К вопросу о диалектическом единстве философии и естествознания

Каждый, кто читал «Материализм и эмпириокритицизм» и другие философские работы В. И. Ленина, знает, что он признавал и творчески развил определение Ф. Энгельсом философии как науки о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого общества и мышления^[1]. Ленин исходил из мировоззренческого значения марксистской философии и ее определения Энгельсом как логики и диалектики. Надо, однако, тут же отметить, что Ленин, как и Энгельс, никогда не придерживался так называемого гносеологизма. Логика для Ленина, как и для Энгельса, — это итог, сумма, вывод не только всей истории человеческого познания, но и всей истории самого мира, самой объективной реальной действительности.

Таким образом, В. И. Ленин ни в коем случае не отвергает онтологический аспект, однако к нему не должно сводиться определение научной философии. Точно так же Лениным не отвергается и гносеологический аспект, но и он не исчерпывает диалектико-материалистической философии.

В «Материализме и эмпириокритицизме» В. И. Ленин, говоря о философском понятии материи, иногда берет в кавычки слово «гносеологическое» или говорит прямо о «гносеологическом понятии материи», имея в виду, что это не означает чистый гносеологизм; онтологический момент, т. е. существование материи вне и независимо от сознания, не только не отвергается в диалектико-материалистической философии, но специально подчеркивается. Это порой забывается в современной философской марксистской литературе.

Научное определение философии, как таковой, разумеется, не исчерпывается сказанным выше. Еще Энгельс в книге о Фейербахе и Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» пе раз подчеркивали, что главным вопросом всякой философии является вопрос об отношении между бытием и сознанием. В связи с этим Ленин дает классическое определение философского понятия материи как объективной реальности, существующей независимо от человеческого сознания и отображаемой им. «Материализм вообще признает объективно реальное бытие (материю), независимое от сознания, от ощущения, от опыта и т. д. человечества. Материализм исторический признает общественное бытие независимым от общественного сознания человечества. Сознание и там и тут есть только отражение бытия, в лучшем случае приблизительно верное (адекватное, идеально точное) его отражение»^[2].

Из этого следует, что при определении предмета марксистско-ленинской философии мы должны указать на основной вопрос философии. Это, конечно, не значит, что мы должны сводить предмет философии к ее основному вопросу; Ленин говорит, что отношение сознания к материи есть основной вопрос философии, но это не означает, что он является ее единственным вопросом. Дело в том, что без основного вопроса философии нет и не может быть научной философии, хотя она должна заниматься, как мы уже отмечали выше, не только основным вопросом, но и изучением самых общих закономерностей развития природных, общественных и духовных явлений, мировоззренческих проблем, формальной и диалектической логики, их соотношением и т. д.

Есть мировоззрения (например, религиозное), которые не являются научными. Есть также синтетические представления о мире, которые являются обобщением специальных наук о природе, но они не обязательно носят философский характер. Философское значение такого рода представления приобретают только тогда, когда вместе с исследованием самых общих закономерностей природы, общества, мышления они дают ответ на основной вопрос философии.

При этом чрезвычайно важно отметить, что ленинское определение материи относится не к одной только материи, как таковой, но так или иначе к пространству, времени, необходимости, свободе, обществу и т. д. Пространство и время, как объективно реальные формы бытия, могут и должны быть предметом философского исследования. Их анализу, как и анализу необходимости и свободы, а также общественного бытия, В. И. Ленин в труде «Материализм и эмпириокритицизм» посвятил специальные главы.

Атом представляет собой мельчайшую частицу в материальном бесконечном мире. В определенном отношении атом может быть предметом философского исследования, когда и поскольку речь идет о том, что он существует независимо от человеческого сознания и отображается в нем. Когда атом рассматривается в связи с другими атомами с точки зрения его специфической структуры и структурных закономерностей, тогда он оказывается предметом не философского, а естественнонаучного, или частного научного, исследования.

Точно так же общество есть только часть мировой действительности. Общество может быть предметом либо философского исследования (когда речь идет о взаимоотношении общественного бытия и общественного сознания), либо предметом специального, частного научного, исследования (когда речь идет, например, о структуре общественных формаций).

Если подытожить изложенное выше, можно сказать, что при всех попытках ставить и решать подлинно научно философские проблемы нельзя обойтись без того, чтобы авторы определили свое отношение к основному вопросу философии. Поэтому совсем не случайным является то обстоятельство, что на протяжении шестидесяти лет — со времени появления «Материализма и эмпириокритицизма» — самой развернутой критике со стороны противников марксистской философии подвергалась как раз ленинская теория отражения, т. е., говоря иначе, отрицалась та философская линия, которая выражается в положении: материя есть объективная реальность, отображаемая в нашем ощущении, сознании.

Мы рассмотрим некоторые вопросы в связи с развитием философии диалектического материализма (ленинская теория отражения, марксистско-ленинская гносеология и диалектика) па протяжении последних лет.

Остановимся прежде всего в самых общих чертах и совсем кратко па вопросе об отношении философии к математике.

Философия, естествознание и математика

В наши дни никто не отрицает, что математика является средством, или методом, имеющим огромное значение для дальнейшего развития как самого научного познания, так и познания природы, общественной жизни, социалистического строительства и общественной практики вообще. Каждый, кто занимается вопросами хозяйства, экономики, знает, что добиться ответа на вопросы относительно оптимальных планов хозяйственного, технического и экономического строительства без помощи математики стало невозможным делом. Быть может, именно это обстоятельство сказалось на том, что в специальной и философской литературе появились высказывания, будто математика — это всевластная, всемогущая наука, которой подчиняются все остальные науки с их проблемами, гипотезами и т. д.

В этом, несомненно, содержится определенная доля истины, и вместе с тем нельзя сказать, что это вся истина. Всем известно положение Маркса о том, что о степени развития науки можно судить по тому, насколько она применяет методы математики. Еще Кант утверждал, что для своей точности научные исследования нуждаются в математике. Это, конечно, верно. При обработке данных измерения при познании количественных отношений структур объектов мы применяем математические методы и приемы.

Однако возникает вопрос: какими математическими средствами и методами мы можем доказать, что измеряемые вещи, а также эталоны измерения, которые мы употребляем, являются объективно реальными? Каково действительное содержание самого понятия «точность» («екзактность»)?

Все это порой не учитывается или недооценивается. Поэтому получается, что некоторые представители математики и точного естествознания (и не только они) абсолютизируют роль математической пауки и фактически забывают, что, например, «Капитал» Маркса и «Государство и революция» или «Материализм и эмпириокритицизм» Ленина были созданы отнюдь пе па основе принципов математики, ее методов и приемов исследования.

Математика в своем историческом развитии воздействовала на философию и в свою очередь испытывала на себе воздействие последней. Достаточно вспомнить, что математика сыграла важнейшую роль в формировании рационализма (Декарт), усматривающего в строго логическом характере математики идеал человеческого познания. Сама философия не сводится к рационализму, и се метод в широком смысле этого слова отличается от чисто формальных методов математики (которые по отношению к методу философии выступают как особые методы частной дисциплины).

В. И. Ленин в книге «Материализм и эмпириокритицизм» был далек, как он сам писал, от мысли касаться специальных учений физики.

В последнее время довольно часто можно встретить произведения, авторы которых, выступая от имени марксизма, заполняют свои философские работы специальными проблемами физического, математического, биологического плана. Это подается читателю как эталон современной марксистско-ленинской философской мысли, причем иногда в таких произведениях нет ни грана марксистско-ленинской философии.

Разумеется, мы меньше всего хотим утверждать, что авторы современных марксистских философских исследований не должны заниматься обобщениями естественнонаучного, математического или другого специального научного материала. Без таких обобщений и соответствующих выводов не может развиваться диалектический материализм, т. е. он без таких обобщений перестает быть научной философией. Но философские обобщения или философские выводы из естественнонаучных положений и открытий не сводятся к анализу (вообще разбору) фактов с точки зрения той или другой частной научной дисциплины. Философские заключения и утверждения не должны подменяться положениями частных наук, хотя и предполагают их открытие и применение. Философия занимается законами познания, теоретического мышления, отражающего материальный мир, и потому не может свестись ни к какой естественнонаучной, математической, технической, общественной или другой аналогичного характера научной дисциплине.

Математика еще с античных времен имела существенное значение в развитии логики. Ее значение повысилось с середины XIX в. в связи с исследованиями ее логических средств, оснований математики, с созданием математической логики. Тогда же возникла и диалектическая логика марксизма. В математике — в этом отношении она не отличается от всех других наук — на протяжении всей ее истории шла борьба материалистических и идеалистических течений. Выдающиеся математики — особенно те, которые не отрывались от естественных наук, — защищали обычно, часто стихийно, материалистическое воззрение па свою пауку. С появлением диалектического материализма были по-новому осмыслены вопросы, относящиеся к сущности математики^[3]. В трудах прежде всего советских математиков идеи диалектического материализма в применении к математическим наукам были развиты дальше^[4]. Для понимания сущности математики сугубо важны положения В. И. Ленина о роли абстракций в познании, о единстве и борьбе противоположностей как законе познания, о гносеологических корнях идеализма, о сложности пути познания и т. д.

Таким образом, все развитие математики в ее историческом и логическом планах, в ее современной сложности и многообразии не только не идет мимо философии, но напротив, только философия — речь идет здесь о диалектическом материализме как высшей ступени развития философской мысли — приводит к адекватному пониманию математической пауки.

Нам представляется, что исключительное теоретико-методологическое значение для всей марксистско-ленинской философии и научного знания в целом имеет следующая мысль Ленина: «Действительно важный теоретико-познавательный вопрос, разделяющий философские направления, состоит не в том, какой степени точности достигли наши описания причинных связей и могут ли эти описания быть выражены в точной математической формуле (курсив мой.— Т.П.),— а в том, является ли источником нашего познания этих связей объективная закономерность природы, или свойства нашего ума, присущая ему способность познавать известные априорные истины и т. п. Вот что бесповоротно отделяет материалистов Фейербаха, Маркса и Энгельса от агностиков (юмистов) Авенариуса и Маха»^[5].

Эти высказывания Ленина со всей очевидностью показывают, что вопрос об объективной реальности и ее отображении в человеческом сознании является не математическим или естественнонаучным, а философским (гносеологическим) вопросом, решение которого, как такового, не может быть дано никакими формальными или формализованными теориями и методами.

Все это, разумеется, не умаляет роли математики как специальной науки, но обязывает проводить различие между математикой и философией, между формой и формализмом, между символом и символизмом и т. д. Тот факт, что математическая логика оказалась исключительно плодотворной наукой, находящей широкое применение во всей современной пауке и технике, особенно в кибернетике и теории информации, является общепризнанным. Однако это не дает нам ни логического, пи практического основания абсолютизировать формальные и формализованные методы в области математики и логики и, таким образом, в той или иной форме лить воду на мельницу современной реакционной философии.

Символ, знак и сигнал сохраняют определенное познавательное значение только до тех пор, пока, во-первых, при их использовании исходят в конечном счете из определенных идей, взятых в качестве субъективного образа объективных явлений, и, во-вторых, так или иначе в той или иной форме и степени человеческая мысль, используя символы, знаки и сигналы, возвращается снова к идеям-образам, а отсюда и к их проверке с помощью человеческой практики. Без этого любой символизм и любая семиотика оказываются лишь видоизменением одной и той же традиции — отвергнуть, преодолеть или недооценить основную диалектико-материалистическую гносеологическую позицию, диалектико-материалистическую методологию, основной вопрос философии.

Таковы общие выводы, вытекающие из развития марксистско-ленинской теории познания, в частности теории отражения и ее отношения к математике. Можно не сомневаться, что дальнейшее развитие науки, в том числе и материалистической диалектики, все полнее будет подтверждать эти выводы.

В. И. Ленин сформулировал принцип совпадения, или тождества, диалектики, логики и теории познания^[6]. Это не значит, что он не делал между ними никакого различия. Диалектика, логика и теория познания рассматривались им как различные аспекты единой диалектико-материалистической философии. Диалектика, логика и теория познания в отличие от частных естественных, общественных и технических наук ставят и решают в общем плане и вместе с тем конкретно основной вопрос философии и конкретизируют далее философское понятие материи. В. И. Ленин не отрицал диалектического единства философии и частных наук, но не утверждал, однако, и их тождества.

Определяя, например, логику как науку об истине, взятой в целом, В. И. Ленин никогда не рассматривал ни формальную логику, ни диалектическую логику, ни гносеологию с ее основой — теорией отражения — как частные, нефилософские науки. Между философией и частными науками имеет место именно единство, а не тождество. Эта мысль пронизывает все философские работы В. И. Ленина. Вместе с тем его труды (особенно «Материализм и эмпириокритицизм» и «Философские тетради») проникнуты мыслью, что основной вопрос философии не исчерпывает всего содержания философии, так как она исследует всеобщие законы развития природы, общества и мышления, многообразные формы социальной деятельности, а также значение практики не только как основы и цели, критерия человеческих знаний, но и как непосредственной действительности.

Различные специальные науки рассматривают свои предметы прежде всего в их специфических структурах и закономерностях, что и придает им значение специальных (частных) наук, в то время как научная философия на основе устанавливаемых частными науками структур и закономерностей выявляет всеобщие Связи и отношения, всеобщие законы объективной действительности и познания, исследует отношения различных форм сознания к различным формам общественного и природного бытия (материи).

Основной вопрос философии нельзя сводить ни к вопросу о структурных закономерностях бытия и сознания, ни к вопросу о самых общих структурных закономерностях мира. Если общие закономерности структурного построения мира понимаются в духе структурализма и противопоставляются основному вопросу философии, то это неизбежно приводит к старым попыткам отрицания и «преодоления» различий между материализмом и идеализмом, т. е. к повторению ошибок Маха и его последователей, к полному отрицанию значения научной философии, как таковой.

В. И. Ленин пошел по противоположному пути, т. е. по пути утверждения основного вопроса философии, философского понятия материи именно как философского, а не естественнонаучного; по пути разработки теории отражения именно как теоретической основы диалектико-материалистической гносеологии. Пристальное внимание Ленина к развитию естественных, технических и общественных наук позволило ему обобщить их достижения и сделать плодотворные научные предвидения (например, о неисчерпаемости электрона и др.). Дальнейшее развитие конкретных наук подтвердило безусловную правильность и методологическую ценность исследований и выводов, содержащихся в философских трудах Ленина. Обобщения В. И. Ленина в области естествознания оказали большое влияние на развитие физики, математики и других частных (специальных) наук. Что касается его обобщений в сфере общественных наук и революционной практики человечества, то они оказали решающее воздействие на дальнейший ход развития человеческого общества, на судьбы народов мира.

Как мог В. И. Ленин, который не считал себя специалистом в области естественных наук, прийти к выводам, имевшим принципиальное значение для развития всей науки в целом? В чем заключается эта необычайная сила марксистской философии, развитой дальше Лениным? Ответ на эти вопросы сформулирован самим Лениным: «Само собою разумеется, что, разбирая вопрос о связи одной школы новейших физиков с возрождением философского идеализма, мы далеки от мысли касаться специальных учений физики. Нас интересуют исключительно гносеологические выводы из некоторых определенных положений и общеизвестных открытий. Эти гносеологические выводы до такой степени напрашиваются сами собой, что их затрагивают уже многие физики. Мало того, среди физиков имеются уже различные направления, складываются определенные школы на этой почве. Наша задача поэтому ограничивается тем, чтобы отчетливо представить, в чем суть расхождения этих направлении и в каком отношении стоят они к основным линиям философии»^[7].

Из приведенного высказывания В. И. Ленина видно, что его взгляды о взаимоотношении философии и частных наук длительное время истолковывались весьма упрощенно как некоторыми учеными-специалистами, так и отдельными философами. Специалисты требовали от философов, чтобы они были энциклопедистами или по крайней мере специалистами в области одной или нескольких частных наук и технических знаний, в то время как философы со своей стороны требовали от ученых — представителей конкретных наук, чтобы все они были едва ли не профессиональными философами. Ведь Ленин четко говорит о том, что, ставя вопрос о философском идеализме некоторых физиков, он далек от мысли касаться физики как специальной науки, но это вовсе не означает, будто специальные научные исследования в области физики и философии могут развиваться абсолютно независимо друг от друга.

В последнее время, как мы уже отметили выше, среди некоторой части философов разных стран распространился особый «философский» стиль, когда говорят и пишут о философских вопросах, не рассматривая и не решая их по существу, а излагая чисто специальные проблемы той или иной естественной, общественной или технической пауки. При таком «философствовании» пе может быть и речи о гносеологической постановке и решении проблем, хотя естественный ход событий наталкивает на них не только философов, но и естествоиспытателей.

Гносеологические выводы, о которых говорит В. И. Ленин, связаны с рядом обобщений, а также с исследованием и формулированием наиболее общих законов развития бытия и сознания. Это, во-первых, наносит сокрушительный удар по неопозитивистскому утверждению о ненужности какой бы то ни было философии, по утверждению, что специальные науки сами по себе являются философией. Это, во-вторых, показывает, что наиболее общие выводы конкретных наук не могут в конечном счете не иметь отношения к философскому определению материи и основному вопросу философии.

Следовательно, частные науки фактически не могут существовать и развиваться в отрыве от научной философии, как и, наоборот, научная философия предполагает частные науки, которые, все более дифференцируясь и одновременно интегрируясь, приходят к таким положениям и открытиям, которые требуют гносеологических выводов.

Физики, химики, кибернетики, астрофизики, биохимики, биологи и ученые, работающие в других областях научного знания, могут своими средствами и методами решать, например, если речь идет о физиках, вопросы, скажем, теории элементарных частиц, кварков и т. и., относящиеся к структуре и специальным закономерностям развития материи. Именно ученые- специалисты исследуют и должны исследовать конкретные вопросы физики и других частных наук. Но в этих исследованиях, хотят ученые этого или нет, они опираются на определенные философские, гносеологические и логические принципы. Точно так же и философы, исследуя те или иные всеобщие формы бытия, закономерности взаимосвязи материи и сознания, те или иные гносеологические и логические проблемы, обращаются к достижениям частных наук, делают из них необходимые выводы. Если бы философы довольствовались только постановкой и исследованием чисто формальных или чисто логических и гносеологических вопросов, они оказались бы оторванными от частных наук и кончили бы бесплодной абстрактностью, схоластикой и в конечном счете мистикой.

Философия является не только обобщением достижений частных наук и человеческой практики, она соединяет их в единое целое и является методологической основой или предпосылкой дальнейшего развития научных знаний.

Философия, теория информации, другие направления современной научной мысли

В 40-х годах нашего века возникли и стали быстро развиваться кибернетика и связанные с ней другие научные дисциплины, в том числе специальная теория информации.

Термин «информация» употреблялся задолго до создания кибернетики и теории информации как специальных наук. В этом традиционном, «докибернетическом» значении понятие «информация» является почти синонимом понятия «отражение» и не представляет для гносеологов никакой новой проблемы.

Проблема отношения между информацией и отражением возникает только тогда, когда понятие информации наполняется тем содержанием, которое ему придают математика, кибернетика и т. п. В этом случае на первый план выдвигается прежде всего вопрос об объективном или субъективном характере информации.

Мы как-то отмечали, что не только У. Р. Эшби, Ф. Джордж и Н. Винер, но и ряд других выдающихся ученых в области кибернетики и теории информации не считают нужным заниматься «сознанием» и «связанными с ним субъективными элементами». Эту позицию наиболее определенно выразил Эшби, сказав, что он ни разу не испытывал необходимости вводить слова «сознание» и «субъективный элемент» в свой (кибернетический и информационный. — Т. П.) анализ.

Однако, как бы ни истолковывались подобные высказывания специалистов в области кибернетики, закономерен вывод о том, что информация — объективный процесс. Это наиболее четко сформулировано советскими учеными. «В понятие объективной реальности, — писали они, — существующей независимо от сознания человека, наряду с процессами преобразования вещества и энергии включаются и информационные процессы»^[8]. Не раз уже само развитие кибернетики подтверждало эту мысль, и поэтому мы здесь не будем специально останавливаться на ней. В данном случае более важна для нас другая мысль ученых, которые соглашаются с тем, что «в информационных процессах, исследуемых кибернетикой, находит всестороннюю реализацию замечательная ленинская гипотеза о присущем всей материи свойстве отражения, родственном способности ощущения, но не тождественном с нею»^[9].

Эта мысль проливает свет па сущность отражения как свойство всякой материи, которое в результате длительной эволюции превращается в высшую форму отражения — человеческое сознание. Процесс диалектического перехода от упомянутого свойства всей материи к общественному, по самой своей сущности логическому человеческому мышлению исследован в трудах ученых. Но не все авторы делали необходимые выводы из этого развития отражения вообще. Некоторые отрицали наличие отражения во всей материи, другие превращали его в гилозоистическое и панпсихическое свойство.

Может случиться, утверждал выдающийся советский физик С. И. Вавилов, что будущая физика в сферу своих исследований включит «как первичное простейшее явление «способность, сходную с ощущением», и на ее основе будет объяснять многое другое»^[10].

Укажем также, что не только кибернетика и кибернетическая информация, но и информация в области микрогенетических процессов подтверждает логическое предположение В. И. Ленина. Эти информационные процессы показывают правильность тезиса Ленина о способности любой формы материи отражать, а не ощущать или мыслить. Последнее свойство присуще лишь высокоразвитой и высокоорганизованной форме материи. Другими словами, в процессе развития кибернетики и теории информации вновь подтверждается ленинская теория отражения как основа диалектико-материалистической гносеологии.

По нашему мнению, профессор Эшби и другие представители кибернетики правы, утверждая, что информация имеет объективный характер, но они ошибаются в другом — смешивают подчас субъективность с субъективизмом. Ведь субъективная сторона сознания не только известная его слабость или недостаток, она одновременно означает силу и преимущество перед чисто объективной, но бездушной, автоматической информацией. Без психического, внутреннего, субъективного характера человеческого сознания было бы невозможно научное и художественное творчество, хотя, разумеется, субъективный момент всегда должен основываться на объективном содержании человеческого сознания и мышления. Кибернетические устройства и методы используются для установления оптимальных вариантов в организации и управлении хозяйственной, производственной, торговой, транспортной и другой деятельности. Что касается научной основы управления общественным развитием, то в качестве этой основы выступают общественные науки, в том числе марксистско-ленинская философия, поскольку она — обобщение и одновременно теоретико-методологическая предпосылка успешного развития как естественных и технических наук, так и специальных общественных наук.

Разумеется, нельзя ограничивать возможности кибернетики или каких бы то ни было других наук. Каждая из них имеет свою область, свои проблемы, свои специфические методы, организацию и т. д. Перед кибернетикой открыты бескрайние перспективы для все более новых и блестящих достижений. Но какими бы грандиозными они ни были, кибернетика не может заменить человеческий мозг и человеческое сознание, которые в своей самой глубокой основе являются не только биологическим, но и общественно-историческим продуктом, органом, функцией. Кибернетические устройства, математические электронные вычислительные машины и методы служат в руках человека мощным средством оптимальной постановки и решения многих чрезвычайно важных вопросов. И все же научной основой развития социалистического общества являются общественные науки и философия, взятая и как научное мировоззрение, и как метод познания и преобразования действительности.

Технология «логического мышления», осуществляемого с помощью кибернетических машин и рассматриваемого некоторыми теоретиками как тождественное логическому мышлению, не может полностью заменить творческого человеческого мышления, диалектической логики, хотя и дает основание провести различие между логикой и логической технологией, между творческим мышлением и автоматическим моделированием некоторых форм и процессов человеческого мышления (каковым является «кибернетическое мышление»).

Имея в виду человеческое знание во всем его объеме и развитии, В. И. Ленин определяет логику (не касаясь в данном случае различия между формальной и диалектической логикой, которые рассматривались им в равной степени как философские, а не частнонаучные дисциплины) как «учение не о внешних формах мышления, а о законах развития „всех материальных, природных и духовных вещей», т. е. развития всего конкретного содержания мира и познания его, т. е. итог, сумма, вывод истории познания мира»^[11].

Все попытки опровергнуть или хотя бы поколебать это ленинское классическое определение логики оказались тщетными. Однако в данном случае для нас важнее то, что это определение логики находится в принципиальном согласии с пониманием логики Марксом и Энгельсом, что в действительности оно построено полностью на теоретической основе диалектико-материалистической гносеологии, т. е. на ленинской теории отражения.

В самое последнее время стала образовываться новая отрасль знания— «наука о науке», или «науковедение». Ее появление — своего рода положительная реакция на потребности, которые возникли в связи с современным огромным ростом науки, увеличением ее роли в жизни общества, необычайным усложнением ее структуры, вовлечением в научную деятельность все большего числа людей и т. д. На основе комплексных исследований проблем развития науки и техники как целого науковедение занимается разработкой научных основ планирования, организации и управления наукой.

Как явствует из всего изложенного, в науковедении нет ничего, так сказать, «противофилософского»; само оно не играет роли философской науки и не заменяет, например, диалектического материализма. Но в литературе можно встретить высказывания именно такого рода, которые фактически используются в антинаучных целях.

Нами рассмотрены лишь некоторые из основных аспектов ленинской теории отражения, но и они свидетельствуют об ее жизненности, громадной значимости для решения самых сложных революционно-практических и теоретических проблем, стоящих в настоящее время перед человечеством. Прогресс современного естествознания и науки в целом — подлинный триумф марксистско-ленинской философской мысли.

1. См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 145. ↑
2. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 346. ↑
3. См. Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. М., 1967. ↑
4. См. Л. Н. Колмогоров. Математика. — БСЭ, т. 26. М., 1954. При статье имеется обширная библиография. ↑
5. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 164. ↑
6. См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 156, 301. ↑
7. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 266. ↑
8. А. Берг, И. Новик. Развитие познания и кибернетика. — «Коммунист», 1965, № 2, стр. 20. ↑
9. Там же, стр. 21. ↑
10. С. И. Вавилов. Собр. соч., т. III. М., 1956, стр. 150. ↑
11. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 84. ↑