирязева, советские биологи критиковали попытки буржуазных ученых апеллировать к сверхприродным факторам при объяснении наследственности. В работах советских ученых (А. Парамонова, И. Шмальгаузена и др.) была показана несостоятельность теории А. Вейсмана, рассматривающей наследственное вещество как независимое от тела и внешних условий начало. Академик Н. К. Кольцов был одним из первых, кто высказал предположение, что гены вещественны и представляют собой гигантские молекулы очень сложного строения, находящиеся в хромосомах ядра клетки. Однако он ошибочно считал, что на эти молекулы внешняя среда не способна оказывать какого-либо влияния.

Ошибочность утверждений о независимости наследственного фактора от тела и внешних условий впервые показали в 1925 г. советские биологи Надсон и Филиппов, которые вызвали действием рентгеновых лучей наследственные изменения у некоторых низших грибов. Спустя два года подобные же изменения у мушки-дрозофилы под действием рентгеновых лучей получил американец Меллер. Уже эти первые успехи в исследовании тайн наследственности, особенно установление факта зависимости свойств наследственного вещества от внешнего влияния, способствовали дальнейшему подрыву идеи сверхъестественной жизненной силы.

Однако в конце 40-х и в 50-х годах часть советских биологов, возглавляемых академиком Т. Д. Лысенко, в борьбе с идеализмом и метафизикой, проповедуемыми во взглядах буржуазных ученых, отвергла вообще хромосомную теорию наследственности, целиком отождествив ее с порочной идеей Вейсмана об особом неизменном наследственном веществе. Это ошибочное отношение к хромосомной теории наследственности значительно задержало деятельность советских ученых в раскрытии тайн наследственности.

Раскрытие и исследование материальной основы наследственности особенно оживилось за последние 10— 15 лет, после того как сложилась молекулярная биология — наука, возникшая на основе синтеза представлений молекулярной физики, биофизики, биохимии и некоторых других областей, «Молекулярная биология изучает строение и поведение молекул, ответственных за важнейшие функции организмов, за наследственность, изменчивость, обмен веществ и подвижность организмов и их частей»^[30] — так определяет предмет этой науки известный советский биофизик М. В. Волькенштейн.

В те же годы было установлено, что материальным носителем наследственности, веществом, кодирующим в своей структуре свойства и признаки, передаваемые по наследству, является сложное органическое соединение, содержащееся в хромосомах ядра клетки, — дезоксирибонуклеиновая кислота (ДНК).

Схема строения молекулы ДНК была раскрыта английским исследователем Ф. Криком и американцами Д. Уотсоном и М. Уилкинсоном в 1952 г. Она напоминает как бы длинную спиральную лестницу, боковые стороны которой представляют цепочки чередующихся углеводных и фосфатных групп, а ступени — соединенные попарно так называемые азотистые основания: аденин-тимин, гуанин-цитозин. Вся «лестница» молекулы состоит из участков, называемых нуклеотидами, каждый из которых включает углевод, фосфат и основание. Порядок сцепления нуклеотидов и содержит код признаков, передаваемых по наследству. То, что называли геном, оказалось участком молекулы ДНК (включающим около тысячи нуклеотидов), ответственным за синтез белка определенного типа. А в целом молекулы ДНК клеток служат матрицами, трафаретом, определяющим порядок образования всех многообразных белков организма, тех веществ, которые не только являются основным строительным материалом клеток, но и ускорителями, организаторами и регуляторами всех жизненных процессов.

Строение молекул ДНК объясняет и способ воспроизведения ими точно себе подобных во время клеточного деления: двойная спираль раскручивается, молекула делится вдоль на две совершенно одинаковые части, которые расходятся в стороны, и каждая половина воссоздает недостающую часть за счет веществ, имеющихся в клетке.

Непостижимо таинственный, мистический в прошлом факт концентрации в одной оплодотворенной клетке механизма, обеспечивающего воспроизведение в новом, развивающемся из нее организме родительских признаков, раскрылся перед современной наукой как совокупность материальных химических процессов, необычайно строго упорядоченных п организованных в силу естественных свойств веществ, принимающих в них участие.

Современная биология, подтвердив положение Энгельса о фундаментальной роли белков в процессе жизни (доказав одновременно, что сам по себе белок не есть еще живое тело), детально изучила строение целого ряда белков (инсулина, миоглобина, гемоглобина и др.), выявила существенные звенья картины синтеза белков в клетке и, наконец, впервые осуществила в 1963 г. (в США) искусственный синтез белка инсулина. В исследовании строения белка определенную роль сыграли работы 30—40-х годов крупного советского химика Н. Д. Зелинского, а также Н. И. Гаврилова. В настоящее время установлено, что все белки представляют собой цепочки различной длины и состоят из аминокислотных остатков. В составе белков обнаружено 20 аминокислот. Один из простейших белков, инсулин, содержит 51 аминокислотное звено, сложный мышечный белок миозин — около 4 тыс. Аминокислотные остатки в белковой цепи связаны между собой так называемой пептидной связью (—NH—С=O). Основу структуры молекулы того или иного белка (первичную структуру) составляет определенный порядок чередования аминокислот, заданный кодом ДНК. Этот порядок в конечном счете определяет все особенности строения белковой молекулы, в частности ее вторичную и третичную структуры.

Благодаря тому что между группами атомов аминокислотных остатков в молекуле возникают так называемые водородные связи (типа > С = 0… Н — N <), молекулярная цепочка белка принимает вид спирали (вторичная структура). Между атомами различных участков спирали возникают химические связи, спиральная белковая цепочка изгибается и скручивается, образуя глобулу (третичная структура), которая имеет важное биологическое значение: ею в большой мере определяется ферментативная активность белка.

Исследования последних 15 лет показали, что синтез белка осуществляется в особых органах клетки — рибосомах и важнейшую роль в процессе этого синтеза играют молекулы РНК, структура которых также выявлена учеными.

Возникающие под воздействием кода, содержащегося в молекуле ДНК, на различных участках ее двойной спирали (в зависимости от того, какой белок необходим клетке) молекулы РНК (так называемая информационная РНК) переходят из ядра клетки в рибосомы и служат здесь как бы матрицами, располагающими аминокислотные остатки в том порядке, который соответствует синтезируемому белку. Другие виды РНК (транспортная РНК) доставляют активированные молекулы аминокислот к нужному участку информационной РНК.

Существенный вклад в познание синтеза белка, роли РНК в этом процессе внесли и советские исследователи. С. Е. Бреслер в условиях высокого давления получал при действии ферментов из продуктов гидролиза белков белковоподобные высокополимерные цепи. А. С. Спирин разработал схему строения молекулы РНК, показав, что она представляет единую цепь, участки которой, периодически переплетаясь, образуют местами двойную спираль.

Раскрытие строения белков и механизма их синтеза в клетке представляет одно из выдающихся достижений естествознания середины XX в. Доказана возможность искусственного создания человеком веществ — элементов живого, которые не только наиболее сложны, но и играют одну из главных ролей в процессе жизни.

При изучении химических процессов, лежащих в основе жизни, естествознание столкнулось с фактом не только невообразимой многочисленности их, но и удивительной слаженности, согласованности, которая сама собой поддерживается до тех пор, пока организм живет. Проблема объяснения упорядоченности и определенной направленности огромного числа химических реакций в живом теле предстала перед наукой во всей своей сложности. Естествознание в большой мере решило и эту проблему, закрывая тем самым еще одну лазейку для протаскивания идеи божественной жизненной силы в понимание организма.

Выяснилось, что главным фактором организации и управления химическими процессами в организме являются белковые катализаторы-ферменты. В исследовании ферментов в 20—30-х годах особая роль принадлежала советской школе академика А. Н. Баха, но особенно успешно изучение механизма их действия началось после создания молекулярной биологии.

Советские ученые разработали целый ряд принципиальных проблем ферментативного процесса. А. А. Баландиным была создана так называемая мультиплетная теория катализа, с позиции которой ученый рассмотрел механизм взаимодействия вещества-субстрата и фермента. А. Е. Браунштейн выявил факторы, определяющие специфическую каталитическую способность ферментов, а С. Е. Бреслер исследовал степень участия всей структуры белковой молекулы в ферментном процессе.

Процесс каталитического действия фермента оказался крайне сложным и избирательным. Он осуществляется определенными участками поверхности белковой молекулы, находящимися в состоянии повышенного химического сродства с веществом только одного определенного вида.

Поэтому в клетке существует огромное количество различных ферментов. Вот как дают схематическое описание хода химических реакций в клетке под воздействием ферментов И. Л. Кнунянц и В. Г. Астахова: «В результате особого химического сродства… вещество вступает с ферментом по взаимодействие, образуя промежуточный продукт. Время жизни этого нового соединения ничтожно мало: белок, захватывающий вещество «А», подвергает его химической «операции», длящейся миллионные доли секунды и заканчивающейся образованием нового, видоизмененного вещества «Б»… Продукт реакции, не удерживаемый более белком, поступает в окружающую среду.

Его тут же подхватывает новый фермент, атакующий вещество «Б», и превращения, таким образом, следуют одно за другим с огромной скоростью. Набор ферментов, действующих в клетке, обеспечивает жесткую «сетку» реакций, организацию процесса обмена веществ во времени»^[31].

Как отмечает крупнейший специалист в области молекулярной биологии, В. А. Энгельгардт, в каталитических механизмах процессов клеточного обмена веществ имеются черты, свойственные только живому: «…на протяжении… цикла молекула субстрата становится структурным, химическим компонентом самого каталитического механизма. Мы вправе сказать, что здесь в известной мере происходит слияние понятия субстрата и катализа тора»^[32].

Успехи молекулярной биологии делают все более очевидным тот факт, что поразительная упорядоченность и стройность элементарных химических процессов, лежащих в основе жизненных явлений, порождается их своеобразным взаимовлиянием. Имеющиеся результаты познания механизмов организации и регуляции химических процессов клетки вносят решающий вклад в понимание сути перехода от неживого к живому и наносят удар витализму и теологии в теории процесса жизни.

Выдающимся достижением естествознания нашего времени является формирование основ научной теории происхождения жизни. Главная роль в этом принадлежит советским естествоиспытателям, особенно академику А. И. Опарину и его школе. Формирование теории естественного происхождения жизни, опирающейся не на догадки и умозрительные предположения, а на всю совокупность данных молекулярной биологии, биохимии, биофизики, биологии и других наук, встречает яростное сопротивление со стороны богословов. Критике теории Опарина посвятили целые «труды» иезуит Г. Веттер^[33] и др. Их критические выпады сводятся к тому, что теория Опарина якобы не в состоянии объяснить, откуда появились в живом организме гармония и порядок.

Однако объективные оценки, данные этой теории учеными на Московском симпозиуме по происхождению жизни в 1957 г., подчеркивают как раз то обстоятельство, что она выявила ряд бесспорных этапов в длительном процессе превращения первичных простых органических соединений сначала в сложные образования типа аминокислот, затем в белки и нуклеиновые кислоты и, наконец, в первичные элементарные формы живого, представлявшие с самого начала сложнейшие надмолекулярные образования^[34]. Правда, теория происхождения жизни далека от завершения, ряд положений академика Опарина (например, о роли концерватов в зарождении первичных форм жизни) вызывает возражения других ученых. Однако ясно, что главные посылки этой теории верны и человечество вплотную подошло к раскрытию одной из самых волнующих тайн природы.

Опыты, проведенные в США С. Миллером, а в нашей стране А. Пасынским и Т. Павловской, экспериментально доказали необходимость возникновения за сравнительно короткий срок аминокислот в смеси паров воды, аммиака, метана и водорода, т. е. в условиях, типичных для раннего этапа развития Земли^[35].

Успехи в научном решении проблемы происхождения жизни разрушают один из главных пунктов религиозного мировоззрения — идею о сотворенности, богоданности живого.

Рассматривая вопрос о вкладе советских естествоиспытателей, изучающих жизнь, в развитие и укрепление атеистического миропонимания, нельзя не сказать об огромном атеистическом значении трудов ученых по переделке природы организмов в соответствии с целями человека.

Общеизвестны заслуги в развитии садоводства замечательного преобразователя природы И. В. Мичурина и его последователей. Умело используя гибридизацию в сочетании с направленным воздействием на организм внешних условий, И. В. Мичурин создал сотни новых видов растительных организмов. Используя методы Мичурина, советские селекционеры ежегодно умножают сортовой фонд садовых культур, выводят новые сорта. Великолепный ученый-генетик и замечательный агроном Н. И. Вавилов и его ученики создали немало новых сортов хлебных злаков, более урожайных и приспособленных к неблагоприятным внешним воздействиям. Можно без труда назвать еще десятки имен выдающихся советских селекционеров, коренным образом изменивших и улучшивших сорта различных культурных растений и пород животных.

Огромные успехи в создании новых видов, которых уже добились советские исследователи, являются одним из решающих аргументов, опровергающих религиозное утверждение о непознаваемости природы и неспособности человека изменить ее. Но еще большие перспективы в сознательной, планомерной переделке живой природы в интересах человека открывает союз селекции с новейшими достижениями генетики.

Видный советский биолог академик Б. Л. Астауров воздействием радиации и температурных шоков на ядро яйцеклетки шелкопряда сумел так регулировать процесс оплодотворения, что из яйцеклетки во всех случаях развивались личинки самцов. Осуществленное впервые человеком сознательное регулирование процесса образования пола способствовало значительному повышению продуктивности шелководства и явилось ярким свидетельством способности человека переделывать в своих интересах самые глубокие свойства живого, обнажив еще полнее беспочвенность утверждений религии о непознаваемости тайн жизни.

Большую работу по использованию радиационного и химического воздействия на наследственную основу организма для получения новых высокополезных сортов растений и штаммов микроорганизмов провел выдающийся советский генетик Н. П. Дубинин и его школа.

Оценивая перспективы науки в решении труднейшей задачи направленной переделки природы организмов путем перестройки вещества их наследственности, академик Н. П. Дубинин пишет: «Современные методы молекулярной генетики уже указали пути, по которым генетика начинает штурмовать эти твердыни современного естествознания»^[36].

Велика роль в развитии и укреплении атеистического мировоззрения советских ученых-медиков. Победа над многими казавшимися в прошлом неизлечимыми болезнями (тиф, холера, малярия, полиомиелит, врожденные пороки сердца и др.) наглядно свидетельствует, что болезни отнюдь не неотвратимое божественное наказание. Глубоко мировоззренческое значение работ профессора Неговского, который разработал метод возвращения к жизни человека из состояния клинической смерти, т. е. того состояния, когда жизненные функции прекратились, но процесс необратимого разрушения организма еще не начался. Неговский и его ученики, вернув к жизни из состояния клинической смерти сотни людей, воочию доказали, что нет тайн «того света».

Современное естествознание, заменив религиозную картину мира, в которой человек представлен «венцом творения» и предметом особой заботы творца, картиной бесконечной Вселенной, где жизнь и ее высший цвет — человечество представляют лишь звенья в цепи различных превращений материи, развивающейся по естественным законам, отнюдь не умаляет высокую миссию человека в мире. Человеческое познание все глубже проникает в тайны природы, и основывающаяся на нем возрастающая мощь преобразующей деятельности людей свидетельствует о том, что человечеству открыты неограниченные возможности по переустройству мира.

И.Г. Иванов, «Атеистическое значение трудов советских испытателей» // Вопросы научного атеизма. Вып. 4. Победы научно-атеистического мировоззрения в СССР за 50 лет. 1967 г.

1. А. А. Ламишнин. Наука и религиозное миропонимание. Рукопись, стр. 186. ↑

2. А. А. Фридман. Мир как пространство и время. М., 1965, стр. 100. ↑

3. С. С. Глаголев. Из чтений о религии. Троице-Сергиева лавра, 1905. стр. 366—367. ↑

4. А. А. Фридман. Мир как пространство и время, стр. 101, 102. ↑

5. А. Ф. Иоффе. Основные представления современной физики. М.-Л., 1949, стр. 345. ↑

6. К. П. Станюкович. Гравитационное поле и элементарные частицы. М., 1965, стр. 7. Крупной работой, где отстаивается представление о Метагалактике как части бесконечной Вселенной, является также книга М. С. Эйгенсона «Внегалактическая астрономия» (М., 1960). ↑

7. Там же, стр. 8. ↑

8. Приводимые ниже идеи не являются пока общепринятыми среди советских астрономов. ↑

9. См. В. А. Амбарцумян. Проблемы современной астрономии и физики микромира. «Философские проблемы элементарных частиц». М., 1964, стр. 45. ↑

10. Там же. ↑

11. В. А. Амбарцумян. Галактики. «Глазами ученого». Сб. М., 1963, стр. 47. ↑

12. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 360. ↑

13. См. Л. Ландау и Е. Лифшиц. Статистическая физика. М.—Л., 1951, стр. 43-45. ↑

14. См. К. П. Станюкович. Гравитационное поле и элементарные частицы, стр. 296. ↑

15. В. Г. Фесенков. Происхождение и развитие небесных тел по современным данным. М., 1953, стр. 60. ↑

16. См. О. Ю. Шмидт. Проблема происхождения Земли и планет. «Труды первого совещания по космогонии». Сб. М., 1951. ↑

17. В. Г. Фесенков. Происхождение и развитие небесных тел по современным данным, стр. 60. ↑

18. В. А. Фок. Уравнения движения системы тяжелых масс с учетом их внутренней структуры и вращения. «Успехи физических наук», т. 59, вып. 1, май 1956, стр. 68. ↑

19. Д. Джинс и А. Эддингтон. Современное развитие космичекой физики. М., 1928, стр. 30. ↑

20. В. Гейзрнберг. Современные проблемы атомной физики. М., 1953, стр. 98. ↑

21. См. С. И. Вавилов. Глаз и солнце. М., 1950, а также «Успехи физических наук», т. 48, вып. 2. М., 1952. ↑

22. С. И. Вавилов. Философские проблемы современной физики и задачи советских физиков в борьбе за передовую науку. «Философские вопросы современной физики». Сб, М., 1952, стр. 25. ↑

23. И. С. Шапиро. О квантовании пространства и времени в теории элементарных частиц. «Философские проблемы теории элементарных частиц», стр. 154. ↑

24. A. Eddington. The Nature of the Physical World, p. 350. ↑

25. B. Bavink. Die Naturwissenschaft auf dem Wege zur Religion… Frankfurt, 1933, S. 63. ↑

26. Действием в физике называется величина, имеющая размерность энергия х время. ↑

27. В. А. Фок. Об интерпретации квантовой механики. «Философские вопросы современной физики». М., 1959, стр. 174. ↑

28. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 82. ↑

29. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 529. ↑

30. М. В. Волькенштейн. Молекулы и жизнь. М., 1965, стр. 19—20. ↑

31. И. Л. Кнунянц, В. Г. Астахова. Вызов великой тайне. М., 1965, стр. 26—27. ↑

32. В. А. Энгельгардт. Специфичность биологического обмена веществ. «О сущности жизни». Сб. М., 1964, стр. 42. ↑

33. G. Wetter. Der dialektische Materialismus und das Problem der Entstehung des Lebens. München — Salzburg — Köln, 1958. ↑

34. См. «Возникновение жизни на Земле». Сб. М., 1959. ↑

35. См. А. И. Опарин. Жизнь, ее природа и происхождение. М., 1960, стр. 55. ↑

36. Н. Дубинин. Генетика: достижения и перспективы. «Коммунист», 1965, № 15, стр. 96. ↑