По поводу некоторых взглядов на теорию относительности

Одним из главных исходных пунктов извращений в понимании теории относительности является, по нашему мнению, смешение относительности с необъективностью. Система отсчета толкуется как способ описания или как точка зрения наблюдателя; объективные относительные характеристики предметов и явлений трактуются как результаты наблюдений или измерений, а их относительность — как зависимость от «точки зрения», от выбора способов измерения или описания явлений. Этот субъективизм настолько въелся, что нет почти ни одного изложения теории относительности, которое обходилось бы без «наблюдателей», «точек зрения» и т. и.

В связи с проходящей в настоящее время дискуссией появились статьи Я. П. Терлецкого (журнал «Вопросы философии» № 3 за 1952 год) и А. А. Максимова (журнал «Вопросы философии» № 1 за 1953 год), в которых, как мы покажем, такого рода извращения «обосновываются» с позиций диалектического материализма.

Задача предлагаемой статьи состоит в том, чтобы вскрыть и подвергнуть критике ошибочные воззрения Я. П. Терлецкого и А. А. Максимова, поскольку критика, которой уже подверглись их взгляды, недостаточна (см. статьи Г. И. Наана, И. П. Базарова и В. А. Фока в журнале «Вопросы философии» К» 2 за 1951, № 6 за 1952 и № 1 за 1953 год). В конечном счете дело, бесспорно, не в критике, индивидуальных воззрении Я. П. Терлецкого и А. А. Максимова, а в устранении тех ошибочных представлений, которые приводят к идеалистическим извращениям в физике.

При рассмотрении вопроса о сущности теории относительности нужно иметь в виду следующие общие положения.

Всякая научная теория отражает действительность и имеет, соответственно, объективное содержание. Однако это содержание всегда облекается в те или иные идеологические формы, которые вовсе не безразличны к содержанию, а влияют на его понимание. Современная буржуазная идеология оказывается в непримиримом противоречии с объективным содержанием физики, и потому попытки втиснуть последнее в формы этой идеологии неминуемо влекут извращения в понимании и развитии физических теорий. Теория относительности не составляет в этом смысле исключения.

Однако смешивать содержание и идеологическую форму теории никак нельзя. Когда за содержанием теории не видят идеалистической формы, используемой буржуазными физиками для его извращения, то приходят к объективизму, к отказу от борьбы против идеализма в физике. Когда же за идеалистической формой не видят объективного содержания, то приходят к отрицанию объективных выводов науки, выбрасывают вместе с идеализмом и то объективное содержание, которое идеализм неправомерно извращает.

Вопрос о том, сколь велико объективное содержание теории, решается опытом, практикой. Для теории относительности этот вопрос совершенно ясен. Она основана на законах, выведенных из опыта, и подтверждается громадным опытным материалом в области механики, электродинамики и атомной физики. Ее выводы нашли техническое применение в расчетах ускорителей атомных частиц, а установленный ею в общем виде закон пропорциональности массы и энергии служил первой теоретической основой для освобождения ядерной энергии.

Отсюда следует, что смешивать теорию относительности с идеализмом никак нельзя, что отказаться от нее, как это предлагают некоторые авторы, значило бы отказаться от реальных достижений науки. Задача состоит в том, чтобы выделить объективное содержание теории относительности, освободить его от идеалистических извращений и дать ему верное понимание в духе диалектического материализма.

Для преодоления смешения относительности с необъективностью нужно иметь в виду не только то, что предметы и явления обладают присущими им «самим по себе» и тем самым безотносительными свойствами и что между предметами и явлениями имеются разнообразные объективные связи и отношения, но еще и то, что свойства предмета различно выступают или проявляются в разных объективных отношениях к другим предметам. Это как будто тривиально. Однако именно понятие об объективном относительном проявлении свойств предметов и явлений отсутствует не только у последовательных идеалистов, но также у А. А. Максимова, Я. П. Терлецкого и некоторых других авторов. Они только противопоставляют свойства и отношения, абсолютное и относительное, тогда как задача состоит в раскрытии их объективного единства.

В объективном относительном проявлении свойств предмета нет ничего таинственного; так, форма проекции тела на плоскость относительна в том смысле, что характеризует, как выступает безотносительная форма тела в отношении к данной плоскости.

Кроме того, нужно иметь в виду, что объективные отношения, о которых трактует теория относительности, представляют известные общие стороны взаимосвязей тел и явлений, но не сами эти конкретные взаимосвязи. Если превращение системы отсчета, относительных величин, относительного движения в способы описания означает отрыв абстракций от материального основания, то попытки подменить их измерениями посредством данных эталонов означают отказ от абстракций, стремление подменить их конкретными эталонами и измерениями.

Материалистическое понимание теории относительности возможно только при правильном понимании диалектики свойств и отношений, частного и общего, конкретного и абстрактного, материального содержания и его пространственно-временных форм.

* * *

Теория относительности есть физическая теория пространства и времени, точнее — общая теория пространственных и временных свойств и отношений предметов и явлений^[1]. В своем объективном содержании она исходит из того, что пространство и время суть формы существования материи и что, соответственно, пространственные и временные отношения не существуют сами по себе в чистом виде, но определяются материальными связями предметов и явлений. Поэтому, формулируя общие законы пространственных и временных отношений, теория относительности опирается на исследование конкретных форм движения материи и вместе с тем необходимо отвлекается от конкретного и выделяет объективно общее в конкретных отношениях предметов и явлений. Иначе она не была бы общей теорией пространственных и временных свойств и отношений, не была бы теорией пространства и времени как общих форм существования материи.

Прежняя теория пространства и времени опиралась прежде всего на законы движения твердых тел и выражалась, соответственно, в эвклидовой геометрии и «классической» кинематике. Основными ее понятиями были понятия эвклидова пространства и абсолютного времени, которое течет одинаково безотносительно к чему бы то ни было. Исследование электромагнитных процессов привело к выводам, которые вступили в противоречие с представлением об абсолютном времени. Результатом попыток разрешить это противоречие явилось создание специальной теории относительности, которая отказалась от понятия абсолютного времени, как не соответствующего в достаточной мере действительности.

Главным выводом из исследования электромагнитных процессов, вступившим в противоречие с прежней теорией и служащим, соответственно, главным основанием теории относительности, является закон постоянства скорости света, который утверждает, что свет (вообще электромагнитные процессы) распространяется в «пустоте» всегда с одной и той же скоростью по отношению к любому телу, которое движется по инерции. Электромагнитные процессы распространяются по всему пространству, и так как скорость их распространения всегда одна и та же, то речь идет о существовании скорости, которая имеет универсальное значение, по крайней мере в той степени, в какой верен закон постоянства скорости света.

Но скорость есть отношение пути ко времени, а потому наличие универсальной скорости означает наличие универсальной связи между пространственными и временными величинами. Во всяком движении (перемещении) имеется своя конкретная связь пространственных и временных отношений: каждому моменту времени отвечает свое положение движущегося тела. Но существование универсальной связи пространственных и временных величин означает наличие связи пространства и времени.

Главная особенность, сущность, теории относительности и состоит в том, что она устанавливает эту связь пространства и времени. Пространство и время связываются в общую форму существования материи — пространство-время. Но это вовсе не значит, что «пространство само по себе и время само по себе должны уйти в царство тенен», как провозгласил Минковский. Это значит только, что разделение пространства самого по себе и времени самого по себе, пространственных отношений отдельно и временных отдельно не имеет абсолютного значения. Именно поэтому понятие абсолютного времени, которое течет всюду одинаково независимо от чего бы то ни было, отпадает.

Одним из важнейших исходных понятий теории относительности является понятие системы отсчета, так как именно к той или иной системе отсчета относятся скорость, время и др. Что же такое система отсчета?

Вследствие всеобщей связи и взаимодействия каждое тело и происходящие в нем процессы так или иначе, непосредственно или опосредованно, связаны со всеми другими телами и процессами. Эти материальные связи определяют координацию тел и событий в пространстве и во времени по отношению к любому данному телу и происходящим в нем процессам. Так, данное тело выступает как «тело отсчета», а опирающаяся на него координация событий представляет «систему отсчета».

Отвлекаясь от материального содержания пространственных и временных отношений и выделяя их, таким образом, в чистом виде, мы приходим к тому, что координация событий в системе отсчета сводится к соответствию каждому событию пространственных координат x, y, z и времени t. Короче, в системе отсчета определяются пространственные и временные координаты событий х, у, z, t. Система координат есть абстрактное выражение объективной координации тел и явлений в пространстве и во времени. Это совершенно аналогично тому, как система координат в пространстве опирается на те или иные тела и дает координацию точек через их отношения к этим телам; так, обычные прямоугольные координаты определяются расстояниями от трех плоскостей, например, от двух стен и пола комнаты. Точно так же географические координаты опираются на определенные тела, и иначе их вообще невозможно было бы определить; широта, например, есть угловое расстояние от экватора, который определен объективными свойствами.

В теории относительности исходят прежде всего из той универсальной, по крайней мере в области макроскопической, формы взаимосвязи тел и процессов, которую осуществляет распространение электромагнитных «сигналов». Эти «сигналы» и представляют материальную основу координации событий во времени относительно данного тела отсчета, как она определяется в теории относительности. В классической теории координация явлений во времени именно в данной системе отсчета не играла никакой роли, поскольку время считалось текущим всюду одинаково, безотносительно к чему бы то ни было. Но для теории относительности, отрицающей это абсолютное время, отнесение времен событий к определенной системе оказывается существенным.

Система отсчета называется инерциальной, если в ней всякое тело, не подверженное заметным воздействиям, либо покоится, либо движется прямолинейно и равномерно. Закон постоянства скорости света относится к инерциальным системам и утверждает, что эта скорость одна и та же во всех инерциальных системах.

Если выразить закон распространения света известной формулой и требовать, согласно закону постоянства скорости света, неизменяемости этой формулы при переходе от одной инерциальной системы к другой, то отсюда чисто математически вытекают преобразования Лоренца для координат х, у, z, t. Требование одинаковости формулы, выражающей закон распространения света, для всех инерциальных систем или вполне равносильное утверждение, что координаты х, у, z, t в разных инерциальных системах связаны преобразованиями Лоренца, представляет математически точную формулировку основного закона теории относительности — закона взаимосвязи пространства и времени. Из этого закона с математической точностью вытекают общие выводы теории относительности, касающиеся пространственно-временных характеристик тел и событий: относительность одновременности, длин и промежутков времени, новый закон сложения скоростей и др.

Так как все явления протекают в пространстве и времени, то общие закономерности пространственных и временных свойств и отношений так или иначе отражаются в разнообразных законах физики. В теории относительности это отражение мы ветре чаем в виде ее «принципа относительности», который математически сводится к требованию неизменности формы физических законов при преобразованиях Лоренца.

Принцип относительности — это не какой-то постулат, не принцип независимости законов физики от способа их изображения в той пли иной системе отсчета, не принцип независимости явлений от точки зрения наблюдателя. Принцип относительности есть закон природы, действующий, как это установлено, по крайней мере в области макроскопических явлений (что же касается его действия в области атомных процессов, то оно установлено только частично, и можно думать, что в этой области теория потребует существенных изменений). В чем же состоит объективное физическое содержание принципа относительности?

Пусть мы имеем некоторое явление данного типа. Это явление объективно связано с другими явлениями и выступает в связях с ними более или менее различно. Соответственно и свойства этого явления различно проявляются в разных отношениях. Например, тело имеет присущие ему свойства пространственной протяженности и «инерции», но эти свойства проявляются различно в разных системах отсчета и, соответственно, длина и «мера инерции» — масса, оказываются относительными. Словом, в разных системах отсчета свойства явлений выступают, вообще говоря, различно.

Физический закон представляет некоторую общую необходимую связь тех или иных сторон и характеристик явления. И вот принцип относительности констатирует, что хотя характеристики явления в отношении к разным инерциальным системам отсчета могут быть разными, тем не менее их связь, данная законом, остается всегда одной и той же. В частности, если для двух явлений данного типа воспроизведены в отношении двух инерциальных систем одинаковые условия, то и течение этих явлений в их отношении к этим системам будет одинаковым.

Таким образом, речь идет не о течении процессов самих по себе и не об изображении их в разных системах координат, а об объективных проявлениях тел и процессов в разных объективных отношениях. Принцип относительности вскрывает неизменное, безотносительное в этих проявлениях: связь относительных сторон физических процессов. Поэтому фактически речь идет не о принципе относительности, а о принципе безотносительности физических законов. Инвариантность (или ковариантность) формы этих законов при преобразованиях Лоренца есть математическое выражение этой безотносительности.

Теория относительности, устанавливая объективную относительность таких характеристик тел и процессов, которые считались прежде безотносительными, вскрывает безотносительное на более высокой

ступени. Она устанавливает, что относительные характеристики — это стороны безотносительных, присущих телам или процессам характеристик (свойств). Так, расстояния между событиями в пространстве и во времени относительны, но пространственно-временной интервал между ними безотносителен; импульс и энергия тела относительны, но они только стороны безотносительной величины — импульса- энергии; относительные электрическая и магнитная напряженности поля — только стороны электромагнитного поля и т. д.

Принцип относительности формулируют часто как утверждение о равноправности инерциальных систем. Эта формулировка вызывает недоразумение, когда не могут понять ее объективного содержания. Речь идет не о равноправности соответствующих способов описания, а об объективной равноправности инерциальных систем. Разные конкретные инерциальные системы, конечно, неравноправны как конкретные системы, так как тела, с которыми они связаны, могут быть существенно различны. Инерциальные системы равноправны в отношении общих законов, а не конкретных свойств; утверждение об их равноправности нужно поэтому понимать не в абсолютном смысле, а в рамках соответствующих абстракций. Тот же смысл имеет равноправность прямоугольных систем координат в геометрии. Что же касается равноправности систем координат как способов описания явлений, то она есть только следствие, только отражение их объективной эквивалентности в отношении общих законов.

Принцип относительности, так же, как относительность скорости, импульса, кинетической энергии, был установлен в ньютоновской механике. Теория относительности лишь распространила принцип относительности с механических явлений на другие и изменила его форму согласно закону о постоянстве скорости света, то есть согласно универсальной взаимосвязи пространственных и временных отношений. Поэтому ошибочно видеть основную суть теории относительности именно в принципе относительности и вообще в относительности. Основным для теории относительности является закон взаимосвязи пространства и времени, который определяет ее содержание и особенности.

Значение принципа относительности в теории относительности состоит в том, что его требование о неизменности формы физических законов при преобразованиях Лоренца составляет специфический метод теории относительности, который применяется к разным явлениям. Так были установлены новые законы механики, утверждены в общем виде законы электродинамики, сформулированы уточнения основного уравнения квантовой механики.

Теория относительности установила в общем виде закон пропорциональности массы и энергии. Оказывается, что в известном смысле этот закон сам может быть положен в основу теории относительности, так что эту теорию можно определить как теорию пространства и времени, отражающую существование взаимосвязи массы и энергии. Таким образом, обе универсальные связи — пространства и времени, массы и энергии — взаимно обусловливают друг друга.

Специальная теория относительности, отказавшись от разделения пространства и времени, свойственного прежней теории, сохранила, однако, представление об их однородности и тем самым не установила прямой зависимости метрики пространства — времени от материи. Эту зависимость, которую первым предвидел Н. И. Лобачевский, установила общая теория относительности.

Сущность общей теории относительности состоит в том, что, принимая связь пространства и времени, установленную специальной теорией относительности, она не считает пространство- время однородным и утверждает зависимость метрики пространства-времени от распределения и движения материи. Она утверждает, что эта зависимость является «геометрической» стороной поля тяготения, и таким путем дает объяснение закона тяготения. Она ограничивает законы специальной теории относительности как локальные законы, верные лишь тогда, когда можно пренебречь полем тяготения.

Из законов поля тяготения, установленных в общей теории относительности, вытекают законы движения масс под влиянием поля тяготения. Взаимодействие тел в их тяготении и изменение структуры пространства-времени оказываются сторонами одного явления, но никакого сведения одной стороны к другой, как это неверно толкуют идеалисты, желающие. «геометризировать» физику, здесь нет. Общая теория относительности может быть определена как теория тяготения, но она вовсе не есть теория относительности любых движений, как ошибочно полагал сам Эйнштейн. Главное ее значение в физике состоит в том, что она решила проблему, стоявшую со времени открытия всемирного тяготения, — она дала теорию этого фундаментального явления природы и, показав его связь со структурой пространства и времени, дала, таким образом, основу для изучения влияния тяготения на разнообразные физические процессы. Поэтому неверно видеть опытные ее основания только в специальных, предсказываемых ею эффектах: эти основания заключены прежде всего в движении тел в поле тяготения.

В итоге можно сказать, что сущность теории относительности состоит в установлении ряда общих связей: пространства и времени, массы и. энергии, структуры пространства-времени и материи, законов поля тяготения и законов движения в поле тяготения. Нетрудно видеть, что это есть прекрасное подтверждение учения диалектического материализма о взаимной связи и обусловленности всех сторон материальной действительности.

Теория относительности — это крупнейшее завоевание науки, громадный шаг на пути познания природы, но она, конечно, не является последней истиной. Выше уже говорилось о трудностях ее применения в области атомных процессов. Преодоление этих трудностей потребует, по-видимому, существенного развития теории или даже построения новой. Поэтому критический анализ основ теории относительности в соединении с анализом данных атомной физики представляет важную задачу. Решение же этой задачи подразумевает верное понимание самой теории относительности на основе диалектического материализма.

Хотя Я. П. Терлецкий и говорит, что «теория относительности есть физическая теория пространства и времени»^[2], но, по существу, не анализирует ее как физическую теорию. Основное ее содержание составляет, по Я. П. Терлецкому, установление «геометрической» связи пространства и времени (см. там же). Поэтому он считает более правильным называть ее «просто «четырехмерная теория» (стр. 195). Выдвигая, таким образом, на первое место геометрическую интерпретацию теории, Я. П. Терлецкий подчеркивает, что «преобразования Лоренца имеют геометрический характер» (стр. 192), и соответственно толкует их чисто геометрически.

О принципе относительности и системах отсчета Я. П. Терлецкий пишет: «Содержанием принципа относительности является утверждение о независимости математической формы законов физики от выбора инерциальной системы отсчета». «Под системой отсчета понимается в физике воображаемая координатная сетка, изображающая все точки трехмерного пространства, и линейная последовательность чисел, изображающая равномерно протекающее время». «Система отсчета — это только способ изображения реальных пространства и времени, существующих независимо от нашего сознания» (стр. 193).

Наконец, Я. П. Терлецкий утверждает: «Представление Минковского о четырехмерном, геометрическом пространственно-временном многообразии и взгляд на систему отсчета только как на способ изображения пространства-времени устраняют затруднения с истолкованием так называемой «относительности» одновременности, длины и промежутка времени» (стр. 195). Он разъясняет также, что временной интервал есть проекция четырехмерного интервала, а скорость — проекция четырехмерной скорости (см. стр. 195).

Не затрагивая пока философскую сторону такого понимания теории относительности, рассмотрим его с точки зрения физики.

Во-первых, Я. П. Терлецкий нигде не разъясняет физического содержания понятий, законов и методов теории, не пытается раскрыть материальное содержание пространственно-временных отношений. Он прямо отрицает наличие какого-либо объективного физического смысла относительности физических величин (см. стр. 196). В результате теория относительности превращается из физической теории в «геометрическую четырехмерную теорию», которая посредством выбора разных воображаемых координатных сеток позволяет решать те или иные задачи.

В действительности же теория относительности есть физическая теория и не сводится к четырехмерной геометрии. Основным в ней является именно физическая сущность ее понятий, законов и методов; вопрос об этой физической сущности составляет главное в понимании теории, и как раз в этом вопросе Эйнштейн и другие скатываются к идеализму, хотя они вполне признают формально математическую, или «геометрическую», сторону теории. Поэтому сохранение одной этой стороны «устраняет затруднения» только в том смысле, что обходит всю трудность вопроса и делает борьбу с идеалистическим толкованием теории беспредметной. Простого же утверждения о реальности пространства-времени для материалистического понимания теории относительности недостаточно. Утверждение это должно быть развито до раскрытия объективного, материального содержания, отражаемого в ее понятиях, законах и методах.

Во-вторых, непонятно, в каком смысле реальная связь пространства и времени и преобразования Лоренца являются геометрическими, иначе как в смысле возможности абстрактно представить их посредством четырехмерной геометрии. Но так как преобразования Лоренца задаются также аналитическими или алгебраическими выражениями, то почему бы не называть их аналитическими или алгебраическими? Ничего, кроме математической их стороны, все это не выясняет.

Классическую кинематику тоже можно представить как «четырехмерную теорию», вводя четырехмерное многообразие пространства-времени не с лоренцевой группой, а с группой «преобразований Галилея». Поэтому возможность геометрической интерпретации вовсе не специфична для теории относительности. Я. П. Терлецкий указывает, например, что, согласно теории относительности, «оказывается, что в четырехмерном многообразии всякое тело имеет абсолютную траекторию» и что «обычная трехмерная траектория оказывается всего лишь проекцией абсолютной четырехмерной траектории на пространственную гиперповерхность» (стр. 196). Но все это в том же самом смысле верно и в классической кинематике.

Вопросы динамики в теории относительности тем более никак не исчерпываются геометрическим представлением о пространственно-временных отношениях. Конечно, с точки зрения формально математической, энергия тела изображается проекцией вектора импульса-энергии на ось времени, но исчерпывается ли этим сущность энергии и объективный физический смысл ее относительности? Задача состоит именно в том, чтобы раскрыть физическое содержание понятия энергии и ее относительности, но никак не в том, чтобы «устранить затруднения» путем простого указания, что энергия есть проекция четырехмерного вектора.

Мы вовсе не хотим умалить значения геометрии, идей Минковского или векторного исчисления, но мы настаиваем на том, что физику нельзя сводить ни к геометрии, ни к какому-либо исчислению.

В-третьих, только с математической стороны «содержанием принципа относительности является утверждение о независимости математической формы законов физики от выбора инерциальной системы отсчета» и только с математической стороны система отсчета есть «воображаемая координатная сетка», которую можно выбирать в зависимости от характера поставленной задачи. Сущность вопроса состоит в физическом содержании принципа относительности и понятия системы отсчета, математическая же сторона есть форма этого содержания, которая не может быть правильно понята, если не видеть, какое объективное содержание она выражает.

Коротко говоря, Я. П. Терлецкий «устранил затруднения» тем, что отвлекся от физического содержания теории относительности и представил ее не как физическую теорию, а скорее как математическую схему. Такой подход представляется формальным и с философской точки зрения состоит в отрыве абстрактного от конкретного, формы от содержания.

* * *

Оставив пока в стороне вопрос о реальном смысле систем отсчета, посмотрим, как излагает Я. П. Терлецкий вопросы теории относительности, касающиеся систем координат.

Разделяя специальную и общую теорию относительности, Я. П. Терлецкий пишет: «Специальная теория относительности не учитывает действия гравитационных полей и рассматривает только «инерциальные системы отсчета». Общая теория относительности допускает произвольные системы отсчета при наличии гравитационных полей и, по сути дела, является релятивистской теорией гравитационного поля» (стр. 191). Но так как, по Я. П. Терлецкому, «система отсчета — это только способ изображения реальных пространства и времени», то выходит, что одно из двух существенных отличий общей теории относительности от специальной состоит в общности применяемых способов изображения пространства и времени.

Эта точка зрения глубоко ошибочна. Видеть существенное различие каких бы то ни было теорий в различии применяемых «способов изображения», или систем координат, значит рассматривать теории с формально математической точки зрения. Так можно начать различать «прямолинейную» и «криволинейную» механику в зависимости от применяемых систем координат и т. п.

«Инерциальная система отсчета, — пишет Я. П. Терлецкий, — отличается от всех других возможных неинерциальных систем отсчета тем, что движение тел по инерции… изображается в этих системах как изменения координат тела, пропорциональные времени» (стр. 193). Стало быть, он имеет в виду прямолинейные координаты. Ну, а если мы введем сферические координаты, связанные с тем же телом отсчета, какая это будет система? Выходит, что не инерциальная, так как в ней движение тела по инерции изображается иначе. И так как «специальная теория относительности рассматривает только инерциальные системы отсчета», то выходит также, что в ней, например, сферические координаты не применяются, а применяются только в общей теории относительности^[3]. Это, конечно, неверно.

Различие между специальной и общей теорией относительности, если взять его в математическом плане, состоит не в общности допускаемых систем координат, а в разных взглядах на метрику многообразия пространства-времени. В этом пункте отношение специальной теории к общей аналогично отношению геометрии на плоскости к геометрии на кривой поверхности.

Геометрия на плоскости характеризуется тем, что в ней имеется преимущественный класс систем координат — прямоугольные координаты, которые равноправны в отношении законов (формул) геометрии. Но это вовсе не значит, что на плоскости нельзя вводить другие координаты, другие «способы изображения» геометрических соотношений. Аналогично по специальной теории относительности в «геометрическом многообразии пространства-времени» имеется класс преимущественных систем координат, соответствующих инерциальным системам отсчета. Но это вовсе не значит, что в пространство-время нельзя вводить другие «способы изображения», другие системы пространственно-временных координат. Как на эвклидовой плоскости можно вводить разные координаты, отчего эвклидова геометрия не превращается в неэвклидову, так и в «геометрическом многообразии пространства-времени» можно вводить разные системы координат, отчего теория не приобретает никакой другой общности, кроме формальной.

Введение новых координат есть вопрос простого математического преобразования. Если в четырехмерном многообразии даны координаты x₁, х₂, х₃, х₄, то можно ввести другие координаты по формулам:

y₁ = f (x₁, x₂, x₃, x₄), …,

y₄ = f₄ (x₁, x₂, x₃, x₄),

лишь бы эти формулы определяли взаимнооднозначное и непрерывное соответствие х’ов и у’ов. Тогда то, что «изображается» в координатах х, будет «изображаться» в координатах y. И это изображение будет, конечно, столь же допустимым и «правильным», как изображение в исходных координатах х.

Суть дела состоит, стало быть, не в том, сколь общие координаты можно вводить, а в том, какова метрика пространства-времени, какие системы отсчета, соответственно, системы координат являются преимущественными и как в разных системах координат выступает метрика пространства- времени.

0з сказанного ясно, что даже с математической стороны совершенно ошибочно видеть различие специальной и общей теории относительности в общности применяемых «способов изображения».

Я. П. Терлецкий пишет, например, что «для объяснения процесса распространения света вблизи звезд необходимо пользоваться неэвклидовой пространственно-временной системой отсчета» (стр. 194). Между тем до сих пор была известна неэвклидова геометрия, но неэвклидовы координаты или системы отсчета никому неизвестны. На самом деле для объяснения распространения света вблизи звезд потребовалось ввести представление о зависимости метрики пространства-времени от распределения материи и, соответственно, ввести представление, что метрика пространства не эвклидова. Это, конечно, находит отражение в вопросе о координатах, но и с математической стороны основным является вопрос не о координатах, а о метрике многообразия.

Тут же Я. П. Терлецкий пишет еще, что «система отсчета Птоломея, жестко связанная с Землей, правильно отображает пространство и время только в ограниченной сфере вокруг земного шара…» (стр. 194). Это не только мало понятно, но к тому же неверно ставит вопрос о системе Птоломея.

В действительности в системе отсчета, жестко связанной с Землей, можно с большой точностью изобразить движение небесных тел. Такое изображение есть вопрос преобразования от одних координат к другим. Суть же дела состоит в том, что в солнечной системе система отсчета, связанная с Солнцем, является объективно преимущественной. «Спор между Коперником и Птолемеем» касался и касается не способов изображения, а объективного обстояния.

Не в том здесь главное, что, как пишет Я. П. Терлецкий, «выбор системы отсчета далеко не произволен», а в том, какая из произвольно выбираемых систем отсчета является объективно преимущественной. Ведь, по Я. П. Терлецкому, система отсчета — это воображаемая координатная сетка в четырехмерном многообразии пространства-времени, а в таком многообразии, как только что показано, можно весьма произвольно переходить от одних координат к Другим.

Отсюда следует, во-первых, что утверждение, будто «система отсчета Птоломея (понимаемая, согласно Терлецкому, как способ изображения. — А. А.)… правильно отображает пространство и время только в ограниченной сфере вокруг земного шара», столь же бессмысленно, как утверждение, что формулы геометрии в одних координатах правильны, а в других нет. Во-вторых, отсюда следует, что оговорки о том, что «выбор системы отсчета далеко не произволен, а ограничивается действительными свойствами пространства и времени» (стр. 194), почти ничего не означают, так как выбор системы отсчета как способа изображения как раз весьма произволен.

В общем мы убеждаемся, что предлагаемое Я. П. Терлецким понимание ряда основных вопросов теории относительности ошибочно.

* * *

Кардинальная ошибка Я. П. Терлецкого заключается, по нашему мнению, в неверном взгляде на систему отсчета как только на воображаемую координатную сетку, как только на способ изображения пространства и времени. Эта точка зрения не нова, и ее можно найти, например, у Эддингтона, который писал: «Пространственно-временная система отсчета есть нечто, налагаемое наблюдателем на внешний мир; сетки, представляющие отсчеты времени и пространства, являются воображаемыми поверхностями, которые мы чертим в мире, аналогично тому, как мы наносим линии широты и долготы на земле. Они не более соответствуют естественным линиям строения мира, чем широты и долготы линиям геологического строения земли» («Теория относительности», стр. 22, 1934).

Нелепо было бы, конечно, отрицать, что система пространственно-временных координат есть способ описания или «изображения» пространства-времени и что сетка широт и долгот не нарисована на Земле. Но материалистический анализ понятия системы координат не может на этом остановиться. Материалистическая теория познания учит, что научные способы описания или изображения действительности, как вообще всякие формы мышления, объективны по своему содержанию и отражают действительность. Поэтому задача материалиста в отношении понятий системы отсчета и координат состоит в том, чтобы вскрыть их объективное основание, установить, что они отражают в действительности, и показать тем самым, что они являются не только способами изображения.

Утверждая, будто «система отсчета — это только способ изображения пространства-времени», Я. П. Терлецкий допускает ошибку, так как считать систему отсчета только способом изображения — значит относить ее только к мышлению и отрицать ее объективное основание. Это обычный источник идеализма — односторонне преувеличить одну черточку познания и оторвать ее от материи. А Я. П. Терлецкий как раз односторонне преувеличивает роль системы координат как способа изображения и отрывает ее от материального основания, отказывает ей в этом основании.

«В теоретической физике, — пишет Я. П. Терлецкий, — выбор системы отсчета определяется не наличием каких-либо реальных тел отсчета, а постановкой задачи и методами ее решения» (стр. 193). Но откуда возникло в физике понятие системы отсчета? Ясно, что не из мышления, а как отражение чего-то объективного. Достаточно бросить общий взгляд на историю науки, чтобы увидеть, что понятие системы отсчета возникло как отражение объективной координации одних тел и явлений по отношению к другим. Географические координаты определяются по отношению к реальным телам, и только потому они могли быть введены и могут определяться на практике. Это очевидное замечание показывает, кстати, что ссылка Эддингтона на то, что линии широт и долгот не соответствуют линиям геологического строения Земли, представляет собою либо плод недомыслия либо попытку обмануть читателя. Конечно, между широтой и геологическим строением нет должного соответствия, но широта определяется расстоянием от экватора или, что равносильно, от полюса и уже тем самым столь же, мало «воображаема», как сам полюс. Аналогичное можно сказать о счете времени. Постепенно путем абстракции были образованы общие понятия системы координат и системы отсчета, но они не были свободными продуктами ума, а отражением объективно общего в реальных взаимных координациях тел и явлений.

Поэтому, когда в теоретической физике выбирают систему отсчета, то оперируют с этой реальной абстракцией. Ведь и тела, о которых рассуждает теоретик, — это не конкретные тела, а абстракции: это материальная точка, твердое тело, «электрон вообще» и т. п. Материальных точек, «идеально твердых тел» и т. п. не существует в природе в чистом виде, но нельзя сказать, что это только способы изображения реальных тел, — они представляют некоторые объективные стороны, объективно общее в конкретных предметах. Рассматривает ли теоретик Землю как материальную точку или как упругое тело — это тоже зависит от постановки задачи, то есть от тех объективных сторон явлений, связанных с Землей, которые подлежат исследованию. Постановка задачи, метод ее решения и применяемые при этом понятия имеют объективные основания и отражают действительность, хотя бы в весьма абстрактной форме. Всякие способы изображения чего бы то ни было и система координат в частности только потому применимы в науке и могут давать объективно значимые результаты, что они заимствованы из действительности и отражают нечто объективно существующее.

Независимо от нашего сознания пространственно-временная система отсчета есть объективная координация тел и явлений в пространстве и во времени через объективные, материальные их связи с тем телом, которое вместе с происходящими в нем процессами выступает как тело отсчета. Объективное содержание системы координат в том и состоит, что она отражает в абстрактной форме объективную координацию тел, подобно расположению тел в комнате относительно ее стен и пола. Система отсчета осложняется наличием «временной координаты», то есть координации явлений во времени. Напомним, чем она определяется согласно теории относительности. При этом мы как раз увидим материальное содержание временных отношений.

Пусть А и В — два тела; в каждом из них совершаются некоторые процессы, временная форма которых представляет «собственное время» в каждом из этих тел. Порядок событий в каждом из этих тел определен непосредственно их причинной связью и тем самым безотносителен. Временные отношения событий в телах А и В также не существуют и не определены сами по себе, а определяются материальными связями этих событий. Если вообразить, что между событиями в телах А и В нет никаких ни прямых, ни косвенных материальных связей, то вопрос об отношениях этих событий вовсе лишается смысла, ибо исчезает материальное содержание этих отношений. Значит, объективно обоснованное понятие одновременности должно определяться, исходя из материальных связей событий в телах А и В.

Универсальной, по крайней мере в области макроскопической, формой такой связи является связь через электромагнитное поле, ибо электромагнитные «сигналы» непрерывно распространяются всегда с одной и той же скоростью от всякого тела и хотя бы в ничтожной степени отражаются и рассеиваются другими телами.

Отсюда вытекает следующее. Пусть из тела А в момент t₁ по собственному времени тела А испущен сигнал, который хотя бы отчасти отразился от тела В и вернулся к телу А в момент времени t₂. Так как скорость сигнала в обе стороны одинакова, отражение происходит как раз посередине между моментами и t₂, то есть отражение от тела В и, соответственно, любое событие в теле В, одновременное с этим отражением, одновременно с тем событием в теле А, которое происходит там в момент времени t₁ = ½ (t₁+t₂). Это и есть «определение» одновременности.

Вместе с этим для событий в теле В установлено «то же время t», что и для событий в теле A; они координированы во времени по отношению к телу А. Так как это относится к событиям в любом теле В, то тем самым вообще определена координация событий во времени по отношению к телу А. Таково материальное содержание координации событий во времени относительно данного тела отсчета А и, соответственно, «временной координаты t».

По поводу данного определения одновременности и, соответственно, координации событий во времени нужно сделать несколько замечаний.

Во-первых, это определение вовсе не условно, как полагают некоторые авторы, повторяя измышления Пуанкаре насчет условности научных определениях^[4]; это определение есть не более как выражение объективного закона постоянства скорости света. Научные определения не произвольны и не условны, а отражают объективную реальность. Данное понятие одновременности отражает объективные отношения, соответствует объективным законам, и, стало быть, оно безусловно и объективно по содержанию, хотя и не является абсолютным, не подлежащим изменению с развитием наших знаний.

Во-вторых, данное определение вовсе не связано с измерением как деятельностью человека. Свет распространяется и отражается и без деятельности человека, так же как процессы в телах текут и без того, чтобы кто-нибудь смотрел на часы. Когда говорят о часах, то объективно это может означать только некоторый периодический процесс или абстракцию такого процесса — «идеальные часы», то есть процесс вообще, отвлеченный от конкретности. Неумение видеть объективное содержание абстракции ведет к тому, что промежуток времени отождествляют, например, с числом качаний данного маятника^[5]. Но время как объективно общее в процессах не сводится к конкретным процессам и вместе с тем не существует помимо этих процессов, так же как процессы не протекают иначе, как в общей форме их существования — во времени.

В-третьих, данное определение касается объективных отношений, определенных материальными связями. Одновременность объективна и никак не зависит от выбора системы отсчета, как не сводится к совпадению проекций точек четырехмерного многообразия на «ось времени». Это проектирование есть лишь абстрактное математическое выражение объективных отношений.

В-четвертых, данное определение одновременности выявляет ее объективную относительность. Из него видно, что определенная здесь одновременность событий в телах А и В опосредствована процессами в теле А, ибо именно они определяют собственные времена t₁, t₂ и тем самым также момент времени ½ (t₁ + t₂). Уже отсюда видно, что мы имеем здесь не абсолютную одновременность, а одновременность по отношению к телу А. Простой расчет показывает, что если тела А и В неподвижны относительно друг друга, то одновременность по отношению к ним одна и та же; если же эти тела движутся друг относительно друга, то, вообще говоря, события, одновременные относительно одного из них, не будут одновременными по отношению к другому.

Таково объективное значение одновременности и ее относительности. При чем же здесь условные определения, измерительные операции, способы изображения, производимый кем-то выбор системы отсчета и прочие элементы субъективизма? Совершенно не при чем. Как можно сводить объективную относительность одновременности к зависимости от выбора направления проектирования в четырехмерном многообразии? Этого делать никак нельзя, так как одновременность в таком случае лишается физического содержания и превращается в нечто субъективное.

Совершенно очевидно также, что время по отношению к телу отсчета объективно и никак не сводится к «способу изображения». Поэтому видеть в системе отсчета только способ изображения никак нельзя. Это значит начисто выбросить объективное материальное содержание понятия «времени относительно данного тела отсчета А», пересадить его в мышление и тем самым отойти в этом вопросе от позиций материализма.

* * *

Рассматривая систему отсчета только как способ изображения пространства и времени, Я. П. Терлецкий, естественно, приходит к отрицанию объективного смысла относительных характеристик тел и явлений. С его точки зрения, относительная одновременность, скорость, энергия и т. д. — это не объективные характеристики тел и явлений в их объективных отношениях к другим телам и явлениям, а только отражение абсолютных свойств тел и явлений в том или ином «способе изображения», только проекции четырехмерных величин на координатные оси в «геометрическом» многообразии пространства-времени.

Мы только что выяснили объективный смысл относительности одновременности. Нетрудно выяснить объективный смысл относительности и других отношений и величин. Рассмотрим, например, кинетическую энергию, относительность которой установлена, еще классической механикой. Так как скорость относительна, а кинетическая энергия тела зависит от скорости, то она уже тем самым относительна. Однако посмотрим на этот вопрос с точки зрения самого понятия энергии.

Энергия есть «способность производить работу». Кинетическая энергия измеряется той работой или той другого вида энергией, которую производит тело, теряя свою скорость. Если тело А остановилось относительно тела В, оно произвело одну работу; остановилось относительно тела С — произвело, вообще говоря, другую работу. Покой относителен, а вместе с ним относительна рассматриваемая величина работы. И это объективная относительность, ибо относительный покой и относительное движение объективны и не зависят от «способов изображения». Механика выделяет общее в возможных взаимодействиях данного тела с другими телами и формулирует общий закон: кинетическая энергия тела так-то зависит от ого скорости в данной системе отсчета.

Просто непонятно, как можно видеть в скорости или в энергии только проекцию четырехмерного вектора, только изображение этого вектора в «воображаемой координатной сетке». А ведь если система отсчета есть только способ изображения, только воображаемая сетка, то ничего большего кинетическая энергия и скорость и не могут обозначать. Они оказываются не объективными величинами, а отражениями четырехмерных величин в нашем сознании. Но считать нечто объективное принадлежащим нашему сознанию — значит отойти от материализма. Объективность относительной скорости просто очевидна из повседневной жизни, потому что независимо от выбора чего бы то ни было, независимо от всяких описаний пассажир, сидящий в поезде, покоится относительно поезда и движется вместе с ним относительно Земли. Утверждать, что тут что-то зависит от выбора способа описания, нелепо.

Отрицая объективную относительность, Я. П. Терлецкий, соответственно, утверждает, что «принцип относительности выражает лишь независимость свойств пространства, и времени, и физических законов от выбора системы отсчета, который условен, относителен» (стр. 194). «Несомненно, правильнее вообще заменить термин «принцип относительности» названием «постулат ковариантности», или, более длинно, «постулат независимости физических законов от выбора инерциальных систем отсчета» (стр. 195).

Между тем всякий материалист понимает, что ничто объективное, будь то свойства, отношения или законы, не зависит и не может зависеть от условного выбора чего бы то ни было. Поэтому в понимании Я. П. Терлецкого принцип относительности «выражает лишь» это совершенно очевидное и всеобщее положение. А тогда абсолютно непонятно, например, почему в принципе относительности речь идет только об инерциальных системах^[6].

На самом деле принцип относительности есть закон природы и касается не способов изображения, а объективных проявлений свойств тел и процессов в их объективных отношениях к тем телам и процессам, которые оказываются базой инерциальных систем отсчета. Что же касается ковариантности выражений физических законов, то она есть только математическая форма принципа относительности как физического закона, и она не постулирована, а отражает действительность. Словом, «более длинное название» и все понимание принципа относительности, предлагаемое Я. П. Терлецким, совершенно извращает его содержание.

Однако Я. П. Терлецкий настаивает на своем толковании принципа относительности и пишет, что «в четырехмерной теории пространства-времени выбор системы отсчета не влияет на пространственно-временную форму физических процессов, она остается абсолютной при любом выборе системы отсчета. Изменяются лишь порознь взятые пространственная и временная формы…» (стр. 195). Но, во-первых, как уже сказано, независимость формы чего бы то ни было объективного от какого-либо выбора есть совершенно общее и очевидное обстоятельство. А во-вторых, по этой же причине неверно, что от выбора системы отсчета изменяются порознь взятые пространственная и временная формы. Ведь это означает, что эти формы зависят от нашего выбора, а это и есть идеалистическая точка зрения на принцип относительности. На самом доле пространственная и временная формы физических процессов — это не результат выбора системы отсчета, а объективные стороны их пространственно- временной формы. Эта единая форма по- разному выступает в разных объективных отношениях, причем отношение данного тела к телу отсчета, конечно, зависит и от данного тела и от тела отсчета, но эта зависимость объективна.

Развивая свой взгляд на принцип относительности, Я. П. Терлецкий пишет: «Суть дела вообще не в том, что выбор системы отсчета относителен, а в том, что в наших представлениях о пространстве и времени и законах движения содержатся элементы абсолютного, независимого от выбора системы отсчета, представляющей только один из способов отображения реального пространства-времени» (стр. 194). Здесь Я. П. Терлецкий опять говорит не об объективных законах, а о выборе способов отображения и о том, что есть в наших представлениях.

Между тем суть дела состоит в том, что наши представления отражают действительность и, стало быть, имеющиеся в них элементы как абсолютного, так и относительного отражают абсолютное и относительное в природе. Поэтому главная суть дела состоит не в тем, что есть и чего нет в наших представлениях, а в том, что есть в объективной действительности. Объективно и независимо от наших представлений и способов изображения каждое тело и каждый процесс со своими безотносительными свойствами выступает в разных отношениях к другим телам и процессам. Принцип относительности отражает объективную, общую закономерность в этих проявлениях тел и процессов. Теория относительности отражает и абсолютное и относительное в пространстве, времени и физических явлениях; и абсолютное и относительное объективно существуют в природе.

Однако Я. П. Терлецкий начисто отрицает всякую объективную физическую относительность и специально критикует Г. И. Наана за то, что тот настаивает на существовании такой относительности (см. статью Г. И. Наана в журнале «Вопросы философии» № 2 за 1951 год). Я. П. Терлецкий считает объективным только абсолютное, безотносительное, все же остальное он объявляет зависящим от выбора системы отсчета. Так получается, что одновременность, длина, величина промежутка времени, анергия, скорость и т. д. — это не объективные характеристики свойств предметов <и явлений в разных объективных отношениях, а нечто субъективное, зависящее от нашего выбора. Я. П. Терлецкий лишает все эти величины объективного физического значения и таким путем сводит теорию относительности к формальной схеме, служащей для описания абсолютных свойств предметов, пребывающих в «четырехмерном геометрическом многообразии пространства-времени». В целом, по нашему мнению, он совершенно извращает теорию относительности.

* * *

Посмотрим, как Я. П. Терлецкий резюмирует свои взгляды, разбирая вопрос об относительности скорости и траектории.

Он пишет: «Скорость отдельного тела и форма пространственной траектории, действительно, зависят от выбора системы отсчета. Физик, рассчитывающий какой-либо ускоритель электронов, выбирает разнообразные системы отсчета для изображения движения отдельного электрона в зависимости от того, какое проявление этого движения его интересует. Скорость рассматриваемого при этом электрона и его траектория будут иметь разные значения и вид в зависимости от выбора системы отсчета… Только в нашем сознании движение изолированных объектов может изображаться по-разному, в зависимости от выбранных единиц измерения, направления осей и расположения начала координат выбранной системы отсчета, — одним словом, от способа изображения пространства и времени» (стр. 195).

Итак, скорость и форма траектории какого-либо тела, например, Луны, имеют разные значения и вид не объективно в отношении к разным телам, а только в зависимости от того, какие способы изображения или какую точку зрения избирает физик или астроном. Получается так, что только в сознании астронома движение Луны изображается по-разному, в зависимости от того, какую точку зрения он выбирает.

Однако всякий материалист убежден, что и тогда, когда вообще никто ничего не выбирал и ничем не интересовался, Луна описывала одну траекторию относительно Земли, а другую — относительно Солнца. Обе траектории так же объективны, как сама Луна, а, по Я. П. Терлецкому, получается, что они зависят от выбора способов изображения движения Луны. Разные изображения движения могли появиться и оказываются применимыми только потому, что движение данного тела объективно различно в отношении разных тел. «Наблюдатели, движущиеся различным образом, вводят различные системы отсчета… Система отсчета есть нечто, налагаемое наблюдателем на внешний мир», — писал Эддингтон («Теория относительности», стр. 21, 22). «Физик… выбирает разнообразные системы отсчета для изображения движения…» (стр. 195). «Система отсчета — это только способ изображения реальных пространства и времени» (стр. 193), это «воображаемая координатно-временная сетка», —повторяет Терлецкий. Существенной разницы в этих высказываниях нет: оба подменяют объективное субъективным.

Тот же смысл имеют утверждения, что временной интервал зависит от выбора системы отсчета как способа изображения пространства-времени. Получается, что «время относительно данного тела отсчета» не объективно, а существует только в нашем сознании как «способ изображения», как элемент «воображаемой координатно-временной сетки». Так объективное пересаживается в сознание, а это и есть отступление от материализма.

Критикуя операционализм, Я. П. Терлецкий пишет: «Операционалистический подход только внешне кажется материалистическим, ибо в нем координатная сетка и временная последовательность как бы существуют в действительности…» (стр. 194). А по Я. П. Терлецкому, временная последовательность не существует в действительности, ибо она есть элемент «воображаемой координатно-временной сетки». Однако на самом деле временная последовательность существует объективно, но, конечно, не в виде последовательности чисел t (хотя и эта последняя есть не только способ изображения, а абстрактный образ объективной временной последовательности). Согласно воззрениям операционалистов, время t определяется измерительными операциями, а по Я. П. Терлецкому — выбором способа изображения. Материалистическая же точка зрения состоит в том, что время объективно и что способы изображения, так же как способы измерения, пригодны лишь постольку, поскольку они соответствуют объективной действительности, поскольку они ее отражают.

Не менее определенно высказывается Я. П. Терлецкий, когда пытается возражать Г. И. Наану, который отстаивал объективное понимание системы отсчета и относительности. Я. П. Терлецкий пишет: «Ведь любое данное тело находится в объективных отношениях со всеми остальными телами вселенной. При рассмотрении же движения данного тела физики выбирают одну-единственную систему отсчета, связанную (согласно Наану) с одним- единственным выбранным телом отсчета. Но выбор системы отсчета всегда зависит от намерений наблюдателя» (стр. 197).

Хотя Я. П. Терлецкий и признает здесь существование объективных отношений, но сразу запутывает вопрос, привлекая к рассмотрению все тела Вселенной. Между тем

те факты, что корабль движется относительно берега, а дом покоится относительно Земли, касаются далеко не всех тел Вселенной и вовсе не зависят от намерений наблюдателя. Я. П. Терлецкий, смешивая объективное и субъективное, обращается не к тому, что есть в действительности, а к тому, что делают физики. Само собой ясно, что физик что-то рассматривает, выбирает, изображает и пр.; само собой ясно, что его выбор зависит от его намерений. Но ведь не об этом идет речь в физике, ибо она изучает объективную действительность, а не действия и рассуждения физиков. Смешивать одно с другим никак нельзя.

Самая возможность выбора системы отсчета обусловлена существованием разных систем отсчета, и объективно системы отсчета не зависят от того, какую из них кто- либо выбирает. Ведь человек постоянно что-то выбирает: покупку в магазине, книгу для чтения и т. п., — но этот выбор не делает предметы чем-то обязательно связанным с нашим сознанием. Но Я. П. Терлецкий это отрицает и пишет: «Нет спора, что система отсчета может быть связана с реальным телом, однако это не делает еще систему отсчета чем-то безотносительным к нашему сознанию… понятие «система отсчета»… лишено какого-либо смысла без допущения познающего субъекта» (стр. 197). То есть, например, координация тел в комнате относительно ее стен не является чем-то безотносительным к нашему сознанию и не существует без познающего субъекта. И для того, чтобы окончательно «обосновать» свою точку зрения, Я. П. Терлецкий пишет: «Самое название «система отсчета» говорит о том, что кто-то что-то отсчитывает, т. е. измеряет» (стр. 197).

Философская глубина этого аргумента поистине поразительна! Ведь «систему отсчета» называли также «системой отнесения». На это могут возразить, что и тут «кто-то что-то к чему-то относит», а не что-то к чему-то относится объективно. Однако и до того, как «кто-то что-то стал отсчитывать», Земля двигалась вокруг Солнца, описывая в соответствующей системе отсчета свою траекторию.

В целом критика, которой подвергает Я. П. Терлецкий взгляды Г. И. Наана, несостоятельна.

Я. И. Терлецкий относит ряд понятий и законов физики не к объектам, а к отношению объектов к сознанию. Именно так толкует он принцип относительности: у него этот принцип утверждает независимость физических законов от выбора того способа изображения реальности в сознании, каким является, по Я. П. Терлецкому, система отсчета. Но законы и понятия физики касаются не отношения субъекта к объекту, а отражают объективную действительность и имеют объективное содержание. И если не отделить здесь должным образом объективную действительность от отражающего ее сознания, то можно дойти и до «принципиальной координации». До нее доходят, когда заявляют, будто понятие «система отсчета» лишено смысла без познающего субъекта.

А как понимает Я. П. Терлецкий самое объективную действительность независимо от сознания? Он указывает, что «в четырехмерном многообразии всякое тело имеет абсолютную траекторию и абсолютную четырехмерную скорость» (стр. 196); обычные же траектория и скорость — это проекции абсолютных траектории и скорости, зависящие от выбора пространственной гиперповерхности. Он решительно отрицает всякую объективную относительность; он говорит об абсолютном пространстве-времени и абсолютных пространственно-временных формах, но пространство и время зависят у него от способа изображения.

Отсюда вытекает ошибочный вывод, будто только абсолютное объективно существует, будто тела и процессы пребывают в абсолютном пространстве-времени со своими абсолютными траекториями и формами без того, чтобы их абсолютные свойства как-либо объективно проявлялись. Все это противоречит диалектическому материализму.

Только абсолютное объективно, относительное же только субъективно — так выглядит в заостренной форме предлагаемая нам точка зрения. Но поскольку объективная относительность траектории, скорости, одновременности, энергии и т. д. твердо установлена наукой, то эта точка зрения противоречит науке. И поскольку диалектический материализм, опираясь на данные науки, учит, что абсолютное проявляется также в относительных формах, в объективных отношениях, то предлагаемая точка зрения противоречит также диалектическому материализму. И поскольку, наконец, относительное объективно существует, постольку подмена его отношением объекта к субъекту, перенесение его в сознание есть отход от материализма.

Такова в итоге философская сторона предлагаемой нам точки зрения на теорию относительности.

* * *

Мы приходим к следующим выводам:

1) Теория относительности есть физическая теория, а четырехмерная геометрия есть ее математическая форма, которая не может быть верно понята в отрыве от физического содержания теории. Нельзя сводить теорию относительности только к четырехмерной геометрии, отбрасывая ее физическое содержание.

2) Система отсчета есть объективная координация предметов и явлений по отношению к телу отсчета, определенная их материальными связями с телом отсчета. Система координат есть абстракция этих реальных отношений и имеет тем самым объективное содержание. Неправильно усматривать в системе отсчета только способ изображения, только воображаемую координатно-временную сетку и утверждать, что без познающего субъекта понятие системы отсчета бессмысленно. Всякий научный «способ изображения» отражает нечто объективно существующее, и именно это объективно существующее является предметом физики; выявление объективного содержания научных понятий должно составлять первую задачу материалиста, подходящего к анализу теории.

3) Физическая относительность как проявление свойств тел и процессов в их отношениях друг к другу существует столь же несомненно, как сами тела и процессы. Ошибочно отрицать объективную физическую относительность и заменять ее зависимостью от выбора способа изображения, зависимостью от точки зрения физика.

4) Принцип относительности есть объективный закон физики, отражающий объективно общее в реальных отношениях предметов и явлений. Нельзя толковать принцип относительности как утверждение о независимости законов физики от выбора способов их изображения и подменять объективный закон, касающийся объективной действительности независимо от сознания, общим положением, касающимся! отношений объекта к познающему субъекту.

У Я. П. Терлецкого от содержания современной физической теории пространства и времени, которое, как видно из заглавия его статьи, он имел в виду разбирать, ничего не остается. Ничего, потому что он подменил это содержание одной его геометрической формой, неправильно истолковал понятие системы отсчета и принцип относительности.

В чем состоит то «устранение трудностей» в истолковании относительности одновременности и пр., о котором заявил Я. П. Терлецкий? Оно состоит в отрицании физического содержания относительности, в отрицании ее объективности, в отказе выявить материальное содержание отношения одновременности, в подмене этого содержания геометрическими отношениями в четырехмерном многообразии, зависящими от выбора направлений проектирования.

В чем состоит предлагаемое Я. П. Терлецким решение задачи «вскрыть и очистить от идеалистических формулировок и выводов истинно материалистическое содержание так называемой теории относительности» (стр. 193)? Это решение состоит, во-первых, в отказе вскрыть материальное содержание, отражаемое понятиями и законами теории относительности, в подмене этого содержания геометрической формой теории и субъективными способами изображения. Это решение состоит, во-вторых, не в очистке теории от идеалистических формулировок и выводов, а, наоборот, во внедрении этих формулировок и выводов. Оно состоит, в-третьих, в смешении объективного с субъективным, в подмене объективного субъективным.

В чем состоит предлагаемое Я. П. Терлецким решение задачи «выявить все новое и развивающееся и всемерно его поддержать для того, чтобы вывести физическую науку из идеалистического тупика. Особое внимание уделить развитию прогрессивных идей Лобачевского и Минковского» (стр. 193)? Это решение состоит, во-первых, в том, что Я. П. Терлецкий не только не говорит ничего о новых задачах теории и о ее возможном развитии, но и не дает ничего нового в отношении анализа ее содержания и значения. Это решение состоит, во-вторых, в том, что он не выводит физику из идеалистического тупика, а, наоборот, толкает ее в этот тупик. Это решение состоит, наконец, в полном отказе от того, чтобы следовать идеям Лобачевского. Лобачевский первый указал на зависимость законов пространственных и временных отношений от их материального содержания. А Я. П. Терлецкий отказался от анализа материального содержания законов теории относительности, подменил его геометрической формой и способами изображения. Поэтому указание на идеи Лобачевского звучит в устах Я. П. Терлецкого совершенно неубедительно.

* * *

Субъективное толкование относительного имеет одним из главных источников непонимание объективной диалектики абсолютного и относительного. В нашей литературе возникла значительная путаница по вопросу об абсолютном и относительном движении. Так, например, А. А. Максимов объявил идеализмом известное положение о том, что траектория тела относительна, так как относится к тому или иному телу отсчета, и занялся поисками абсолютной траектории.

Сначала он предлагал определить «действительную траекторию» как след движения тела в среде и в качестве примера приводил «определенный ход», который пробивает в земной коре, упавший метеор (см. I, стр. 205)^[7]. По этому поводу Г. И. Наан привел удачный пример с кораблем, который движется относительно и воды и берега, причем эти реальные относительные движения, при наличии течения, различны (см. журнал «Вопросы философии» № 2 за 1951 год, стр. 73). Уже этот простой пример показал, что точка зрения А. А. Максимова противоречит элементарным фактам и практике.

По-видимому, под влиянием этой критики А. А. Максимов изменил свою точку зрения и в последней статье говорит не о следе тела, например, камня в среде, а об одной- единственной траектории «в пространстве Земли, в котором совершается реальный процесс падения камня» (II, стр. 190). Мы полагаем, что здесь А. А. Максимов впадает в еще большее заблуждение. Во- первых, что такое «пространство Земли» и почему камень не падает так же в «пространстве Солнца» или в «пространстве галактики»? Ведь, очевидно, по А. А. Максимову, Земля движется в «пространстве Солнца», так почему же и камень не движется вместе с нею в том же «пространстве»? Во-вторых, утверждение об «одной-единственной траектории» противоречит общеизвестным и совершенно неоспоримым фактам. Так, Луна имеет одну траекторию относительно Земли и другую относительно Солнца, и неизвестно, в каком «пространстве» нужно искать ее «одну- единственную траекторию».

О кинетической энергии А. А. Максимов пишет: «Бесспорно, что величина кинетической энергии отдельного тела будет больше по отношению к движущемуся ему навстречу телу, чем. по отношению к покоящемуся. Однако из этого факта недопустимо делать ошибочный вывод о том, что кинетическая энергия не есть характеристика внутреннего состояния данного, изучаемого нами тела» (II, стр. 193). Но А. А. Максимов, конечно, не разъясняет того, что во внутреннем состоянии предмета, падающего из окна вагона, характеризует его нулевая кинетическая энергия относительно поезда и большая — относительно Земли. Он игнорирует объективную относительность кинетической энергии и вопреки фактам хочет изобразить ее как характеристику предмета самого по себе.

Поднятая А. А. Максимовым проблема «абсолютной» траектории была воспринята рядом авторов, которые занялись ее «углублением». Так, Г. А. Курганов вслед за А. А. Максимовым объявляет траекторию свойством (!) тела (см. журнал «Вопросы философии» 1 за 1952 год, стр. 170). И. П. Базаров, критикуя обоих этих авторов, не соглашается, однако, с тем, что траектория всегда относится к тому или иному телу отсчета, и говорит, что «траектория «сама по себе», траектория «вообще» существует как выражение объективности траектории в виде конкретных форм разных траекторий» (журнал «Вопросы философии» № 6 за 1952 год, стр. 180). Невидимому, он имел в виду сказать только то, что понятие «траектории вообще» отражает конкретные траектории, как всякое общее понятие отражает разные конкретные случаи. Но отсюда никак не следует, будто существует траектория «сама по себе», не относящаяся к телу отсчета, ибо и «траектория вообще» относится к «телу отсчета вообще». По тому же вопросу о траектории Я. П. Тер- лецкий в рассмотренной выше статье пишет, что «абсолютность движения отдельного тела раскрывается при рассмотрении его взаимосвязи со всеми окружающими телами. Так же раскрывается и абсолютный смысл траектории отдельного тела» (стр. 195).

К сожалению, мы никак не можем понять, почему простой вопрос о траектории вызывает такие «философские» усилия. Очевидно, что местоположение тела есть положение его относительно других тел, и говорить об определенном положении тела самого по себе, в отвлечении от других тел, просто бессмысленно. А так как траектория тела есть не более как последовательность занимаемых им положений, то нет ничего мудреного в ее относительности. Ясно, например, что пассажир может сидеть в поезде на одном месте и одновременно переезжать с места на место. Искать здесь след пассажира в среде, его «траекторию в пространстве Земли» и пр. — значит запутывать совершенно ясные вещи.

Вместе с тем признание относительности траектории вовсе не означает отрицания абсолютного в движении, чего так, невидимому, боится А. А. Максимов. Ведь уже тот простой факт, что данный пассажир, сидя в поезде, переезжает с места на место, есть факт безотносительный. Пассажир не может в одной системе отсчета остаться в Ленинграде, а в другой — переехать в Москву.

Недостаток места не позволяет нам разъяснить вопрос об абсолютном и относительном движении подробнее. Суть дела состоит в неразрывном единстве относительного и абсолютного.

Относительное есть сторона, грань, проявление абсолютного, содержит в себе абсолютное; оно есть вместе с тем абсолютное. И видеть абсолютное в относительном движении можно в самых простых случаях, не обращаясь ко «всем телам Вселенной», и т. п.

* * *

Переходя от вопроса о траектории к самой теории относительности, А. А. Максимов пишет: «Математические соотношения так называемого’ преобразования Лоренца правильны. Но из этого преобразования не следуют те выводы агностического характера, которые из него делались и делаются, — именно выводы об относительности длины, пространства, времени, об относительности одновременности и т. д.» (I, стр. 206). Все это неверно.

Если взять преобразования Лоренца как математические соотношения, то они не могут быть правильными ни в каком другом смысле, как только в математическом. В этом смысле любые (взаимооднозначные) преобразования переменных х, у, z, t будут «правильными»; но не то важно в теории относительности (хотя, конечно, «математическая правильность» соотношений теории необходима). В теории относительности переменные х, у, z, t имеют физический смысл и преобразования Лоренца понимаются не просто как. математические соотношения, но как математические соотношения, отражающие определенное физическое (хотя и абстрактно взятое) содержание, стало быть, как физические по своему содержанию соотношения. Речь идет не вообще о переменных x, у, z, t, а о координатах и времени. А в таком случае из преобразований Лоренца с логической необходимостью вытекают выводы об относительности длины и одновременности. Поэтому прав был Г. И. Наан, когда возражал против приведенного выше высказывания А. А. Максимова. Это высказывание равносильно примерно следующему: математические соотношения таблицы умножения правильны, но из них не следуют агностические выводы о том, что два раза по два яблока составит, четыре яблока.

Поскольку, далее, преобразования Лоренца являются необходимыми следствиями закона постоянства скорости света и принципа относительности, постольку и вытекающие из них выводы являются следствиями этих законов. Эти выводы основаны на данных опыта и подтверждаются опытом и, стало быть, отражают действительность. Поэтому видеть в них какой-то агностицизм просто бессмысленно. Получается, что А. А. Максимов борется фактически не с агностицизмом, а с объективными выводами науки.

А. А. Максимов спутывает объективный вывод об относительности одновременности с идеалистическим его пониманием, когда одновременность толкуется как результат выбора системы координат или способа измерения времени (см. I, стр. 206). Он пишет, будто выводы о том, что события, одновременные относительно полотна дороги, неодновременны относительно поезда, «находятся в противоречии не только с диалектическим материализмом, но и с материализмом вообще». Так же он третирует выводы об относительности длины и др. По его мнению, «эти выводы — перепевы старых махистских идей о том, что существуют не вещи, не явления как таковые, а лишь отношения вещей или их взаимодействие» (I, стр. 207). Но с таким же успехом можно объявить махистским и любой другой вывод науки и заявить, например, что из относительности скорости «следует», будто не существует движущихся тел. Относительность длины и одновременности ничуть не противоречит существованию тел и явлений, потому что длина тела есть объективно относительная величина, так же как одновременность объективно относительна. Свойство пространственной протяженности, присущее предмету «самому по себе», проявляется в разных отношениях, и лоренцево сокращение есть относительное сокращение, есть, так сказать, проявление протяженности тела в его отношении к другому телу, но никак не свойство тела самого по себе. Таким образом, выводы А. А. Максимова основаны на игнорировании различия между свойствами и их проявлениями в разных отношениях, на неправильном понимании того, что такое одновременность, длина и т. д. В результате он смешивает объективную относительность с зависимостью от субъективного выбора системы отсчета.

Совершенно так же А. А. Максимов смешивает субъективный выбор системы координат с объективной относительностью траектории. Приступая к рассмотрению вопроса о траектории, он считает необходимым «остановиться на одном философском предрассудке», разумея под этим «утверждение о том, что траектория тела есть нечто относительное, т. е. нечто такое, что не существует объективно само по себе, а есть результат выбора системы координат» (I, стр. 203—204). Это утверждение, говорит А. А. Максимов, «совершенно антинаучно». И он вполне прав, ибо, как мы уже указывали, ничто объективное, а стало быть, и траектория, не может зависеть от выбора чего бы то ни было.

Однако А. А. Максимов заодно объявляет антинаучным и то утверждение, что «не существует траектории самой по себе, но всякая траектория относится к определенному телу отсчета». А здесь А. А. Максимов уже ошибается, так как в данном утверждении нет речи о зависимости траектории от выбора системы отсчета или точки зрения наблюдателя, а речь идет об объективной относительности траектории. Антинаучное измышление субъективного идеализма в этом вопросе в том и состоит, что объективные отношения трактуются как отношения к наблюдателю и таким путем превращаются в нечто субъективное. А. А. Максимов не отделяет объективные отношения от их субъективно-идеалистического толкования и смешивает относительное с субъективным. В результате он идет к отрицанию объективной относительности, к отрицанию объективных выводов теории относительности. Он начинает толковать относительное движение как «отображение реального движения», то есть превращает его в нечто необъективное.

«Бесспорным фактом, — пишет А. А. Максимов, — является то, что при движении падающее тело, находящееся в вагоне, по отношению к пассажиру вычерчивает прямую линию, а по отношению к стрелочнику — параболу. По отображению реального движения в той или иной системе координат мы можем вычислить, в каком точке пространства будет находиться тело в данный момент времени. Иногда для удобства вычисления лучше взять криволинейные, вращающиеся или другие координаты. Само собой разумеется, что отображения объективно существующей формы движения («траектории», «следа» и пр.) в той или иной системе координат реальны и ни в малой степени не говорят в пользу априорности математики. По отображениям в различных системах координат мы можем познать объективную действительность» (I, стр. 204).

Совершенно так же и в своей последней статье А. А. Максимов отрицает объективность относительных траекторий камня и говорит вместо этого о наблюдении падающего камня, об отображениях его «действительной траектории» (см. II стр. 190).

Таким образом, что бы ни говорил А. к. Максимов о «реальности отображений», он противопоставляет разные относительные траектории реальному движению и рассматривает их не как объективно существующие характеристики движения, а как отображения «одной-единственной траектории» в разных системах координат, которые выбираются для удобства вычисления. Так А. А. Максимов идет к тому, чтобы подменить объективное субъективным: объективные траектории — способами изображения, а соответствие способов изображения действительности — удобствами вычисления. Подмену объективного способами изображения мы уже видели у Я. П. Терлецкого, который только продолжил неправильные взгляды А. А. Максимова на этот предмет. Поэтому не будем обсуждать подробнее взгляды А. А. Максимова, так как это свелось бы к повторению аргументов, которые мы уже приводили, анализируя воззрения Я. П. Терлецкого.

В том же духе А. А. Максимов «опровергает» принцип относительности как объективный закон и предлагает заменить его, так же как это делает Я. П. Терлецкий, утверждением, что «формы и законы движения тел не зависят от того, какую систему координат мы выбираем…» (II, стр. 189). Но, как уже было разъяснено, это утверждение хотя и верно, но не содержит ни принципа относительности, ни вообще какого-либо физического закона.

А. А. Максимов совершенно верно замечает, что «одним из источников идеалистических выводов из теории относительности является идеалистическое понимание понятия относительности» (I, стр. 209). Это идеалистическое толкование состоит главным образом в том, что относительность понимается не объективно, а субъективно, как зависимость от точки зрения или выбора способа описания. Но именно это неверное понимание отстаивают А. А. Максимов и Я. П. Терлецкий. В результате они считают объективным только абсолютное, вследствие чего и начинаются поиски «абсолютного смысла траектории», отрицание объективной относительности одновременности и пр.

* * *

Отрицая относительность одновременности, А. А. Максимов не пытается объяснить, что такое абсолютная одновременность: он говорит не о том, что есть в действительности одновременность, а о том, как мы ее определяем. В результате одновременность, а также длина, величина промежутка времени и др. оказываются у него не объективными, хотя и относительными, характеристиками тел и явлений, а только результатами измерений. Эта точка зрения не нова.

В поисках опровержений относительности одновременности А. А. Максимов обращается к методам определения одновременности и пишет, например, что «возраст й размеры солнечной системы или звездного скопления, одновременность. событий в природе и обществе устанавливаются при посредстве иного метода, чем в механике или теории относительности» (I, стр. 209). Но главное не в том, какими методами мы устанавливаем одновременность событий, а в том, что такое одновременность объективно; различие конкретных методов, соответствующих разным конкретным видам явлений, не должно заслонять объективно общего в явлениях. Теория относительности отражает в своих понятиях объективно общее в конкретных отношениях предметов и явлений; ее законы одинаково относятся к явлениям в звездных скоплениях или в солнечной системе, поскольку эти явления происходят в едином пространстве-времени, а не в разных пространствах и временах. Непонимание объективности общего в явлениях и стремление ограничиться конкретными способами определения и измерения величин служат одним из источников операционализма. И А. А. Максимов идет к операционализму, когда пишет, что «разъяснение теорией относительности требования, согласно которому пространство и время должны быть представлены реальными эталонами длины и длительности, есть, безусловно, материалистическое положение» (I, стр. 212).

Операционалисты как раз начинают с требования представить пространство и время реальными эталонами длины и длительности. Они кладут это требование в основу и сводят пространственные и временные величины к способам их измерения посредством данных эталонов. Поэтому положение А. А. Максимова (и операционалистов) об эталонах само по себе вовсе еще не является безусловно материалистическим.

Материализм, конечно, требует, чтобы величины представлялись реальными эталонами, но он учит также, что этого недостаточно, поскольку величина нс сводится к заданию конкретных эталонов. Поскольку же пространство и время не являются величинами, постольку «представлять» их эталонами тем более неправильно.

Поэтому А. А. Максимов ошибается, когда пишет, что «развитие этого положения (об эталонах. — А. А.) в общей теории относительности привело к выводам, которые можно формулировать в соответствии с положением диалектического материализма о том, что пространство и время — формы существования материи» (там же). На самом деле выводы общей теории относительности возникли на основе абстрактного представления о многообразии пространства-времени и о зависимости его метрических свойств от материи. Таково объективное положение, определившее возникновение общей теории относительности независимо от субъективистских взглядов Эйнштейна. Эйнштейн смог создать общую теорию относительности только потому, что вопреки своим махистским взглядам фактически рассматривал пространство-время как форму существования материи. Только поэтому выводы его теории оказались верными. Там же, где Эйнштейн пытался внедрить в физику идеалистические взгляды, он пришел к противоречиям с фактами, к утверждению, что его теория есть теория относительности любых движений.

Суть в том, что пространственно-временные свойства и отношения определяются их материальным содержанием. Отправным пунктом теории явилось фактически раскрытие законов этих свойств и отношений путем анализа их материального содержания, как это видно, например, из изложенного выше определения одновременности. Общие свойства пространства-времени проявляются в бесконечном числе разных отношений, и теория выделяет эти общие свойства из массы конкретного путем абстракции. Эталоны же — это только элементы материального содержания пространственно-временных свойств и отношений. Преувеличивать роль эталонов — значит односторонне преувеличивать вслед за Эйнштейном одну черточку познания — выбор эталонов и способов измерения, а это и есть источник идеализма. Таким образом, А. А. Максимов, игнорируя истинные основания теории относительности, встал на путь извращения содержания этой теории. Мы сейчас убедимся, что он пошел по этому пути достаточно далеко.

Завершая свое выступление в статье «Борьба Ленина с «физическим» идеализмом» по поводу теории относительности, А. А. Максимов призывает проделать в отношении нее «большую критическую работу». «Нужно, — пишет он, — выяснить прежде всего, что в математическом аппарате теории относительности является отображением действительных отношений изучаемых явлений и окружающей среды (например, поле тяготения) и что является следствием определенного способа измерения пространства и времени при посредстве избранных эталонов» (там же). Осуществляя эту свою программу, он много толкует об измерении в своей последней статье, ведя дело к тому, что выводы теории относительности об относительности длины и величины промежутка времени есть следствие выбора эталонов и измерительных операций.

«Зависимость величин эталонов пространства и времени от скорости движения инерциальных систем, — пишет А. А. Максимов, — и выражается преобразованиями Лоренца. Само собой разумеется, что измерение одной и той же длины или длительности из различных инерциальных систем отсчета при посредстве различных эталонов пространства и времени дает различные численные результаты. Численная величина, выражающая длину стержня, наблюдаемого из системы координат, движущейся с некоторой скоростью по отношению к той, в которой стержень покоится, получается меньше не потому, что стержень на самом деле сократился, а потому, что в движущейся системе координат употребляется эталон длины (пространства), больший по его абсолютным размерам, чем таковой же эталон в системе, в которой стержень покоится» (II, стр. 191).

Это понимание смысла преобразований Лоренца ошибочно.

Во-первых, хотя лоренцево сокращение и не состоит в том, что стержень сокращается сам по себе, тем не менее оно является не результатом выбора эталона длины, а объективным эффектом относительного сокращения длины и, как всякий объективный эффект, не связано с выбором эталонов и наблюдением. Лоренцево сокращение состоит, как известно, в том, что в данной системе отсчета расстояние между одновременными (в этой системе отсчета) положениями концов движущегося стержня оказывается меньше, чем расстояние между концами совершенно такого же стержня, покоящегося в той же системе отсчета. Как видно, выбор эталонов и то тривиальное обстоятельство, что численное значение длины (как и всякой физической величины) зависит от эталона, не имеет к делу никакого отношения.

Во-вторых, предлагаемое А. А. Максимовым объяснение лоренцева сокращения тем, что при измерении «в движущейся системе координат употребляется эталон длины, больший по абсолютным размерам», совершенно неверно. И это не только потому, что измерение здесь не при чем, a также еще и потому, что сокращение обнаруживается при сравнении стержней, имеющих одинаковые абсолютные размеры.

В-третьих, рассуждения А. А. Максимова об «измерении длины из разных систем отсчета» и о стержне, «наблюдаемом из движущейся системы координат», не только представляют собой явную подмену объективного эффекта результатами измерений и наблюдений, но вообще лишены смысла, так как совершенно непонятно, как можно наблюдать стержень «из системы координат».

Выбор эталонов и измерения, производимые людьми, только постольку дают нечто объективно значимое, поскольку они следуют объективным законам, не зависящим от воли и деятельности людей. Физика и, в частности, теория относительности имеют своим предметом не измерения и их результаты, а объективные свойства и отношения тел и явлений, которые только устанавливаются, но не возникают при измерении. Между тем А. А. Максимов говорит об отношениях, «которые возникают при измерении», отбрасывая отношения, существующие независимо от измерений (см. II, стр. 185). Но такая концепция ведет к позитивистскому взгляду на физическую теорию как на схему, увязывающую результаты измерений.

Следуя этой концепции, А. А. Максимов таким образом толкует результат опыта Майкельсона: «Постоянство скорости света в опытах Майкельсона получается не как следствие действительного определения этой скорости, а как неизбежный результат того, что эта скорость кладется в основу эталонов пространства и времени» (II, стр. 191). Так же он толкует и другие опыты, служащие основой для вывода о постоянстве скорости света. Таким образом, получается, что объективный закон природы — закон постоянства скорости света — есть не более как следствие выбора самой этой скорости в качестве эталона! И эта точка зрения преподносится в качестве «диалектико-материалистической»!

Эти свои крайние выводы А. А. Максимов пытается обосновать ссылками на Маркса и пишет, например, следующее: «Воззрения на свойства вещей и на отношения, которые возникают при измерении этих свойств, развитее Марксом, выражают диалектико-материалистическую точку зрения на проблему измерения свойств вещей…» (II, стр. 185). Это утверждение нужно А. А. Максимову для того, чтобы ссылкой на Маркса «доказать», будто предпринятое им сведение объективных отношений к отношениям, возникающим при измерении, выражает «диалектико-материалистическую точку зрения» на преобразования Лоренца. Связывать с именем Маркса эту идеалистическую точку зрения на объективные отношения как якобы «возникающие при измерении» и «наблюдении из движущейся системы координат», по нашему мнению, недопустимо, чтобы не сказать больше.

В подкрепление своих утверждений, сводящихся к тому, что вывод об относительности одновременности есть агностицизм и ведет к отрицанию существования тел и явлений, А. А. Максимов неоднократно приводит следующие слова Маркса: «Свойства данной вещи не создаются ее отношением к другим вещам, а лишь обнаруживаются в таком отношении». В действительности эти слова представляют собой придаточное предложение из одного высказывания Маркса в цепи его рассуждений, касающихся эквивалентной формы стоимости (см. К. Маркс. Капитал. Т. I, стр. 64, 1952). Подобный способ цитирования Маркса представляется нам довольно странным. И уж тем более недопустимо «выводить» на основе отрывочных цитат из Маркса свои более чем сомнительные утверждения. В действительности взгляды на проблему свойств и отношений, развитые Марксом, не дают никаких оснований для подобных «выводов».

А. А. Максимов выступал по поводу теории относительности неоднократно. В 1948 году в № 3 журнала «Вопросы философии» появилась его статья «Марксистский философский материализм и современная физика»; в 1949 году в № 1 журнала «Природа» — статья «Ленин и естествознание»; тогда же он выступал с внедискуссионным докладом того же названия на сессии Академии наук СССР; в 1950 году А. А. Максимов изложил свои взгляды в сборнике «Великая сила идей ленинизма». В 1951 году в журнале «Вопросы философии» появилась статья Г. И. Наана, где была показана ошибочность взглядов Максимова. Но, тем не менее, в 1952 году Максимов выступил со своими взглядами на этот раз уже в газете («Красный флот» от 13 июня 1952 года). Наконец, в № 1 «Вопросов философии» за 1953 год появилась критическая статья В. А. Фока, вскрывающая ошибки А. А. Максимова. Но в том же номере Максимов поместил контрстатью, где, во-первых, отвечает на критику Наана, и Фока тем, что бездоказательно обвиняет их в «уступках буржуазному мировоззрению», в «аракчеевщине» и пр., а во-вторых, развивает свои ошибочные взгляды до утверждений вроде «одной-единственной траектории в пространстве Земли» и толкования объективных отношений как «возникающих при измерении».

Нельзя, как нам кажется, не отметить, что А. А. Максимов выступил со своими ошибочными воззрениями вне дискуссии со статьей «Борьба Ленина с «физическим»: идеализмом», помещенной в сборнике, изданном под маркой Института философии Академии наук СССР в количестве 200 тысяч экземпляров под общим названием «Великая сила идей ленинизма». Выступая в этой статье от имени Ленина, А. А. Максимов не проявил достаточного уважения к памяти великого мыслителя и нашел возможным связать с ним свои спорные взгляды.

В связи с появлением статей А. А. Максимова началась длинная и в основном пустая полемика по поводу абсолютной траектории, а также путаница в вопросе об относительной истине и относительности движения, одновременности и др. Взгляды А. А. Максимова нашли поддержку со стороны ряда авторов, как, например, Г. А. Курсанова и Я. П. Терлецкого, который хотя и не солидаризируется с А. А. Максимовым явно, но фактически поддерживает его в своей критике Г. И. Наана.

Неправильный метод А. А. Максимова нашел последователей, например, в лице Р. Я. Штейнмана и Н. В. Маркова, которые обсуждают в том же духе вопросы теории относительности и геометрии в своих статьях, появившихся в сборнике «Философские вопросы совремеяной физики», редакторами которого были как раз А. А. Максимов и Я. П. Терлецкий, а также И. В. Кузнецов и Н. Ф. Овчинников.

А. А. Максимов смешивает содержание физических теорий с той идеологической формой, в которую втискивают его буржуазные ученые, и, таким образом, пытается направить огонь критики не столько против идеализма, сколько против самой физики. В частности, свою последнюю статью он начинает с нападок, на теорию относительности и квантовую механику. Но задача состоит не в отрицании теории относительности и квантовой механики, а в том, чтобы в борьбе против идеалистических извращений этих теорий вырабатывать верное понимание их объективного содержания.

* * *

Для того, чтобы плодотворно обсуждать философские вопросы физики, двигать вперед их решение в духе диалектического материализма, бороться против идеализма и преодолевать идеализм в физике, нужно, нам думается, соблюдать некоторые достаточно очевидные условия.

Во-первых, нужно уметь отличать объективное содержание физических теорий от той идеалистической формы, в которую втискивают его буржуазные физики, отличать, истину от ее извращений.

Во-вторых, необходимо, руководствуясь материалистической теорией, углублять понимание объективного содержания представлений, законов и методов физических теорий, преодолевая всякие оттенки и следы идеализма в их толковании.

Нужно, далее, овладевать диалектическим методом не на словах, а на деле, творчески его применять, разрабатывать и конкретизировать, в частности, понимание диалектики противоположностей относительного и абсолютного, абстрактного и конкретного, формы и содержания и т. д. Это условие имеет первостепенное значение для понимания физики и для борьбы с идеализмом, ибо материалистическая теория безоружна без диалектического метода.

В критике идеализма необходимо, как нам кажется, не ограничиваться только указанием на него, его разоблачением и бранью по его адресу. Идеализм нужно преодолевать. А для этого следует, руководствуясь указаниями В. И. Ленина о том, что философский идеализм есть одностороннее, преувеличенное развитие одной черточки, одной грани познания в абсолют, оторванный от материи, вскрывать те черты физических теорий, которые идеализм так односторонне преувеличивает, и, устанавливая их верное, материалистическое понимание, тем самым вырывать самые корни идеализма.

Нужно, наконец, всегда соединять боевой, наступательный дух со строгой научностью, с самым вдумчивым анализом стоящих проблем, с самым внимательным учетом данных науки, положений и требований диалектического материализма.

При выполнении этих требований развернутая дискуссия по принципиальным вопросам физики и взаимная критика помогут нам покончить с либерализмом в идеологических вопросах и вывести нашу физическую науку на первое место в мировой науке. Только при этих условиях развернувшаяся дискуссия позволит выработать верное понимание теории относительности, а также поможет наметить пути ее развитая в соответствии с новыми данными атомной физики.

Опубликовано в журнале «Вопросы философии», 1953, № 5, с. 225-245.

1. Более подробное изложение вопроса о сущности теории относительности см. в статье А. Д. Александрова в «Вестнике Ленинградского государственного университета» № 8 за 1953 год. ↑

2. Журнал «Вопросы философии» № 3 за 1952 год, стр. 191. В дальнейшем при цитировании этой статьи Я. П. Терлецкого даются ссылки только на страницы. ↑

3. Редакции известно, что криволинейные (цилиндрические) координаты в специальной теории относительности были впервые эффективно применены еще в 1941 году Я. П. Терлецким для расчета движения электронов в индукционном ускорителе (см. «Журнал экспериментальной и теоретической физики». Т. XI, вып. I за 1941 год, стр. 96). — Примечание редакции. ↑

4. Об условности этого определения пишут, например, С. М. Рытов (см. «Курс физики» под ред. Н. Д. Папалекси. Т. II, стр. 539) и Р. Я. Штейнман (см. сборник «Философские вопросы современной физики», стр. 282—283). ↑

5. Так делает, например, С. М. Рытов (см. «Курс физики» под ред. Н. Д. Палалекси. Т. II, стр. 539). ↑

6. Кстати, формулировка Я. П. Терлецкого не оригинальна, и ее можно найти у западноевропейских авторов. См., например, А. Зоммерфельд «Механика», стр. 26. 1947. ↑

7. Из всех статей А. А. Максимова мы ссылаемся здесь только на статью «Борьба Ленина с «физическим» идеализмом», помешенную в сборнике «Великая сила идей ленинизма» (Госполитиздат. 1950), а также на его последнюю статью в журнале «Вопросы философии» № 1 за 1953 год. Во всех ссылках цифра «I» относится к первой из этих статей, а цифра «II» — ко второй. Выбор именно этих статей обусловлен тем, что первая появилась в массовом политическом издании, и потому, очевидно А. А. Максимов считал ее положения вполне продуманными и соответствующими марксизму, а вторая статья демонстрирует развитие взглядов А. А. Максимова. ↑