Логический эмпиризм — оружие империалистической реакции
Строго научное обоснование марксизмом положения об объективном характере как законов естествознания, так и законов общественных наук дает философам острое оружие для разоблачения субъективно-идеалистической идеологии.
Исходным пунктом марксистско-ленинской философии является признание материальной действительности, существующей независимо от сознания людей. Эта действительность бесконечна, но существует в виде конечных вещей.
Предметы и явления действительности связаны друг с другом многообразными связями и отношениями, взаимно обусловливают друг друга, находятся в процессе изменения и развития. Нет предметов и явлений вне связей и отношений, как нет связей и отношений вне предметов и явлений, аналогично тому, как нет движения без материи и материи без движения. Конечно, не связи и отношения создают вещи и явления, а существование вещей и явлений обусловливает их взаимные связи и отношения.
Вещи и явления материального мира, воздействуя на сознание людей, отражаются в нем в виде ощущений, восприятий, понятий, которые являются субъективными образами объективного мира. Человек познает действительность в ходе своей практической деятельности и на ее основе. В процессе познания вырабатываются понятия, категории, создается научная картина мира, имеющая характер объективной истины. Истина объективна потому, что в наших представлениях, понятиях имеется такое содержание, которое не зависит ни от человека, ни от человечества.
Основной целью познания является открытие закона, закономерности; знание закона, знание общего дает возможность познать и отдельное, единичное. Только знание законов дает перспективу развития; только опираясь на знание законов, можно предвидеть ход событий; только зная законы природы и общества, можно целесообразно воздействовать на них, можно преобразовать природу и общество. Без знания этих законов люди были бы рабами природы. Ясно поэтому, какое громадное значение имеет проблема закона.
Связи и отношения явлений действительности представляют собой закономерные связи и отношения. Природа — не скопление случайностей, не случайная совокупность вещей и явлений, а единое целое. «Если связь явлений природы и взаимная их обусловленность представляют закономерности развития природы, то из этого вытекает, что связь и взаимная обусловленность явлений общественной жизни — представляют также не случайное дело, а закономерности развития общества» (И. Сталин «О диалектическом и историческом материализме», стр. 14. 1950). Это всеобщий закон материального мира.
«Признание объективной закономерности природы и приблизительно верного отражения этой закономерности в голове человека есть материализм» (В. И. Ленин. Соч. Т. 14, стр. 142).
И. В. Сталин учит: «Марксизм понимает законы науки, — все равно идет ли речь о законах естествознания или о законах политической экономии, — как отражение объективных процессов, происходящих независимо от воли людей. Люди могут открыть эти законы, познать их, изучить их, учитывать их в своих действиях, использовать их в интересах общества, но они не могут изменить или отменить их. Тем более они не могут сформировать или создавать новые законы науки» («Экономические проблемы социализма в СССР», стр. 4).
Отменять, изменять можно лишь законы, имеющие юридическую силу. Они создаются людьми, но они не являются законами науки, отражающими объективные процессы, происходящие независимо от воли людей.
Законы, отражающие объективные процессы, происходящие независимо от сознания людей, теряют силу, сходят со сцены, уступают место новым законам в силу изменения условий, в силу того, что возникают качественно новые явления, новые связи и отношения.
Марксистские положения об объективности законов науки вскрывают сущность и значение науки, обосновывают беспредельную мощь человеческого познания, открывают широчайшие перспективы дальнейшего развития человечества, его господства над природой.
Идеологи умирающего капитализма не могут ничего противопоставить монолитному, единственно научному, марксистскому мировоззрению, которое отражает действительность так, как она существует, без всяких субъективных добавлений, и которое ставит ясную и определенную цель как прогрессу научных знаний, так и практической деятельности трудящихся масс.
Цельность и определенность марксистского мировоззрения, дающего трудящимся массам ясность перспективы и указывающего цели практической борьбы, принуждены признать и идеологи империализма. Они сетуют на то, что у них нет таких позитивных идеалов, которые могут быть противопоставлены коммунизму. С сожалением отмечают они, что идеи коммунизма овладевают трудящимися массами и интеллигенцией, и с унынием признают, что у советских людей есть чувство цели, которого не хватает им и которому им нечего противопоставить.
В поисках теорий, которые можно было бы употребить как оружие в борьбе с марксизмом, идеологи современной буржуазии используют все старые идеалистические системы, подновленные новой терминологией. Возрождены берклеанство, юмизм, кантианство, гегельянство, платонизм и другие идеалистические теории, подаваемые под разными новомодными названиями. Больше всего «повезло» берклеанству, юмизму и кантианству, получившим применение под именем махизма, эмпириокритицизма, фикционализма, прагматизма и т. д.
Многочисленные неомахисты, позитивисты, фикционалисты, прагматисты и другие группы и группки, выступавшие до сих пор под видом самостоятельных школ, имеющих якобы свои, оригинальные взгляды, отличные от взглядов других подобных школок, сбросили теперь маски самостоятельности и оригинальности и объединились для борьбы против марксизма. Логический эмпиризм, как называют это объединение мракобесов сами его участники, представляет сегодня самое распространенное реакционное направление в США, Англии и Западной Германии.
Название это должно показать, что представители данной школы считают исходным пунктом научного познания, в частности, философии, опыт, эмпирию; причем под эмпирией понимается совокупность переживаний, данные чувств. Что же касается названия «логический», то оно должно указать на то обстоятельство, что в философии главное — логика; философия не что иное, как логическая обработка наших переживаний.
Логический эмпиризм, представляющий собой «последнее слово» империалистической философии, основывает все свои построения на двух моментах. Во-первых, на ложной, фальшивой интерпретации новых открытий и достижений современного естествознания, в частности, физики. Как раньше махизм, логический эмпиризм паразитирует на открытиях физики, искажая их. Во-вторых, на реакционном, идеалистическом толковании логического учения о законах вообще и, в частности, о формах и законах мышления. Путем фальшивого толкования этих законов логические эмпиристы пытаются извратить сущность научного познания и законов науки. «Сущность философии — логика», — объявляет лидер современной реакционной философии, враг Советского Союза Бертран Рассел. Это «открытие» стало лозунгом логического эмпиризма.
Опираясь на свою произвольную интерпретацию современной математики с ее аксиоматическим методом, логические эмпиристы совершенно выкидывают из науки понятие истины. Как в чистой математике, говорят они, мы исходим из определенных аксиом и постулатов и выводим из них с необходимостью теоремы, причем совершенно «игнорируем вопрос о том, истинны ли в действительности наши выводы или аксиомы и постулаты» (Cohen and Nagel «Ап introduction to logic», p. 7), «так и в каждой подлинной науке вопрос об истинности наших положений игнорируется. Если конденсировать науку в одно суждение, — говорят логические эмпиристы, — то мы получим условное суждение «если — то», в котором вопрос об истинности предшествующего и последующего вовсе не ставится» (там же, стр. 132). Иначе говоря, это суждение лишь логически вытекает из произвольно взятых посылок, которые могут быть такими, а могут быть и иными.
Таким образом, философия, как и всякая наука, сводится к формальной логике. Если марксистско-ленинская философия обосновывает положение о том, что законы логики представляют собой обобщенное отражение явлений объективной действительности, что фигуры логики являются не чем иным, как отражением в нашем сознании миллиардного повторения в человеческой практике связей и отношения вещей, то логический эмпиризм, борясь против материализма, отрицая и принцип отражения, и принцип практики в теории познания, выставляет следующие положения: 1. Предмет логики — язык. 2. Принципы логики есть принципы философии, так как сущность философии — логика. Логика же сводится к принципам языка, которые ничего не говорят и не могут сказать ничего о действительности. Эти принципы — в основном принципы вывода и служат для того, чтобы от одной части речи перейти ко второй. Чтобы перейти от общего к единичному, не нужно обращаться к опыту.
Общие суждения, в которых выражаются самые ценные и глубокие знания о действительности, знания о законах природы и общества, вовсе отвергаются логическими эмпиристами, так как словечко «все», при помощи которого обычно выражается общее в явлениях, с их точки зрения, — только оператор системы знаков в языке, которому ничего не соответствует в объективном мире.
Номинализм и агностицизм старого махизма заменены в логическом эмпиризме новым термином, сущность же их осталась неизменной. Истолкование логическим эмпиризмом сущности наук, сущности законов науки принципиально ничем не отличается от махистского. Проблема истины — основная проблема теории познания, — проблема взаимоотношения материального и духовного и другие в основном решаются по старым рецептам Маха и Авенариуса, которые возродили субъективный идеализм Беркли, лишь слегка изменив терминологию и завуалировав тем самым откровенный характер этого идеализма.
Известный физик Эйнштейн, стоящий на порочных махистских позициях в философии, утверждает, что понятия не отражают действительности, что понятия вовсе не имеют дела с объективной физической реальностью, что они представляют собой лишь средство, инструмент, с помощью которого облегчается обозрение комплекса наших переживаний. «Понятия и системы понятий ценны для нас лишь постольку, поскольку они облегчают нам обозрение комплексов наших переживаний; другого оправдания они не имеют» (А. Эйнштейн «Основы теории относительности», стр. 8. М.-Л. 1935).
Ни естественные науки, ни философия не имеют и не могут (не должны) иметь дело с реальной материальной природой, с объективным миром, утверждают логические эмпиристы. О сущности действительности, о взаимоотношении материи и сознания, об отражении мышлением действительности толковала старая, т. е. устаревшая, философия, говорят они. Современная философия, обобщает Карнап взгляды философствующих физиков, считает эти проблемы ненаучными, псевдопроблемами. Больше того: и о мыслях нельзя говорить, утверждает он, нужно говорить лишь о предложениях и о связях между предложениями. Философия имеет дело с языком, философия является «синтаксисом языка». А синтаксические правила устанавливаются учеными по их собственному усмотрению.
Истина, провозглашает С. Стебинг, автор распространяемого империалистическими кругами учебника логики, — трудно определимое понятие. Да ее и не нужно определять; следует пользоваться прекрасным указанием Тарского: предложение «снег белый» истинно в том и только в том случае, если снег бел. Можно подумать, что Стебинг вдруг стала на материалистическую точку зрения и защищает теорию отражения: суждение «снег белый» истинно, если в действительности снег бел, т. е. если суждение отражает объективную действительность. Но оказывается, никакого «грехопадения» с логическими эмпиристами не произошло. Стебинг разъясняет: не следует думать, что данное предложение отражает действительность, соответствует ей. Точку зрения отражения нужно выбросить как ненаучную. Когда мы говорим, что «снег бел», мы вовсе не выражаем объективного состояния снега, утверждает она, мы высказываем условное суждение.
Что же такое тогда истина и как понимать «прекрасное указание» Тарского с точки зрения логического эмпиризма? Для того, чтобы понять, что такое истина в толковании логических эмпирисгов, необходимо разобраться в некоторых защищаемых ими положениях.
Законы науки вовсе не отражают объективные процессы, они являются логическими следствиями условно принятых процедур измерения, как утверждают логические эмпиристы, эксплуатирующие не только открытия физики, но и ее терминологию. По их мнению, время и пространство произвольно вводятся в науку с помощью дефиниций и этим дефинициям ничего в объективном мире не соответствует. Главное заключается в том, чтобы дефиниции были удобны, удовлетворяли логическим требованиям, а не в том, чтобы они отражали объективную действительность. Совершенно лишне ставить вопрос о том, дают ли экспериментальные данные знание о физическом мире. Главное — достигнуть условно принятого языка.
Мир существует как система условных знаков — таков вывод из всей этой наукообразной галиматьи. Логический эмпиризм отбрасывает вопрос о том, существует ли мир объективно, независимо от сознания людей, как псевдопроблему. Примкнувший к логическим эмпирикам физик Эддингтон отмечал, что мир является созданием исследователя, в частности, физика, так же, как образ мистера Пиквика — создание писателя. Эддингтон, таким образом, говорит, что Диккенс произвольно изобрел мистера Пиквика со всеми его злоключениями, а не отразил в них закономерности торгашеского, лицемерного буржуазного общества, в котором каждый честный и благородный человек выглядит смешным Дон Кихотом. Эддингтон стремится доказать, что физические объекты определяются наукой не как вещи, обладающие объективным существованием, а как тема определенной области знания. Например, вопрос о том, существует ли электрон как физический объект независимо и вне сознания человека, оказывается бессмысленным с точки зрения логического эмпиризма. Электрон мы вводим в физику для установления определенного принципа, говорит он, на основании которого мы логически выводим показания стрелки прибора.
Как в начале XX века махисты «описывали» движение без движущихся объектов, так в настоящее время логические эмпиристы «измеряют» объекты, которые не существуют. По их уверению, операция измерения создает объект. Старая кантианская, точнее, неокантианская точка зрения, которая так упорно защищалась представителями так называемой логики отношений, утверждавшей, что вещи создаются отношениями, причем имевшей в виду не материальные, объективно существующие вещи, а «вещи», созданные чистой мыслью с помощью «категориальных синтезов», снова провозглашается новейшим достижением науки и философии.
Старый вопрос, поставленный Беркли и решенный им в субъективно-идеалистическом духе, существует ли предмет вне его восприятия, снова ставится и «решается» на основе современных достижений науки. Современная физика открыла микрообъекты, которые не даны непосредственно в ощущении как макрообъекты, как дерево, дом и т. д.; они могут быть восприняты нами лишь при помощи измерительных приборов. Аналогичное положение возможно и в отношении макрообъектов, если бы предмет давался наблюдателю не непосредственно, а посредством его тени. Так вот вопрос заключается в следующем: что мы могли бы сказать о дереве, которое воспринимали бы посредством его тени? Могли бы мы сказать, что данное дерево существует? Один из лидеров немецких неомахистов, переселившийся в США и примкнувший к логическим эмпиристам, Рейхенбах, глубокомысленно рассуждает: на этот вопрос нельзя дать однозначного ответа; дерево, может быть, и существует, может быть, даже не одно, а два или три, а может быть, нет вовсе никакого дерева. Всякий ответ, полагает он, правомерен с точки зрения науки, но только при одном условии: мы должны изменять законы физики, чтобы оправдать тот или иной ответ.
Таким образом, законы физики, оказывается, вовсе не отражают объективные процессы, они не имеют объективного значения; они создаются нами, мы можем их изменять, и картина мира будет зависеть от нас, от тех «законов», которые мы создадим.
Действительный, объективный мир непознаваем, твердят прислужники реакции. Более того: нельзя даже ставить вопрос о том, существует ли он вне сознания, вне наших переживаний («данных ощущений»). Действительность — это вопрос метафизический, то есть ложно поставленный вопрос. Как видим, современные мракобесы от науки, толкующие достижения современной физики в духе крайнего субъективного идеализма, повторяют лишь зады Беркли и Юма.
Отрицание законов природы и общества, отрицание причинности, отрицание вообще возможности познания действительности превращает действительность в хаос случайностей, который «упорядочивается нашей мыслью», якобы вносящей в него «необходимость». Вся эта давно разоблаченная наукой субъективистская галиматья призвана сегодня служить интересам поджигателей войны, стремящихся разоружить трудящихся в их борьбе за лучшее будущее человечества, в их борьбе против умирающего капиталистического мира. Эти субъективно-идеалистические бредни, отрицающие объективный характер законов природы и общественной жизни, служат «теоретическим» фундаментом авантюристических планов новых претендентов на мировое господство, империалистов США.
Критикуя субъективный идеализм, В. И. Ленин писал: «…Субъективистская линия в вопросе о причинности, выведение порядка и необходимости (разрядка моя. — К. Б.) природы не из внешнего объективного мира, а из сознания, из разума, из логики и т. п. не только отрывает человеческий разум от природы, не только противопоставляет первый второй, но делает природу частью разума, вместо того, чтобы разум считать частичкой природы. Субъективистская линия в вопросе о причинности есть философский идеализм… т. е. более или менее ослабленный, разжиженный фидеизм» (Соч. Т. 14, стр. 142). Ленин указывал, что «изгнание законов из науки есть на деле лишь протаскивание законов религии» (Соч. Т. 20, стр. 182).
Интересно рассмотреть подробнее последние писания тех логических эмпиристов, которые якобы порвали с односторонностью логического эмпиризма и «развили» его. В буржуазной философии особенно высоко оцениваются как «выдающиеся представители неопозитивизма», т. е. логического эмпиризма, Р. Карнап и В. Крафт.
Рассуждения Крафта, опирающегося на Рассела, Стебинг, на главу «венского кружка» М. Шлика и других, вместе с Карнапом «исправляющего» односторонность логического эмпиризма, изложены в вышедшей в 1947 году его книге «Математика, логика и опыт». Поставив целью опровергнуть материалистическую теорию законов мышления, Крафт утверждает, что законы логики не имеют ничего общего с материальной действительностью, что они представляют собой законы упорядочивающего мышления. Не из природы выводятся законы логики, говорит он, а, наоборот, законы логики создают природу, они априорны. В этих положениях пока нет ничего нового по сравнению с кантианскими взглядами, давно разгромленными марксизмом. Крафт не изобрел ничего такого, что можно было бы противопоставить материализму. Однако оказывается, что априоризм Крафта отличается от кантианского. Дело в том, что кантианцы считали законы мышления, оформляющие хаос ощущений и создающие природу, необходимыми законами мышления. Человек мыслит так, а не иначе, потому что его формы и законы мышления таковы. Априорность законов мышления Крафт понимает иначе. Законы мышления, согласно Крафту, не обладают характером истинности, они просто постановления. Как постановления они априорны, предшествуют опыту. Мышление само устанавливает их и заставляет себя подчиняться им. Таким образом, законы мышления — это произвольно установленные нами и для нас связи и отношения. Говоря проще: логические законы — это нечто вроде правил игры (Spielregeln), все равно какой — игры в шахматы или карточной. Правила карточной игры, конечно, не отражают закономерностей явлений природы, они создания человеческого ума. Но если мы приняли эти правила, договорились о них, то в процессе игры мы должны им подчиняться. Мы можем изменять правила, можем создавать новые, отбрасывать старые и этим изменять игру или создавать новый вид игры.
С точки зрения логического эмпиризма, картина действительности, создаваемая научным познанием, зависит от таких же правил, произвольно творимых нашим мышлением. Картина эта зависит от того, какие правила игры мы установим.
Как же создается действительность с помощью этих «правил игры»? На этот вопрос, начиная с Канта и кончая «выдающимися представителями» логического эмпиризма, дается один ответ: путем внесения порядка в многообразие чувственных данных. Порядок есть результат упорядочивающей деятельности мышления. Крафт утверждает, что наше мышление, устанавливая правила (постановления) и подчиняясь им, как это происходит во время игры, вносит эти правила в мир ощущений, создает в нем порядок, создает связи и отношения и этим путем создает объекты.
Казалось бы, точка зрения современного субъективного идеализма выяснена. Но Крафт считает нужным разъяснить еще вопрос о возможности применения этих «правил игры» к действительности. Предварительно оказывается необходимым условиться, о какой действительности идет речь. «Конечно, — пишет он, — тут речь идёт не о действительности, существующей вне и независимо от сознания» (стр. 120—121). Понятие действительности, разъясняет он, употребляется нами в трех смыслах. Материальная действительность совершенно не принимается в расчет в теории логического эмпиризма. Вопрос о материальной действительности логические эмпиристы считают метафизическим, т. е. ложно поставленным. О действительности, построенной при помощи правил, установленных нашим мышлением, тоже нет смысла говорить. Она уже построена законами логики. Предметом теории познания, утверждает логический эмпирист Крафт, следует считать действительность как совокупность ощущений. Это единственно данная действительность, алогичная, иррациональная, которая и должна быть рационализирована, логизирована созданными нашим умом правилами.
Итак, действительность, т. е. совокупность ощущений, может быть и рациональна и иррациональна и упорядочена и беспорядочна. Крафт полагает, что мыслить ее нужно ступенчато: начиная от полного порядка до полного беспорядка. Часть действительности уже рационализирована созданными нами правилами, часть остается иррациональной.
Допустим, что на самом деле наше мышление создает правила и упорядочивает явления природы. Когда Кант и кантианцы выставляли это положение, это было неприемлемо, но понятно: человеческий рассудок, утверждали они, характеризуют необходимые, априорные законы; он не может иначе мыслить, он мыслит так, как это диктуется этими законами. Другого пути, другой возможности у человеческого мышления нет и быть не может. Вполне определенная, последовательно идеалистическая точка зрения.
Но если правила, законы создаются свободным творчеством мышления, как «правила игры», если они представляют собой постановления, соглашения и этими правилами, законами мы пытаемся привести в порядок мир явлений, причем полное упорядочение все же не достигается (часть упорядочивается, часть остается смесью порядка и неупорядоченности, часть же совершенно не поддается упорядочению, остается алогичной, иррациональной), то возникает вопрос: что заставляет нас создавать те, а не иные законы, те, а не иные «правила игры»?
Для чего создаются правила, законы с точки зрения логического эмпиризма? Для того, чтобы внести порядок в мир явлений. Но в таком случае логический эмпиризм попадает в безвыходное положение. Мы не должны создавать такие правила, которые непригодны для упорядочения явлений, с помощью которых мы не можем внести порядок в мир явлений. Следовательно, мы не свободны в создании правил и законов, наше мышление вовсе не свободно в своем «творчестве» правил и законов; оно не может создавать любые правила, оно зависит от того, что нам дано. Законы науки не правила игры, не соглашения, они обусловлены тем, что независимо от нас, от нашего сознания.
Законы науки не нами «устанавливаются», это не соглашения группы ученых. Существуют объективные процессы, законы которых мы можем познавать. И если открытые, познанные законы не все объясняют, то это обстоятельство, как показано классиками марксизма-ленинизма, выражает лишь относительность человеческого познания. Законы науки, отражающие закономерности объективных процессов, объясняют определенные области действительности, но существуют еще не познанные вещи, которые будут познаны людьми в процессе их практической деятельности.
Логический эмпиризм во всех своих видах есть заведомая фальсификация науки и ее законов, отрицание возможности познания действительности и, следовательно, возможности ее преобразования, отрицание возможности борьбы за лучшее будущее человечества.
Марксистско-ленинская философия противопоставляет философии гибнущего капитализма проникнутое оптимизмом, обоснованное наукой и практикой человечества, практикой строительства коммунизма в нашей стране положение о том, что наши знания о законах природы, проверенные опытом, практикой, являются достоверными знаниями, что нет в мире непознаваемых вещей, а есть только вещи, еще не познанные, которые будут раскрыты и познаны силами науки и практики.
Действительность существует вне и независимо от сознания как закономерное целое. Передовые силы общества на основании познания объективных законов природы и общества переделывают действительность, преобразуют ее для того, чтобы максимально удовлетворить потребности людей.
Напечатано в журнале «Вопросы философии», № 3, 1953 год.
