Фашизм и государственное устройство стран Восточной Европы между первой и второй мировыми войнами
Начну с двух вводных замечаний. Первое касается границ интересующего нас региона, второе — того, какой смысл я вкладываю в понятие «политическое устройство». Границы региона, называемого Центральной Европой, трудно определить однозначно. Здесь принимаются следующие границы: на востоке это будет граница между Советским Союзом и соседними с ним в то время капиталистическими государствами Европы; на юге линия раздела будет проходить вдоль границ Болгарии и Югославии с Грецией и Турцией; на западе — по границе Венгрии, Чехословакии и Польши с Австрией и Германией; и, наконец, на севере этой границей будет Балтийское море.
Второй вопрос — понятие «политическое устройство». Предметом анализа здесь будут государства эксплуататорского типа, государства, в которых экономическая позиция имущих классов обусловливает их политическую власть. Классовый характер этих государств на протяжении всего рассматриваемого периода оставался неизменным. Зато происходили существенные изменения в форме государства: в организации, компетенциях и способе деятельности государственного аппарата. С этим связан комплекс проблем, касающихся политических партий, объема гражданских прав и свобод и т. п.
До первой мировой войны на интересующей нас территории было три империи: российская, германская и австрийская. Это были конституционные монархии с сильной монархической властью, небольшими правами парламентов, особенно незначительными они были в России; в империи Романовых наиболее ограничены были также гражданские права и свободы. В трех реакционных империях сохранились существенные остатки феодального строя.
Наряду с социальным угнетением трудящихся каждое из этих государств, хотя по-разному и в разной степени, проводило политику угнетения подвластных им народов.
Государства — Румыния, Сербия, небольшая Черногория, наконец, формально независимая с 1912 г. Албания тоже были конституционными монархиями, в которых роль представительного органа была минимальной.
Первая мировая война, несмотря на свой империалистический характер, оживила надежды угнетенных народов на улучшение их положения.
Коренные изменения произошли лишь под влиянием событий в России. Свержение царизма, установление Советской власти, притягательная сила принципов социалистической политики по национальному вопросу даже для людей, далеких от революционного образа мыслей, глубокая перестройка устаревших социальных структур оказали сильное влияние на позиции и устремления народных масс и угнетенных народов, на взгляды и методы деятельности политических группировок и государственных деятелей.
Великая Октябрьская социалистическая революция в России вызвала цепную реакцию. Вспыхнули буржуазно-демократические революции в Германии и Австрии. В Венгрии началась социалистическая революция. Независимыми стали Польша, Чехословакия, Финляндия, Литва, Латвия, Эстония.
Образовавшиеся после войны государства, а также Германия стали парламентскими республиками, т. е. приняли наиболее прогрессивную при капитализме, как указывал В. И. Ленин, форму правления[1]. Канули в прошлое мечты консервативных кругов имущих классов о восстановлении в этих государствах монархии. «Русская революция, — писал Томаш Масарик, — у нас и в других местах вызвала коренной поворот к республиканским настроениям»[2]. Появились республиканские настроения в образовавшемся как монархия Королевстве сербов, хорватов и словенцев, позднее — Югославии, а также в побежденной монархической Болгарии.
В конечном счете в Центральной Европе образовались формы государства — парламентские республики и конституционные монархии; последнюю форму сохранили территориально расширившаяся после первой мировой войны Румыния, объединенная Югославия, Болгария, Венгрия. Как между республиками, так и между монархиями существовали значительные различия.
В Финляндии и Чехословакии сильной была власть президента; относительно слабее (при значительных правах парламента) она была в Польше. В Эстонии должность президента не была введена, правительство же было исполнительным комитетом парламента. Среди монархий Болгария в период правления Стамболийского находилась на пути укрепления власти правительства, в Югославии сравнительно большую роль играл в послевоенный период парламент, в Венгрии после подавления революции была установлена конституционная монархия, причем большие права получил регент Хорти.
Попытаемся в сжатом виде рассмотреть условия, в которых складывалось политическое устройство государств Центральной Европы после первой мировой войны.
Напомним еще раз о непосредственном воздействии Великого Октября. Из опасения, что трудящиеся в других странах последуют его примеру, имущие классы и их политические представители становились более склонными к уступкам. Влияние революции, политическая активность масс облегчали реформистским силам — социал-демократии и радикальным крестьянским группировкам — проведение в жизнь их политических требований. Парламентская республика, с одной стороны, была выражением своего рода идеологического соперничества с советской системой, а с другой — была призвана удовлетворить устремления обретавших независимость народов, показать им, что в буржуазно-демократическом государстве их политические и социальные требования могут быть удовлетворены без ликвидации капиталистических производственных отношений революционным путем. Впрочем, в некоторых государствах, особенно в Прибалтике, республики были образованы в результате вооруженной борьбы против уже установленной там Советской власти.
Таким образом, буржуазная демократия была призвана служить политической системой, совпадавшей с той, какая существовала в победивших государствах коалиции. В этом также была одна из причин утверждения именно такой формы государственного устройства. Например, смягчение контрреволюционного террора в Венгрии в первый период правления Хорти объясняется стремлением ее правящих кругов добиться признания своей политической системы со стороны западных государств.
Чрезвычайно трудно сжато охарактеризовать политическую систему, существовавшую в отдельных государствах. Сравнительно успешно функционировала буржуазная парламентская демократия в Чехословакии, хотя и там она была существенно ограничена, что в значительной степени вытекало из националистической позиции чешской буржуазии. Почти во всех государствах революционное движение столкнулось с жестокими преследованиями, что принудило его участников уйти в подполье. С большей или меньшей силой проявлялись также социальные конфликты: выступления рабочих, крестьян, острые национальные противоречия. Сразу же после окончания войны возникли территориальные конфликты между многими государствами Центральной Европы. В то же время во многих из них проживали многочисленные национальные меньшинства, стремившиеся к национальному освобождению или по крайней мере к реальному равноправию. Все это влияло на функционирование политических систем, которые, как правило, были далеки от стабилизации.
Относительно быстро после окончания войны наступил кризис буржуазного парламентаризма. Одним из симптомов общего политического кризиса капиталистических государств стал фашизм как политическое движение и специфическая организация государства.
Развитие фашистских движений, «поход на Рим» Муссолини, а также спад волны массовых классовых битв в 1923 г. совпадают с нарастанием реакционности политических систем в интересующей нас части Европы.
Напомним хронологию основных событий. 1923 г. — правительство Цанкова в Болгарии. Год спустя в Албании Ахмед Зогу, свергнутый в результате переворота, произвел контрпереворот, получил по конституции 1925 г. почти диктаторские права, а в 1928 г. стал королем. В 1926 г. в Польше произошел майский переворот, послуживший началом периода так называемой санации, а в декабре — переворот в Литве. В Югославии в начале 1929 г. король Александр захватил абсолютную власть, превратив путем своего рода переворота государство в централизованную монархию. Эта система, опиравшаяся на военную диктатуру, сменилась в 1931 г. формальным восстановлением конституционной формы правления, причем власть оставалась в руках короля и тесно взаимодействовавшей с ним военно-буржуазной сербской камарильи. В Венгрии в 1932 г. правление временно перешло в руки генерала Гёмбёша, осуществлявшего диктаторскую власть. После его смерти решающей фигурой в государственной власти снова стал регент Хорти. В Болгарии после существования в течение нескольких месяцев правительства генерала Кимона Георгиева центральной фигурой в системе власти стал царь, осуществлявший личную власть.
Почти одновременно была ликвидирована парламентская система в Эстонии и Латвии. До этого острый парламентский кризис разразился в Финляндии. Непосредственное влияние на события в этом районе оказал приход Гитлера к власти в Германии. В Эстонии в то время активизировалось фашистское движение так называемых вапсов, стремившееся захватить власть при поддержке внешних сил. Против него выступил правый руководитель Объединения аграриев Пяте, который, заняв должность премьер-министра (1933 г.), а затем президента, вместе с главнокомандующим армией Лайдонером ввел систему диктаторского правления. В 1934 г. произошел переворот в Латвии. Как и в Эстонии, его совершал премьер-министр находившегося у власти правительства, лидер партии Крестьянский союз Ульманис. Однако в отличие от Эстонии переворот Ульманиса в Латвии был направлен прямо против левых сил, в частности против сильной латвийской социал-демократии, в которой значительным влиянием пользовалось левое крыло, стремившееся к взаимодействию с нелегальной коммунистической партией.
Сравнительно долго в Румынии правительственные кабинеты назначались королем из числа буржуазных политиков двух партий: национал-либеральной и национал-крестьянской (царанисты). Правительство проводило выборы, которые должны были подтвердить принятые ранее решения. В 1938 г. король отошел от этой системы, введя форму личного правления. Это нашло формальное выражение в конституции. Произведя реакционный государственный переворот, король Кароль II выступил одновременно против фашистской «Железной гвардии», которая также стремилась захватить власть.
К 1938 г. лишь в Чехословакии и Финляндии сохранилась система буржуазной парламентской власти. В Чехословакии после прихода Гитлера к власти начался постепенный процесс фашизации сильного немецкого меньшинства. Пользовавшаяся в то время среди местных немцев большим влиянием Партия судетских немцев перешла в открытую оппозицию к республике. Однако это не привело к заметному ослаблению парламентской системы, потому что фракция коммунистов-депутатов парламента выступала в защиту республики. Окончательный удар по буржуазной демократии в Чехословакии нанес мюнхенский диктат.
В Финляндии со времени попытки фашистского путча, поднятого Лапуа, в правительственную коалицию вошла социал-демократическая партия; коммунистическая партия по-прежнему не могла действовать легально.
Для того чтобы охарактеризовать политическое устройство в государствах, которые отошли от буржуазной парламентской системы, стоит указать на следующие общие для них черты. Это процесс нарастания реакционности политических отношений в целом, выражавшийся как в фактическом, так и в формальном ограничении прав парламента, связанном с отчетливой тенденцией к уменьшению числа граждан, пользующихся пассивным и активным избирательным правом. Наряду с введением в положения о выборах различных цензов проявлялась тенденция к ограничению прав по национальным или расовым признакам. Эти тенденции, а также действия, направленные на ограничение политических прав на основе таких же признаков, — убедительное свидетельство подчинения расистским концепциям фашизма, что нашло, например, отражение в венгерском законодательстве. В некоторых государствах мы имеем дело также с явным ограничением социальных прав и других завоеваний народных масс, достигнутых непосредственно после 1918 г.
В Прибалтийских государствах и в Румынии, а также на некоторое время в Югославии оппозиционные политические партии были распущены, в других государствах их деятельность была ограничена в большей или меньшей степени. Во всех государствах интересующего нас региона, за исключением Чехословакии, коммунистические партии не имели возможности легальной, свободной деятельности.
Однако вернемся к вопросу о парламенте. Здесь наблюдается процесс перестройки его — полностью или частично — на основе решений корпоративного типа. В этом мы вновь наблюдаем определенное влияние итальянской или португальской фашистских концепций. Институт референдума (даже там, где он до той поры был элементом непосредственной демократии) теперь стал декорацией, призванной служить лишь формальному выражению согласия граждан на уже принятое решение. Организатором государственной жизни зачастую становились партия или политический лагерь, занимающие юридически или фактически исключительное положение или в крайнем случае позицию привилегированной правящей силы, допускающей существование других политических группировок, но лишь в качестве дискриминируемой зачастую оппозиции. Политические противники часто подвергались при этом различного рода преследованиям.
Коренным образом изменилась позиция главы государства. Все чаще его место не только в структуре государственных органов, но и во всей политической системе определялось в соответствии с веберовской концепцией вождя. Это относится не только к государствам, во главе которых стоял президент, но и к монархам. Этим можно объяснить институт особых полномочий, так называемых прерогатив, приближающих президента в смысле компетенций к правам, которыми обладал монарх, причем в раннеконституциониой монархии XIX в. Специфической чертой некоторых конституционных решений, например, в Польше или Эстонии, было особое положение армии, которая ставилась выше, чем другие органы государства. Этим подчеркивалась роль армии в политической системе государства.
Если мы сравним политические системы рассматриваемых государств Центральной Европы с политической системой третьего рейха или фашистской Италии, то увидим принципиальные различия как в их генезисе, так и в способе функционирования и в методах деятельности. Что касается генезиса, то следует указать на тот факт, что новые режимы возникали, как правило, в результате особого рода действий изнутри существовавшего аппарата власти, а точнее — его руководящего центра. Переворот производил сам монарх или глава правительства. Даже в наиболее далеком от этой схемы майском перевороте в Польше маршал Пилсудский на протяжении всего периода с момента возрождения государства принадлежал к этой элите. Участники переворота не располагали при этом, как правило (и это опять-таки иначе, чем в Польше), широкой массовой базой. Главными действующими лицами событий были избранные военные части и административный аппарат. В Польше, Румынии, Эстонии, Венгрии, в некоторой степени в Литве существовали сильные правые политические центры, нередко открыто руководствовавшиеся фашистской идеологией, против которых, по крайней мере в первой фазе, были направлены действия участников переворота. На протяжении всего периода действовали в качестве своего рода правой конкурентной силы в противовес правительствам, более, чем они, реакционные, более близкие итальянскому или гитлеровскому первообразу фашистские группы. Такая ситуация приводила зачастую к тому, что новые режимы, несмотря на свой реакционный характер, становились в силу вещей своего рода защитой перед явно и однозначно фашистскими концепциями и практикой. В связи с этим позицию главы государства нельзя сравнивать с ролью, какую играл «вождь» в фашистском государстве.
Эти различия, о которых идет речь, зависели как от внешних, так и от внутренних факторов. Несомненно, имели место опасения перед империализмом, аннексионизмом, столь характерными для германского фашизма. В связи с этим режимам, существовавшим в государствах Центральной Европы, значительно менее свойственны эти захватнические тенденции. В то же время из-за внутренней слабости этих режимов имущие классы не оказывали им такой открытой поддержки, как это имело место, например, в Германии. В свою очередь ввиду экономической слабости рассматриваемых государств правящие режимы имели значительно меньше возможностей, чем Германия и даже Италия, для демагогических действий в социальной политике, способствовавших расширению их массовой базы. В результате этого под их влиянием оказалась значительно меньшая часть населения, продолжала также существовать база для действий организованной, пользовавшейся зачастую серьезным влиянием оппозиции. Кроме того, в некоторых странах имелись многочисленные национальные меньшинства или (как, например, в Югославии) другие национальности, кроме господствовавшей. Эти меньшинства зачастую имели большое экономическое влияние, составляли значительный слой среди имущих классов. В результате этого правящая группа располагала гораздо меньшими возможностями воздействия па население. Существовали независимые от нее политические силы, располагавшие собственной, хотя и подвергавшейся зачастую строгой цензуре печатью. Существовали различные общественные, хозяйственные, культурные организации, в большой степени независимые от администрации. Сохранялась в принципе прежняя правовая система, которая, несмотря на многочисленные нарушения ее, являлась существенной гарантией защиты личности (по крайней мере от самых явных нарушений права).
Государства, о которых идет речь, в отличие от Германии или Италии были вынуждены также считаться с международным общественным мнением.
Разумеется, как я уже сказал выше, и в то время, и в предыдущий период законы нарушались повсеместно, когда речь шла о борьбе с революционным движением. Классовый характер законодательства приводил также к тому (и это характерно для капиталистических отношений), что независимо от формы правления во всем «величии права» трудящиеся массы подвергались эксплуатации. Тем не менее наличие довольно сильного, несмотря на преследования, рабочего движения, его воздействие на массы ставило существенный барьер на пути тотализации существовавших политических отношений. Таким барьером были близость Советского Союза, его миролюбивая международная политика, мобилизовавшая рабочий класс, трудящееся крестьянство и сдерживавшая реакционные действия правящих групп, которым, впрочем, было далеко до внутренней консолидации. Этим вызваны явления довольно заметной политической дифференциации, которая отражалась как в деятельности парламентов, так и в практических действиях правящих групп, в их компромиссных решениях, попытках привлечь на свою сторону противников, выступавших против существовавших режимов с правых позиций, или тех, которые выступали против них с реформистских позиций. Это положение отражалось также в тактике революционного движения. В некоторые моменты по тактическим соображениям оно оказывало временную поддержку некоторым из этих кругов, считая их меньшим злом или даже временными союзниками. Так было, например, в Польше во время майского переворота Пилсудского.
Напомним, как в свете вышеизложенного выглядело соотношение сил в Польше. Национальные меньшинства составляли чуть более третьей части всего населения Польши. В своей массе эти меньшинства не могли служить опорой правительства. Добавим, что поляки составляли всего половину имущих классов в государстве, а значительная часть польских собственников по традиции поддерживала правую, развивавшуюся в направлении тоталитаризма Национально-демократическую партию (эндеков).
Это правое крыло поддерживала значительная часть католического епископата и низшего духовенства. Правившему «санационному» лагерю приходилось не без труда добиваться расположения или по крайней мере нейтральности католической церкви.
Эндеки были массовой, хорошо организованной легальной политической партией, насчитывавшей около 200 тыс. членов. Она располагала примерно сотней собственных печатных органов, влиянием в хозяйственных объединениях, что давало ей значительные финансовые средства. Она воздействовала через сеть организаций на часть учителей, студентов, школьную молодежь, представителей свободных профессий: врачей, адвокатов, ремесленников и купцов; па часть крестьянства и даже рабочих. Поскольку она последовательно занимала антигерманскую позицию, ее поддерживала огромная часть населения западных воеводств, а демагогические лозунги полонизации промышленности и ремесла (среди ремесленников половину составляли неполяки) привлекали на ее сторону и средние слои населения. «Санации» пришлось добиваться расположения этих общественных групп. В связи с этим Лагерь национального единства[3] выдвигал эндековские лозунги, что передвигало правящий лагерь еще более вправо. Часть «санации» начинала в свою очередь искать союзников среди демократической оппозиций, некоторые группы открыто порвали с «санацией».
К этому надо добавить и внутреннюю борьбу в «санации» между так называемой группой полковников, сторонниками Э. Рыдза-Смиглого, и так называемой замковой группой — сторонниками президента И. Мосцицкого.
Демократическая оппозиция — это Крестьянская партия (около 200 тыс. членов), к которой примыкала насчитывавшая несколько десятков тысяч членов молодежная организация. Эта партия располагала значительным влиянием в органах крестьянского самоуправления. Она возглавила массовые политические акции — крестьянские забастовки. В такой забастовке, организованной в 1937 г. вместе с коммунистами, приняли участие до миллиона крестьян. Значительным влиянием пользовалась Польская социалистическая партия. Она насчитывала 50 тыс. членов и занимала ведущее положение в оппозиционных, так называемых классовых профсоюзах, которые объединяли до 300 тыс. членов. Каждый второй рабочий (член профсоюза) был членом этих организаций. В организуемых профсоюзами забастовках участвовало по нескольку сотен тысяч рабочих в год. Значительной силой была Коммунистическая партия Польши. Ее полтора десятка тысяч членов поднимали на борьбу огромные массы рабочих и крестьян во всем государстве. Левые силы тоже имели свою сеть газет и еженедельников, пользовались влиянием в различных организациях. Они оказывали влияние на позицию интеллигенции.
В середине 30-х годов лозунг коммунистической партии «Борьба за народный фронт» привлекал сотни тысяч людей. Росло влияние левых сил среди интеллигенции и ученых, среди деятелей культуры. Правящий лагерь был вынужден идти на уступки. В 1936 г. была объявлена широкая амнистия для политических заключенных. В 1938 г. состоялись выборы в органы самоуправления. Оппозиция одержала в них серьезную победу. Во втором по величине городе Польши — Лодзи образовалось социалистическое городское управление. Дальнейшее развитие событий, процессов консолидации как правых, так и демократических левых сил было прервано нападением гитлеровской Германии на Польшу.
Резюмируя, следует отметить, что не хватает еще многих элементов для ответа на вопрос: как определить рассматриваемые здесь политические системы? Понятие «фашистские режимы», применяемое часто в прошлом по отношению ко всем или же к преобладающему большинству этих капиталистических систем, весьма неточно, ибо оно не отражает различий, существовавших между отдельными из рассматриваемых государств, а также различий между ними и третьим рейхом или фашистской Италией, затушевывает борьбу, которую вели народные массы, прогрессивные силы, революционное движение против реакционных, тоталитарных правящих групп. Сейчас все чаще системы, господствовавшие в рассматриваемый период в Центральной Европе, называют авторитарными. Этот термин, несмотря на то что он ближе всего подчеркивает специфику данного региона, его положение и отличия существовавших здесь государственных форм от «классических» фашистских режимов, нередко вызывает критическое отношение. Однако он уже приобрел право на существование в науке.
Я полагаю, что наиболее важным является сейчас изучение отдельных политических систем и их функционирования, соотношения классовых сил в них, а также проведение сравнительных исследований. Лишь это позволит нам выработать точное научное суждение и станет исходной научной точкой для обобщающей оценки этих исторических явлений.
Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 39, с. 82. ↑
Masaryk Т. S. Rewolucja światowa. Warszawa; Poznań, 1932, t. 3, s. 550. ↑
Лагерь национального единства — политическая партия, образованная правящей группировкой в 1937 г. ↑
