7.1. Тоталитарный культ​

Социальные, психологические и психиатрические аспекты тоталитарных культов обсуждаются не только в России, но и во всех развитых странах. Существенный рост их количества и влияния оказывает губительное воздействие как на адептов, так и на общество в целом. Особенно очевидным это стало в 1978 г., когда в США 900 членов секты «Народный Храм» покончили жизнь самоубийством во время культового ритуала. Непреодоленная коллизия между положением «Всеобщей Декларации прав человека» о свободе совести и вредными последствиями деятельности тоталитарных религиозных течений порождает все новые и новые проблемы, включая терроризм.

История религии располагает многочисленными сведениями о возникновении различных религиозных движений. Как указывал выдающийся русский социолог Питирим Сорокин[1], на протяжении тысячелетий и столетий одни религиозные коллективы исчезают, другие — появляются, причем эти процессы совершаются, подобно политическим перегруппировкам, скачками; смена периодов религиозного движения и застоя связана с изменением социального уклада населения и служит симптомом этого изменения. От прочих религиозных движений тоталитарный культ отличается специфическими чертами[2]:

• является группой или движением;

• демонстрирует чрезмерную преданность какой-либо личности, идее, вещи;

• использует реформирующую мышление программу, чтобы убеждать, контролировать и подготавливать к жизни в коллективе членов (т. е. интегрировать их в групповую уникальную модель отношений, верований, ценностей и практики);

• систематически стимулирует состояние психологической зависимости у членов;

• эксплуатирует членов для достижения успехов в целях лидеров;

• причиняет психологический вред членам, их семьям и обществу.

Разумеется, отмеченные признаки присутствуют не только в религиозных, но и в политических, военизированных, финансовых группах. Однако существенным признаком именно деструктивного религиозного культа является грубое, бесконтрольное применение манипуляций, направленных на вызывание измененных состояний сознания и связанного с ними феномена гипервнушаемости.

По А.М.Ludwig, гипервнушаемость параллельно с ухудшением способностей к критическому мышлению приводит к ослаблению дифференцировки субъективного восприятия и объективной реальности[3]. В силу этого появляется тревога и формируется компенсаторная потребность в поиске постоянной поддержки или руководства. Возрастает доверие к внушениям гипнотизера, шамана, лидера, религиозного целителя, проповедника или психотерапевта, которые представляются всемогущими, авторитетными фигурами. Ослабление самоидентификации формирует склонность идентифицироваться с авторитетной фигурой, чьи желания или указания воспринимаются как собственные.

7.1.1. Манипуляции, используемые в тоталитарных культах

Культовые манипуляции, приводящие к изменениям в системе мышления, были впервые описаны R.Lifton на материале китайской культурной революции[4]. Они основаны на естественных потребностях человека быть связанными с другими людьми, принадлежать к какой-либо социальной среде (группе), получать социальное вознаграждение.

К культовым манипуляциям относятся:

• Контроль окружающей обстановки и доступа информации. Создание условий, при которых невозможен или крайне ограничен доступ информации, противоречащей установкам группы или ее лидера.

• Мистическое манипулирование. Внушение цели группы как единственно правильной. Окружение лидера мистической аурой морального превосходства и суперчеловеческих качеств.

• Внушение абсолютной покорности требованиям лидера и его помощников.

• Индоктринация вины. Индуцирование чувства вины за неуступчивость и сопротивление. Требование исповеди как средства очищения и признания собственных прегрешений перед группой и ее лидером.

• «Священная наука». Принятие основных догм группы как единственно верных, не поддающихся никакому критическому анализу истин. Догмы при обучении группы даются в виде утверждений. Вопросы и критика игнорируются как явления ненужные, сомнительные, греховные.

• «Заряженный язык». Использование специально созданного малопонятного жаргона, приписывание общепринятым понятиям новых значений. Приписывание новых значений таким эмоционально нагруженным словам, как «мать», «отец», «сестра», «брат», способствует отделению индивидов от их естественных семей.

• Доминирование доктрины. Согласно этому, доктрина создается для того, чтобы зачеркнуть весь прошлый познавательный опыт. Учения и цели группы более важны, чем личное благополучие индивида, от членов требуется жертвовать собой.

• Разделение существования. Проводится резкое разграничение между теми, кто будет спасен, и теми, кто будет проклят. Правом на существование пользуются лишь те, кто целиком разделяет цели группы и во всем подчиняются лидеру.

Создаваемая путем контроля мышления изоляция приводит к зависимости, формированию у индивида чувства уязвимости и беспомощности. Кроме описанных R. Litton, в деструктивных культах используются и другие техники[5]. Наиболее экстремальные из них, включающие технологии «останавливающего мышления», постоянного медитирования, монотонного пения и повторяющихся действий, бесконтрольного навязывания непривычных ритуалов и визуализированных представлений, индуцируют состояния повышенной внушаемости.

Для правильного понимания патогенеза культовой травмы следует отметить, что не всегда и не во всех случаях индуцирование измененных состояний сознания приводит к возникновению психического расстройства. Многочисленные случаи выздоровления или улучшения при лечении истерического невроза или психосоматических заболеваний строятся на преимуществах внушаемости, склонности к эмоциональному катарсису. Известны примеры внезапного озарения, творческого инсайта, возникающих во сне, в состоянии транса, пассивной медитации. Если предположить, что суггестивные методы вызывают изменения биохимической анатомии, сходные с воздействием психотропных препаратов, становится понятным, почему одно и то же воздействие у одних людей вызывает улучшение, а у других — серьезную патологию психики. Как известно, любой сильнодействующий препарат в одних дозах улучшает состояние организма, а в других приводит к летальному исходу. Так же и воздействия на психику, приводящие к возникновению измененных состояний сознания, могут в одних случаях приводить к исцелению, в других — оставаться без последствий, в третьих, — вызывать серьезные нарушения, вплоть до психотических. Однако если психиатр, назначая психотропное средство, учитывает его химическую основу, особенности фармакодинамики, рекомендуемые дозы, перечень побочных явлений, психотерапевт исходит из многовекового эмпирического опыта, то культовый лидер действует грубо, бесконтрольно, не учитывая последствий.

Одним из наиболее ярких примеров грубого деструктивного воздействия на психику является деятельность лидеров секты «Белое братство»[6]. Возникнув в Киеве в начале 1990-х гг. секта быстро распространилась по Украине, Белоруссии, России. Как и в большинстве современных сект, ее догматы представляли собой эклектическую смесь из йоги, буддизма, теософии, антропософии, христианских ересей. Особое место в «учении» занимал обрисованный в ярких деталях конец света с детально разработанной культовой практикой. Наибольшую опасность для физического и психического здоровья представляла тема жертвоприношения. Согласно доктрине, вслед за Страшным судом должен наступить золотой век, куда попадут 140 000 юсмалиан (так называли себя адепты). В руководстве секты стояли Кривоногое и Цвигун, которая, по-видимому, переживала религиозно-мистические состояния (видела живого бога). Неофиты набирались, главным образом, среди молодежи 15—19 лет. Первоначально лидеры появлялись в секциях восточных единоборств, йоги, а затем устремились в средние школы, где рассказывали детям о грядущем Страшном суде и прочих ужасах. Желающих тут же крестили, выводя по одному в коридор. Сам обряд крещения заключался в том, что один из «старших братьев» секты прикладывал руку ко лбу крестимого, что- то вещал, непрерывно глядя тому в глаза, затем совершал руками пассы вдоль его позвоночника и окроплял водой из фляжки. По мнению специалистов, руководство «Белого Братства» апробировало на своих приверженцах методы насильственного управления психикой и поведением, психофизической обработки, изощренных методов гипнотического внушения. Культовое воздействие осуществлялось также путем прослушивания аудиокассет с проповедями. Родителями и бывшими адептами, покинувшими «Белое Братство», отмечалось использование наркотических веществ. Согласно мнению специалистов, обследовавших адептов, у них подавлялась индивидуальность, снижалась критическая способность, нарушались дифференцирование эмоций, пластичность движений, активность и способность сопротивляться стрессам. В ноябре 1993 г. в Киеве едва не состоялось массовое самоубийство «белых братьев». Планировалось кровавое шоу, знаменующее начало Страшного суда с вознесением Цвигун, назвавшей себя Мария Дэви Христос. Кульминацией стал приход 10 ноября 1993 г. 25 сектантов в Софийский собор в Киеве. Усилиями правоохранительных органов страшные события удалось предотвратить.

Какие бы методы ни применялись в деструктивных культах, все они формируют психическую зависимость путем запугивания в случае ослушания. В культе сайентологов широко применяются слежка, доносы друг на друга, используются материалы, полученные на предварительном тестировании адептов. Церковь сайентологов, претендуя на абсолютное знание о единственно верном пути к спасению и самоусовершенствованию, исповедует лютую ненависть к научной психиатрии, навязчиво и агрессивно распространяя в СМИ и среди населения материалы о вреде психиатрии как таковой. Связано это, видимо, с тем, что основатель сайентологии Л.Р.Хаббард был человеком с определенными психическими расстройствами и проходил лечение в психиатрическом отделении морского госпиталя «Оак Кнолл» (США).

7.1.2. Риск возникновения психического расстройства в результате культовой травмы

Предрасположенность к психическим расстройствам в результате культовой травмы следует рассматривать во внутриличностном, межличностном и надличностном контекстах.

Внутриличностный контекст. Предрасполагающими факторами психических расстройств являются такие свойства личности, как повышенная внушаемость, ведомость, пассивность, склонность к магическому мышлению. Повышенная внушаемость является преципитирующим (т. е. ускоряющим, подталкивающим) фактором для формирования диссоциативных психических расстройств, особенно при чрезмерных психофизических нагрузках[7].

Межличностный контекст. Включает разрыв или ослабление связей с ближайшим окружением (родители, сверстники, соученики и т. д.). Человек, по каким-либо причинам чувствующий себя неадекватным в окружающем его обществе («не от мира сего»), не принятым из-за своих личностных, психических, физических или других особенностей, испытывает огромное облегчение среди людей, исповедующих другие (относительно тех, что бытуют в миру) ценности, в среде, где неадекватность и необычность, напротив, расцениваются положительно. Поскольку священное в религии противопоставляется мирскому, симптомы социальной дезадаптации чаще всего интерпретируются здесь как доказательства избранности[8].

Надличностный контекст. Включает социокультуральные изменения, которые стали происходить в России с конца 1980-х гг. Резкий слом устоявшегося атеистического менталитета homo soveticus привел к непривычной для него идеологической дезориентации, пробил брешь в догматически-материалистическом мировозрении, оживил потенциальный интерес к духовным ценностям. Для многих крушение старого мировоззрения уже было стрессовым обстоятельством и предпосылкой развития тех расстройств психики, которые предрасполагают к восприятию неокультовых учений[9].

Нередко в секту вовлекаются больные с инициальными проявлениями шизофрении, стремящиеся преодолеть нарастающее чувство отгороженности. В этих случаях культовые воздействия провоцируют и утяжеляют течение заболевания.

Наблюдение 13.

Больной Р., 24 года. Наследственность психическими заболеваниями не отягощена. Мать — тревожно-мнительная, озабоченная состоянием своего здоровья. Отец вспыльчивый, но отходчивый. Пациент — единственный ребенок в семье. В развитии от сверстников не отставал. В детстве часто и подолгу болел простудными заболеваниями. Нередко выявлялись признаки невропатии — капризность, плохой сон и аппетит. Страшился темноты, чуждался бойких и шумных сверстников. В школу пошел с 7 лет. Учился хорошо, был послушным, не любил шума, драк на переменах. В старшем подростковом возрасте испытывал затруднения в общении, переживал, что «не такой, как все». К учебе относился ответственно, закончил школу, поступил в политехнический институт. Учеба давалась с трудом, отмечал повышенную утомляемость, раздражительность, был не в силах сосредоточиться, усвоить изучаемый материал. Институт бросил, устроился на завод, где работал слесарем. После ухода из вуза утратил привычный круг общения, старых приятелей растерял, а новых не завел. Испытывал острое чувство одиночества, собственной неполноценности, начал выпивать, однако и в состоянии опьянения облегчения не испытывал. Увлекся астрологией, покупал литературу по оккультизму. Постепенно стал формироваться интерес к различным религиозным течениям. Встречался с адептами Белого Братства, Общества Сознания Кришны, сайентологами. Однако все, что они говорили, его не увлекало. Переживал кризис, обусловленный неинтересной работой, нехваткой денег, неприятностями в семье (алкоголизация отца).

В этот момент встретил двух девушек, которые уговорили его вступить в организацию ВАИП (вузовская ассоциация по изучению принципа — одно из ответвлений церкви объединения (унификации), созданной американцем корейского происхождения Сан Мьен Муном). В первые дни пребывания в секте был удовлетворен получением того, что ему так не хватало: повышенным вниманием, приветливостью, взаимными объятиями («бомбежка любовью»). Затем начались многочасовые (по 12 часов в день) лекции, семинары, игры, совместные и индивидуальные молитвы, песнопения. На занятиях все время внушалось, что Мун является живым богом (второе пришествие), посланным в мир, чтобы приобщить людей к истинной любви. Говорилось, что он и его жена являются для адептов истинными родителями. Собственные потребности интерпретировались как «эгоизм», для искоренения которого неофит должен был обслуживать трех офицеров секты. После месячного курса обучения пациент был отправлен в Москву для сбора денег для секты путем попрошайничества (фандрайзинг). Несколько недель в Москве бродяжничал, жил на вокзалах, случайных квартирах, плохо ел и спал. Вернулся в Санкт-Петербург будучи усталым, разбитым. Все собранные деньги отдал в организацию. Стал замечать, что отношение к нему изменилось. Никто не обращает на него внимания, не дает новых заданий. Возникло чувство растерянности, снизилось настроение, казалось, что он в чем-то виновен. Попыток разъяснить ситуацию с помощью «старших братьев» не предпринимал, так как боялся, что подведет кого-либо из них и ситуация станет более сложной и непредсказуемой. Постепенно сформировалось убеждение, что в секте он занял место, предназначенное для представителей спецслужб. Однажды почувствовал, как все изменялось. Окружающее стало непонятным, зловещим. Люди, машины двигались в каком-то определенном порядке. Шумы на улице, сигналы автомашин, обрывки разговоров интерпретировались как «передача информации». Заметил за собой слежку, считал, что за ним на машинах следуют переодетые агенты КГБ в черных масках. Обнаружил, что в квартире встроены «жучки» с целью получения сведений о нем и его передвижениях. Испытывал страх, тревогу, беспокойство, бессонницу. Был госпитализирован. На фоне лечения нейролептиками состояние улучшилось, был выписан в удовлетворительном состоянии. По данным катамнеза после выписки работал на заводе слесарем. Религиозных сект не посещал, вел замкнутый образ жизни. В дальнейшем с промежутками в 1,5 года возникли два депрессивно-параноидных приступа с доминированием явлений синдрома Кандинского — Клерамбо.

Диагноз: F20.02 Параноидная шизофрения с приступообразно-прогредиентным течением.

В этом случае легко прослеживается роль культовой травмы как преципитирующего фактора. Личность с астено-сенситивной акцентуацией характера в преморбидном периоде, во время пребывания в секте подвергалась чрезмерным психофизическим нагрузкам. Двенадцатичасовые занятия наряду с неадекватным питанием и нарушениями сна привели к физическому и эмоциональному истощению, формированию синдрома зависимости, ослаблению критичности мышления. После фандрайзинга на фоне усугубления преморбидных личностных черт возникли отчетливые признаки депрессивно-параноидного синдрома в виде чувственного бреда, бреда особого значения, элементов синдрома Кандинского — Клерамбо.

  1. Сорокин ПА. Человек, Цивилизация, Общество. — М.: Политиздат, 1992. — 542 с.

  2. West L.J., Langone M.D. Cultism: A conference for scholars and policy makers // Cultic Studies J. — 1986. — Vol. 3. — P. 117-184.

  3. Ludwig A.M. Altered States of Consciousness // Arch. Gen. Psych.— 1966. — Vol. 15. — P. 225-234.

  4. Lifton R.J. Thought reform and the psychology of totalism: A study of «brainwashing» in China. — N.Y: Norton, 1961.

  5. Сборник материалов по вопросам помощи семьям и детям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, связанной с оккультно-мистической и религиозной деятельностью граждан и организаций. — СПб., 1997. — 54 с.

  6. Деструктивные религиозные организации и некоторые религиозные группы матрицы «Экология духа, оккультизм и язычество». — Омск: Омск, отд-ние МАНЭБ, 1999. — 41 с.

  7. Butler L.D., Duran R.E., Jasiukaitis Р. et al. Hypnotizability and traumatic experience: a diathesis-stress model of dissociative symptomatology // Amer. J. Psychiatr. — 1996.— Vol. 153, 7 Suppl. — P. 42-63.

  8. Трунов Д.Г. Религиозные организации и психотерапия // Журн. практического психолога. — 2000. — N2 1-2 — С. 40-56.

  9. Кондратьев Ф.В. Современные культовые новообразования («секты») как психолого-психиатрическая проблема. — М.: Изд-во. мисс, отд-ние Московского патриархата, 1999. — 55 с.

Оглавление