Философия Дж. Сантаяны — идеологическое оружие империализма

В 1951 году в Нью-Йорке вышла новая книга одного из столпов современной американской буржуазной философии, Джорджа Сантаяны, «Господство и власть» (George Santayana «Dominations and Powers. Reflections on Liberty, Society and Government». New York. 1951. 481 p.). Подзаголовок книги гласит о том, что это «Размышления о свободе, обществе и государстве», причем автор разъясняет, что эти «размышления» — плод тридцатилетних трудов.

Выход каждой новой книги Сантаяны обставляется в США необычайно помпезно, чему немало способствовал и сам автор (Сантаяна умер в 1952 году). Он старался придать особую значительность каждому своему «опусу», сообщая о количестве лет, на него затраченных, разъясняя причины, побудившие его взяться за перо, рассказывая об обстоятельствах, в которых происходило это эпохальное событие, и т. д. Буржуазная пресса, подхватывая все эти рекламные заявления, восхваляет каждый новый «труд» Сантаяны. Выход последнего «труда» Сантаяны уолл-стритовская печать встретила восторженными приветствиями, сравнивая его с великими творениями мыслителей древней Греции и прославляя как «труд гения».

Немало усилий потратил Сантаяна на создание себе репутации мудреца, чуждого суетной жизни, погруженного в размышления. Во всех произведениях Дж. Сантаяна настойчиво подчеркивал свое полное равнодушие к социальным вопросам, свою якобы независимую позицию наблюдателя жизни, чуждого классовых и партийных интересов. «Счастье людей не зависит от общественного устройства», «каждой форме жизни присуще свое совершенство, которое глупо осуждать» — такие афоризмы, удобные для господствующего класса, любил изрекать Сантаяна.

Система философских взглядов Сантаяны, развиваемая в духе ортодоксального католицизма, проникнута иррационализмом и мистикой. Сантаяна утверждает, что реальность — это сфера сущностей, содержащая все, что было, будет и может быть в действительности или мысли. Действительность представляет собой, по его терминологии, сферу существования, в которой лишь частично проявляется сущность. Эта универсальная сущность, якобы открытая Сантаяной, давно известна в религии под именем бога, а у идеалистов всех мастей под разными наименованиями — от «абсолютной идеи» до «мирового духа» и пр. По утверждению Сантаяны (тоже отнюдь не оригинальному), сфера сущностей идеальна, а сами сущности вечны и неизменны. Сфера же существования преходяща, непрочна и лишь отражает, да и то несовершенно, сферу сущностей.

В основных положениях своей философской системы Сантаяна выступает как будто с позиций объективного идеализма, но вместе с тем он не находит в своей системе никаких противоречий и с философией субъективного идеализма Беркли. Иногда Сантаяна заявляет, что его «теория является вариантом платонизма». Вместе с тем Сантаяна называет себя материалистом, натуралистом, обещает совместить в своей философии индуизм, берклеанство и католицизм. С последним он особенно дружен и неустанно отсылает читателей к Новому Завету, в котором якобы даны ответы на все вопросы.

Понятие материи у Сантаяны имеет мистическое значение. Он уверяет, что с помощью науки нельзя никак объяснить ни существование, ни появление материи. Постичь эту проблему можно только при помощи веры. Но Сантаяна и не стремится к научному доказательству и познанию. Будучи ортодоксальным католиком, он предпочитает область веры, область иррационального и таинственного. В царстве сущностей действует разум, говорит он, в царстве же существования — иррациональные силы.

Схоластические рассуждения Сантаяны всегда выполняли крайне реакционную функцию. В последнем трактате Сантаяны, «Господство и власть», посвященном социальным проблемам, несмотря на нарочитую усложненность терминологии и сугубую абстрактность, реакционное, фашистское содержание его «теории» выступает особенно ярко. Предметом рассмотрения этого «труда» Сантаяны является современное капиталистическое общество, сотрясаемое кризисами, переживающее страх перед движением пролетариата, призванного уничтожить капиталистический общественный строй и установить новое, бесклассовое социалистическое общество.

Сантаяна в этой книге выступает с итогом своих философских «размышлений» и выступает как рьяный защитник капиталистического строя, как апологет крайних форм империалистической реакции. Спасение от всех бед, грозящих «человечеству», т. е. господству эксплуататорских классов, он видит в установлении диктатуры монополистов.

Разумеется, все свои «откровения» новоявленный мудрец высказывает как совершенно «объективный», «нисколько не заинтересованный наблюдатель». В предисловии к этому объемистому «труду» Сантаяна настойчиво предупреждает, что нельзя смотреть на сей плод «чистой мысли» как на историческое исследование и искать в нем политических наставлений. Он отмечает, что «просто ищет истину», и выражает надежду, что имеющие разум не останутся во мраке заблуждения, а последуют найденной им, Сантаяной, истине. Обратимся же к этому «труду», содержащему «истину».

Приступая к исследованию, Сантаяна заявляет, что он прежде всего руководствовался основным положением Библии о том, что бог сотворил все живое на земле. Бог устроил мир и человека такими, каковы они есть, и Сантаяпа, так же, как и католическая церковь, намерен только указать на отклонения от божественных предначертаний и напомнить о них человечеству.

Отправным пунктом своей социологии Сантаяна избрал человека как биологическую особь, вернее, как зоологическую, так как у Сантаяны человек берется вне истории и общественной жизни. Разумеется, этот зообиологический человек не имеет ничего общего с абстрактным человеком Фейербаха, сконструированным по антропологическому принципу. Не имеет он ничего общего и с человеком натуралистов XVII и XVIII веков. Несмотря на ограниченность своего материализма, натуралисты XVIII века исходили из первичности материи. Сантаяновский человек сродни человеку спиритуалистов. Он иррационален, необъясним, непостижим.

Долго и подробно разглагольствует Сантаяна о необъяснимости природы человека, уверяя, что решение этой задачи и составляет цель философии вообще, а его труда в частности. Человеческая природа загадочно вещает Сантаяна, «человек — животное», «человечество — раса животных». Но не просто животных, а «загадочных» животных. «Есть двойной смысл повторить старую аксиому, что человек есть животное», — пишет Сантаяна, — этим «мы подтверждаем наш внутренний натурализм и ставим человека среди прекрасных живых существ, которые питаются, борются и размножаются на поверхности земли» (стр. 14).

Идейный багаж Сантаяны скуден, и поэтому он жонглирует понятиями, путает, смешивает правду с ложью, не договаривает, извращает факты и в результате получает устраивающую его «аксиому». Так, взяв положение о том, что человек есть животное, Сантаяна извлек из него необходимые ему выводы. Он распинается, воспевая это «прекрасное живое существо, которое питается и размножается», но совершенно обходит вопрос об общественной жизни человека. Еще Дарвин осветил вопрос о происхождении человека из мира животных с биологической стороны. Энгельс в своей работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» разработал вопрос о происхождении и развитии человека в социологическом плане. Он показал роль труда в выделении человека из мира животных, показал, что труд был основой общественной организации человека. Марксизм научно объяснил законы развития человеческого общества.

Буржуазная наука всегда затушевывает общественное значение труда человека, значение производительных сил и производственных отношений, определяющих общественное развитие. Она стремится представить человеческое общество в виде некоего механического агрегата индивидов, робинзонов, не связанных производственными отношениями в единое целое. Сантаяна также идет по этой проторенной дорожке. Славословя человека — «прекрасное животное», он все усилия направляет на то, чтобы изобразить человека изолированной особью, обуреваемой животными инстинктами, толкуемыми к тому же в духе спиритуалистов и мистиков. Все движущие силы исторического развития он пытается вывести из этих иррациональных инстинктов своего «человека-животного». «Животное имеет внутренние, невидимые, специфические побудительные причины действий, — пишет Сантаяна, — называемые инстинктами, потребностями, страстями или интересами, и только через отношение к этим психологическим побудительным причинам действия можно различить «власть» и «господство». Критерий политики есть мораль, и действующей силой в политике является не человек, как это кажется нашему сознанию, а внутренняя склонность к действию и увлечению, которая воодушевляет его» (стр. 14).

Сантаяна устремляет все свои усилия на расписывание иррациональной «сущности» выдуманного им человека, его «необъяснимых» страстей и инстинктов.

Как ни «загадочны» побуждения действий человека, Сантаяна устанавливает, что эти побуждения естественные, связанные с потребностями организма, с его стремлением развиваться. Все, что способствует этим стремлениям организма, он называет властью. Все же, что противодействует этим потребностям и стремлениям, Сантаяна называет господством. Ни власть, ни господство, по мысли Сантаяны, не связаны ни с какими общественными закономерностями. Это категории чисто моральные, да к тому же и вполне относительные, так как, оказывается, различие между ними устанавливается самим субъектом. Если с точки зрения интересов данной личности происходит добро, — значит, действует власть, если зло, — значит, господство, говорит Сантаяна. Как видим, с точки зрения такой «философии», ничего не стоит «доказать», что господство современных монополий — вовсе не господство, а всего только «благодетельная власть», притом проистекающая непосредственно из самой «человеческой природы».

Совершенно очевидно, что Сантаяна изобретает все это с весьма определенной политической целью. Мир хаоса, говорит он, можно упорядочить, господство иррационального (так как каждый индивид иррационален в своих страстях и инстинктах) нужно заменить «рациональным порядком». Реакционная социальная утопия «рационального порядка» и составляет содержание его «труда», в котором он прославляет США как страну, больше всех приблизившуюся к «рациональному порядку», и клевещет на Советский Союз.

«Идеальное общество», «рациональный порядок», говорит Сантаяна, должны быть установлены с помощью так называемой «элиты», т. е. выдающихся, избранных людей, через которых якобы проявляется «сущность». «Элита», в его представлении, — это все те, которые достигли «положения» в капиталистическом мире, и в первую очередь монополисты, стремящиеся вершить судьбы мира. Эта «элита» и урегулирует, по его словам, все конфликты, возникающие между индивидами.

Нетрудно понять, что перед нами одна из тех субъективистских социологических теорий, которые во множестве создаются в период загнивающего, умирающего капитализма с непосредственной целью доказать незыблемость существующих в капиталистическом обществе порядков, якобы основанных на биологических особенностях природы человека. Цель этих «теорий» — разоружить трудящиеся массы, убедить людей в ненужности классовой борьбы, в отсутствии объективных закономерностей, по которым развивается общественная жизнь, в частности закономерностей развития капиталистического строя, свидетельствующих о том, что капитализм должен быть заменен новым общественным строем.

Сантаяна призывает себе на помощь Платона и Фому Аквинского, Ройса и Джемса, Фрейда и Шопенгауэра — всех духовных отцов реакции и мракобесия. Массы должны понять, вещает он, что общественная жизнь зависит от «воли и разума» людей, призванных осуществить веления бога на земле, т. е. от «воли и разума» этой «элиты».

Как уже было сказано, человек, по утверждению Сантаяны, — животное, которое действует под влиянием своих иррациональных инстинктов и страстей. В числе этих страстей есть страсть к обеспечению себя материальными благами и страсть к свободе. Индивиды не способны регулировать свои страсти, поэтому в обществе царят хаос, войны. Состояние общественной жизни определяется, по словам Сантаяны, не экономическими условиями, не отношением производительных сил и производственных отношений, а «неустойчивостью психики человека» (стр. 179). Войны, как пытается уверить Сантаяна, происходят в силу «животной природы человека». Все существование человека, утверждает он, есть «по существу слепая и ненамеренная война».

Эта «теория» призвана доказать, что войны вечны, как вечна «природа» человека, она призвана убедить людей в тщетности борьбы против поджигателей войны.

Что касается «войн» внутри стран, то, к счастью, говорит Сантаяна, есть государство — специальный орган общества, возникающий для защиты более слабых людей от более сильных, милитаристски настроенных. Если бы все люди рождались равными в силах и способностях, то государства, оказывается, не существовало бы. Но ввиду того, что люди родятся различными по силам и способностям, возникло государство как орган власти, стоящий якобы над сильными и над слабыми. Таким образом, согласно Сантаяне, государство — это «рациональное искусство сводить к минимуму конфликты между иррациональными желаниями людей». Иными словами, власть в империалистическом государстве, представленная в лице миллиардеров и их наемников, существует для того, чтобы обуздывать «иррациональное стремление» рабочих иметь работу и хлеб.

Нет необходимости анализировать апологетические рассуждения Сантаяны о природе государственной власти в капиталистическом обществе.

Как и все буржуазные ученые, служащие империализму, он много и однообразно говорит о надклассовом характере государства, только повторяя старые буржуазные теории.

Старую-престарую буржуазную теорию надклассовости государства Сантаяна не только преподносит как самоновейшее открытие, но и снабжает обширнейшим комментарием, предназначенным убедить читателя в том, что фашистское (в его терминологии «автократическое») государство, в котором будет править «элита», и является наисовершеннейшей формой государственной организации.

Для того, чтобы к власти пришла «элита», должны быть созданы какие-то условия. Сантаяна взял на себя труд разъяснить, каковы же должны быть эти условия. Прежде всего он раскритиковал все существующие формы демократии как неудовлетворительные. Особенно злобно обрушивается Сантаяна на «абсолютную демократию», которая его не только не устраивает, а просто приводит в возмущение; он ее определяет как «власть пролетариата для своей личной выгоды».

Рабочий класс — единственный до конца революционный класс, самая прогрессивная сила современности, призванная смести с лица земли все эксплуататорские классы и установить подлинную свободу и равенство людей, — составляет предмет особой ненависти Сантаяны.

Самый благородный класс, класс пролетариата, приносящий неисчислимые жертвы в битвах за демократию и свободу, он называет эгоистичным. В рабочих он видит исконных своих врагов. По его словам, это «безродная масса человеческих существ без религии, без собственности». А охранитель власти монополистов не может уважать ничего, кроме собственности, и в страхе перед рабочим классом, который угрожает этой награбленной собственности, Сантаяна выбалтывает, кому должна служить государственная власть в капиталистическом мире.

Даже ограниченная демократия не представляется Сантаяне достаточной гарантией господства монополистов. Перепуганный ростом демократического движения трудящихся масс, этот радетель о «благополучии человечества» выступает против даже такой демократии. Хоть она и ограничена цензами, цветом кожи, территорией и т. д., но все-таки «основывается на принципе большинства», представительном правительстве и т. д. Все это, несмотря на ее некоторое «преимущество» перед «абсолютной демократией», по утверждению Сантаяны, опасно.

«Рациональный порядок», вещает Сантаяна, должен быть устроен при помощи «правителей и администраторов, которые должны выдвигаться не путем выборов, а посредством кооптации из каждой области государственной службы».

Все эти рассуждения о демократии уже достаточно ясно характеризуют политическое лицо Сантаяны как фашиста. Но Сантаяна идет дальше. Правительство должно быть «автократичным», говорит он, т. е. во главе его должен стоять фюрер, опирающийся на «элиту». Американские империалисты лелеют бредовую мечту о мировом господстве. Сантаяна измышляет «теории» в помощь осуществлению этих планов. Оклеветав демократические принципы государственного устройства, указав на несовершенство всех конституций мира, Сантаяна только для одной сделал исключение — для конституции США. И не столько конституция США приводит его в умиление, сколько возможность практического использования ее в интересах эксплуататорских классов. Он расхваливает всеобщее равенство, обеспеченное якобы в США всем гражданам, без различия цвета кожи, расы и состояния. Наличие специальных районов для негров Сантаяна объясняет тем, что неграм якобы приятнее жить среди себе подобных, а не среди белых. «Негр, если он не глуп, — пишет этот радетель о всеобщем благе, — любит окружение себе подобных».

Так с полной ясностью раскрывается лицо Сантаяны — рабовладельца современной фашистской формации, расиста и насильника. Раскрывается до конца и подлинный смысл его «объективных» разглагольствований о надклассовом характере государства и государственной власти в капиталистическом мире.

Сантаяна скорбит лишь о том, что автократический «рациональный порядок» не распространился еще на весь мир. Вся беда, оказывается, состоит в том, что «рациональный порядок» невозможно установить в одной стране. Нужно достигнуть «органического единства» всего мира. В чем же состоит это «органическое единство»? В создании всемирной наднациональной власти, в создании «мирового государства» и «мирового правительства». Важным шагом на пути к созданию «мирового государства», заявляет Сантаяна, должно явиться объединение всех экономически развитых стран Западной Европы (пока только Западной Европы, а потом и остальных). Сантаяна так прямо и пишет: «Изъять эти индустриальные центры (т. с. страны Западной Европы. — Г. Е.) из-под власти соответствующих правительств и подчинить их некоей единой власти, и тогда они все будут процветать или иссохнет вместе, как колосья пшеницы одного поля» (стр. 365).

«Единая власть», способная предотвратить «иссыхание», — это, разумеется, власть монополистов, которые якобы призваны установить «мировое господство» и таким образом выполнить «веления разума».

Своим «трудом» Сантаяна вкладывает посильную лепту в поддержку основной политической «доктрины» империализма о «мировом государстве». Пропаганда новой мировой войны — неотделимая составная часть этой «доктрины». Сантаяна прямо говорит о том, что «мировую империю» мир (т. е. американские империалисты) строит, несмотря на национальные интересы.

Так раскрывается фашистский смысл демагогической мистики о божественном провидении, врожденных инстинктах н Библии, при помощи которой новый мудрец «теоретически обосновывает» притязания американских монополистов на мировое господство, на превращение всех свободных, суверенных государств и народов в своих рабов. Не могут скрыть фашистских вожделений Сантаяны ни лживые заявления о беспартийности и аполитичности, ни маскировка новой терминологией. Последняя книга Сантаяны неопровержимо свидетельствует о его прямой принадлежности к лагерю империалистической реакции, лелеющей бредовые планы поработить весь мир.

Сантаяна — старый слуга агрессивных сил империализма. До второй мировой войны он более тщательно маскировал свое лицо болтовней о равнодушии к социальным проблемам. Он прикрывал свою службу Гитлеру и Муссолини разглагольствованиями о том, что «общество достойно наблюдения, но недостойно служения». В годы второй мировой войны он был в числе тех врагов свободолюбивых народов, которые выступали с призывами невмешательства и пассивного созерцания жизни, непротивления фашизму. Он призывал не действовать, а наблюдать, когда к власти шел гитлеровский фашизм, но теперь, когда крепнут силы демократии, он призывает бороться с ними.

Логика вещей, логика классовой борьбы сильнее притворства этого старого врага мира и демократии. Он любил отдыхать в Риме под сенью Ватикана, страстным приверженцем и помощником которого он был всю жизнь. Каждая строка его книги красноречиво говорит, что вместе с Ватиканом он всегда служил одному хозяину — денежному мешку. Весьма знаменательно, когда Сантаяна спускается с высот «абстракций», сходит на арену современной политики и идеологической борьбы, его язык теряет всю свою респектабельность. Как отмечает орган американской компартии газета «Дейли уоркер», этот аристократ, наслаждавшийся жизнью в фашистской Италии, говорил о «коммунистическом заговоре», как любой грязный политикан, жаждущий отвести внимание людей от своей подлой деятельности криками «Ловите красных!» В духе лживой геббельсовской пропаганды Сантаяна делал злобные, клеветнические выпады против коммунизма, СССР и всего лагеря прогрессивных сил, борющихся за мир и свободу.

На книге Сантаяны лежит печать разложения и маразма буржуазного общества. В ней нашли свое выражение все характерные черты буржуазной социологии эпохи империализма: иррационализм и страх перед действительностью, открытая ненависть к социализму и революционному движению пролетариата, циничная апологетика порядков капиталистических джунглей, оправдание перехода буржуазии к террористической диктатуре фашизма.

Отрицание объективных закономерностей исторического развития, отказ от их познания — лейтмотив всей буржуазной социологии. На этом отрицании, имеющем глубокие классовые корни, строится и вся социология Сантаяны, социология фашизма и рабства, социология монополистической «элиты», опирающаяся на «учение» Фомы Аквинского и Ватикана.

Если раньше буржуазия и ее идеологи позволяли себе либеральничать, отстаивали буржуазно-демократические свободы, выступая против феодальных порядков, то теперь от былого либерализма не осталось и следа. Идеологи современного империализма, не стесняясь, отбрасывают так называемую свободу личности. Права личности они признают лишь за теми, у кого есть капитал, все прочие граждане считаются сырым человеческим материалом, пригодным лишь для эксплуатации. Принцип равноправия людей и наций заменен принципом полноправия эксплуататорского меньшинства и бесправия эксплуатируемого большинства граждан. В своем «труде» Сантаяна без стеснения заявляет об этом, предлагая передать эксплуататорскому меньшинству, «элите», все полномочия диктаторской власти.

Расистские социологические измышления Сантаяны еще раз подтверждают враждебность современной буржуазии демократическим свободам, равноправию. Это откровенная апология империалистической агрессии, проповедь космополитизма, расизма и буржуазного национализма. Сантаяна проповедует расовую дискриминацию негров в духе куклуксклановцев, заявляя, что белые не должны превращать вопрос о равенстве негров в свой собственный. Нужно, говорит он, чтобы они всегда могли гордиться своим «превосходством». Теория «элиты» и избранной роли высшей расы зиждется на презрении к национальным интересам других наций.

Испанец по происхождению, давно отказавшийся от своей родины, хвастающийся любовью к торийской Англии, обожающий традиции рабовладельческого штата Виргиния, в которой, по его словам, «простому негру прививали любовь к труду и навыкам цивилизации» («Люди и места», стр. 5), Сантаяна открыто выступает с космополитической проповедью мирового господства американских монополистов.

Крепнущие силы лагеря мира и демократии, распространение идей марксизма заставили этого врага мира и демократии сбросить маску отшельника и обнажить свое настоящее лицо. Апологетические, реакционные мечты Сантаяны, как и прочих пророков империализма, обречены на провал. Народы мира давно распознали подлинное назначение космополитических идеек о «мировом государстве», которые используются поджигателями войны против СССР и стран народной демократии для достижения мирового господства американских миллиардеров и миллионеров, для закабаления и подчинения народов мира власти доллара.

«Наученные опытом войны, — указывает И. В. Сталин, — народные массы поняли, что судьбу государств нельзя вверять реакционным правителям, преследующим узко-кастовые и корыстные противонародные цели. Именно поэтому народы, не желая больше жить по-старому, берут судьбу своих государств в свои руки, устанавливают демократические порядки и ведут активную борьбу против сил реакции, против поджигателей новой войны. Народы мира не хотят повторения бедствий войны. Они настойчиво борются за упрочение мира и безопасности» (газета «Правда» от 1 мая 1946 года).

Все передовое человечество стало на стражу мира. Народы мира все настойчивее объединяются для борьбы против угрозы новой войны, которую готовят империалисты. В послевоенное время впервые в истории человечества создан могучий организованный фронт сторонников мира во главе с великой страной социализма — СССР, объединяющий в своих рядах без различия религиозных и политических убеждений сотни миллионов людей всех рас и национальностей, полных решимости отстоять дело мира.

Напечатано в журнале «Вопросы философии», № 3, 1953 год