Кризис фашистских режимов в Венгрии, Болгарии, Румынии, Словакии и Хорватии на завершающем этапе Второй мировой войны

Страны Центральной и Юго-Восточной Европы — Венгрия, Румыния, Болгария, а также созданные под эгидой гитлеровской Германии марионеточные «государственные образования», так называемые «Словацкая республика» и «Независимое хорватское государство» — на завершающем этапе второй мировой войны вследствие антинародной и антинациональной политики правящих кругов вступили в полосу глубокого политического кризиса. В период войны их объединяла не только принадлежность к гитлеровскому блоку. Эти государства и «государственные образования» были схожи и по уровню своего социально-экономического и политического развития. Общим для них были преобладание мелкотоварного сельскохозяйственного производства, низкая ступень развития промышленности (за исключением Венгрии), малочисленность рабочего класса, наличие в некоторых из них феодальных пережитков (Румыния, Венгрия), сильной мелкобуржуазной прослойки с ее националистическими амбициями и фашистскими тенденциями. Важным фактором политической жизни указанных стран в период войны представляется проблема границ.

Туманные обещания, даваемые гитлеровцами фашистским правителям Венгрии, Румынии, Болгарии, Словакии и Хорватии, служили тому, чтобы в «решающий момент» обеспечить Германии усиление позиций в экономике и политике этих стран, приспособить господствовавшие в них фашистские режимы к нацистскому образцу и, наконец, использовать их в войне против СССР. Все это способствовало вовлечению их в орбиту гитлеровской Германии накануне второй мировой войны и превращению я союзников третьего рейха во время войны. Сближению режима М. Хорти, монархо-фашистского режима в Болгарии, фашистской диктатуры И. Антонеску в Румынии с нацистским режимом в Германии способствовала их классовая общность.

Создатели реакционного политического режима, установленного в Венгрии в начале 20-х годов, провозгласили официальной идеологией идею расовой исключительности, крайнего шовинизма, антисемитизма, милитаризма u реваншизма, т. е. элементов, ставших составной частью идеологии фашизма^[1]. Социальная база хортистского режима не была единой, она включала представителей крупного капитала и помещиков, мелкую буржуазию, офицерство. Политическая же гегемония и монополия власти принадлежали той части сторонников Хорти, которые выражали интересы крупной помещичьей аристократии и крупного капитала^[2]. Опасаясь всяких социальных сдвигов, М. Хорти и его окружение — И. Бетлен, П. Телеки, К. Дарани — считали, что этот режим может сохраниться только в состоянии политической неподвижности, т. е. будучи полностью закрытым влево, но и вправо развиваться только в определенных рамках. Такая осторожность правящей группировки хортистов способствовала конституированию в системе хортистского режима праворадикального крыла, для которого характерны были тоталитарно-фашистские тенденции нацистского образца. Характерной чертой хортистского режима было сохранение многопартийной системы и парламента. Но открытое голосование и произвол администрации, полиции и жандармерии предопределяли всякий раз исход «выборов».

Основной идеей хортистов, которая помогала им привлекать на свою сторону мелкую буржуазию, часть интеллигенции, а также часть рабочих и крестьян, была идея ревизии границ, восстановления «святостефанской» Венгрии как гегемона карпатского ареала. Под лозунгом ревизии проповедовался отказ от классовой борьбы и необходимость борьбы национальной, борьбы за «Великую Венгрию». Раздувание шовинистических настроений среди широких масс способствовало укреплению хортистского режима, возобновлению агрессивных устремлений, появлению идеи регионального гегемонизма венгерского провинциального империализма^[3].

Хортисты понимали свою слабость и нереальность ревизии границ в Центральной Европе собственными силами, поэтому все надежды они возлагали на союз с нацистской Германией. В то же время значительная часть крупной венгерской буржуазии, связанной с английским п французским финансовым капиталом, выступала против усиления германского влияния в Венгрии. Сам М. Хорти слыл «англофилом»^[4]. Однако реваншизм, ревизионизм антикоммунизм хортистов превалировали над политическим реализмом, и в результате Венгрия в период второй мировой войны закономерно оказалась в обозе гитлеровской Германии.

Накануне второй мировой войны полностью утвердился режим монархо-фашистской диктатуры в Болгарии. Особенностью фашизма в Болгарии было то, что в нем была заинтересована и такая социальная сила, как монархизм. Носитель его, амбициозный царь Борис III, насаждал личную диктатуру с помощью армии, государственного аппарата и советников из дворцовой камарильи. Отвергая идею создания массовой партии, болгарские монархо-фашисты стремились овладеть массами с помощью «оказенивания» рабочих профсоюзов, создания молодежного объединения «Браник», пытались сколотит «Общенародный союз»^[5]. Однако успехи их были незначительными.

Важным элементом укрепления режима монархо-фашистской диктатуры в Болгарии было раздувание национализма и великоболгарского шовинизма. В этом цели методы болгарского монархо-фашизма были схожи с целями и методами хортизма в Венгрии. Много было общего также в их внешнеполитической ориентации, в сближении с Германией накануне второй мировой войны. В результате антинародный и антинациональный курс внешней политики, принесший в прошлом столько бедствий болгарскому народу, вновь становился доминирующим во внешней политике монархо-фашистской Болгарии^[6].

Так же как и венгерский регент Хорти, царь Борис, вовлекая Болгарию в орбиту стран «оси», одновременно стремился сохранить лояльность по. отношению к Англии и Франции и добиться осуществления «национальных идеалов» болгарской буржуазии мирным путем, с помощью дипломатии^[7]. Но «англофильство» регента Хорти и царя Бориса возникало и исчезало в зависимости от колебаний влияния Англии в Центральной Европе и на Балканах.

Такая осторожность правящих кругов монархо-фашистского режима Болгарии порождала оппозицию справа В 30-х годах ее пытался возглавить А. Цанков, создав откровенно прогитлеровское «национально-социальное движение». К началу 40-х годов в лагере болгарских фашистов появляются две другие организации — «Союз борцов за прогресс болгаризма» и «Союз болгарских национальных легионов». Социальная база этих организаций была довольно узкой, они опирались на крайне националистические круги болгарской интеллигенции, часть офицерства, а также на деклассированные элементы. К тому же они находились на положении подпольных организаций, так как все политические партии и организации в Болгарии были запрещены, и поэтому влияние их на политической арене Болгарии было незначительным^[8].

Сдвиг вправо в правящих кругах захватил в конце 30-х годов и Румынию. В феврале 1938 г. король Кароль II установил в стране диктаторский режим, который стал постепенно приобретать черты фашизма — тоталитаризм, национализм, форсирование милитаризации экономики и попытки ее государственного регулирования^[9]. В Румынии значительно сильнее, чем в Венгрии и Болгарии, была правая оппозиция. Фашизм здесь приобрел довольно много сторонников уже в 20-х годах, что явилось следствием банкротства буржуазных «исторических» партий, национал-либералов и национал-царанистов^[10]. Массовое разорение мелкой буржуазии в период кризисов в 30-х годах усилило фашистское движение в стране. Совокупность этих факторов привела к возникновению в 1929 г. фашистской организации «Железная гвардия». В 30-х годах сторонники ее стали прямой агентурой нацистов. С их помощью и при непосредственном участии генерал И. Антонеску 9 сентября 1940 г. установил в стране в момент острого политического кризиса, вызванного недовольством широких масс политикой Кароля II, военно-фашистскую диктатуру^[11]. Но делиться властью с «железногвардейцами» Антонеску не желал. Заручившись поддержкой реакционного офицерства и гитлеровской Германии, он подавил 22 января путч «Железной гвардии» и установил в стране военно-фашистский диктаторский режим, устранив со всех постов своих конкурентов — легионеров^[12].

Особое положение в системе гитлеровских сателлитов в период второй мировой войны занимали так называемые «Словацкая республика» и «Независимое хорватское государство», созданные гитлеровской Германией^[13]. Обстоятельства возникновения этих «государств» в результате расчленения гитлеровской Германией Чехословакии в марте 1939 г. и Югославии в апреле 1941 г. наложили на них неизгладимую печать. С самого начал фашистские режимы И. Тисо в Словакии и А. Павелича в Хорватии вынуждены были преодолевать глубокое противоречие между тем, что внешне выглядело как самостоятельное государственное образование и реальной действительностью, заключавшейся в том, что государства эти возникли по воле нацистской Германии. Как словацкие людаки (Словацкая народная партия Глинки), так и хорватские усташи всячески старались изображать это событие как переломный момент национальной истории словаков и хорват.

Людаки на этой основе сформулировали целую, хотя и неофициальную, идеологию словацкого государства: размахивая жупелом смертельной опасности со стороны хортистской Венгрии, они изображали как наименьшее зло образование марионеточного государства под покровительством нацистской Германии. Эта идея в начальный период играла определенную роль в стремлении людацкого режима воспрепятствовать активному движению Сопротивления, но заключала в себе временную ограниченность, так как существование словацкого «государства обусловливалось результатом сложившихся международных отношений^[14].

Ловко использовалось гитлеровской Германией наличие в странах Центральной и Юго-Восточной Европы не слившихся с режимами праворадикальных течении: «нилашистов» в Венгрии, «железногвардейцев» в Румынии, легионеров в Болгарии, «гардистов» в Словакии. Но провал путча словацких «гардистов» в мае 1940 г., разгром «железногвардейцев» в Румынии в январе 1941 г., оттеснение на периферию политической жизни нилашистов в Венгрии и легионеров в Болгарии поставили перед гитлеровской Германией проблему поддержки той или иной группировки. И здесь нацисты проводили четкую грань. Они поддерживали те группировки, которые имел реальный политический вес в стране, опыт политического лавирования и силу (помещичье-аристократическая группировка М. Хорти в Венгрии, диктатор И. Антонеску и армия в Румынии, монархисты во главе с царем Борисом III в Болгарии). В то же время они взяли под свое покровительство и превратили в прямую агентуру Германии венгерских нилашистов, румынских и болгарских легионеров, используя их в качестве орудия давления на правительства Венгрии, Румынии и Болгарии^[15].

В Словакии же пронацистская группировка получила полную и открытую поддержку Гитлера, вызвавшего «президента» И. Тисо в Зальцбург в июне 1940 г. и продиктовавшего ему необходимые изменения в братиславском «правительстве». Представитель «гардистов» В. Тука наряду с постом премьер-министра получил и портфель министра иностранных дел^[16]. Такая демонстрация диктата в Зальцбурге была своего рода предупреждением другим сателлитам гитлеровской Германии.

Внутриполитическая ситуация в странах—сателлитах гитлеровской Германии была весьма неустойчивой и зависела от расстановки сил на международной арене. Более стабильным было их внутреннее положение в начальный период второй мировой войны. Важным фактором стабильности была экономическая ситуация (прежде всего военная конъюнктура, ликвидация безработицы в результате роста промышленного производства и отправки рабочих в Германию), уменьшение социального напряжения на селе в результате расширения сбыта сельскохозяйственной продукции.

Позиции правящих кругов Венгрии и Болгарии укрепились в связи с территориальными захватами в 1938— 1941 гг., что привело к усилению шовинистической демагогии и притупило антиправительственные настроения. Замолкла «лояльная» оппозиция, увлеченная призраком «святостефанской» Венгрии и «Великой Болгарии». Резко упало влияние правой оппозиции— нилашистов в Венгрии, легионеров в Болгарии^[17].

Осенью 1939 г. стабилизировалось положение Словакии. Четкие очертания приобрела нацистская «словацкая политика». Словакия в отличие от Венгрии, Болгарии и Румынии никогда не играла роли самостоятельного элемента в нацистской концепции «Великого европейского жизненного пространства». Она скорее была инструментом в более широких планах экономической и политической экспансии Германии в Дунайском бассейне^[18].

Однако вскоре проявилась обратная сторона военной конъюнктуры в странах гитлеровского блока. После нападения Германии на СССР гитлеровцы стремились превратить регион Центральной и Юго-Восточной Европы в поставщика продовольствия и рабочей силы. В их практической деятельности это выливалось в прямую эксплуатацию «союзников», прикрытую серией торговых договоров о поставках^[19].

В 1941 г. доля Германии в импорте Венгрии составляла 57%, в экспорте — 77, Румынии соответственно — 74, и 68, Болгарии — 76 и 82,3%^[20].

Одним из рычагов экономической эксплуатации Германией своих «союзников» стали клиринговые соглашения, согласно которым Германия записывала стоимость импортируемых товаров как долг на клиринговое сальдо в германской Расчетной кассе. В результате Венгрия Румыния, Болгария, Словакия и Хорватия сами финансировали германские «закупки», что вело к резкому росту инфляции в этих странах.

С начала войны в странах-сателлитах были проведены милитаризация и централизация промышленности. Важные промышленные предприятия и банки были захвачены и переданы под непосредственный контроль германских властей. В остальных сидели немецкие «советники». Захватив акции, ранее принадлежащие голландскому, бельгийскому и французскому капиталу, германские монополии подчинили себе румынские нефтяные компании «Астра ромынэ», «Саспиро», «Конкордия», «Петрол-блок», «Сарпетрол», «ИРДП», «Ромыно-американэ». Концерн «Герман Геринг Верке» захватил в 1941 г. заводы «Ретпица», «Малакса», присвоив акции чешского капитала, установил контроль над целым рядом предприятий^[21].

Такое же положение наблюдалось в Венгрии, Болгарии, не говоря уже о Словакии. Достаточно сказать, что с 1940 г. венгерским Национальным банком фактически распоряжался постоянный представитель Германии^[22].

Вступление в войну против СССР Венгрии, Румынии и Словакии было в полном соответствии с традиционным антикоммунизмом и антисоветизмом правящих кругов этих стран. И лишь Болгария в силу ряда причин не вступила официально в войну против СССР и сохраняла дипломатические отношения с Советским Союзом^[23].

Факт вступления в войну вызвал важные политические изменения в странах-сателлитах. Был усилен террор против антифашистов, проведены массовые аресты и введены «превентивное» заключение в концлагерях, смертная казнь за «антигосударственные преступления», т. е. за участие в движении Сопротивления. Одновременно усилилась шовинистическая демагогия, достигшая своего апогея в 1941 г.

Усиление репрессий связано было также с изменениями в той части общества, которую правящие круги считали одной из опор режимов, а именно в мелкобуржуазной среде. Регулирование хозяйства, обязательная продажа зерна, которая во многих случаях была похожа на реквизицию, введение регулирования посевных площадей, жесткая централизация закупок и обеспечения, продажность администрации всколыхнули мелкобуржуазную среду. Везде началась тихая борьба крестьянства с хозяйственными и контрольными органами государства^[24].

Война против СССР в широких народных массах стран-сателлитов была непопулярной. Вследствие этого наступило резкое размежевание между народными массами и правящими кругами. Гибель десятков тысяч румынских, венгерских и словацких солдат па восточном фронте открыла глаза на характер войны прежде всего крестьянам и рабочим, одетым в солдатские мундиры. Протест их против преступной войны выражался в форме массового дезертирства, особенно в румынской и словацкой армиях.

Резко возросло национально-освободительное движение в Южной Словакии, Закарпатье, Воеводине, Северной Трансильвании, захваченных хортистской Венгрией^[25]. Массовым стало дезертирство в словацкой, венгерской и особенно румынской армиях па рубеже 1942—1943 гг.; его не могли остановить никакие драконовские меры, ни преследование семей дезертиров, ни выжигание на ладонях рук пойманных дезертиров из румынской армии клейма, ни введение смертной казни в армиях Хорти и Антонеску. Антинародный, антинациональный характер воины против СССР становится ясным все большей массе солдат и части офицеров. Пассивное сопротивление в форме дезертирства дополнялось активной антифашистской борьбой, переходом части румынских, венгерских и словацких солдат на сторону советских войск на фронте и в партизанские отряды в тылу, на оккупированных территориях^[26].

Все это имело большое политическое значение, так как перечеркивало пропагандистские усилия хортистов, людаков, румынских фашистов, стремившихся паразитировать на временных успехах Германии на Восточном фронте. Фашистская демагогия постепенно растворялась в разраставшихся и очевидных всем бедствиях, которые принесла война.

Особенно отчетливо проступили кризисные черты в таких марионеточных государствах, как Словакия и Хорватия. Усиление господства германских монополий в Словакии, повсеместное введение нацистских форм в государственном управлении, рост влияния словацких нацистов и «советников» из рейха — все это отчетливо раскрывало всю фальшь лозунга людаков о «самостоятельности»^[27]. Еще более иллюзорной выглядела «самостоятельность» Хорватии перед фактом двойной оккупации со стороны Германии и Италии, полновластия германского военного представителя в Загребе и повсеместного разрастания национально-освободительной борьбы под руководством КПЮ^[28].

Уже в 1942 г. проступают кризисные черты в государственном аппарате Словакии. Невысокий интеллектуальный уровень людацкой «элиты» и ее провинциальный характер заставляют фашистскую верхушку использовать старый государственный аппарат на исполнительном уровне, где нужна была высокая квалификация и где фактически решался вопрос реализации политики, проводимой правительством. На этой ступени уже преобладали «попутчики» и прямые противники режима. И хотя эти «попутчики» не отличались прогрессивностью взглядов и в своей бюрократической исполнительности часто превращались в инструмент преступлений фашистов (депортация евреев), тем не менее у них не было внутренней связи с людацким фашистским режимом^[29].

Провал плана молниеносной войны и поражение гитлеровцев под Москвой усилили противоречия в правящих кругах Венгрии и Румынии, а болгарского царя Бориса утвердили в нежелании вступить в войну против СССР. В дальнейшем М. Хорти, И. Антонеску и царь Борис избрали путь политики проволочек, сущность которой сводилась к следующему: выполнять желания гитлеровской Германии с некоторыми оговорками или же предупреждать их в более умеренной форме, с тем чтобы слишком упорное уклонение не могло послужить предлогом для прямого германского вмешательства, которое в соединении с усилиями крайне правых (нилашистов, железногвардейцев, легионеров, гардистов) могло бы привести к их приходу к власти^[30].

В конце 1942 г. и особенно в 1943 г., после Сталинградской и Курской битв и выхода фашистской Италии из войны, фашистские режимы в странах—сателлитах гитлеровской Германии вступают в полосу глубокого кризиса. В Румынии и Венгрии кризис особенно усилился вследствие сокрушительных поражений, которые понесли румынские и венгерские войска, посланные фашистскими правителями на Восточный фронт. Под Сталинградом, на Дону и Кубани в конце 1942 — начале 1943 г. были разгромлены 26 румынских дивизий, наголову разбита 200-тысячная 2-я венгерская армия^[31].

Кризис охватывает и экономику союзников гитлеровской Германии. Нехватка рабочих рук вследствие военной мобилизации, реквизиция скота привели к резкому падению сельскохозяйственного производства. Рост клиринговой задолженности Германии вызвал хаос в финансах Словакии, Венгрии, Румынии и Болгарии. Концентрация капитала и засилье германских монополий вели к разорению мелкой и средней буржуазии. Все это уже к концу 1943 г. создало в указанных странах обстановку, при которой большинство населения, за исключением монополистических кругов, выражало резкое недовольство. «Торговцы жалуются на рост налогов и дезорганизацию транспорта, промышленники — на недостаток сырья, рабочие — на низкую заработную плату. Крестьяне выражают недовольство разрывом между ценами на промышленные и сельскохозяйственные товары… Население недовольно германскими союзниками», — указывалось в донесении главного директориата полиции Румынии в апреле 1943 г.^[32] «Государство качается», — признал диктатор И. Антонеску на совещании высших военных чинов весной 1943 г.^[33] «Общая ситуация плохая… Даже те, которые в решающие дни 1938—1939 гг. (Мюнхен и расчленение Чехословакии. — Ред.) всей душой были преданы словацкому государству, разочарованы и равнодушны», — подытоживалось в донесении братиславского полицейского управления в это же время^[34].

Неотвратимость поражения гитлеровской Германии заставляет буржуазию стран гитлеровского блока искать возможность перехода на другую сторону. Классовые интересы ведут ее к установлению связей с Англией и США, чтобы с их помощью сохранить свои позиции господства п после войны. Такие тенденции проявляются прежде всего в тех группировках господствующих классов, которые не несли прямой ответственности за союз с Германией, хотя в целом были лояльны к правящим группировкам фашистских режимов и тем самым объективно поддерживали их ориентацию на третий рейх. После Сталинградской битвы они начинают понимать невозможность союза с гитлеровской Германией и опасность его прежде всего для сохранения классовых интересов буржуазии. Так, в документе, составленном этими кругами в Румынии, говорилось, что в случае пассивности буржуазных лидеров и монарха румынский народ, естественно, направит взоры к новым формам политической и социальной организации^[35]. Об этом же говорилось и в меморандуме венгерского дипломата в Швейцарии А. Сегеди-Масака^[36].

С критикой правящих кругов выступили и представители венгерских оппозиционных буржуазных кругов (Э. Байчи-Жилински), а правый лидер социал-демократической партии К. Пейер установил летом 1943 г. контакт с английскими лейбористами с целью выяснения условий выхода Венгрии из гитлеровского блока^[37].

В Болгарии по инициативе заместителя председателя Народного собрания Д. Пешева 49 депутатов правительственного большинства подписали заявление протеста против депортации болгарских евреев. И. Попов, бывший министр иностранных дел Болгарии, подписавший в марте 1941 г. акт о присоединении ее к «Тройственному пакту», в 1943 г. советует премьер-министру Б. Филову установить как можно скорее контакт с США. Бывший военный министр генерал Т. Даскалов выступил за изменение внешней политики Болгарии в соответствии с создавшейся международной ситуацией^[38]. Активизирует свои действия и буржуазная оппозиция в Болгарии. На сессии Народного собрания в июле 1943 г. с острой критикой политики монархо-фашистского режима, с призывом к образованию нового правительства, отказу от голосования за военные кредиты выступают ее лидеры П. Стайнов и Н. Мушанов^[39]. В августе 1943 г. от имени буржуазной оппозиции представителями группы «Звено» была подана петиция царю. В ней буржуазные лидеры призывали монарха покончить с политикой реванша, гегемонии, вражды и ненависти к балканским народам, проводить «благоразумную, мудрую и осторожную политику», прекратить пропагандистские выпады против Англии, США и особенно СССР, сохранять силы и престиж болгарской армии^[40]. Последнее явно свидетельствовало о том, что все свои надежды они возлагали на армию, которая, по их мнению, должна была совершить переворот и «удержать порядок».

Нервозность и беспокойство охватывают и правящие круги, что еще больше подчеркивало наличие глубокого кризиса в странах гитлеровского блока. «Германия, — говорил в узком кругу после Сталинграда И. Антонеску, — проиграла свою войну. Нужно не допустить, чтобы и мы ее проиграли»^[41]. В правящей верхушке Румынии родилась идея сепаратного мира всего фашистского лагеря с Англией и США. По указанию министра иностранных дел М. Антонеску румынские дипломаты стали зондировать почву в Анкаре, Мадриде, Лиссабоне, Берне и Стокгольме. После берлинского «вето» на эту «инициативу» в Бухаресте начались «грызня и предательство даже в узком кругу», писал гитлеровский генерал Г. Фрисснер^[42].

Стремление найти выход из создавшегося положения в Венгрии проявляется в «политике качелей» правительства М. Каллаи, политике балансирования между гитлеровской Германией и Англией и США. Правящие круги хортистской Венгрии прежде всего стремились спасти режим и возможность выхода из гитлеровского блока видели только в случае вступления на территорию страны англо-американских войск^[43].

Поражения Германии сильно обеспокоили болгарского царя Бориса. Он понимал, что гитлеровский рейх идет к своему закату, а это вызвало у царя Бориса опасения за судьбу трона и династии, поэтому, не решаясь на какой- либо резкий поворот в отношениях с Германией, он в то время послал в Стамбул промышленника Г. Киселева с целью установить связи с представителями США и прозондировать их планы в отношении Болгарии^[44]. В это же время в правящих кругах Болгарии возник план создания государственной партии как массовой опоры монархо-фашистского режима и противопоставления ее «Отечественному фронту» под вывеской «Народного единства» или «Национального объединения». Идейной основой ее должны были стать национализм, шовинизм, антикоммунизм, социальная демагогия и сервильный монархизм^[45]. Однако дальше нескольких «секретариатов», созданных с помощью полиции, дело учреждения «государственной партии» не продвинулось.

Смерть царя Бориса III 28 августа 1943 г. открыла новый этап кризиса монархо-фашистского режима, она означала потерю болгарским фашистским режимом своего основного авторитета. Кризис проявился в борьбе за состав регентского совета, в сопротивлении давлению Германии, требовавшей введения в регентский совет фашистских «ультра», таких, как А. Цанков, П. Габровский^[46].

Кризисные явления усилились и в связи с капитуляцией Италии. Эту ситуацию вновь попыталась использовать буржуазная оппозиция. Ожидание англо-американского десанта на Балканы и смерть царя создали, как полагали представители оппозиции, благоприятные условия для подготовки поворота в политике Болгарии. 1 сентября 1943 г. было подано заявление от имени оппозиции премьер-министру и председателю Народного собрания, в котором правительство призывалось к самостоятельном национальной политике в защите болгарских интересов, к национальному единству^[47]. Фактически это был призыв к объединению буржуазных сил как правящего, так и оппозиционного лагеря. Однако правящая верхушка монархо-фашистского режима еще чувствовала себя достаточно сильной, чтобы остаться глухой к призывам буржуазной оппозиции.

Поражение Германии под Курском и выход Италии из войны усилили размежевание в правящих кругах Румынии. И. Антонеску понимал, что его может постичь участь дуче, ибо дворцовые круги, верхушка офицерства и лидеры «исторических партий» без колебания пожертвуют им, спасая свои классовые интересы. В то же время диктатор не мог применить силу для ликвидации назревавшего заговора, поскольку этим окончательно восстановил бы против себя господствующие классы страны, ставленником которых он являлся, и оказался бы один па один с ненавидевшими его народными массами^[48].

В этой ситуации И. Атонеску действует не против потенциальных заговорщиков, а вместе с ними, содействуя подготовке «другой команды», чтобы тем самым избежать ответственности за совершенные преступления. Этот шаг был только попыткой консолидации реакционных сил перед лицом нарастания антифашистского движения в стране. В этой комбинации деятели «исторических партий» и дворцовых кругов должны были с его ведома вести переговоры с Англией и Францией, а военно-фашистская верхушка— войну против СССР под флагом антикоммунизма. Но стоило гитлеровцам выразить недовольство такой политикой румынского диктатора, и Антонеску как верный их прислужник пошел на разрыв с монархистами, лишив военно-фашистский режим важной опоры, какой были прежде монархия и «исторические партии»^[49]. Прежние трения между диктатором и дворцовыми кругами, вызванные переходом большинства прерогатив короля к Антонеску, и возникшие разногласия по основным проблемам внешней политики государства превратились в кризис в верхах господствующих классов. О глубине его говорит тот факт, что уже в сентябре 1943 г. дворцовые круги во главе с королем Михаем вынуждены были пойти на контакты с представителями КПР^[50].

В марионеточных государствах Словакии и Хорватии кризис режимов проявился особенно остро. Если в отношении Румынии, Венгрии и Болгарии разгром военной мощи Германии вел за собой крушение фашистских режимов и потерю захваченных территорий, то в отношении Словакии и Хорватии речь шла о самом существовании этих «государств», созданных под эгидой Германии, ибо антигитлеровская коалиция и движение Сопротивления в Чехословакии и Югославии отрицали право на существование подобных «государственных образований». Понимая это, правящая верхушка Словакии и Хорватии не видит иного выхода, как только идти до конца с гитлеровской Германией, что привело к полной изоляции Тисо и Павелича внутри своих стран.

Одна за другой рушатся опоры, на которых держалась официальная пропаганда словацкого клерофашистского режима. Теряет силу теория «меньшего зла», так как отпала дилемма — зависимость от Германии или оккупация хортистской Венгрией. Рушится миф о Словакии как об «оазисе мира и спокойствия», все учащаются налеты союзной авиации. Первоначальная конъюнктура обернулась прямым и беззастенчивым ограблением экономики гитлеровской Германией^[51].

Часть офицерской верхушки словацкой армии установила связи с чехословацким эмигрантским правительством в Лондоне и коммунистами в подполье, стремясь тем самым обеспечить себе переход в антигитлеровский лагерь путем признания единой Чехословацкой республики. В самой людацкой верхушке эти тенденции проявляются в окружении председателя словацкого сейма М. Сокола, планировавшего в момент окончания войны через сейм «законным актом» возвратить Словакию в Чехословацкую республику на правах автономии^[52].

В агонии находился фашистский режим и в Хорватии после выхода Италии из войны, которая была наряду с Германией «патроном» усташского режима А. Павелича. В правящих кругах «Независимого хорватского государства» также идут поиски путей перехода на сторону антигитлеровской коалиции, которые выразились в планах реорганизации усташского режима путем разделения власти между усташами и Хорватской крестьянской партией, представленной и в эмигрантском югославском правительстве. Согласно этому плану созданная вместо усташского «государства» «Республика Хорватия» переходила с помощью Англии и США на сторону антигитлеровской коалиции^[53]. В ноябре 1943 г. на совещании Гитлера «Независимое хорватское государство» было признано нежизнеспособным^[54].

С приближением Советской Армии к Карпатам в 1944 г. кризис сателлитов Германии в Центральной и Юго-Восточной Европе резко усилился. Правящие круги фашистских режимов Венгрии, Румынии, Болгарии и Хорватии форсировали поиски контактов с Англией и США^[55]. Но поскольку планы их базировались на антисоветской основе, то крах таких расчетов в условиях, когда Советская Армия уже практически вступила на территорию одного из сателлитов — Румынии, был неизбежен. Западные союзники не имели реальной возможности осуществить свое военное присутствие в странах Центральной и Юго-Восточной Европы и предпочли придерживаться обязательств, принятых совместно с СССР 13 мая 1944 г. правительства СССР, Англии и США в совместном заявлении, обращенном к сателлитам гитлеровской Германии, предупреждали, что чем дольше государства-сателлиты будут продолжать участвовать в войне на стороне гитлеровской Германии, тем более гибельными будут для них последствия и тем более суровыми будут предложенные в будущем условия^[56].

Реакция правящих кругов стран-сателлитов на это события не была единой. Правящие круги хортистской Венгрии испытывали двойной страх — перед германской оккупацией, которая вела за собой выдвижение на политическую авансцену прямых ставленников нацистов — нилашистов, а с другой — еще больший страх перед возможным выступлением левых сил. Все это привело к нарушению «рефлекса самозащиты» у хортистов и к остановке на той мертвой точке, сдвинуться с которой политическое руководство хортистского режима уже не могло. В результате идет интенсивное сближение консервативных сил с ультраправыми, усиливается политическое в военное влияние последних. Следствием этого стали беспрепятственная оккупация Венгрии 19 марта 1944 г. гитлеровскими войсками и установление в стране полного политического и экономического контроля Германии^[57].

Разом рухнули вся структура хортистского режима и система взаимной обусловленности отдельных его звеньев. И хотя формально регент М. Хорти по-прежнему находился в королевском дворце в Буде, он уже не имел реальной власти. Правительство старого германского агента Д. Стояи только постфактум санкционировало бесчинства гитлеровцев в стране. Характерно, что те представители хортистского режима, которые имели возможность принимать самостоятельные решения, а именно значительная часть дипломатов, откровенно заявили, что суверенная Венгрия перестала существовать, и порвали с правительством Стояи^[58]. Быстрыми темпами идет разложение главной опоры хортизма — армии. Усиливается дезертирство, идет, хотя и крайне медленно, процесс размежевания даже в самой консервативной ее части, среди офицерства. Номинальный переход власти к гитлеровской агентуре, нилашистам, из рук гитлеровцев стал в повестке дня.

Поражения румынской армии, огромные потери и стремительное наступление Советской Армии летом 1944 г. лишили диктатуру И. Антонеску единственной опоры — армии и показали бесперспективность участия Румынии в войне на стороне Германии. Антивоенные настроения охватили всю страну, что вынудило службу безопасности, сигуранцу, признать в одном из донесений правительству: «Единственное желание народа состоит в том, чтобы война закончилась как можно скорее»^[59]. Кризисные явления распространяются вглубь режима, захватывая и государственный аппарат. В марте 1944 г. сигуранца доносила, что в некоторых местностях проявляется «безразличное отношение полицейских властей», ибо они, не зная, как будет обстоять дело в будущем, считают, что лучше никому не делать зла»^[60]. Сам же диктатор И. Антонеску, после неудачных попыток прийти к соглашению с Англией и США^[61], вообще отказался от мысли покинуть гитлеровский блок и отдал приказ о «мобилизации всей нации»^[62]. Потеря чувства реальности и обреченность фашистской клики И. Антонеску делали ее действия особенно опасными, несущими угрозу самому существованию румынского народа. Разруха, голод, дезертирство, ограбление Румынии гитлеровцами достигли летом 1944 г. своей высшей точки.

Рост антифашистского движения в стране, перспектива превращения ее в театр опустошительных военных действий привели буржуазных лидеров «исторических партий» и короля Михая к выводу, что монархию молжно спасти только путем немедленного выхода Румынии из войны. Буржуазия, король, дворцовые круги и генералитет, пытаясь спасти свои классовые позиции и монархию, вынуждены были действовать совместно с коммунистами. Фашистская клика И. Антонеску летом 1944 г. оказывается в полной изоляции, а сокрушительное поражение немецких и румынских войск под Яссами и Кишиневом привело фашистский режим в Румынии в состояние агонии^[63].

Приближение фронта к границам Словакии стало тем катализатором, который привел уже весной 1944 г. клерофашистский режим к полному развалу. Все пропагандистские средства фашистского режима (пресса, радио, политические курсы людацкой партии, религиозные миссии) были включены в борьбу за среднего обывателя. Но достижения их оказались ничтожны. Кризис охватывает уже саму партию, увеличивается число перебежчиков, призывы И. Тисо о «возврате к духу 14 марта 1939 г.» отклика не находят. Лидер словацких немцев Ф. Кармазин характеризует в письме Гиммлеру от 19 августа 1944 г. ситуацию в Словакии как безнадежную. Он указывает на развитие партизанского движения, подчеркивая при этом что действенных средств борьбы против него в Словаки нет. Армия разложена, жандармерия и полиция слабы у «глинковской гвардии» нет оружия^[64].

Коренные изменения в характере клерофашистского режима произошли в период Словацкого национальной восстания. Если в марте 1939 г. он существовал благодаря поддержке германского империализма и его военно-политической гегемонии в Центральной Европе, то после августа 1944 г. он существует только при прямой оккупации Словакии германской армией. Словацкая клерофашистская администрация сохранилась только в тех районах, где активность повстанцев была слабой и куда удалось быстро проникнуть германским войскам^[65].

В Берлине не считали нужным внешне менять свою политику в отношении марионеточного «президента» И. Тисо и его «правительства», всячески поддерживавших действия нацистов, направленные на подавление восстания. В то же время до августа 1944 г., т. е. до восстания, требования Германии в отношении Словакии оформлялись в виде нот, а выполнение их облекалось в форму «международных отношений», но с момента восстания основную силу имеют приказы и распоряжения командующего германскими войсками. Словацкие органы выполняли только ограниченные административные функции, и то с точки зрения потребностей оккупантов^[66].

Самым активным звеном клерофашистского режима становится «глинковская гвардия», реорганизованная и вооруженная нацистами. Сюда рекрутировались люмпены и преступные элементы, запятнавшие себя при депортации евреев. Кровавые следы ее рейдов остались по всей Словакии. Однако восстановить какую-либо реальную власть людаков им не удалось^[67].

С выходом советских войск на Балканы летом 1944 г. кризис монархо-фашистского режима в Болгарии достигает вершины. Правящая верхушка, изолированная от масс, пыталась маневрировать, а правительство Багрянова даже заигрывать с силами Сопротивления^[68]. Потерпев неудачу, Багрянов превращает страну в военный лагерь, а армию в карателей, стремясь задушить партизанское движение^[69], кроме того, продолжает политическое маневрирование, пытаясь установить контакты с западными союзниками^[70]. При этом болгарская сторона всячески затягивала переговоры, стремясь добиться легких условий и опасаясь разрыва с Германией. Не изменилось положение и с приходом к власти правительства Муравлева, представлявшего оппозиционные нефашистские круги болгарской буржуазии. Образование этого правительства было попыткой спасти классовые позиции буржуазии перед лицом создавшейся в стране революционной ситуации. Единственное, на что решилось правительство Муравлева, — это объявление о денонсации Тройственного пакта^[71]. И только со вступлением советских войск на территорию Болгарии оно объявляет Германии войну. Эти запоздалые шаги свидетельствовали о тупике внешней и внутренней политики болгарской буржуазии. Только Народное восстание 9 сентября вывело страну из тупика, в который ее привели правящие круги монархо-фашистского режима.

Верхушка усташского режима в Хорватии летом 1944 г. предпринимает отчаянные попытки обеспечить себе алиби. В июле военный министр А. Вокич созвал вблизи Сараева тайное совещание высших офицеров, где обсуждался вопрос о необходимости разоружения германской армии в «подходящий момент»^[72]. Одновременен усташская верхушка вновь обратилась к представителям Хорватской крестьянской партии с предложением о создании коалиционного правительства, которое было бы приемлемым для Англии и США^[73]. А. Павелич знал о подобных настроениях и планах своих подручных, в том числе министров Вокича и Лорковича, но решил до поры ничего не предпринимать, считая эти планы зондажем возможного спасения «государства» и себя самого. Но уже в августе 1944 г., испугавшись возможного вмешательства нацистов, Павелич отдал приказ арестовать министров Лорковича и Вокича, а также руководителей ХКП и многих высших офицеров^[74]. На встрече с Гитлером 18 сентября 1944 г. он говорил, что после выхода Румынии из гитлеровского блока хорватские интеллектуалы и некоторые члены правительства настойчиво требовали принятия мер, с тем чтобы Хорватия была оккупирована англо-американскими войсками^[75].

После сентябрьского восстания в Болгарии резко усилился распад хорватской армии, массовыми стали дезертирство и переход на сторону партизан. Притом это касалось не только солдатской массы, но и части офицерского состава, особенно представителей старой югославской армии^[76].

Последней попыткой установления связи с представителями союзного командования в южной Италии была поездка министра Вранчича, всячески расписывавшего стратегическое значение Хорватии на Балканах, с тем чтобы англо-американские войска были как можно скорее в Загребе. Однако американцы не решились нарушит принятые обязательства на конференции в Крыму и передали делегацию Вранчича командованию Народно-освободительной армии Югославии^[77]. Государственный аппарат «Независимого хорватского государства» окончательно распался в ходе зимнего и весеннего наступлений НОАЮ 1945 г., а остатки армии были включены в состав вермахта^[78].

Разрыв Румынии с Германией, восстание в Словаки свержение монархо-фашистского режима в Болгарии усугубили кризис хортистского режима в Венгрии. Воспользовавшись замешательством нацистов в дни крушения режима И. Антонеску, Хорти сместил с поста премьер-министра германского ставленника Д. Стони и назначил вместо него генерала Лакатоша, правительство которого пыталось вывести Венгрию из войны. Однако правящие круги Венгрии во главе с Хорти ввиду своей классовой ослепленности потеряли всякую возможность правильной оценки создавшегося положения и дальнейших перспектив режима. На большее, чем закулисные переговоры с представителями Англии и США, они не были способны^[79], ничего реального при этом не добились, ибо западные союзники могли им только рекомендовать «обратиться к русским»^[80].

Вынужденный под давлением сторонников немедленного выхода из войны обратиться к советским представителям, М. Хорти так и не решился на разрыв с Германией. Видя полную неспособность регента даже номинально управлять страной и служить интересам Германии, гитлеровцы организовали «путч» крайних фашистских элементов, нилашистов, во главе с Ф. Салаши 15 октября 1944 г. и передали власть ему^[81].

Режим Салаши практически не имел никакой опоры в массах и держался только на безудержном терроре, в осуществлении которого нилашисты превзошли даже своих «учителей», нацистов. Государственное же «управление» заключалось в систематическом грабеже и «тотальных мобилизациях»^[82].

Крушение фашистских режимов в Венгрии, Румынии, Болгарии, Словакии и Хорватии на заключительном этапе второй мировой войны наиболее ярко продемонстрировало бесславный конец эры буржуазии как ведущей силы наций в Центральной и Юго-Восточной Европе. Антинародный и антинациональный характер ее правления стал очевиден для народных масс. Распад этих режимов под ударами Советской Армии и революционных сил внутри самих стран региона стал предвестником национально-демократических и социалистических революций в указанных странах, прихода к руководству нациями новых общественных сил во главе с пролетариатом и его авангардом — коммунистическими партиями.

1. Ránki G. Az ellenforradalmi rendszér társadalmi bázisairál. — Torténelmi Szemle, 1962, N 3/4, 353—370. old. ↑

2. Márkus L. Über den Charakter der herrschenden Elite des Horthy — Regimes. — Acta historica, Budapest, 1972, t 18, N 1/2, S. 119—146. ↑

3. Поп И. И. Чехословацко-венгерские отношения (1935—1939). М.: Наука, 1972, с. 3—8; Fabian J. Svätoštiepanské tiene. Telekího zahraniční politika a Slovensko 1939—1941. Bratislava: Vydavatelstvo politickej literetury, 1966, s. 8—23. ↑

4. Пушкаш А. И. Венгрия в годы второй мировой войны. М.: Наука, 1966, с. 62. ↑

5. Вознесенский В. Д. Царь Борис, Гитлер и легионеры. — Новая и новейшая история, 1971, № 1, с. 81—85. ↑

6. См.: Тошкова В. България и третият райх 1941—1944: (Политически отношения). София: Наука и изкуство, 1975. ↑

7. Вознесенский В. Д. Указ. соч. — Новая и новейшая история, 1971 № 1, с. 88-91. ↑

8. Валев Л. Б. Болгарский народ в борьбе против фашизма: (Накануне и в начальный период второй мировой войны). М.: Наука 1964, с. 92-96. ↑

9. Язькова А. А. Румыния накануне второй мировой войны. 1934—1939. М.: Изд-во АН СССР, 1963, с. 225-234. ↑

10. Румыния в годы народно-демократической революции 1944— 1947. М.: Прогресс, 1974, с. 43—44. ↑

11. Лебедев В. И. «Железная гвардия», Кароль II и Гитлер. М.: Наука, 1968, с. 303—317. ↑

12. Лебедев В. И. Крах фашизма в Румынии. М.: Наука, 1977. с. 316—318; Hillgruber A. Hitler, König Karol und Marschall Antonescu. Weisbaden: Steiner, 1954, S. 112—126. ↑

13. Dress B. Slowakei und faschistische Neuordnung Europas 1939- 1941. Berlin: Academic — Verlag, 1972, S. 58—76; Colić M. Takozvana Nezavisna Država Hrvatska. 1941. Beograd, Rad; 1973. ↑

14. Pŕispevky k dejinam fašizmu v Československu a Mad’arsku. Bratislava: Vydavatelstvo Slovenakej Akademie vied, 1969, s. 90—93. ↑

15. Пушкаш А. И. Указ. соч., с. 122, 355—359; Вознесенский В. Д. Указ. соч. — Новая и новейшая история, 1971, № 2, с. 89—98; Лебедев Н. И. Крах фашизма в Румынии, с. 318; Kaiser G. Die Politik des Dritten Reichs gegenüber der Slowakei 1939—1945 Bochum: Westdeutsche Verlag, 1969. ↑

16. Studia historica slovaca. Bratislava: Vydavatelstvo SAV, 1909. t VI, s. 123-135. ↑

17. История Венгрии. M.: Наука, 1972, т. 3, с. 338—339; Вознесенский В. Д. Указ. соч.— Новая и новейшая история, 1971, № 2 с. 90. ↑

18. Ноensch J. К. Die Slowakei und Hitlers Ostpolitik. Köln; Graz: Bölau Verlag, 1965, S. 334-357. ↑

19. См. подробнее: Телегин Ф. Н. Использование фашистской Германией экономического потенциала оккупированных и зависимых государств Европы во второй мировой войне: Дис. канд. истор. наук. М., 1973. ↑

20. Jędruszczak Т. Europa Środkowa w przededniu drugie wojny światowej (1933—1939). — Dzieje najnowsze, 1971, N 1/2, s. 9. ↑

21. Румыния в годы народно-демократической революции 1944—1947, с. 46. ↑

22. Пушкаш А. И. Укаэ. соч. с. 130. ↑

23. Вознесенский В. Д. Указ. соч. — Новая и новейшая история, 1971, № 2, с. 91—92. ↑

24. История Венгрии, т. З, с. 385; Венков Й. Революционната ситуация в България през втората световна война. София: Партиздат, 1977, с. 64—72. ↑

25. Пушкаш А. И. Указ. соч., с. 218—222. ↑

26. История Венгрии, т. 3, с. 382; Лебедев Н. В. Крах фашизма в Румынии, с. 348; Slovensko, Dejiny, Bratislava; Obzor, 1971, s. 738- 743. ↑

27. Slovensko. Dejiny, s. 733; Odboj a revoluce 1938—1945. Praha: Academia, 1985, s. 147. ↑

28. Hory L., Broszat M. Der Kroatische Ustascha — Staat 1941—1945. Stuttgart: Deutsche Verlag — Anstalt, 1964, S. 58—75, 107—122. ↑

29. Slovesnké narodné povstanie roku 1944. Bratislava: Vydavatelstvo SAV, 1965, s. 24. ↑

30. Пушкаш А. И. Указ. соч., с. 240—259; Вознесенский В. Д. Указ. соч. — Новая и новейшая история, 1971, № 2, с. 91—98; Лебедев Н. И. Крах фашизма в Румынии, с. 342—355. ↑

31. История Венгрии, т. 3, с. 383—384. ↑

32. Лебедев Н. И. Крах фашизма в Румынии, с. 348. ↑

33. Там же, с. 355. ↑

34. Slovenskó narodnó povstanie roku 1944, s. 21. ↑

35. Румыния в годы народно-демократической революции 1944— 1947, с. 51. ↑

36. Пушкаш А. И. Указ. соч., с. 363—384. ↑

37. Там же, с. 315, 318, 349. ↑

38. Димитров И. Буржоазната опознция в България 1939—1944 гг. София: Наука и изкуство, 1969, с. 98—100. ↑

39. Там же, с. 100. ↑

40. Там же, с. 107. ↑

41. Лебедев Н. И. Крах фашизма в Румынии, с. 412. ↑

42. Frissner В. Verratene Schlachten. Die Tragödie der deutschen Wermacht in Rumänian und Ungarn. Hamburg: Holsten — Verlag, 1956, S. 44. ↑

43. Kallay M. Hugarian Premier. A Personal Account of a Nations Struggle in the Second World War. New-York, 1954, p. 397—406. ↑

44. Димитров И. Указ. соч., с. 100—101. ↑

45. Георгиев В. Опитът на монархо-фашизма да създаде държавна партия (1943—1944). — Векове, 1975, № 2, с. 25—27. ↑

46. Димитров И. Указ. соч., с. 130—134; Димитров И. Указ. соч., с. 118-120. ↑

47. Димитров И. Указ. соч., с. 118—120. ↑

48. Лебедев Н. И. Крах фашизма в Румынии, с. 429. ↑

49. Там же. с. 414—418. ↑

50. Румыния в годы народно-демократической революции 1944— 1947, с. 51. ↑

51. Studia historica slovaca, t. VI, s. 138—150. ↑

52. Гусак Г. Свидетельство о словацком национальном восстании. М.: Политиздат, 1969, с. 102. 111—113. ↑

53. Butlć F. О nekim političkim akcijama u NDH uoči njezima sloma.— Putovi revolucije, Zagreb, 1966, N 7/8, s. 187—193. ↑

54. Krizman B. Vodstvo Trećeg Reicha i raskorak u oejenivanju slituacije u Hrvatskoj (1941—1944). —Jugoslovenski istorijski časopis, 1975, N 3/4, s. 97. ↑

55. Исраэлян В. П., Кутаков Л. Н. Дипломатия агрессоров. Германо-итало-японский фашистский блок. История его возникновения и краха. М.: Наука, 1967, с. 329—333; Вознесенский В. Д. США, Англия и выход Болгарии из войны в 1944 г. — Новая и новейшая история, 1988, № 4, с. 99—110; Лебедев И. Н. Крах фашизма в Румынии, с. 450—456; Butić F. О nekim političkim akcijama…, s. 192—193; Korom M. Horthy Kisérlete a háborubol valo kiválásra és a szövetséges nagyhatalmak pólitikája. — Századok, 1974 N 4, 836—878 old. ↑

56. Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. М.: Госполитиздат, 1946, т. 2, с. 132—133. ↑

57. История Венгрии, т. 3, с. 395-406; Hillgruber A. Deutschland und Ungarn 1933—1944. Еin Überblick über die politischen und militärischen Beziehungen im Rhamen der europäischen Politik. — Wehrwissentschaftliche Rundschau, 1959, N 10, S. 661—670. ↑

58. Пушкаш А. H. Указ. соч., с. 423—429. ↑

59. Лебедев Н. И. Крах фашизма в Румынии, с. 462. ↑

60. Там же. ↑

61. История дипломатии. М.: Госполитиздат, 1975, т. 4, с. 432—433. ↑

62. Лебедев Н. И. Крах фашизма в Румынии, с. 457. ↑

63. Освобождение Юго-Восточной и Центральной Европы. М.: Наука, 1970, с. 92. ↑

64. Slovensko narodne povstanie roku 1944, s. 43. ↑

65. Ibid., s. 44. ↑

66. Jelinek J. Dennik Dr. Stefana Tisu. — Historický časopis, 1970, č. 2, s. 270-287. ↑

67. Slovensko. Dejiny, s. 795—797. ↑

68. Божинов В. Политическата криза в Българид през 1943-1944. София: Издво на БАН, 1957, с. 74—77. ↑

69. Божинов В. Указ. соч., с. 100—110; Венков Й. Революционната ситуация в България проз втората световна война. София: Партиздат, 1977. ↑

70. Вознесенский В. Д. США, Англия и выход Болгарии из войны в 1944 г., с. 105—107. ↑

71. Димитров И. Указ. соч., с. 203. ↑

72. Basta М. Agonija i slom Nezavisne Države Hrvatske. Beograd: Rad. 1971, s. 194. ↑

73. Butić F. O nekim političkim akcijama…, s. 188—192; Basta M. Agonija i slom…, s. 194. ↑

74. Basta M. Agonija i slom…, s. 194. ↑

75. Krizman B. Vodstvo Trećeg Reicha…, s. 98. ↑

76. Ibid., s. 99. ↑

77. Basta M. Agonija i slom…, s. 195—200. ↑

78. Hory L., Broszat M. Der Kroatische Ustasche — Staat 1941—1945, S. 130—175. ↑

79. Korom M. Horthy kisérlete a háborubol valo kiválásra…, 850-878. old. ↑

80. История Венгрии, т. 3, с. 439. ↑

81. Korom М. Möglichkeiten und Absichten einer ungarischen Urmstellung in der zweiten Hälften des Monats Oktober 1944. — Annales Universitatis Budapestiensis de Rolando Eötvös Nominatae. Sectio historica, 1974, t. 15, S. 167—195. ↑

82. Teleki E. Nyilas uralam Magyarországon (1944. oktober 16. — 1945 április 4.). Budapest: Kossuth könyvkiado, 1974. ↑