Причинность и время

1. Понятие причины

Авторы настоящей главы рассматривают вопрос о временном соотношении между причиной и действием. Это может вызвать у многих читателей недоумение: зачем заниматься рассмотрением вопроса, ответ на который совершенно очевиден: конечно же, причина предшествует действию — сначала возникает причина, а затем, спустя некоторое время, появляется ее действие. Однако практика развития науки показывает, что очевидные положения могут быть неверными. Вопреки когда-то весьма авторитетному мнению Р. Декарта очевидность определяется не самой истиной, а часто условиями, внешними для нее. Очевидным может казаться не обязательно истинное, но просто привычное. Если же мы не будем время от времени подвергать критическому анализу очевидное, то возникнет серьезная опасность догматизации сложившихся воззрений.

Но нельзя не отметить и другую опасность. Часто бывает так, что «новая» идея в философии по существу сводится лишь к иному, отличному от общепринятого толкованию понятий. Давайте понимать под причиной то, что появляется после того или иного явления, и окажется, что причина не предшествует своему действию, а возникает после него. На словах здесь будет радикальнейшая новая идея, но по существу мы будем иметь дело лишь с переименованием, т. е. с выражением иными словами давно известного.

Поэтому если предлагается отличная от общепринятой точка зрения на отношение между объектами, отражаемыми в соответствующих понятиях, то сами понятия должны быть общепринятыми и истолковываться совершенно традиционно. Только в этом случае люди, вначале не согласные с новой точкой зрения, если она достаточно убедительно обоснована на базе традиционных понятий, вынуждены будут изменить свои воззрения и новая точка зрения будет принята.

Но как выяснить достаточно общепринятое? Для нас было бы непосильным трудом анализировать различные случаи употребления терминов «причина» и «действие» в современной науке. Этого делать и не нужно, поскольку такая работа, надо полагать, уже проделана авторами многочисленных учебников и словарей. Здесь должно отображаться действительно общепринятое. Не утруждая читателя приведением цитат, ограничимся ссылками, например, на следующие работы^[1]. Несмотря на различия в формулировках причинной связи, всем им присуще нечто общее, все они так или иначе утверждают, что причина есть то, что достаточно для возникновения действия.

Может быть, такое определение причинности самой по себе независимо от своих следствий устарело? Но если человек не будет знать, как вызвать нужное явление, он погибнет. Человек как раз и стремится создать достаточные условия для возникновения действия. Следовательно, понимание причинности как достаточной совокупности условий для возникновения действия связано с понятием деятельности, с понятием общественной практики. Вряд ли такое понимание нуждается в замене.

Быть может, достаточные условия никогда не реализуются? И это не так. Человек сплошь, и рядом реализует именно достаточный набор условий для получения желаемого результата. Если бы человек не смог реализовать, такой набор условий, то люди бы просто вымерли, так как не могли бы достичь ни одной из поставленных целей.

Понимая под полной причиной, называемой также причиной (без прилагательных), именно полный набор условий, достаточных для возникновения действия, поставим такой вопрос: а можно ли найти, вычленить такую причину среди множества других событий, состояний, факторов?

Пусть имеется некоторая причина А, представляющая совокупность явлений (процессов, событий), достаточных для возникновения действия В. Есть множество событий (явлений), составляющее причину (a₁, …, а_n), и множество событий, составляющее действие (b₁, …, b_m). Здесь n и m рассматриваются как натуральные числа. При n или m, равных бесконечности, они будут заменяться символом ∞.

Логически возможны следующие варианты:

1) (a₁, …, а_n) → (b₁, …, b_m).

Конечный набор событий, составляющий причину, вызывает конечный набор событий, называемый действием;

2) (a₁, …, а_n) → (b₁, …, b_∞)

Конечный набор событий, составляющий причину, вызывает бесконечное множество действий;

3) (a₁, …, а_∞) → (b₁, …, b_m)

Бесконечный набор событий, составляющий причину, вызывает конечный набор событий, называемый действием;

4) (a₁, …, а_∞) → (b₁, …, b_∞)

Бесконечный набор событий, составляющий причину, вызывает бесконечный набор событий, составляющий действие.

Во всех случаях термин «событие» может быть заменен термином «вещь». Причину и действие можно рассматривать как целостные совокупности существенных свойств, т. е. вещи.

Когда говорят о том, что невозможно выявить действительно полную причину, поскольку она должна включать в себя бесконечно большое число отдельных факторов, то тем самым предполагают третий или четвертый из отмеченных нами случаев. Однако четвертый случай необходимо исключить из рассмотрения, поскольку мы никогда не рассматриваем бесконечное множество событий, составляющих действие. Что же касается третьего случая, то непонятно, почему у конечного набора событий причина должна обязательно иметь бесконечный набор элементов. Наборы существенных свойств конечны. Следовательно, правомерно рассматривать лишь первый и второй варианты: конечный набор событий, называемый причиной, вызывает конечный набор событий, называемый действием. Поскольку действие всегда можно задать конечным набором свойств, это определяет и вычленение причины как также конечного набора свойств. Не является ли это субъективизмом?

Понятно, что отбор существенных признаков предполагает определенную точку зрения. «Зависимость этой точки зрения от цели, от той стороны, какую предстоит познать в предмете, делает существенность признаков относительной. Но эта относительность — не субъективная, ибо она обусловлена вовсе не субъективным произволом… а материальной, предметной практикой общественного человека… Относительность существенности признаков «субъективна» лишь в том широком и не собственном смысле, в каком «субъективна» вся человеческая материальная практика»^[2].

Свойства вещи проявляются в отношениях и не существуют вне отношений. Причинные отношения представляют собой некоторую разновидность отношений, в частности отношений взаимодействия вещей. Исходя из конкретных задач науки и практической деятельности и проводится анализ различных отношений детерминации.

В. Краевский^[3] перечисляет причинные концепции, имевшие место в истории развития человеческого знания. Однако он не учитывает эволюцию категории «вещь» в этом знании. Ведь концепция вещь-вещь, с которой имеет дело В. Краевский, исходит из «наглядного» субстратного понимания вещи как тела. Концепции вещь-событие, свойство-событие и свойство-свойство в сущности исходят из такого же понимания вещи. Существуют вещи-тела, им присущи свойства, изменение же свойств есть событие.

Понимая же вещь качественно как совокупность существенных свойств, мы рассматриваем концепцию вещь-вещь как вполне адекватную. Причина и действие могут, конечно, рассматриваться и как свойства, и как отношения, а поскольку посредством категорий вещи, свойства и отношения можно выразить и события, и состояния, то нам представляется неправомерным ограничивать характеристику причины и действия какой-либо парой категорий. В разных отношениях и по разным свойствам причина и действие могут быть, и вещью, и свойством, и отношением. Но в любом случае полной причиной является набор условий, достаточный для возникновения действия. Этот набор рассматривается как единая совокупность, обладающая существенным свойством. Следовательно, причину всегда можно рассматривать как вещь. В общем виде причинная связь может быть выражена высказыванием: «Если есть вещь А (полная причина), то имеется с вероятностью, равной единице, и вещь В (действие)».

2. Область возможных решений

Итак, какие же существуют логически возможные соотношения во времени между причиной, понимаемой нами как достаточной для возникновения действия, и самим действием?

Формально возможны следующие соотношения (П — причина, Д — действие):

1. Причина раньше действия (Δt ≥ 0).

2. Действие раньше причины (Δt ≥ 0).

3. Причина и действие одновременны.

4. Причина и действие частично совмещены во времени, но причина существовала и во времени.

5. То же, что 4, но действие существовало и до причины.

Причина и действие могут существовать различное время. Тогда дополнительно возникают следующие возможности:

6. Причина начинается раньше действия, но с прекращением причины прекращается и действие.

7. Действие начинается раньше причины, но заканчиваются они одновременно.

8. Причина и действие начинаются одновременно, но действие продолжается и после исчезновения причины.

9. То же, что 8, но причина имеет место после окончания действия.

10. Причина начинается раньше действия и заканчивается позже.

11. Действие начинается раньше и заканчивается позже причины.

12. Существует еще одна возможность: причина и действие могут быть вообще не связаны во времени. Это равносильно одновременному признанию одиннадцати предыдущих возможностей: причина и действие могут соотноситься во времени как угодно.

Понятно, что один и тот же автор вовсе не обязательно должен придерживаться лишь одной из двенадцати концепций. Он может сочетать, скажем, 1 и 3^[4] или даже 1 и 2. В общем случае количество формально возможных точек зрения можно подсчитать, суммируя сочетания:

С₁₂¹ + С₁₂² + С₁₂³ + … + С₁₂¹² = 4095.

Кроме того, возможны дизъюнктивные сочетания, и тогда количество возможных точек зрения удваивается. Могут быть и совмещенные конъюнктивно-дизъюнктивные точки зрения, что ведет к многократному расширению области возможных решений.

Мы исходили из того, что причина и действие строго фиксированы друг относительно друга во времени. В принципе возможны варианты и с нефиксированной длительностью причины и действия. Но является ли время само по себе универсальным опосредующим фактором? Можно промочить ноги и ждать простуды, можно приготовить бочку молодого вина, поставить ее в винный погреб и ждать, пока вино станет выдержанным.

Производит ли время какое-либо действие само по себе? Казалось бы, отрицательный ответ на подобный вопрос несомненен. Однако, анализируя имеющуюся литературу, пришлось прийти к выводу, что далеко не все авторы согласились бы с этим. Из практически неисчерпаемой области возможных решений о временном соотношении причины и действия реализованы лишь некоторые концепции. Каковы же они?

Это прежде всего концепция 1, в которой в самом определении причины уже признается временное предшествование причины действию: «Причина всегда предшествует следствию»^[5]; «…Причинная связь имеет место лишь тогда, когда то явление, которое предшествует во времени другому, вызывает, порождает это другое явление»^[6]; «Причина и действие последовательны во времени…»^[7]; «Следствие идет во времени за причиной»^[8]. О. Яхот иллюстрирует это положение тем, что микробы «попадают в организм все же раньше, чем болезнь обнаружится»^[9].

А вот более сложная точка зрения: «Временное отношение между причиной и следствием заключается в том, что существует временной интервал в виде запаздывания между началом действия причины (например, взаимодействия двух систем) и началом появления соответствующего следствия»^[10]. Такая позиция может соответствовать концепциям 1, 4, 6, 10 из области возможных решений.

Часто авторы нечетко очерчивают свою точку зрения относительно временного соотношения причины и действия, лишь вскользь упоминая, как само собой разумеющееся, что причина раньше действия и что, однако, «после этого» не значит «по причине этого». Причина может «предшествовать» действию по-разному, да и разрыв между причиной и действием во времени Δt тоже может быть различным, меняющимся от нуля до бесконечности. Не случайно поэтому некоторые сторонники первой концепции добавляют, что они имеют в виду «непосредственное следование действия за причиной».

Ю. В. Петров^[11] также выступает в пользу временного предшествования причины действию, но он предполагает, что в некоторых Случаях следствие может продолжаться и после исчезновения причины. Здесь реализуется концепция 1, 4, 6, хотя автор и говорит об «абсолютном предшествовании» причины действию. Убежденными сторонниками предшествования причины действию являются Я. Ф. Аскин^[12], С. Ш. Авалиани, И. В. Кузнецов и целый ряд других авторов. Но в последнее время появились, работы, в которых предлагается концепция одновременности причины и ее действия^[13].

Итак, в науке существуют различные взгляды относительно соотношения причины и действия во времени. Разделяя мнение В. М. Ничик о том, что «в дальнейшем развитии философии и естественных наук представление о предшествовании причины следствию перестало быть единственным решением вопроса»^[14], мы не разделяем ее сожалений по этому поводу и считаем возможным отстаивать концепцию одновременности причины и действия.

3. Одновременность причины и действия

Перед сторонниками однозначной причины, которая определяет последующее состояние, т. е. сторонниками того, что полная причина предшествует действию, возможны только два пути: к Лапласу или к Юму.

Очевидно, для многих ученых такая альтернатива была неприемлемой, и они вообще решили отказаться от принципов детерминизма. Современная наука должна признать объективное существование случайности, а в лапласовском мире ей места нет.

Принцип причинности по самой своей сущности предполагает, что причина определяет свое действие не в среднем, не статистически, а целиком, полностью, однозначно. (Признание «причинного» произвола в явлениях представляет собой, что бы ни говорилось по этому поводу, серьезную уступку индетерминизму.)

Противники детерминизма обычно связывают его с однозначной причинной зависимостью, при которой причина предшествует действию. Тогда детерминизм якобы предполагает возможность абсолютной предсказуемости явлений: предшествующее явление однозначно определяет будущее. На практике, разумеется, это требование не выполняется. Тут уж все красноречие индетерминистов, якобы подкрепленное ссылками на экспериментальные данные и теоретические положения, обрушивается на так понимаемый детерминизм. Появляются ««бреши» в причинных законах»^[15]. Б. Рассел, исходя из предпосылки о том, что причина предшествует действию, считает, что, каким бы малым мы ни сделали промежуток времени Δt, разделяющий причину и действие, все же в течение этого промежутка может произойти нечто, что помешает получиться результату^[16]. А это означает, что воображаемая (в нашей терминологии «неполная») причина недостаточна для того, чтобы вызвать действие. Надо, по мнению Б. Рассела, включить все окружающее, а по мере такого включения вероятность повторения данного события уменьшается и наконец становится равной нулю. Таким образом, каждое явление индивидуально, а при отсутствий повторяемости явлений понятие причины утрачивает смысл. Рассел считает, что, опровергнув возможные случаи предшествования причин действию, он опроверг и закон причинности. Он не учитывает возможность того, что причина вообще может не предшествовать действию.

Так или иначе, но перед нами возникает дилемма: или вообще отказаться от однозначной причинной зависимости, что и делает индетерминизм (тогда необходимости нет, а есть только вероятностные зависимости), или интерпретировать наше представление о причине таким образом, чтобы была возможность сохранить в природе и необходимость, и случайность, и однозначную зависимость, и объективно-вероятностную связь разновременных состояний. Но при отказе от детерминизма пришлось бы- отказаться и от вероятностных законов, ибо действительно непонятно, «как можно объяснить существование законов, управляющих вероятностями, если бы не было никаких причинных закономерностей, лежащих в их основе»^[17].

Есть, правда, еще одна возможность: сузить понятие причинности до такой степени, чтобы оно включало в себя только вероятностные зависимости, и отказаться, таким образом, от однозначной причинной зависимости. «Для всякого предложения всегда найдется некоторое достаточно узкое толкование его терминов, которое окажется истинным, и некоторое достаточно широкое, которое окажется ложным»^[18]. Первое толкование И. Лакатос называет «оправдательным», а второе — «опровергательным». Но отказ от однозначной причинности является в сущности отказом и от детерминизма. Признание детерминизма связано с признанием факта, что причина с необходимостью (т. е. однозначно) порождает действие. Если бы мы сказали, что при наличии причины действие может быть, а может и не быть, то «свободной воли» избежать бы нам не удалось. Правда, мы могли бы для успокоения сохранить термин и даже отстаивать это «новое платье короля».

И все же выход есть. От лапласовского детерминизма состояний можно избавиться другим путем: отказаться от концепции предшествования причины действию, оставив неприкосновенной концепцию однозначности; признать одновременность й однозначность полной причины й действия как двух сторон одного процесса.

Мы исходим из следующей проблемы: возможна ли в принципе однозначная причинная зависимость? И приходим к выводу, что да, возможна, но только если мы имеем дело с полной причиной, т. е. с совокупностью всех событий, достаточных для данного действия. Иными словами, если причина полная, то она и одновременна с действием: ждать больше просто нечего.

Нам могут возразить на это: не напоминает ли такая ситуация знахарскую? Больной поправится, если поверит в лекарство. Он не поправился, значит, он не верит. Однако специфика знахарской ситуации не в том, что здесь используется полная причина, а в том, что некоторые компоненты ее предполагаются принципиально ненаблюдаемыми. Если же у нас есть способы, например с помощью усовершенствованного детектора лжи, установить, действительно ли больной верит в лекарство, то с научной точки зрения такая ситуация отнюдь не является порочной.

Время само по себе действия не производит. Разрывая причину и действие во времени, мы оставляем место сверхъестественному, мистике. Если все, что нужно для действия, налицо, почему же оно не происходит?

Известно, что одновременность причины и действия признавали как идеалисты, так и материалисты. Как и во многих других случаях, «водораздел» здесь не совпадает с решением основного вопроса философии. Тем не менее интересно все же отметить, что субъективный идеализм, начиная с Юма, стоит на точке зрения предшествования причины действию. И это понятно: если мир представляет собой лишь поток личных переживаний, то эти переживания могут либо сосуществовать, либо сменять друг друга во времени. В первом случае они совершенно равноправны: нельзя, например, говорить, что одно из них активно, а другое пассивно. Для того чтобы их различить, нужно, чтобы отношение между переживаниями А и В не было симметричным, т. е. чтобы В относилось к А не так, как А относится к В. Отсюда утверждение об обязательном предшествовании причины действию.

Нам представляется, что ключ к пониманию разногласий в вопросе о временном соотношении причины и действия лежит в признании различных видов неполных причин. Г. А. Свечников, говоря о том, что, «когда тело воздействует на другое опосредствованно, причина необходимо предшествует следствию…»^[19] имеет в виду неполную причину. Конечно, «можно говорить, что причина предшествует своему следствию, если условно относить время причины к начальному моменту, приурочивая причину (взаимодействие) к началу процесса, а время следствия к тому моменту, когда оно уже как-то проявило себя»^[20].

Утверждение об одновременности причины и действия основывается на целом ряде теоретических и практических соображений. Поскольку протекание времени само по себе не производит действия, разрыв причины и действия во времени приводит к непреодолимым трудностям независимо от того, считать ли время разрыва равным нулю или конечной величине.

В самом деле, почему требуется ждать появления действия, когда уже существует все, что для него достаточно? В силу каких причин действие продолжает существовать после исчезновения своей причины? Противоречие концепции разновременности причины и действия понятию полной причины может быть преодолено лишь в том случае, если признать, что начало действия совпадает с началом причины, а конец действия с концом причины.

Можно привести множество фактов, свидетельствующих об одновременности причины и действия: изменение давления и объема газа, изменение магнитного потока, пронизывающего обмотку трансформатора, и изменение электрического тока в этой обмотке, наличие хлорофилла в листьях и их зеленый цвет. Конечно, причинение можно рассматривать как частный случай взаимодействия. С точки зрения одновременности причины и действия вполне понятно и положение о том, что мысль есть функция мозга, одновременность материальных процессов в мозгу и фактов осознания является необходимым условием того, чтобы первые были причиной вторых. В противном случае в каждый момент времени мысль не могла бы являться функцией данного состояния мозга и сознание протекало бы вне материальных процессов.

Нам могут возразить, что неполная индукция не может обеспечивать достоверный вывод. Но никто не будет оспаривать и то, что непредвзятые разнородные примеры могут повысить вероятность вывода. Ни один контрпример нам неизвестен: в любом из них речь идет в сущности о неполной причине. Далее. Признание разновременности причины и действия не позволяет объяснить, почему все- таки причина порождает действие. Трудно говорить о механизме порождения, если причина существует, когда нет действия, и действие — когда нет причины. Утверждение же об одновременности, точнее, об однопространствовременности позволяет рассматривать их как стороны одного процесса.

Изменение активной составляющей процесса — причины вызывает изменение пассивной — действия. В каждом конкретном случае механизм этой связи различен. Но несомненно, существуют общие закономерности механизма причинения. Рассматривая причину и действие как две вещи, т. е. две системы свойств, существующие в одной пространственно-временной области, можно проанализировать их взаимодействие как взаимодействие двух систем.

Несомненно, применение логико-математического аппарата общей теории систем для анализа данного взаимодействия по различным системообразующим отношениям (или свойствам) может быть весьма плодотворным. Однако такой анализ должен стать предметом специального рассмотрения.

Мы ограничимся приведением лишь одного обнадеживающего примера. Идет поезд. Впереди локомотив, сзади — вагоны. Все убеждены в том, что движение локомотива — причина движения вагонов, а не наоборот. А почему? Потому ли что локомотив начал двигаться раньше? Некоторое различие во времени, связанное со становлением полной причины — выборки зазоров в сцеплениях, здесь имело место. Но разве в этом суть? Анализируя процесс причинения, мы будем здесь пользоваться не понятием «раньше-позже», а понятиями «активная сторона», «пассивная сторона». Эти понятия применимы к случаю одновременности ничуть не в меньшей мере, чем к случаю предшествования. Они же применимы и при анализе таких процессов, как столкновение двух астероидов, взрыв сверхзвезды и т. п. Например, повышение температуры вещества астероидов — следствие их столкновения, «пассивная сторона» процесса и происходит одновременно со столкновением — причиной.

4. Анализ имеющихся возражений

«Нам не следует стыдиться одобрения и обретения истины, откуда бы она ни исходила, пусть даже от далеких от нас племен и от народов несопредельных с нами стран»

(Абу-Юсуф Якуб бну-Исхак аль-Кинди, IX в. н. э.)

После выхода работ одного из авторов^[21] появилось значительное количество статей, где концепция одновременности причины и действия подвергалась критике. Каковы же аргументы противников концепции одновременности?

И. С. Дужи apriori исходит из тезиса о том, что «под отношением причины и действия следует понимать отношение следующих друг за другом событий»^[22]. Но тогда можно было бы и просто ограничиться одной фразой: «явление, предшествующее другому, предшествует ему».

Для того чтобы опровергнуть концепцию одновременности, нужно по крайней мере показать, что явления, из которых одно необходимо вызывает другое, не могут быть одновременными или хотя бы могут быть неодновременными. Ни того, ни другого нет в статье И. С. Дужи. Очевидно, он под причиной понимает нечто отличное от того, что понимаем мы. Тогда здесь действительно имеет место спор о словах, и превратить его в реальную проблему можно, как мы видели, только если исходить из одного и того же определения причинности. Отстаивая концепцию одновременности причины и действия, мы хотим подчеркнуть, что в случае частичной причины реализуется область многих тысяч возможных решений и вопрос временного соотношения для каждой конкретной неполной причины и ее действия решался бы в каждом случае по-разному. Нужны лишь соответствующие примеры. Тем не менее авторы отстаивают концепцию предшествования, именно исходя из понимания причины как частичной, специфической, неполной. Причем иногда ее даже называют полной и однозначной, но фактически имеют в виду, как следует из дальнейшего текста, частичную. Так, С. Ш. Авалиани понимает под причиной в сущности лишь «наглядную» причину. Сократ выпил яд — умер, удар молотка — разбито стекло. Тем не менее автор горячо отстаивает «закон» (?!) предшествования причины действию: «…признание одновременного существования причины и следствия несовместимо также с признанием существования причинной цепи»^[23].

Разумеется, сам этот процесс взаимодействия или его свойство может быть неполной причиной какого-либо иного будущего процесса. Имеется цепь вероятностно-взаимосвязанных процессов, имеется возможность достаточно надежно предсказать эти связи, и не случайно Р. Шиллер заявил, что признание вероятности позволило современной науке преобразовать свои промахи (failures) в свои утверждения (statements)^[24]. Д. Бом считает, что причина, может быть либо раньше, либо одновременно с действием: «Под причиной события В мы понимаем одно из условий А, которое, уже будучи в наличии и в действии, вызывает появление В»^[25]. Приводимые примеры хорошо иллюстрируют тот факт, что Бом понимает причину как неполную: «За горением какого-нибудь топлива следует нагревание воды»^[26]. Но ведь именно одновременно с горением повышается температура воды. Нелепым бы выглядел случай, когда сначала прогорело бы топливо, а потом, через некоторое время, вдруг закипел бы чайник.

Я. Ф. Аскин^[27] исходит из разделения причины и действия в пространстве, а следовательно, и во времени. Между ними существует «процесс причинения». Приводимый Я. Ф. Аскиным пример воздействия рентгеновских лучей на хромосомы как причину мутаций убедительно показывает его понимание причины как неполной: действие лучей является полной причиной лишь соответствующих и одновременных с ним физико-химических процессов в хромосоме, и только дальнейшее развитие организмов с измененными таким образом хромосомами приводит к мутации.

Номинально же автор признает причину полной, если «есть достаточность для произведения причинного действия»^[28]. Но только номинально. Иначе Я. Ф. Аскин тут же не критиковал бы следующее совершенно справедливое высказывание Уилки: «Если все необходимые и достаточные условия в наличии, событие должно иметь место, иначе я не вижу, как мы можем говорить, что эти условия достаточны»^[29].

Существует еще одна точка зрения. М. Д. Ахундов и 3. М. Оруджев анализируют временную микроструктуру развивающегося во времени процесса формирования причины, ее действия и ее последствий^[30]. Сама по себе эта проблема представляет большой интерес. Авторы пишут: «Общая диалектика движения причины и действия в их взаимодействии заключается в том, что этот процесс и прерывен и непрерывен, причина и предшествует действию и одновременна с ним»^[31]. Подобная концепция объясняется тем, что авторы под полной причиной понимают сумму формирующейся и действующей причин. Мы же под полной причиной понимаем лишь действующую. Тогда становится ясной позиция М. Д. Ахундова и 3. М. Оруджева, которые исходят из предшествования формирующейся (неполной) причины действию и одновременности действующей причины и «формирующегося следствия» (действия). Правомерно ли такое объединение формирующейся и действующей причин — это уже другой вопрос.

Гегель говорил так: «В самой причине как таковой заключается ее действие, и в самом действии — причина; поскольку причина еще не действовала бы или поскольку она перестала бы действовать, постольку она не была бы причиной, и действие, поскольку его причина исчезла, уже больше не есть действие…»^[32]

Итак, сам факт, что нечто действует, возводит это «нечто» в ранг причины данного события. Следовательно, если речь идет о полной причине, то достаточно говорить только о действующей причине. Исследование же процесса причинения в работах М. Д. Ахундова и 3. М. Оруджева весьма интересно, но лежит в иной плоскости и затрагивает иные аспекты проблемы причинности.

Теория относительности и концепция одновременности причины и действия. По мнению В. М. Ничик, пересмотр концепции дальнодействия и утверждение в физике специальной теории относительности не только подтверждают положение о предшествовании причины действию во времени, но и конкретизируют его, устанавливая временные границы этого предшествования^[33].

Здесь, на наш взгляд, допущена ошибка. Разделив причину и действие в пространстве, уже после этого и независимо от этого доказывается, что они разделены и во времени. Фактически автор разделяет пространство и время, оперирует ньютонианскими представлениями о пространстве — вместилище и времени — длительности. Положение теории относительности о конечной скорости взаимодействия не может доказать предшествование причины действию. Пусть имеется источник света С и красный отражательный экран В. Является ли причиной свечения экрана тот факт, что лампочка начала испускать фотоны света? Нет. Полной причиной свечения будет взаимодействие фотона, достигшего экрана, с покрытием экрана, процесс отражения красной части спектра этим экраном (действие) совпадает во времени с полной причиной'(взаимодействие фотонов с поверхностью экрана). Иногда говорят, что временной интервал между причиной и началом действия ничтожно мал, так как скорость света велика, но все-таки этот интервал существует. Это основано на недоразумении. Если бы даже скорость света была равна скорости легендарной черепахи, которую уже 2400 лет обгоняет быстроногий Ахилл, то и в этом бы случае никакого временного интервала между полной причиной и действием не было: пока фотон не достиг экрана, взаимодействия его с экраном нет, полной причины нет, есть лишь условия, неполная причина, которая с некоторой вероятностью может (если, скажем, на экран не упадет случайно тень и т. д.) превратиться в полную причину и вызвать соответствующее действие: свечение экрана. Для субъекта свечение экрана еще не есть полная причина восприятия этого свечения. Лишь когда на сетчатку глаза попадут соответствующие фотоны света, зрительный нерв даст сигналы в мозг, мозг зарегистрирует определенное восприятие. Концепция одновременности не только не противоречит теории относительности, но и соответствует идее объединения пространства и времени в единый континуум.

В статье А. Ерахтина содержится достаточно аргументированный ответ тем, кто считает, что с помощью положений теории относительности можно доказать неодновременность причин и действия^[34]. Такой ответ содержится и в других работах^[35].

Все же через четыре года после публикации статьи А. Ерахтина в том же издании появилась статья Ю. В. Петрова, повторяющая утверждения о том, что «причина не может быть одновременна с действием в силу конечной скорости распространения воздействий»^[36].

Познаваемость мира и концепции одновременности причины и действия, В. Краевский^[37], справедливо признавая тот факт, что между пониманием причинности и решением основного вопроса философии жесткой связи нет, все же считает, что признание одновременности причины и действия ведет к непознаваемости мира. Но почему же в таком случае признание предшествования причины действию ведет к познаваемости? Ведь не после каждой спички возникает пожар и не после каждого нажатия на курок — выстрел.

С. Ш. Авалиани придерживается распространенного «со времен древних скептиков» мнения о том, что с признанием одновременности причины и действия теряется всякое различие между ними^[38]. Конечно, древние скептики могли и ошибаться. Конечно, если всякое различие между причиной и действием сводить к временной разделенности, то тогда, возможно, авторы анализируемых возражений были бы и правы при условии, что нет никаких других отличительных свойств причины и действия. Перспектива не радостная, так как тогда пришлось бы либо признать принцип «после этого, значит, по причине этого», либо вообще похоронить всякую надежду Отличить причину от действия. К счастью, существуют вполне надежные способы их отличить.

Причина и действие есть стороны процесса, развивающегося во времени, он не существует вне времени и не характеризуется «мгновенностью». Причина и действие могут длиться секунду, час, тысячу лет — столько, сколько длится процесс. Признание одновременности причины и действия помогает понять процесс развития. Это в сущности является ответом и на возражение о том, что «одностороннее признание одновременного существования причины и следствия… сводит бесконечное время к одному мгновению…»^[39].

Если бросить камень, то причина воздействия — воздействие руки на камень — и действие — изменение движения камня — происходят одновременно, а полет камня (действие) обусловлен своей причиной: расходованием инерциальных сил, накопленных камнем. Сам бросок не является полной причиной полета камня. Таким образом, «принцип инерции», применяемый Ю. В. Петровым, возможно и интересен в некотором отношении, но он не может рассматриваться как аргумент в пользу того, что следствие может продолжаться и после исчезновения причины.

Хроногеометрия и концепция одновременности причины и действия. А. М. Мостепаненко считает очевидной связь понятий времени и причинности на том основании, что «причина во времени всегда предшествует следствию, что причинный порядок и временной порядок всегда в точности «копируют» друг друга»^[40]. Конечно, предшествование неполной причины своему действию часто действительно бросается в глаза, и таким образом обеспечивается необходимая «очевидность». Именно «на базе подобных соображений возникла причинная теория времени…», как совершенно справедливо замечает автор^[41].

Дальнейший непредвзятый и глубокий анализ хроногеометрии и причинной теории времени приводит автора к справедливым и обоснованным выводам о том, что «теория относительности не может рассматриваться как убедительное подтверждение причинной теории времени», так как осуществление каузальной связи между всеми событиями, лежащими на времениподобных мировых линиях, вовсе не является необходимым.

Причинно-следственные отношения и временные отношения разнотипны. Между ними действительно имеется связь, но она заключается лишь в том, что в некоторых случаях можно установить зависимость между степенью полноты причины и вероятностью наступления события в некоторый момент времени. Но каковы же аргументы, которые можно выдвинуть в пользу причинной теории времени с помощью хроногеометрии? И здесь А. М. Мостепаненко снова приходит к закономерному, с нашей точки зрения, выводу о том, что эта теория опирается не на причинные отношения, а на отношения предшествования. Логический круг неизбежен. Это, таким образом, скорее временная теория неполной причинности, чем причинная теория времени. ч

Каузальная теория времени не доказывает направления времени, а исходит из линейно-временной последовательности причины и действия. «…Временной порядок не удается вывести из причинного, однонаправленность времени …оказывается невыводимой из свойств причинности»^[42]. Отсюда следует, что и обратно: из временного порядка нельзя сделать вывод о причинном. И только.

В случае же одновременного познания обратного воздействия следствия на причину и ответственности причинности за однонаправленную временную ориентированность (Я. Ф. Аскин) неизбежен не только логический круг. Ведь если «причина» и «следствие», меняются местами, то и время должно менять свое направление на противоположное. Тогда время «течет» подобно переменному току и имеет два направления: от прошлого к будущему и от будущего к прошлому в зависимости от того, что именовать причиной. Вряд ли можно согласиться с таким положением. Не случайно последовательные сторонники предшествования вообще отрицают взаимодействие причины и действия^[43].

Функциональная зависимость, понятие силы и концепция одновременности. С. Ш. Авалиани рисует следующую альтернативу: «…либо отрицать причинность, как передачу действия, и стать, вслед за позитивистами, на путь изгнания понятия силы из физики, что прямо приведет нас к признанию одновременности причины и следствия (сведение причинно-следственной связи к функциональной зависимости), либо признать, с одной стороны, причинность, как передачу действия, и, с другой прочно установленный современной физикой закон о невозможности мгновенной передачи действия, что нас необходимо приведет к отрицанию возможности одновременного существования причины и следствия»^[44].

Что касается первой части альтернативы, то, хотя причинная зависимость и не сводится лишь к силовым взаимодействиям в физике, все же нужно отметить, что понятие силы не только в физике, но и, например, в боксе отлично уживается с признанием одновременности причины и действия. Если же мы разорвем во времени причину и действие, то вот тогда как раз й становится непонятным: куда девались силы и что они делали, когда причина уже была, а действия еще не было? А позже, почему вдруг началось действие?

Что касается второй части альтернативы, то здесь мы согласны с автором и с передачей действия и с прочно установленными законами. Мы не согласны лишь с последней строчкой: будто бы это должно «необходимо» вести к отрицанию возможности одновременного существования причины и действия.

Сам автор считает, что с прекращением причины прекращается и ее следствие. Но поскольку, согласно С. Ш. Авалиани, причина не может одновременно существовать со своим следствием, то им просто негде существовать. В самом деле: нельзя же причине и действию ухитриться одновременно прекращать свое существование и тем не менее ни одного момента времени не существовать одновременно.

Теперь попробуем разобраться в соотношении между причинной и функциональной зависимостями. Неясно, почему С. Ш. Авалиани связывает признание одновременности причины и действия со «сведением» причинной связи к функциональной зависимости. Ведь такое сведение или его отрицание совершенно не зависит от соотношений причины и действия во времени. По мнению же С. Ш. Авалиани, «признание одновременного существования причины и следствия в сущности есть не что иное, как перенесение понятия причинности из области физики, изучающей природу, в сферу математики и логики, в которых понятие времени исключено»^[45]. Почему же тогда автор переносит понятие причинности «из области» природы в сферу языка? Ведь физика не есть нечто вполне обособленное, ничего общего не имеющее с математикой и логикой. Люди бы не писали труды о логической теории времени, о математических методах физики, если бы понятие времени из математики и логики было исключено.

Мы не будем здесь специально останавливаться на соотношении причинных и функциональных зависимостей. Хорошо известно, что, вообще говоря, причинная зависимость может быть выражена функциональной (а может и не быть, если она еще недостаточно познана), хотя и не любая функциональная зависимость выражает причинную связь.

Если концепция одновременности помогает выразить причинные связи однозначными функциональными зависимостями, то этому в наш век можно только радоваться. Когда мы математическими методами, в том числе и методами функционального анализа, изучаем турбогенератор или социальные процессы, то нас же не обвиняют в том, что мы турбогенератор «сводим» к цифрам и функциям.

Итак, мы рассмотрели некоторые аргументы «за» и «против» одновременности причины и действия. Все аргументы «против» относятся к практически неисчерпаемой области возможных возражений. И всегда можно доказать их несостоятельность. В работе^[46] также производился анализ возможных возражений. В частности, там было показано, что признание одновременности причины и действия не означает прекращения истории мира, не означает невозможности предвидеть будущее, не противоречит фактам, не ведет к неразличимости причины и действия. Мы не считаем возможным повторять обоснования этих положений.

С нашей точки зрения, признание одновременности причины и действия расширяет познавательные возможности, снимает целый ряд логических противоречий, вызываемых концепцией разрыва причины и действия во времени.

А. И. Уемов, С. В. Остапенко

1. См. Философская энциклопедия, т. 4. М., 1967, стр. 370; Краткий словарь по философии. М., 1966, стр. 228; «Диалектический и исторический материализм». М., 1967, стр. 109; А. Г. Спиркин. Курс марксистской философии. М., 1966, стр. 173; О. О. Яхот. Очерк марксистской философии. М., 1968, стр. 174; М. Н. Руткевич. Диалектический материализм. М., 1960, стр. 501; Н. И. Кондаков. Введение в логику. М., 1967, стр. 293; Л. Б. Баженов. Проблема причинности. — «Философия естествознания», вып. 1. М., 1966, стр. 212. ↑
2. В. Ф. Асмус. Избр. философ, труды, т. I. М., 1969, стр. 287— 288. ↑
3. См. В. Краевский. Проблема онтологической категории причины и следствия. — «Закон, необходимость, вероятность». М., 1967. ↑
4. G. Kröber, A. I. Ujomow. Über das zeitliche Verhältnis zwischen Ursache und Wirkung. — «Deutsche Zeitschrift für Philosophic» (Berlin), 1961, N 4; cm. 3. M. Оруджев, M. Д. Ахундов. Временная микроструктура причинной связи. — «Философские науки», 1969, № 6. ↑
5. Краткий словарь по философии, стр. 228. ↑
6. «Диалектический и исторический материализм», стр. 110. ↑
7. Н. И. Кондаков. Введение в логику, стр. 293. ↑
8. М. Н. Руткевич. Диалектический материализм, стр. 504. ↑
9. О. О. Яхот. Очерк марксистской философии, стр. 177. ↑
10. А. Г. Спиркин. Курс марксистской философии, стр. 174. ↑
11. См. Ю. В. Петров. Временное соотношение причины и следствия. — «Проблемы методологии и логики наук», вып. 5. Томск, 1969. ↑
12. См. Я. Ф. Аскин. Проблема времени. Ее философское истолкование. М., 1966. ↑
13. См. Б. Мунтян. Въпрось за причинность и никои проблеми на физиката. — «Известия на института по философии», т. 4, 1959; А. И. Уемов. О временном соотношении между причиной и действием… Иваново, 1960; A. I. Ujemow. Phredcházi přičina učinku? — «Filosopický Casopis», 1959, N 6; Г. А. Свечников. Категория причинности в физике. М., 1961; А. Поликаров. Относительность и кванты. — «Философские проблемы современной физики». М., 1966; М. А. Парилок. Детерминизм диалектического материализма. Киев, 1967; А. В. Ерахтин. О направлении времени во вселенной. — «Проблемы методологии и логики наук». Томск, 1969, и др. ↑
14. В. М. Нiчик. Причиннiсть як момент взаемодii. — «Проблема форм руху в сучаснiй науцi». Киiв, 1968, стр. 251. ↑
15. Ф. Франк. Философия науки. М., 1960, стр. 413. ↑
16. В. Russel. Mysticism and Logic and other Essays. London, 1932, Ch. IX. ↑
17. Там же. ↑
18. И. Лакатос. Доказательства и опровержения. М., 1967, стр. 138. ↑
19. Г. А. Свечников. Категория причинности в физике. М., 1961, стр. 109. ↑
20. Там же, стр. 110. ↑
21. А. И. Уемов. О временном соотношении между причиной и действием… Иваново, 1960; A. I. Ujemow, Phredcházi přičina učinku? — «Filosopický Casopis», 1959, N 6, p. 351. ↑
22. I. S. Duzi, Jsok přičina a ŭčinek současňe? — «Filosopický Casopis», 1961, N 3, p. 447. ↑
23. С. Ш. Авалиани. Очерки философии естествознания. Тбилиси, 1968, стр. 216. ↑
24. R. Shiller. New Methods of Knowledge and Value. New York, 1966, p. 65. ↑
25. Д. Бом. Специальная теория относительности. М., 1967, стр. 187. ↑
26. Там же. ↑
27. См. Я. Ф. Аскин. Время и причинность. — «Вопросы философии», 1966, № 5. ↑
28. Там же, стр. 82. ↑
29. J. S. Wilkie. The Problem of the Temporal Relation of Cause and Effect. — «British Journal for the Philosophy of Science», vol. I, 1950, N 3. ↑
30. См. 3. M. Оруджев, M. Д. Ахундов. Временная микроструктура причинной связи. — «Философские науки», 1969, № 6. ↑
31. Там же, стр. 63. ↑
32. Гегель. Соч., т. V. М., 1937, стр. 677. ↑
33. В. М. Нiчик. Причиннiсть як момент взаемодii.— «Проблема форм руху в сучаснш науцi», стр. 252. ↑
34. См. А. В. Ерахтин. О направлении времени во вселенной. — «Проблемы методологии и логики наук». ↑
35. A. I. Ujemow. Phredcházi přičina učinku? — «Filosopický Casopis», 1959, N 6; Г. А. Свечников, Категория причинности в физике; М. А. Парнюк. Детерминизм диалектического материализма. ↑
36. Ю. В. Петров. Временное соотношение причины и следствия. — «Проблемы методологии и логики наук». Томск, 1973, стр. 28. ↑
37. W. Krajewski. Koncepcja równoczesnosci przyczyny i skutku. — «Filosophický Casopis», 1962, N 2 (29). ↑
38. См. С. Ш. Авалиани. Очерки философии естествознания, стр. 215. ↑
39. Ю. В. Петров. Временное соотношение причины и следствия. — «Проблемы методологии и логики наук», стр. 27. ↑
40. А. М. Мостепаненко. Хроногеометрия и причинная теория времени. — «Вопросы философии», 1969, № 9, стр. 60. ↑
41. Там же, стр. 61. ↑
42. Там же, стр. 64. ↑
43. См. С. Ш. Авалиани. Очерки философии естествознания. ↑
44. Там же, стр. 214. ↑
45. Там же, стр. 216. ↑
46. А. I. Ujemow. Phredcházi přičina učinku? — «Filosopický Casopis», N 6. ↑