Секта кришнаитов в западном мире (Окончание)

Авторитарность — главный организационный принцип секты кришнаитов

Догматизм и иррационализм кришнаитской идеологии определяет основной организационный принцип сектантской жизни, которая зиждется не на разумной дисциплине или рационально обоснованных правилах, а па отношениях авторитарного и строго Иерархического, слепого и бездумного подчинения младших сектантов старшим. Последние обладают статусом духовных учителей, и их суждения непререкаемы и неоспоримы, так же как весь их образ жизни и поведения. Современные руководители секты настоятельно подчеркивают недопустимость любых проявлений непочтения к старшим сектантам. Так, в одной из инструкций указывается, что рядовые члены секты должны быть осторожными и не поддаваться чувству зависти по отношению к могущественному вайшнаву. Считается оскорбительной попытка дать ему совет или поправить его. «Продвинутый» ваишнав всегда выступает в роли духовного учителя, а неофит — в роли ученика.

Бхактиведанта всячески подчеркивал необходимость связи неофита с «подлинным спиритуальным мастером».

Это гуру, духовный наставник, который уже «не заинтересован в материальных вещах», т. е, отстранился от реальной действительности, поскольку его сознание целиком перестроено в соответствии с религиозными идеями, а поведение всецело определяется соответствующими сектантскими предписаниями. У современных кришнаитов гуру — центральная фигура в секте; именно гуру воспитывает послушников в духе религиозного фанатизма и слепого сектантского послушания.

Вместе с тем очевидна и несостоятельность мнения, распространенного среди тех, кто совершенно не знаком с вероучением и повседневным бытом кришнаитов, согласно которому гуру якобы является чуть ли не мудрецом, способным дать полезный совет в их жизни. Это опасное заблуждение. По традиции гуру избегает «мирской суеты». Он не должен, да и не в состоянии быть советчиком в житейских делах. А вот методами формирования религиозного фанатизма, сектантской нетерпимости у своих учеников, раболепного смирения он должен владеть в совершенстве.

Три градации монахов-послушников не исчерпывают всех ступеней жесткой иерархии, установленной в секте. Очень высоким статусом пользуются президенты кришнаитских храмов. Они самовластно решают все вопросы религиозной службы, труда и быта сектантов в подведомственных им коммунах. Еще выше власть верховных гуру, входящих в административное правление МОКСа, они ведают отдельными регионами мира, включающими в себя несколько крупных стран. Особое положение в секте занимают ачарьи, служащие, личным примером для верующих. Это монахи, ведущие независимый отшельнический образ жизни. Вершину эдой длинной иерархической лестницы сектантской субординации в недавнем прошлом увенчивал шрила (форма уважительного обращения) Прабхупада, известный для непосвященных как свами Бхактиведанта, постоянно фигурирующий под высшим титулом «его божественной милости». Все это говорит о том, что демократизм немыслим для кришнаитской секты; в ней царят отношения господства и подчинения, оформленные в систему строго иерархической сектантской организации. При этом безгласным и бесправным рядовым сектантам противостоят их всевластные руководители — облаченные авторитетом, богоподобные, непогрешимые гуру, которые после Схмерти Бхактиведанты унаследовали принадлежавший ему высший титул «божественной милости».

Таким образом, секта кришнаитов представляет собой пример организации, построенной на слепом подчинении воли и действий верующего руководителям секты. Он должен выполнять распоряжения своих «божественных» наставников совершенно бесстрастно, механически, не придавая никакого значения результатам действий, какие бы они ни были. Так создается механизм, который позволяет руководителям секты заставлять сектантов совершать любые несправедливости, насилия, даже преступления. Примером может служить трагедия в Джонстауне — коллективное самоубийство более чем 900 членов секты «Народный храм», подчинившихся садистскому приказу «живого бога» из США Джима Джонса.

Авторитарный характер руководства в новых сектах— по сути, диктаторский — скрывает за собой серьезную опасность использования религиозного фанатизма верующих в политических экстремистских целях. Это можно видеть на примере индуистской секты Ананда Марга, ставшей на путь политического терроризма и подготовки государственных переворотов с целью проложить путь к власти ультраправым группировкам, пользующимся поддержкой американского империализма.

Религиозный экстремизм, используемый для неблаговидных политических целей, — вполне вероятен и для кришнаитской секты, поскольку она проповедует, что единственное значение в жизни имеют религиозные мотивы действий и поведения людей, ценность которых столь велика, что затмевает любую их практическую значимость, даже негативного характера. Будут ли это серьезные проступки или даже преступления — они не должны осуждаться сектой и иметь неблагоприятных последствий для верующего, если только он руководствовался религиозными мотивами. Сектантские идеологи по этому поводу пишут: «Любое действие, санкционированное Кришной, независимо от того, каково его ценностное содержание и практические результаты, не имёет никакой кармической реакции», т. е. не отражается якобы на земных судьбах человека. Поступки, санкционированные сектой, объявляются вне «суда земного», их не следует расценивать как хорошие или плохие, как полезные или бесполезные, как подвиги или преступления.

Сектантский отказ от реальных общественных критериев в оценке намерений и поступков человека, критериев, опирающихся на историческую практику, является антиобщественной, реакционной позицией в вопросах морали и права. Это отчетливо проявляется в осуждении кришнаитами общественно полезной деятельности, имеющей гуманный, прогрессивный характер. С циничной откровенностью Бхактиведанта заявлял, что даже очень гуманная деятельность должна рассматриваться сектантами, исходя из того, насколько она привязывает людей к материальной действительности и, следовательно, находится в прямом противоречии с трансцендентной целью, к которой они должны стремиться. Единственной ценностью идеологи кришнаизма объявляют религиозную сторону жизни, фанатическую набожность и отстраненность от действительности. Это гарантирует верующему, по уверению идеологов секты, скорейшее «спасение», трактуемое как освобождение от земных заблуждений, тягот и страданий. Как же на деле реализуется этот идеал «спасения»?

Мертвые при жизни: кришнаитская отстраненность от реального мира

Американский антрополог Ф. Дейнер около полутора лет провела в религиозных коммунах, расквартированных при крупнейших храмах кришнаитской секты в Бостоне и Нью-Йорке. Она сумела снискать к себе доверие сектантов, поскольку поначалу разделяла их социальные иллюзии. Это позволило ей подробно ознакомиться с внутренней жизнью секты, которая и была показана с достаточной объективностью в книге «Американские кришнаиты». Если бы не почти документальная точность, с которой молодой антрополог отобразила будни кришнаитской секты, трудно было бы поверить, что на долю американских богоискателей могла выпасть такая чудовищная мера духовного порабощения, угнетения и жестокой эксплуатации.

«Оставь все!» — это неумолимое требование, с которым миссионеры новых сект обращаются к неофитам, характерно и для проповедников движения Харе Кришна. Если молодые люди переступают порог храма не как гости, которых развлекают демонстрацией ритуальных жертвоприношений перед фигурками богов, угощают прасадом и вовлекают в коллективную декламацию мантры, если они уже прошли эту стадию заманивания и вербовки и захотели остаться, то от них требуется в первую очередь выполнение неумолимой заповеди оставить все, чем они раньше интересовались и жили. Личная собственность и имущество молодых людей, будь то деньги, магнитофоны, радиоприемники и телевизоры и многое другое, в том числе и автомобили, — все это становится собственностью секты, а точнее, безвозмездно присваивается МОКСом. Поступления «пожертвований» новообращенных в казну этой международной организации составляют весьма доходную статью обогащения ее руководства. Нередко состоятельный неофит приносит с собой сумму в несколько десятков тысяч долларов, на возвращение которых он уже не может рассчитывать. Даже будущее родительское наследство сектанта юридически переходит в руки заправил кришнаитской организации. После такого основательного «очищения карманов» неофита до неузнаваемости меняется и его внешний облик.

Бритоголовые, с размалеванными мистической символикой лицами, в цветастом монашеском одеянии бывшие американские и западноевропейские студенты резко контрастируют со своим прежним окружением. Это не просто требование подчиниться сектантским условностям и не только символ того, что неофит отрекся от прежних Привязанностей и порвал с прошлым, а одно из главных средств давления на психику завербованных молодых людей, получившее название «промывания мозгов». Придавая внешности сектантов экзотический облик монахов-кришнаитов, их лидеры стремятся тем самым внушить им мысль об их «исключительности», отстранить от окружающей действительности и возвести трудно преодолимый барьер для общения с прежней средой. Завершается процесс ухода нового сектанта от мира отказом от прежних имени и фамилии, которые при ритуале посвящения заменяются новым, монашеским именем. Как и руководители других новых сект, кришнаитские гуру ограничивает общение молодежи с родительскими семьями; Часто родители не знают, где, находятся их завербованные в секту дети, поскольку переписка, телефонные- разговоры с семьей и оставшимися «в миру» знакомыми запрещены.

Это вызвало в ряде капиталистических стран бурные протесты со стороны родителей, чей семейный мир был нарушен вторжением сектантских вербовщиков. Однако родительские надежды на вмешательство официальных властей оказались тщетными. Выступления родительских комитетов в США, Великобритании, Франции, ФРГ, Бельгии и в других странах с требованием законодательного запрещения деятельности новых сект оказались голосом в пустыне. В результате затянувшийся на несколько лет конфликт родителей с руководителями кришнаитов решается подчас по сюжету детективных историй. Родители завербованных в секту молодых людей нанимают частных сыщиков, те начинают розыски пропавших, в конце концов находят и насильственно похищают. После этого представители новой профессии — «депрограмматоры» на протяжении многих месяцев стараются исправить то деструктивное нравственно-психологическое воздействие, которое секта оказала на попавшего в ее сети молодого человека, и пытаются вернуть его к прежним занятиям и образу жизни.

В свою очередь, сектантские организации, располагающие значительным влиянием и большими финансовыми возможностями, не остаются пассивными наблюдателями подобного «родительского самоуправства» и энергично апеллируют к судебным инстанциям. Примером может служить иск на сумму 1 млн. долларов, предъявленный сектой семье, похитившей у нее своего сына. Далеко не всем удается освободиться из сектантских сетей и с помощью ловких детективов. Кстати сказать, оплата их услуг обходится родственникам в несколько тысяч долларов, и не всем эти расходы по карману. Бывает и так, что молодой человек, несмотря на все усилия родных и приставленных к нему депрограмматоров, снова возвращается в секту. Ведь капиталистический строй заставляет многих настойчиво искать выхода из тупиков жестокой действительности, и порой богоискательство кажется единственно приемлем мой альтернативой ненавистной повседневности. Таким образом, усилия секты по вербовке своего пополнения получают сильнейшую поддержку со стороны самой капиталистической действительности.

Нельзя не принимать во внимание и разработанный до мелочей и проверенный веками механизм манипуляции сознанием прозелитов, который умело используется сектантскими вербовщиками. Уже сам распорядок жизни и занятий в сектантской коммуне призван внести глубокие изменения в мироощущения человека и послужить основой для перестройки его отношения к окружающей действительности и к самому себе. Главная роль в этом процессе принадлежит воздействию на личность постоянной религиозной пропаганды и интенсивной культовой практики.

Распорядок дня сектантской коммуны расписан строго по часам и минутам, исключений не бывает никогда: ни выходных дней, ни каникул или отпусков в секте нет. Ее внутренняя жизнь протекает как бы под монотонный и непрерывный стук часового механизма, управляющего всеми движениями сектантов с раннего утра до позднего вечера. Встают в 3.30, ложатся спать в 22.00 — таков неестественно длительный, выматывающий все физические и духовные силы сектантов их «рабочий день».

В этом очень плотном распорядке весьма продолжительного «дня» не найти и минуты ни для общеполезных занятий, ни для себя лично. Все время, все силы человека принадлежат исключительно сектантской организации. Бюджет времени сектанта построен так, что человек полностью изолируется от сферы внесектантской жизни и от своих собственных индивидуальных забот и интересов. Секта всесторонне и полностью «опекает» его, не позволяя ни на минуту вырваться из системы жестко зафиксированных ролей.

Среди нескольких строго определенных занятий, которые предписаны сектантами, особо педантично контролируется их религиозная деятельность — отправление обрядов и изучение догматики. Но в широком смысле слова вся жизнедеятельность верующего в секте является религиозной, само его существование переосмысливается в соответствии с догматами кришнаитской веры. Храм, где он проживает и совершает службы, расположен согласно мистическому учению секты не в Бостоне или в Нью-Йорке, а в трансцендентном мире, на спиритуальной планете Вайкунтха, да и сам сектант — не американец, а вселенский космополит, преданно служащий у ног божества и его всевластных представителей.

В кришнаитской секте ежегодно совершается несколько обрядов религиозного поклонения. На первом месте стоит поклонение божествам Джаганнагха, а затем поклонение супружеской паре — Кришне и Радхе. Утром и вечером в секте совершается специальная церемония поклонения священному растению «туласи деви» («туласи» — санскритское название полукустарника базилика, некоторые виды которого выращивают для получения эфирных масел и пряностей). Сектанты считают его слугой Кришны, живущим в телесной форме растения. Это отголосок древнего культа растений, который распространен и в современной Индии. Американские кришнаиты ревностно сохраняют данные суеверия, полагая, что тот, кто поест, коснется листьев священного куста или только увидит их, освободится от всех несчастий и болезней. В каждом кришнаитском храме для этого священного растения отведена специальная комната с люминесцентным освещением и увлажнителями воздуха. Это один из характерных примеров парадоксальности современной буржуазной цивилизации и культуры: суеверные ритуалы, сохранившиеся со времен первобытности, совершаются с использованием достижений научно-технического прогресса.

Большинство религиозных обрядов кришнаитской секты совершается публично. Их открыто демонстрационный характер используется в целях рекламы и агитации, служит подготовительным этапом для вербовки в секту заинтересовавшихся молодых людей. С той же целью проводятся коллективные трапезы приглашенных. Заканчиваются они, как правило, ритуальным распеванием мантры всеми собравшимися. При этом некоторые впадают в экстаз, закатывают глаза, двигаются, как в эпилептическом припадке.

Еще более шумны праздничные фестивали, на которые собираются тысячи любопытных. В Сан-Франциско и в Лондоне, например, регулярно устраиваются процессии. На всех этих религиозных праздниках бывает довольно многолюдно, поскольку секта не скупится на рекламу, используя радио, телевидение, газеты, специальные красочные афиши. Президент бостонского храма достаточно откровенно прокомментировал эту сторону деятельности секты: «Мы используем все, чтобы хитростью заставить людей участвовать в пашей сектантской организации кришнаитского сознания».

Раза три в день сектанты собираются, чтобы слушать отрывки из Бхагавадгиты, Шримад-Бхагаватам или произведений основателя секты. Всякая иная литература, будь то религиозная или светская, запрещена. Вообще все источники информации об окружающей жизни закрыты для сектантов, даже разговоры на посторонние, далекие от сектантской жизни темы преследуются.

О том, что сектанты получают религиозное образование на этих «занятиях», серьезно говорить не приходится. Достаточно сослаться на Бхактиведанту, который, не смущаясь, расхваливает современный кришнаитский культ, не позволяющий рядовым сектантам даже в малой степени приобщиться к достаточно сложному индуистскому вероучению. Поэтому исповедуемое ими древнее религиозно-философское учение, преподносимое в сильно вульгаризированной форме, остается для них тайной, скрытой за семью печатями. Идеологи секты намеренно поддерживают невежество рядовых кришнаитов, их неспособность разобраться в проповедуемом вероучении, которое во многом остается далеким и чуждым для них по своей национально-исторической специфике, по характеру используемых в нем религиозно-философских понятий и представлений, по языку, на котором излагается вероучение кришнаизма и исполняются основные мантры. Ф. Дейнер сообщает такой красноречивый факт. Она спросила одного из сектантов о смысле произнесенной им санскритской фразы. Ничуть не смутившись, тот ответил: «Я не знаю, что это означает, но я прочел это в священной книге». Этот прием бессмысленного повторения услышанного кришнаиты возвели в один из догматических принципов своей веры: «Слушай и повторяй!» О каком же приобщении к «высшей мудрости» кришнаитского сознания может при этом идти речь?

Большое место в жизни кришнаитской секты занимает трудовая деятельность. Она — одна из самых продолжительных в суточном бюджете времени и самая весомая по своим результатам в финансовом бюджете секты.

Источником материального существования секты и довольно быстрого и значительного роста ее доходов является неоплачиваемый труд сектантов в сфере производства и торговли. В бостонской кришнаитской коммуне, например, налажено издательское дело, сектанты по 8 часов в день на протяжении всей семидневной недели (без выходных дней и отпусков) трудятся за типографским станком. Поскольку их труд не оплачивается (и нет социального страхования и социального, обеспечения), себестоимость продукции почти в два раза ниже обычной. Стержнем экономики МОКСа является производство и торговля благовониями, приносящими миллионные прибыли. На предприятиях МОКСа производятся также мыло, шампунь, ароматические масла.

Беззастенчивая и жестокая эксплуатация получила в секте религиозное обоснование. Бхактиведанта много сделал для пропаганды религиозных мотивов экономической деятельности сектантов. Оправдывая эту систему, он писал, что их труд идет «на пользу Кришне» и представляет собой «спиритуальную активность». Так духовное порабощение и эксплуатация верующих в кришнаитской секте прикрываются и оправдываются вполне традиционным религиозным лицемерием.

Особенности сектантского быта и характер межличностных отношений в кришнаитской коммуне разоблачают утверждения о якобы «альтернативной» направленности этой социальной ячейки по отношению к капиталистическому строю. Сектантские коммуны неспособны устранить антагонизм и острые социальные проблемы, органически свойственные эксплуататорскому обществу и особенно обнажившиеся в современную эпоху. Более того, созданные кришнаитами по рецептам предельно наивного социального утопизма общины и коммуны оказались средоточием многих неприглядных сторон современной буржуазной действительности. В них сектанты столкнулись все с теми же неразрешимыми проблемами капитализма, от которых они бежали по оказавшейся для многих роковой дорожке богоискательства. Проблемы духовного обнищания, социального отчуждения, угнетения и эксплуатации, бесперспективности существования, утраты подлинного, социально значимого смысла жизни, возможности жить полнокровно, творчески, на благо общества и реализовать способности своей личности — все эти проблемы, неразрешимость которых в условиях буржуазного общества заставляет человека подчас искать утешение в религии, сконцентрировались в узком мирке кришнаитской секты. Знакомясь с описаниями сектантских коммун бывших американских кришнаитов, нетрудно увидеть противоречия их жизни, хотя для самих сектантов они скрыты за непроницаемой завесой религиозного ослепления. Когда же наваждение спадало с глаз легковерных и они старались покинуть секту, на них обрушивались запугивания и репрессии, дополняющие в этих случаях обычную идеологическую и психологическую обработку верующих.

Одна из старательно утаиваемых неприглядных сторон сектантской жизни — удручающая нищета существования рядовых сектантов. Несомненно, что многие лишения, выпадающие на их долю, они выдерживают лишь благодаря своей молодости и здоровью, а также под воздействием религиозного фанатизма, заставляющего смиряться с невыносимой при обычных условиях жизнью.

По свидетельству Ф. Дейнер, в некоторых кришнаитских коммунах наблюдается из-за скудности выделяемых МОКСом финансовых средств «аскетизм чрезвычайный». В Бостоне на протяжении шести зимних месяцев сектанты жили без отопления, а ведь они спят на полу на простых тюфяках, и в помещении не должны носить обуви — разрешается ходить босиком или в крайнем случае в носках. Примиряясь с отсутствием элементарных бытовых удобств, с нездоровыми ограничениями в питании, с изнурительными условиями труда в секте, кришнаиты становятся жертвами фанатичной религиозности и слепого подчинения своим «божественным» гуру.

Такие условия (без воды и отопления) были в «Новом Вриндаване» — первой кришнаитской сельскохозяйственной ферме, построенной в США в штате Западная Вирджиния. Это не помешало рекламной киноленте МОКСа, разосланной по всему миру, изобразить кришнаитскую ферму в виде райской обители. Несмотря на все усилия приукрасить положение дел в этой «образцовой» сектантской коммуне, все же не удалось скрыть, что сельскохозяйственное производство находится в ней на очень низком уровне (пашут на коровах, кукурузные зерна зарывают в землю руками, обмолот ведут с помощью примитивного ручного приспособления и т. д.).

Бытовые помещения, в которых живут рядовые сектанты, обставлены очень скудно и аскетично. Едят и спят на полу все вместе (разделены лишь женщины и мужчины), понятия индивидуального быта для них не существует, полностью исключена интимность личной жизни, человек находится под строжайшим и неусыпным контролем секты. Ни на минуту он не должен оставаться один, чтобы не иметь и малейшей возможности задуматься и критически оценить свое окружение. Личная свобода сектанта-кришнаита, по существу, упразднена. Нельзя самостоятельно выбирать себе занятия, а следует делать то, что повелит президент храма. Нельзя без разрешения отлучаться из монастырского помещения, а женщинам вообще не позволено в одиночку выходить за пределы сектантской коммуны. Президент храма самоуправно решает все личные вопросы сектантов. Заключение брака, супружеские взаимоотношения, воспитание детей — все эти вопросы личной жизни верующих решаются по воле сектантских руководителей. И в довершение ко всем тяготам сектантской жизни кришнаитам предписывается… постоянно быть довольными и счастливыми. Лицемерная маска веселого настроения, доброты и кротости — такая же обязательная деталь внешнего вида кришнаитов, как их желтые и оранжевые одеяния.

Индивидуальные помещения находятся в пользовании лишь высших сектантских иерархов, ведущих жизнь совершенно непохожую на жизнь рядовых сектантов. Это президенты кришнаитских монастырей, в первую очередь верховные гуру — носители «божественного» титула преемников Бхактиведанты, которые стремятся сохранить за собой богатство, пышность и блеск его самодержавного правления. Во всех кришнаитских центрах-монастырях, разбросанных по многим странам мира, обязательно есть парадные комнаты, предназначенные для расквартирования наезжающих сюда сектантских владык, и пышно украшенный трон, утверждающий их величие. Этот трон сам по себе является объектом фетишистского поклонения раболепных рядовых сектантов.

Их внешний облик и одеяние — прямая противоположность блеску и богатству их руководителей. По свидетельству Ф. Дейнер, большинство предметов одежды и другого имущества членов общины стары и ветхи от продолжительного использования. К тому же они почти совершенно лишены личной собственности. В их индивидуальном пользовании лишь несколько сектантских книг, пара туфель, четки, спальный мешок, мелкие украшения. Одежда находится в общем употреблении: нижнее белье, рубашка, штаны и т. д. — все это принадлежит Кришне, а не тому или другому сектанту. Один новичок решил оставить в своем личном пользовании будильник, принесенный из дому, однако и его вскоре экспроприировали по формуле: «Отдай все!» Не имея своих личных вещей и карманных денег, сектанты становятся полностью зависимыми от храма в удовлетворении элементарных потребностей своего существования. Подчас они вынуждены выпрашивать деньги на улицах у прохожих.

Повседневная жизнь сектантов всецело определяется детально разработанной системой аскетических запретов, реакционный характер которых в рекламно-пропагандистских целях маскируется названием «регулирующие правила». Основу этого обширного комплекса запрещений составляют: жесткие ограничения на потребление продуктов питания и полный отказ от всей духовной пищи современного цивилизованного человека, запрет на медикаменты, а также подчинение брачно-семейных отношений сектантов нормам патриархальной религиозной морали. К тому же требуется соблюдение регулярных постов.

Отказывая себе в самых необходимых для человеческого организма продуктах питания, сектанты испытывают острую нехватку белков и жиров животного происхождения, витаминов, страдают от низкой калорийности пищи. Кришнаитская вегетарианская кухня крайне обеднена питательными веществами, сектанты обрекают себя на изнурительную, вредную для здоровья диету. К тому же аскетические ограничения вовсе не единственные в их питании, а усугубляются еще и строгими ритуальными правилами. Поэтому далеко не всякая вегетарианская пища разрешается к употреблению: есть можно только прасад-продукты, подвергнутые ритуалу символического жертвоприношения на кришнаитском алтаре. Из-за этого продолжительные отлучки из монастырей (например, в поездках) всегда крайне тяжелы для сектантов. Они не имеют право зайти в кафе или ресторан и вынуждены обходиться фруктами, молоком, пресным печеньем. В добавление к строго ограниченному выбору продуктов питания скудность кришнаитского стола усугубляется тем, что аскетические правила не позволяют им есть прасад в большом количестве и делать его вкусным.

Стремясь отвлечь внимание общественности от вредоносного характера пропагандируемого сектой сурового аскетического образа жизни, кришнаитские идедлоги пытаются изобразить себя в качестве успешных врачевателей наркомании. С этой целью секта усиленно распространяет ложные утверждения, что ей якобы удается побороть тягу наркоманов к марихуане, ЛСД и другим аналогичным препаратам, которые стали подлинным кошмаром для современного капиталистического общества. В действительности миф о «достижениях» современных религиозно-мистических культов и сект в борьбе с наркоманией полностью несостоятелен.

Во-первых, религиозный фанатизм оказывается всего лишь иной разновидностью наркотика — духовным опиумом, который отравляет душу более глубоко, чем марихуана или ЛСД. Об этом с циничной откровенностью заявляют сами поборники духовного опьянения. Например, в листовках, которые распространяли среди злоупотреблявших наркотиками хиппи приверженцы культа Мехер Баба, говорилось примерно следующее: «Брось наркотик! Религиозное опьянение действует сильнее, и оно не краткосрочно, к тому же сохранишь здоровье и не истратишь деньги на дорогие дозы допинга». Почти в тех же словах обещали свою благодетельную помощь любителям наркотического транса лидеры трансцендентальной медитации и движения Харе Кришна.

Во-вторых, многолетние исследования зарубежных врачей не оставляют сомнения в том, что религиозно-мистические культы не могут рассматриваться в качестве эффективного средства борьбы с наркоманией. Религиозной проповедью и даже сектантским образом жизни наркомана не отучишь от пагубной привычки. Но ведь в сектах нет наркоманов? Оказывается, их просто выгоняют, если потребление наркотика стало у человека устойчивой привычкой. Таким образом, духовным опиумом, религией в сектах одурманивают здоровых людей, лишь прикрываясь при этом борьбой с наркоманией. Более того, как стало известно общественности, секта не брезгует и торговлей наркотиками — для иноверцев, пусть-де им будет хуже. Таково лживое, лицемерное и ханжеское лицо секты в «борьбе» с наркоманией.

Аскетические запреты распространяются кришнаитами и на использование лекарств и обращение к врачебной помощи. Один из активистов МОКСа, свами Васудева, получивший образование в университетах США, де скрывает своего суеверного отвращения к медицине. «Мы не верим врачам Запада или Востока, — заявляет он, — мы верим лишь в бога Кришну». Фактически сектанты все же бывают вынуждены при необходимости прибегать к медицинской помощи, но делают это лишь в крайних случаях, при абсолютной неизбежности и тем, несомненно, затрудняют лечение и подвергают больных большому риску. В целом же чтение мантры Харе Кришна считается лучшим средством от телесных недугов. Последние рассматриваются как «милость Кришны», служащая-де напоминанием, что сектанты «не от мира сего». Эта изуверская проповедь убедительно свидетельствует об атмосфере религиозного обскурантизма и сектантского фанатизма, царящей в среде кришнаитов.

Один из специфических запретов кришнаитской секты направлен против так называемых «азартных игр». Под ними понимаются занятия спортом и вообще все развлечения и любые формы общения между людьми, не связанные со «служением Кришне».

Следует отметить и то лицемерие и ханжество, с которым сектантские проповедники устанавливают строгое запрещение незаконного — добрачного и внебрачного секса для верующего и одновременно рассуждают о нескончаемых брачных развлечениях Кришны в райской обители, давая понять, что праведник сможет в посмертном существовании присоединиться к сонму проказливых красавиц-пастушек, резвящихся на берегах священного озера Радха Кунда. Кришна развлекается одновременно с 16108 пастушками, все они его жены (хотя Радха — главная). Это наивное религиозное представление, являющееся отзвуком полигамных связей первобытной эпохи, используется как утешение для верующего, который сектантским образом жизни лишен нормальных супружеских и семейных отношений. Для сектантов непозволительны свидания и ухаживания, супружеские отношения разрешены лишь тем, брачный союз которых освящен специальным ритуалом, но и в этом случае для кришнаитов брак и семья не являются личной жизнью-, а предназначены для религиозной деятельности — служения и поклонения Кришне. Поэтому супружеское сожительство разрешается лишь с целью рождения будущих «слуг Кришны» и допускается только раз в месяц, в день, наиболее благоприятный для зачатия, по специальному разрешению руководителя сектантской коммуны. Кроме того, супругам полагается совершить ритуальное очищение в искупление их естественной близости — прочесть 50 тыс. раз мантру Харе Кришна.

Эти жесткие правила, регулирующие супружеские отношения в среде кришнаитов, как и весь аскетический образ жизни сектантов, служат все той же главной цели — отстранению от реальной действительности. С их помощью руководители секты вытравливают из жизни верующих, из их сознания самые яркие и прекрасные чувства, саму потребность в любви, в семейном счастье, супружеских и родительских отношениях. Все ханжеские рассуждения кришнаитских идеологов о «любовном служении Кришне» не в состоянии возместить эту утрату сектантами реальной человеческой любви.

Естественным результатом антигуманного вмешательства секты в личную жизнь верующих, жесткого контроля над брачными и семейными отношениями, регламентации самых интимных сторон супружеских взаимоотношений явилось почти полное распадение браков в среде кришнаитов. «Большинство браков, которые я наблюдала, — пишет Ф. Дейнер, — были мучительны». Взаимоотношения супругов, по ее наблюдениям, становились столь тяжелыми и непереносимыми для обеих сторон, что не только делали невозможным их сохранение (насколько это вообще позволяла вся обстановка сектантской коммуны), но и начинали угрожать нормальному функционированию храма. По этой причине многие супруги поселяются в разных монастырях (обычно они расположены очень далеко друг от друга, чаще всего в разных городах).

Неизбежность распадения брачно-семейных отношений под воздействием кришнаитской идеологии и культовой практики объясняется не только самим фактом вмешательства в личную жизнь верующих, но прежде всего характером и направленностью этого вмешательства. Кришнаитское вероучение, исходя из древнейшей ведической традиции, рассматривает женщину как существо неполноправное, которое должно полностью находиться под властью и опекой мужчины — отца, мужа или даже своего взрослого сына, если ее супруг оставит семью и станет монахом-отшельником. Эти архаические обычаи далекого прошлого кришнаиты сохраняют в своем сектантском быту, хотя они мало согласуются с психологией и моралью современной женщины (даже несмотря на то, что женское равноправие в капиталистических странах существенно ограничено интересами частной собственности и дополнительной эксплуатацией трудящихся женщин). В кришнаитских коммунах женщины находятся под опекой мужчин и в еще большей зависимости — от закабаляющих личность правил и ограничений сектантской жизни. Замужняя женщина должна не только неотступно руководствоваться общими предписаниями, но и дополнительно спрашивать обо всем разрешения у мужа. Социологические материалы Ф. Дейнер показывают, что для американок древневосточные ведические нормы поведения женщины в семейном быту оказались совершенно неприемлемыми, и в этом заключается постоянный источник трений между супругами-кришнаитами.

Секта в значительной мере ограничивает родительские права кришнаитов, посягает на их материнские и отцовские чувства, заставляя помещать детей с пятилетнего возраста в Гурукулу — кришнаитскую школу-интернат в Далласе, который представляет собой ту же монашескую коммуну, только предназначенную для детей разного возраста.

Секта не только «регулирует и контролирует» брачные отношения, но и прямо исключает супружество из жизни некоторых категорий верующих. Отказ от брачной жизни предписывается прежде всего брахмачариям — довольно многочисленной категории молодых послушников мужского и женского пола, во-вторых, монахам-саньясинам, ведущим отшельнический образ жизни, и, в-третьих, лицам, стоящим на высшей ступени сектантской иерархии — свами. Присвоение этого почетного титула предполагает, что кришнаит навсегда «отстранился» от семейной жизни, покинул жену, детей и близких родственников и впредь уже не поддерживает с ними никаких отношений.

Разлагающее воздействие кришнаитской секты на институт брака, ориентация на отстранение от интересов семьи, возвеличивание монашеского безбрачия и отшельничества — все это еще одно убедительное свидетельство антиобщественных и антигуманных установок движения Харе Кришна.

Бесчеловечные условия жизни в секте кришнаитов, тяжелая эксплуатация и рабское угнетение сектантов приводят к распространению среди них различных болезней, физических и. психических расстройств и даже самоубийств. Социологи, психологи и психиатры, исследующие за рубежом эти новоявленные сектантские организации, справедливо называют их «деструктивными», поскольку они разрушают и социальные связи, и саму личность, которая выводится за рамки естественной для нее социальной среды.

Кришнаитская секта отказывает своим приверженцам в классовой, национальной и государственной принадлежности под предлогом их служения богу Кришне. На деле это оборачивается космополитическим характером «Международного общества кришнаитского сознания», которое, маскируясь рассуждениями о «служении всему человечеству», проводит миссионерскую деятельность в широком международном масштабе.

Религиозная активность кришнаитской секты весьма велика, особенно когда служит пропагандистским целям. Это шумные карнавальные шествия по городским улицам, многолюдные монастырские приемы и религиозные фестивали, прибыльная издательская и торговая деятельность, непрестанные поездки руководителей секты в самые различные регионы капиталистического мира для проведения непрекращающейся идеологической экспансии кришнаизма. Вся эта активность носит превратный характер. Сектантские организации разрушают социальные связи личности, а активность сектантов, поскольку она направлена на «освобождение» верующих от «мира сего», от трудовой и социально-политической деятельности, совершается во имя… бездеятельности. Секта проповедует, что бегство от мира является смыслом и целью существования человека, ставшего на путь «спасения».

Для кришнаитов реальный, материальный мир — воплощение людских несчастий и страданий. По словам Бхактиведанты, он «подобен большому лесному пожару и поэтому ни при каких условиях не может восприниматься как благо, как справедливый и полный радости». Призывая приобщиться к трансцендентному богу Кришне и потустороннему миру, они предлагают верующему своеобразное бегство от реального мира. Кришнаиту, чтобы приобщиться к богу, следует погрузиться в состояние, духовного бесчувствия — полного подавления всех своих жизненных интересов и устремлений. Для окружающего мира он должен стать слепым, глухим и немым, т. е. фактически мертвым. Религиозная отстраненность от мира, к которому кришнаиты стремятся с фанатичным рвением, оборачивается для них своего рода смертью при жизни. В трансцендентном состоянии, утверждают их идеологи, человек никогда не страдает и никогда ничего не желает. Он может быть самым бедным человеком в мире, но никогда от этого не страдает и не считает себя бедным. Он вообще не видит разницы между богатством и бедностью, образованностью и необразованностью, красотой и уродством и т. д. И вот это состояние полного бесчувствия, отрешенности от мира, смерти при жизни идеологи кришнаитов называют высшим благом. Но такой отказ от активной, сознательной, плодотворной жизнедеятельности, от реализации своих способностей, удовлетворения интересов и устремлений и есть наибольшая трагедия, ничем не восполнимая утрата для человека, отказавшегося от самого себя. Именно на это обрекает верующих антигуманная кришнаитская доктрина отстранения от мирских интересов, реальной общественной деятельности, борьбы за счастье и социальную справедливость.

Что же заставляет верующих принимать эти изуверские, совершенно чуждые здравому смыслу и естественным стремлениям человека требования сектантской пропаганды? Чтобы ответить на этот вопрос, следует выяснить, насколько окружающий человека социальный мир открывает ему дорогу к счастью и насколько сам человек может и хочет бороться за свое счастье, насколько он верит в свои силы. Капитализм — общество угнетения и социальных антагонизмов, в котором возникла и получила распространение кришнаитская секта, воздвигает перед человеком трудно преодолимые препятствия для достижения счастья, часто лишает его даже надежды на возможность осуществления своих чаяний. Религиозная иллюзия отрешенности от мира должна утешить человека, отчаявшегося обрести гармонию в буржуазном обществе, неспособном устранить социальные язвы, национальную и расовую несправедливость.

С этой целью ему и внушают: не обращай внимания на свои проблемы и трудности, вся земная жизнь несовершенна и несчастна, и только отказ от нее и обращение к богу спасет тебя от невзгод. Кредо сектантской отрешенности от мира гласит: «Когда человек превращается в слугу Кришны, он теряет интерес ко всему, за исключением Кришны».

Перед нами, таким образом, очень традиционное, характерное для всех религий иллюзорное решение личных и социальных проблем, которое, по сути, ничего не решает, но объективно служит лишь сохранению отношений угнетения и эксплуатации широких масс трудящихся.

В этой связи следует отметить, что кришнаитский религиозный культ бхакти-йоги, этические принципы кришнаизма и весь уклад сектантской жизни подвергаются резкой критике в Индии, и не только со стороны атеистов, но и со стороны представителей индуизма. Примером последнего может служить книга об индуизме профессора Д. С. Сармы. Он пишет: «Печально видеть низкий интеллектуальный уровень некоторых религиозных групп, которые принадлежат к школам бхакти. Эти группы вызывают презрение у всех здоровых людей и скоро станут предметом осмеяния во всем мире. Увы, есть такие приверженцы школ бхакти, которые с помощью ритуальных песнопений и танцев вызывают у себя такой угрожающий наплыв чувств, что пренебрегают своим долгом повседневной жизни и становятся предметом раздражения для других».

Как мы видим, реакционность данной религиозной доктрины очевидна для реалистически мыслящего и далекого от сектантского фанатизма религиозного деятеля. И только исторической бесперспективностью и бездуховностью буржуазного общества, разочарованностью широких слоев населения в идеалах западного образа жизни можно объяснить интерес некоторых социальных групп этого общества как к доктринам, подобным кришнаизму, так и к другим направлениям новых, нетрадиционных религий. Защитники капиталистической системы стремятся использовать новые религиозно-мистические культы и секты для активного противоборства росту недовольства современным буржуазным образом жизни, в котором воочию обнаруживается антинародная сущность империализма, его политики и идеологии.

Именно реакционность кришнаизма, его роль духовного опиума для народа объясняет, почему данное религиозное направление получает поддержку со стороны буржуазной пропаганды и заправил капиталистического бизнеса, которые заинтересованы в распространение различных видов традиционных и нетрадиционных религий как на Западе, так и в развивающихся странах.