Эпилог

Так кто же прав в споре о судьбах современной буржуазной философии Америки — пессимист Льюис Фейер, которому бюрократически-академическая философия представляется мертвой уже по самой своей идее, или оптимист Эндрю Рэк, видящий в творчестве многих современных философов-профессионалов продолжение «золотого века» американской мысли? Думается, что ни тот, ни другой.

Соблазнительно, конечно, присоединиться к словам Л. Фейера о том, что, «когда философия становится академической, результаты примерно сравнимы с теми, которые обнаруживаются, когда академическим становится искусство»^[1], и признать буржуазную философию Соединенных Штатов умершей и подлежащей положению во гроб. Но это было бы глубоким заблуждением. Может быть, интеллектуальную историю современной Америки и можно написать, не упоминая по имени ни одного из ее двух с половиной тысяч профессиональных философов, но нельзя отрицать того, что они вносят свой вклад в интеллектуальную жизнь, создавая интеллектуальный климат Соединенных Штатов, причем не только своими философскими трактатами, но и лекциями, статьями на социальные и политические темы, влиянием на студентов й молодежь. Недооценивать этого нельзя. Л. Фейер опирается в своих заключениях на все возрастающую бесплодность американского философствования, связанную с обращением к узким науковедческим проблемам, к логическому и лингвистическому анализу, к «описательной лексикографии»; их торжество, считает он, ведет к такому положению, что труды «каких-нибудь Джемса, Кьеркегора или Ницше» не снискали бы их авторам даже докторской степени. Но ведь эту опасность видят представители всех рассмотренных нами тенденций американской мысли последнего времени. Видят и пытаются ее избежать, обращаясь — в рамках своих философских построений или выходя за их пределы — к насущным социальным проблемам. Вспомним Хука, Льюиса, М. Фарбера, американских экзистенциалистов. . . Даже Ноам Хомский, работы которого по лингвистике получили широкое признание именно в качестве значительных философских трудов, развивающих столь осуждаемую Фейером традицию, известен и как автор острых социальных и политических произведений^[2].

Значит, дело, видимо, не в абстрактности и бесплодности «американского философствования», не в его «академизме», а в его содержании, в том, что оно не может дать достаточно убедительного ответа на «проклятые вопросы» времени.

Но ведь и новые философские классики не гуляют по тенистым аллеям университетских парков Америки. Даже те двенадцать «новых американских философов», которых Эндрю Рэк прочит в продолжатели «золотого века», — ни один из них — не могут идти в сравнение с крупнейшими, по масштабам современной философии, мыслителями Америки последнего столетия — Ройсом или Пирсом, Джемсом или Сантаяной, Дьюи или Уайтхедом. Это их идеи, как и идеи других известных философов XX в. — Рассела, Хайдеггера, Сартра, пересказываются и перерабатываются, комбинируются и расшифровываются современными американскими мыслителями. При этом они обнаруживают немало остроумия, находчивости, проникновения в сложности и тонкости современных философских проблем, намеченных и каким-то образом решенных «великими». И хотя развитие философии в США пока идет в русле уже сложившихся традиций, «профессионализм» философов, особенно занимающихся проблемами философии естественных и общественных наук, в первую очередь физики, биологии и лингвистики, а также ученых, активно подключающихся к разработке этих проблем, дает небезынтересные результаты. Упомянем «Миннесотские исследования по философии науки», «Бостонские исследования по философии науки», «Исследования по основаниям методологии и философии науки» — непериодические издания трудов семинаров и коллоквиумов, проводимых американскими университетами. Огромный комплекс проблем, стоящих на границе между философией, биологией, социологией и географией, рассматривается в обширной литературе, посвященной «экологической революции». Бурное развитие в последние десятилетия различных отраслей лингвистики, и в особенности теории порождающих грамматик Н. Хомского, породило серьезную философскую полемику между эмпирической позитивистской (Блумфилд) и рационалистической линиями в этой науке. Насколько все это скажется на будущем американской философии, причем, видимо, в сравнительно близкое время, — дело специального исследования^[3].

Э. Рэк фиксирует наш умственный взгляд на том, что нельзя ныне говорить об «американской философии»— лучше говорить об «американских философах», «взгляды которых столь же различны, как и силы и факторы в американской культуре»^[4]. И это в какой-то мере справедливо. Правда, этот показательный плюрализм имеет корни не в «свободе мышления», не в «традиции», не в «интеллектуальной гибкости» и пр., а скорее в том, что традиционные течения все более заходят в тупик, а кардинального способа «излечения» философских недугов не находится. Но это симптом идейного кризиса, с каким мы сталкиваемся всякий раз, когда изучаем историю философии в поворотные моменты социальной истории. Плюрализм философских концепций — необходимая форма существования современной буржуазной философии. Но за этим плюрализмом лежит не менее существенное единство, — единство социальное, выражающее общую основу этой философии, капиталистическое общественное устройство, и единство теоретическое, выражающееся в почти безусловном господстве идеализма. Мортон Уайт, всегда стремившийся к «воссоединению в философии» и потому больше обращавший внимание на сходства между различными ее течениями, не случайно подчеркивал, что подобно тому, как в политической жизни «во время кризиса ломаются старые партийные линии», так и в философии все более стираются грани между философскими школами. «Что остается, так это не субстанциальное метафизическое различие, но различие процедурное»^[5]. И действительно, различия в сфере мировоззренческих и методологических установок оказываются все более стертыми и расплывчатыми, допуская сравнительно безболезненный переход от одной установки к другой, фактически не поступаясь при этом существом прежнего воззрения. Этому способствует и философский плюрализм, ибо даже наиболее различающиеся между собой учения десятками тонких, еле уловимых сходств и переходов связаны друг с другом. Пример тому — «натуралистические» истолкования теологии или открытого субъективного идеализма.

Результатом этих противоположных тенденций — сближения и отталкивания, единства и многоразличия — выступает конкуренция на «рынке идей», в ходе которой каждый философ не только рекламирует свой «товар», но и представляет его в качестве наилучшего средства для объединения идеологических усилий. Чаще всего используется в этом отношении противопоставление той или иной философской концепции марксизму, коммунистическому мировоззрению. Почти каждый из буржуазных философов в последние десятилетия отдавал или отдает дань антикоммунизму — то ли в форме отдельных выпадов, не связанных органически с самой философией, то ли в форме пропаганды «американского образа жизни», то ли, как Сидней Хук, сознательно фальсифицируя марксизм. Но и единый антикоммунистический фронт — несбыточная мечта воинствующих антикоммунистов. Многие из американских философов понимают, что в наше время антикоммунизм стал знаменем реакции по всему фронту — он порождает антиинтеллектуализм в идеологии, антидемократизм в политике, угрожая традиционным буржуазно-демократическим свободам; более того, он чреват опаснейшими военными конфликтами, угрожающими самому существованию человечества.

Миролюбивая внешняя политика Советского Союза ломает лед «холодной войны» и антикоммунистических предрассудков, наслоившихся на американо-советских отношениях за длительный период послевоенной политической конфронтации. И это не может не сказываться на проблемах идеологии. Уже сейчас можно сказать, что не удалось создать единый философский фронт, обращенный против диалектического и исторического материализма. Девальвация самого имени идеализма, трудности, с которыми сталкивается идеализм в условиях развития науки и научного мировоззрения, отсутствие достаточно цельной позитивной социальной и философской программы затрудняют не только осуществление, но и даже выдвижение общих принципов такого фронта. И все же надо предположить, что в условиях перехода от политической конфронтации к последовательному мирному сосуществованию и экономическому и культурному сотрудничеству конфронтация идеологическая не только не прекратится, но, наоборот, обострится. Следует ожидать увеличения удельного веса философии — наиболее обобщенного выражения мировоззренческих различий.

Успехи социализма в Советском Союзе, в странах социалистического лагеря, тот факт, что «коммунизм, который когда-то был лишь мечтой, стал величайшей силон современности, обществом, созидаемым на огромных пространствах земного шара»^[6], героическая борьба коммунистов капиталистических стран за лучшее будущее своих народов привлекают внимание людей к идейным, в том числе философским, основам коммунизма, непрестанно ширится круг людей, сочувствующих марксизму, знакомящихся с ним из первых рук, порывающих с ходячими буржуазными теориями. В современной идейной борьбе ведущей силой прогресса выступает марксистская философия. И исследование с этой более высокой точки зрения теоретического и идеологического содержания современной буржуазной философии Соединенных Штатов, ее зарождения, развития и кризисов само составляет часть общих идеологических задач марксистской философии.

1. Feuer L. Amerikas Philosophic ist tot. — «Die Welt», 28. Mai, 1966. ↑
2. См. N. Chomsky. American Power and the New Mandarins. New York, 1969; At War with Asia. New York, 1970; Problems of Knowledge and Freedom. London, 1972, Lecture 2. On changing the world. ↑
3. В журнале «Вопросы философии» в последние годы были помещены ценные обзоры упоминаемой здесь тематики, позволяющие составить общее представление о ней (см., напр., Л. Г. Антипенко. Проблема реальности в квантовой физике. Поворот течения («Вопросы философии», № 9, 1969); А. X. Левин. Делавэрский семинар по основаниям физики («Вопросы философии», №5, 1971); К. И. Шилин. «Экологическая революция» в современной западной науке («Вопросы философии», № 11, 1972); В. А. Звегинцев. Борьба между эмпиризмом и рационализмом в современной американской лингвистике («Вопросы философии», № 1, 1972), и др. ↑
4. Reck A. The New American Philosophers. An Exploration of Thought Since World War II. New York, 1970, стр. 348. ↑
5. «The Age of Analysis». Ed. by M. White. New York, 1964, стр. 155. ↑
6. «Программа Коммунистической партии Советского Союза». М., 1962, стр. 3—4. ↑