Глава четвертая. Миросозерцание и религиозный культ скопцов

Религиозное миросозерцание скопчества являет собой особый вид синкретизма[1] — христианства, хлыстовщины и древнеславянского язычества. Первый скопческий процесс знакомит нас лишь с зачатками скопческого миросозерцания. Большинство исследователей сходятся на том, что скопчество конца XVIII в. явилось завершением хлыстовства.

Не вдаваясь в критическую оценку этого взгляда, следует указать, что скопчество наиболее быстро распространялось по местностям, охваченным хлыстовством (правильнее «христовством» — от слова Христос). Мистически умонастроения народа, выраженные в хлыстовских догмах, в значительной мере перешли к скопцам. Более или менее последовательная скопческая идеология, мифотворчество обожествление скопческих главарей, «система» общения с богом, или культ, — сформировались у скопцов в результате первых десятилетий развития секты. Прежде чем приступить к характеристике общей «системы» скопческого миросозерцания времен его расцвета, т. е. первой половины XIX в., кратко остановимся на мотивах, побуждавших к скопчеству первых его распространителей. Из показаний скопцов, опрошенных полковником Волковым в 1772 г., мы выбрали наиболее типичный рассказ о себе крестьянина Андрея Блохина. Приводим наиболее интересные отрывки из его показаний:

«Будучи в Кузельском уезде, селе Кудрявце, а чья то вотчина — не помнит, пришел к крестьянину Милентию Наумову в дом, просился переночевать; от которого известился, что есть учитель веры, называемой «христовщиной», в вотчине генерала Сергея Михайлова, сына Hарышкина, Орловского уезда, в селе Трасне, крестьянин Михайло Никулин, который-де учит всякого к нему приходящего, как притти в живот вечный и спастися; почему он, Блохин, возжелав спасение получить, и пошел; и пришед в выше предупоминаемую вотчину, нашел двор его, Никулина, выпросился у него для того научения, как бы спастися, пожить. И, живучи у него, он, Никулин, учил его, Блохина, что пива и вина не пить и греха тяжкого не творить, с женами не спать, по скачкам и по игрищам не ходить; молодцам не жениться, а девкам замуж не ходить, а женившимся с женами плотски не совокупляться, женам спать на ложе, а мужу — на другом, чего-де ради надлежит всякому хотящему спастися и пребывающему в таковой вере скопиться. Чего для он, Блохин, приняв от оного то учение, пришел в деревню Богдановку, полковника Турчанинова, к крестьянину Осипу Степанову по знакомству, что он такой же ереси участник; и бывали у него, Никулина, при нем, Блохине, для моления в сонмище; взошед в особую избу, где такое ж бывает сонмище, сам себе скопил раскаленным железом, те тайны уды себе отжег сам, от чего в той избе и лежал болен 9 дней, за присмотром его, Осипа».

Чудесная комета, предшествовавшая по легендам скопцов, рождению «искупителя» Петра III. (Рисунок получен от скопца Г.М.)

Далее следует рассказ о том, как Андрей Блохин попал в светлицу пророчицы Акилины Ивановны, которая его спросила: «Чего ты ищешь?» А он ответил: «Как душу помиловать, того и ищу. После этого он был принят в корабль Акилины Ивановны. На сборищах пели хлыстовские песни, как например: «Все упование на тебе возлагаем», «Дай нам, господи, к нам Иисуса Христа» и т. п.

«Причем из тех людей бичевался сам собою вышеобъявленный однодворец Петр Маслов, называя при том бичевании якобы сокращение плоти, дабы не позывало на грех; вышепредписанная девка Акилина на тех сборищах хаживала кругом и вещала всем, в тех сборищах бываемым, тако: свет во свете, в сердцах пребывает, и человек может знать, что делается в Москве и в Киеве, и когда будет урожай хлебу, а когда и недород, или кто богат или беден, и о всяких человеческих приключениях».

И еще этот же Андрей Блохин показал, что года три тому назад через Акилину Ивановну ему удалось видеть приезжего к ней человека, на которого она крестилась обеими руками, почитая Христом. Называла она его Павлом Петровичем. Этот «Христос» объезжал все места, в которых бывали хлыстовско-скопческие корабли. «Акилина учила их ему кланяться, перекрестясь, и целовать его руку, при чем он дал им, Блохину и товарищу его, три яблока, и, сведав про них, что они скоплены, сказал им что-де и святые апостолы, Петр и Павел и Иоанн Богослов, сами себе уды обрезали».

Таковы же по существу показания и других скопцов, привлеченных к следствию. Одно из центральных мест в первых скопческих пророчествах занимали вопросы об урожае и рыбном лове, о военной службе, будущем богатстве и других чисто земных делах.

Будучи на допросе, крестьянин Михаил Никулин показал, что «… Она, Акилина (Ивановна. Н. В.) ходит во кругу и, остановясь, пророчествует каждому, всем бывающим в той ереси участникам порознь, что кому будет и какое счастье, а особливо ему, Никулину, что он будет богат пажитию, по коему ее пророчеству он, Никулин, как до того был весьма недостаточен, стал иметь достаточество, как в урожае хлеба, так и в скоте».

Не меньшей популярностью в умении пророчествовать пользовалась и заместительница Акилины — Анна Романовна. Ее умение предсказать погоду, лов рыбы или урожай были широко известны за пределами Орловской губ.

Кондратий Селиванов.

Для того чтобы убедиться, насколько тождественны религиозные догмы хлыстовства и раннего скопчества, приводим 12 заповедей крестьянина Данилы Филипповича, который, по понятиям хлыстов, являлся богом Саваофом, сошедшим в пречистую плоть крестьянина Данилы. Его заповеди гласят:

— 1. Я — тот бог, который пророками предсказан, сошел на землю спасти род человеческий; другого бога не ищите,

2. Нет, и не ищите другого учения.

3. На чем поставлены, на том и стойте.

4. Храните заповеди божьи и будьте ловцами вселенной.

5. Вина и пива не пейте, блуда не творите.

6. Холостые, не женитесь, женатые, живите с женами, как с сестрами (в «посестрии»).

7. Матерными словами не бранитесь и даже имени дьявола не произносите, а называйте его «врагом».

8. На крестины и свадьбы и веселые беседы не ходите.

9. Не воруйте. Если же кто хоть копейку украдет, то на страшном суде положат ее на темя головы, и когда монета от огня расплавится, только тогда получите прощение.

10. Веру свою содержите в тайне и никому, ниже отцу родному, ниже отцу духовному, не объявляйте, и ежели придется, то должны вытерпеть и огонь, и кнут, и топор, а о вере не объявлять.

11. Друг к другу ходите, хлеб-соль водите, любовь творите, богу молитесь.

12. Духу святому верьте.

Зародившись в крестьянской среде, первоначальное скопчество питалось хлыстовскими умонастроениями, возникшими на основе еще живых в крестьянстве и до сих пор древнеязыческих верований и обрядов с примесью мистицизма XVII — XVIII вв.

Обожествленный Петр III — Кондратий Селиванов с медалями и крестами. Рядом — мифическое кипарисовое дерево с золотыми плодами и сидящими на нем скопцами — «райскими пташечками». (С рисунка скопца Савельева. Подлинник в Ленинградском антирелигиозном музее).

Перекинувшись в город в сравнительно короткий период, скопчество порождает собственную централизованную организацию со множеством разбросанных по всей Империи скопческих кораблей. Организационный период секты можно считать законченным к первому 20-летию XIX в, С этого времени перед нами уже не отдельные группы плохо связанных между собою скопцов, а могущественная организация купечества, кулацкого крестьянка и городского мещанства.

Первоначальные организаторы скопчества окружаются божественным ореолом, создаются мифы, легенды и обрисовывается скопческий культ, во многом схожий с культом хлыстов, но приспособленный к идеологии купца и городского мещанина.

Религиозное миросозерцание скопцов выражается в следующих основных положениях.

Первых людей, Адама и Еву, по первоначальному своему плану бог создал по своему образу и подобию. По понятиям скопцов и вообще мистиков XVII — XVIII в.в., подобие человеческого образа божескому следует понимать не в телесном, а в духовном смысле. В плотском своем состоянии человек подобен зверю. «Но чем же человек подобен богу? — опрашивает скопец Ермаков уже в наши дни, — ведь не плотью же своею со всеми ее стремлениями и страстями, как верили прежде и как верят еще и теперь люди, находящиеся на низших ступенях развития и наделяющие божество человеческими свойствами? Плотью своею человек тот же зверь, только более способный, более смышленый».

Разумеется, до такой утонченной абстракции большинство скопцов не доходило, а разницу в подобии бога и человека, видело лишь в том, что у Адама и Евы впоследствии, в результате грехопадения, появились половые органы, формой напоминающие яблоко и ствол дерева. Таким образом, основное различие между человеком и божеством заключается в том, что у последнего отсутствуют детородные органы — источник греховных дел и помыслов.

Для того чтобы, еще будучи на земле, приобрести ангелоподобный вид и уподобиться божеству, нужно во имя любви к богу убрать эти символические эмблемы греха наших предков, нужно вырвать «ключи ада», мешающие духу слиться с божеством.

Но к такому простому разрешению вопроса люди пришли не сразу. Для этого богу потребовалось послать на землю своего сына — Христа.

Видя, как гибнет род человеческий, обольщаемый плотскими вожделениями и скоропреходящими земными радостями, отвлекающими душу от служения богу на служение дьяволу, Саваоф послал своего сына, Христа, показать людям истинный путь к спасению. Первое пришествие Христа на землю, по общим понятиям скопцов заключалось в том, что он научил людей оскопляться, предварительно оскопившись сам и затем оскопив своих 12 апостолов.

Больших результатов это первое пришествие Христа однако не дало. Сын божий обещал прийти во второй; раз — «в силе и славе».

И он выполнил свое обещание.

Второе пришествие Христа было в России. Христос явился в «силе и славе» в образе императора Петра III. Воцарению его на русском престоле предшествовала комета с птичьими ногами, с крестами на голове, знаменами по бокам и палящею со спины пушкою.

Родившись в Голштинии, утверждают скопцы, Петр III был перевезен Елизаветой Петровной в Петербург, после чего скопцы стали почитать ее его духовной матерью и отожествили с богородицей.

«Когда Петр III женился, Екатерина II возненавидела его, узнав, что он неспособен к половой жизни (а оскопился он, батюшка ты мой, еще будучи в Голштинии). Бывало, лягут они спать, — рассказывает современный идеолог скопчества Г. П., — а он — все спиной к Екатерине. И в баню их Елизавета Петровна насильно посылала… Да, я и забыл сказать-то, Елизавета Петровна, как привезла государя из Голштинии, поцарствовала два года, а потом передала царство другой женщине, фрейлине одной, очень на нее похожей, а сама ушла в Орловскую губернию и жила там у одного крестьянина-скопца, под видом простой крестьянки, Акулины Ивановны. Так что в баню-то его посыла та уж не настоящая царица, а другая — фрейлина… Ну вот, батюшка ты мой, поцарствовал он недолго, много добра сделал простому народу, землю крестьянам отдал, но ему все шли напротив.

И решила его Екатерина убить, чтобы самой завладеть царством. Узнав об этом, Петр III переоделся в одежду солдата, тоже скопца, а солдат добровольно встал на его место и был убит, а Петр III вместе с князем Дашковым под видом простых мужиков пошли странствовать по всей. России и чистоту[2] проповедывать…»

«Предтеча» — Александр Иванович Шилов

Кондратий Селиванов и Петр III — это, по преданиям скопцов, одно и то же лицо.

Между прочим среди скопцов ходит такой рассказ: однажды Селиванов и Мартынушка шли полем, и Мартын спросил у Селиванова, что может быть ему помехою на пути к спасению. Селиванов сказал: «Одно нехорошо, что твои глаза очень лепы» (красивы, нравятся женщинам. Н. В.). Тогда Мартынушка остановился и выколол себе правый глаз.

Легенда о втором пришествии Христа в образе Петра III и потом Селиванова выражена в следующем скопческом стихе-распевце:[3]

О, пречудный тот младенец,
Что в Голштинии родился.
Всему миру в небесах
Знак премудрый появился.
Весьма было всем заметно —
На востоке одна комета
Лучи свои простирала,
Что все зрители дрожали.
Было видно и пречудно,
А понять было всем трудно,
К чему звезда означала.
А дитя мати качала,
Тихо, кротко возрастало.
Тот младенец не простой
Был в виду у всех царей
И земных королей.
Желали многие державы,
Чтоб царем его иметь,
Но рассейская царица,
Елизавета Петровна,
Сердце доброе имела,
Закладать коней велела,
В Голштинию покатила,
Дитя дома захватила.
Она дар ему подносила,
Усердно его просила,
Прикатила в Питер-град.
Весь народ ему был рад,
Все усердно принимали,
Низко головы преклоняли,
Но он долго упирался
За престол России браться
Говорил слово царице:
«Что мое сердце боится,
Я пойду лучше молиться
С молодых лет в Давидов дом,
Заслуживать царствие божие,
А земная слава ложна».
Во ответ держит царица:
«Изволь, дитя, согласиться,
Я тебе буду как мать.
Вот тебе царское знамя,
Иди только за мной прямо,
По одной со мной дороге.
Бог пошлет своей помоги.
Получай скипетр-державу
И всю явную честь и славу.
Отдаю тебе свой трон,
Возьми шведа во полон.
Отдаю тебе все царство,
И велико и пространно.
Только чтоб было сохранно,
Простирайся всегда вдаль,
Петр III, государь.
И во всем мне поверь,
Что в России много вер,
Вам надо сделать пример.
Назначаю я тебе
Вот Вторую Екатерину.
Обвенчают венцом главу —
Вот минута и всей славы.
И иначе невозможно
Быть царем русской державы».
Тут наследник, Петр III,
Слезами горькими залился,
К отцу в небо возмолился:
«Ну, прости меня, отец,
Я приму и земной венец,
Всю явную честь и славу,
В ручки скипетр и державу,
И сидеть буду на троне,
На главе царская корона,
Буду царь я и вельможа».
Прошло времечка немного,
Царской славой и короной
Завладать хочет ворона,
Или Вторая Екатерина.
Как заслышал это дело,
Он сказал ей тайно слово:
«Отряхайся, пыль-мякина,
Я тебя здеся покину,
Оставайся и царюй,
А душою грех воруй.
За все будешь отвечать.
Я пойду искать печать
От небесного царя,
Чтоб душа была цела».
И пошел наш государь
По Рассеюшке своей.
Долго ходил нищетой,
А все знался с высотой.
Хоша трудное было время,
А он сеял божье семя
И по всей земле гулял,
В трудах, скорбях пребывал,
Чистотой он обмывал
И слезами поливал.
Тогда доброе было время,
Возрастало божье семя
От земли и до небес.
Не осталось без чудес:
Расступился темный лес.
Зима стуженька ставала,
Плоть пречистая страдала.
А великий наш страдатель
Чистоту весьма любил,
В свою трубушку трубил,
От сна верных будил:
«Вы вставайте и идите,
На страды мои глядите».
Тогда верноизбранные
С четырех сторон сходились,
Все на батюшку молились,
Все вокруг его стояли,
Слезно плакали, рыдали,
Искупителем назвали.
Искупитель со креста,
Он им слово прогласил:
«Вы не извольте так рыдать,
Еще будете видать,
Вот моя вам благодать:
Всегда в страхе пребывайте,
Меня к себе ожидайте,
Невзначай к вам прикачу,
Кого в чем вас захвачу,
В том и буду вас судить.
Так извольте, мои други,
За время себя будить,
Полно, милы други, спать,
Еще есть время восстать,
Время тайности достать».
Богу слава, честь, держава,
Вовеки-веков аминь.

По легендам скопцов, большинство обожествленных ими основателей скопчества или непосредственно ведут свою генеалогию от царского рода, или же близко с ним соприкасались.

Так, Кондратий Селиванов, «искупитель», Христос II, — Петр III.

Скопческая «богородица, царица небесная», «владычица», «матушка», «полковница», Акулина Ивановна, — императрица Елизавета Петровна.

Мартын Родионов, «Мартынушка», «благовестничек Христов», — генерал из князей Дашковых.

Александр Иванович Шилов, «предтеча», наиболее почитаемый после Селиванова и Акулины Ивановны святой, — граф Чернышев.

«Пророчица» Анна Романовна — сестра княгини Екатерины Дашковой.

Также скопцами были, по легендам скопцов, — Александр I и его брат Константин.

«Бчаговестничек Христов» — «пророк» Мартынушка

Легендарный старец «Федор Кузьмич», под видом которого скрывался будто бы в Сибири Александр I, также считается сектантом-скопцом. «Он (Федор Кузьмич. Н. В.) хотя участия в скопчестве не принимал, но когда проходил мимо скопцов, то низко, низко кланялся. И потом, один раз в бане его случайно увидел один человек — и оказалось, что он оскоплен» (из беседы со скопцом Г. М.) «А еще было такое дело раз, — продолжает Г. М., — приезжают вдруг за ним (Александром I) поздней ночью — в сенат требовать. Царь удивился, но оделся, и поехал. Приехал: «В чем, — говорит, — дело, господа? Зачем я нужен?» А они и говорят: «Правда ли, государь, что вы скопец? Сенат желает удостовериться и просит вас раздеться». Царь видит, что все озлоблены против него, начинает раздеваться, и оказалось, что он скопец. Хорошо. В это время домой приехал его брат Константин, человек необыкновенной силы. «Где, — говорит, — государь?» Ему говорят: «Вызвали в сенат». Он — в сенат, — часовой не пускает. Константин выхватывает шашку, и раз — вмах снес голову часовому. Вбегает во дворец, а царь голый стоит перед сенатом. Как начал он крошить, так и порубил всех, а потом обращается к Александру и говорит: „Эх, ты курицы испугался“».

Впоследствии будто бы Константин отрекся от всех почестей и привилегий и под видом простого крестьянина скрывался на Кавказе.

Легендарные версии о «высоком» происхождении указанных выше лиц, разумеется, не имеют под собою никаких сколько-нибудь достоверных исторических данных. Упорное стремление связать историю скопчества с царствующим домом объясняется, с одной стороны, по-видимому, тем, что реакционное купечество, мистически настроенные представители мелкого дворянства и мещанства не хотели мириться с крестьянским происхождением первых основателей скопчества; с другой стороны, столь почтенная и «высокая» плеяда основоположников секты способствовала развитию скопческой пропаганды, так как народ, как уже мы ранее отмечали, с большей охотой шел по пути общественных и религиозных организаций под знаменем царей. Имя Петра III являлось среди религиозно настроенных крестьян, раскольничьего купечества и монастырских людей синонимом всяческих свобод и возможных облегчений от самодержавно-помещичьего произвола.

Некоторые льготы, данные Петром III монастырскому крестьянству и раскольникам, явились достаточным основанием, чтобы ждать от него дальнейших реформ в интересах всего крестьянства. Поэтому народ так охотно поддерживал самозванцев, выдававших себя за Петра III.

Трудно сказать, в какой мере сам Селиванов является виновником своего отожествления с Петром III. Если бы он даже и отрицал приписываемый ему титул, вряд ли этому поверили бы вступившие на путь скопчества в чаянии будущих благ.

Характерно, что в то время как боги хлыстов, Саваоф — Данила Филиппович и Христос — Иван Тимофеевич, являются по своему социальному происхождению крестьянами, скопческие святые, в противоположность хлыстовским, — дворяне, цари и придворные.

Связывая с политикой двора процветание или упадок своих коммерческих операций, купец переносит эти взаимоотношения и в мистическую организацию, лишь видоизменив их форму фантастическими умопостроениями.

Легендарным версиям о царственном происхождении наиболее чтимых скопцами лиц немало способствовало, по-видимому, то обстоятельство, что первый скопческий корабль в Петербурге начала XIX в. приютился, по выражению Надеждина, «в кругу гвардейских офицеров, под священною сенью самих чертогов царских».

Придворный лакей Кобелев уверял, что живущий в доме купца Солодовникова старец (Селиванов. Н. В.) — «искупитель», и он же Петр III, «простер уже так далеко свою дерзость, что осмелился приглашать к называемому скопцами «искупителю» молодых гвардейских офицеров».

«Осьмнадцать лет, — читаем мы у Надеждина, — прожил Селиванов в Петербурге, боготворимый своими поклонниками, известный высшему правительству и самому государю-императору, удостоивавшийся личного посещения от важнейших тогдашних государственных чиновников».

В числе самоотверженных поклонников Селиванова, с помощью богатых скопцов перебравшегося из Иркутска в столицу, кроме лакея Кобелева, мы находим известного купца Колесникова, по кличке «Масона», весьма близко стоявшего ко двору Екатерины II и Павла Петровича. Затем — отставного придворного камердинера, Алексея Петровича, и бывшего камергера короля польского, Алексея Елянского, поступившего на русскую службу и потом ушедшего в отставку в чине действительного статского советника. Разумеется, свидетельства столь близко стоявших ко двору лиц принимались купеческой массой с должным доверием.

Правительство относилось к скопцам чрезвычайно благосклонно. Общая терпимость, проявлявшаяся царским двором по отношению к скопчеству, объясняется мистическими настроениями придворной аристократии, следствием которых явился кружок Татариновой. Члены его часто бывали на скопческих и хлыстовских радениях. Сообщество это отличалось от скопческих «кораблей» лишь тем, что в нем отсутствовал акт оскопления. В числе его членов были: статский советник Пилецкий, сыновья тайного советника Милорадовича, статский советник Попов, гофмейстер Кошелев, князь Елпидифор Енгалычев и даже князь Голицын, министр просвещения и духовных дел, иногда присутствовал на радениях.

После всего сказанного, нас не должно удивлять, что Селиванов добился «чести» благословить Александра I на войну с французами, а по изгнании неприятеля послал Колесникова в 1812 г. за границу к государю с просфорой и благословением. «Был от государя и от вдовствующей государыни Марии Феодоровны щедро награжден и, кроме того, имел жалованные от государя три богатых кафтана».

Роль Селиванова в то время во многом напоминает нам роль Григория Распутина; разница лишь в том, что последний добился почестей и обоготворения за необыкновенное распутство, в то время как Селиванов подвизался в целомудрии.

Жил Селиванов в это «золотое» время расцвета скопчества в доме миллионера купца Солодовникова, являвшегося центром торгового скопческого мира. В числе заправил центрального «царского корабля спасения», к которому за благословением «искупителя» тянулся торговый и прочий люд со всех концов Империи, принося богатые дары, состояли купцы Ненастьевы, Костров, Васильев, Колесников, почетный гражданин купец Садовников, первой гильдии купец Антонов, племянник его, купец Никонов, Кобычев, Попов и др.

Об этом счастливом времени так повествует скопческий распевец:

Открыв прежде всего тайну — святой круг,
Чтоб присутствовал в сердцах святой дух,
Во-вторые, дал знать всем царским родам,
Всем вельможам, сенаторам, господам —
Среди Питера выстроен был дом,
Самому Христу прибежище в нем.
Протекал там живой воды тихий Дон,
Разлилась там Сладим-река.
На стране были евангелистами Марко и Лука,
Стеречь всему дому мастера.
Там написаны были златые литера,
Под названием: «Святой храм».
Сходилися, съезжалися со всех стран,
Не боялись иудеев, черных вран.
В лавре были белосветские скопцы,
А садовнички были все духовные дельцы,
Торговали иноземные купцы.
Это было злато время и пора,
К нам явилась благодатная гора,
Посвящала благоутрення заря.
Искупитель назвал Питер «Сион-град».
Пресчастливы, преблаженны те года.
Приходили к нему царские рода,
Все со страхом покоряли сердца,
Прославляли искупителя-отца.

Большинство скопцов убеждено еще и до сей поры, что «искупитель» жив и пребывает где-то в Суздале, чтоб в один прекрасный день чудесным образом явиться к «верным праведным» и начать страшный суд на земле, после которого «белые голуби» получат вечное блаженство, а «волки» и «враны», т. е. мирские люди, не-скопцы — вечное мучение.

По мере роста торгово-промышленных предприятий и сосредоточения в руках скопческой верхушки миллионных капиталов скопцы уже не удовлетворялись молчаливым нейтралитетом правительства, чаще всего купленным за деньги.

Играя огромную роль в торгово-промышленном и финансовом мире, скопцы, в лице уже упоминавшегося нами бывшего камергера Елинского, в 1804 г. выдвигают проект политического преобразования России.

Предварительно обосновав скопчество как высоконравственное и богоугодное дело, ссылаясь, главным образом, при этом на первых христиан-скопцов, Елянский представил Александру I «Проект о переустройстве России и божественной канцелярии».

Сущность проекта заключалась в том, что Елянский предлагал отдать в руки скопцов, как людей наиболее достойных «божьих сосудов», не больше, не меньше как всю полноту государственной власти.

Через скопческих пророков-праведников глаголет дух божий, а только от духа божьего и можно ждать спасения и на основе его правильно руководить народом. Скопцы благодаря своей «чистоте» являются несомненными носителями божественной благодати.

Селиванову, по этому проекту, должна была быть предоставлена главная государственная роль. Он, «боговдохновенный сосуд», должен постоянно пребывать при особе государя и давать ему советы. Во главе государства, таким образом, должен был стать Селиванов. При главе города, при капитане корабля или начальнике сухопутной воинской части также должны находиться скопец-учитель и скопец-пророк, указания которых должны выполняться, так как им помогает, за чистоту их, сам бог

Себя самого Елянский предназначал в главные руководители и наставники скопцов, учителей и пророков, кои будут приставлены к воинским частям.

Отвергнутый проект Елянского затерялся в архивах, сам же он был сочтен умалишенным и заключен в Суздальский Спасо-Ефимов монастырь. Это была первая и единственная попытка ушедшего в скопчество купечества добиться захвата государственной власти. Нечто подобное, но в значительно менее смелой форме, имело место в 1872 г., когда вновь обьявившийся на юге России, в Николаеве, Христос III, Кузьма Лисин, отправился, к царю, чтобы совершить страшный суд на земле, но был в дороге арестован и после суда сослан на каторжные работы.

Писавшие о скопчестве попы и чиновники изумляются «беспримерной дерзости фанатика» Елинского. Но если принять во внимание, что скопческий капитал выражался в десятках миллионов рублей и что сами они были нередко награждаемы высокими орденами и всяческими знаками отличия, проект Елинского покажется нам скорее проявлением нерешительности и робости, чем «дерзости».

Обратимся к характеристике скопческого культа.

Основным фактором, гарантирующим спасение, является, по понятиям скопцов, абсолютное воздержание от половой жизни, что может быть достигнуто только путем оскопления, т. е. обрезания детородных уд.[4]

«Возлюбленные мои детушки, — обращается в послании к скопцам Селиванов, — берите истинного отца своего крепость, дабы ни малейшая не одолела вас слабость и грех-лепость,[5] ненавидит бо душа мои лепости; она, яко вселютейший змей, всю вселенную пожирает и от бога отвращает, да и до бога не допущает…

О, любезные детушки, все таковые, имеющие в себе лепость, лишены будут вечного блаженства, которое истинный ваш отец-искупитель обещал любящим его и соблюдающий чистоту и девство; ибо девственная чистота сия — приятная богу жертва, и девственники предстоят у престола божия…

До гробовой доски надо всей плоти своей бояться, и иной, скопивши своей плоти некую часть, да и говорит: «Я тепереча прав». Нет, еще хорошенько коня направь, чтобы влево не увез, и вожжи не покидай из рук по смерть; и не верь коню, что смирен, а сиди, не дремли, а всегда в небо гляди и на то надейся, что семьдесят лет богу служили, и не верьте плоти — ни молодой, ни старой: при смерти обманет.

Так-то мной конь, чуть жив и со двора не может сойтить, а того и гляди, что ушибет; так-то и иной простяк «скопится» да и говорит: «Ну, теперь я оскопился», а, глядишь, к запрещенному древу к смертному подкатился да и говорит: «Сестрица, я теперь бессомненной. Мы теперь про бога можем говорить». А, глядишь, на обоих платье и горит…»

Следующим по важности моментом после оскопления в скопческом культе нужно считать радения, назначение которых, с одной стороны, славословить господа и ликовать перед ним, с другой — убивать грешную плоть.

Мольбища, или «беседы», устраиваются чаще всего накануне христианских праздников, в день именин или по указанию пророка.

Приходящий в «собор» (на беседу) кладет перед образами три земных поклона, крестясь обеими руками, кaк это вообще принято у скопцов. При этом держит в руках «покров», т е. платок, сложенный углом. Повернувшись направо, кланяется земным поклоном сначала «братьям» затем «сестрам», говоря при этом: «Здравствуйте, братцы (сестрицы), с милостью божьей, за святые молитвы спаси, господи». Затем отдает четыре поясных поклона на все стороны и садится: мужчины — по правую сторону угла с иконами, женщины — по левую. Мужчины одеты поверх нижнего белья в длинные белые рубашки, подпоясанные пояском, женщины — в обыкновенных цветных платьях и большей частью в белых кофтах.

Радение корабельное.

Беседа начинается общим хоровым пением нескольких распевцев, после чего тот, кто устраивает беседу, т. е. именинник или родственник умершего, если беседа по случаю поминок, обращается к избранному им «брату» с просьбой о пророчестве. «Верные-праведные, попросим сестрицу (такую-то) (или братца) о милости божьей». Собрание поддерживает: «Просим» или «Дай, господи». Просимый пророк или пророчица выходит на середину зала («выходит на святую округу»), делает земной поклон и говорит: «Братцы и сестрицы, простите и благословите». Отвечают на это земным поклоном. «Пророк» запевает, собрание вторит хором:

Дай нам, господи, Иисуса Христа,
Дай нам сына, государь божий,
И помилуй, государь, нас.
С нами дух, государь, святой
Господь, помилуй, государь нас.
Пресвятая богородица, упроси, матушка, об нас
Света-сына своего, бога нашего, света.
Свет, тобою спасены,
Государь, души наши.
Много грешных на земле,
На сырой, государь, земле,
Свет на матушке,
Свет на матушке-государыне,
На кормилице.

По окончании молитвы, считавшейся особо действенной, «пророк» повторяет три раза» «Христос воскрес», делает небольшую паузу и затем говорит нараспев:

«Благослови, мой батюшка, благослови, мой государь, отец и сын, дух святой, десной, батюшка, рукою наряди меня слугою. Подари своей трубою живогласною, святою, поди, батюшка, со мною, не могу я сам (сама) собою; на округу божью стаи, пошли своей благодати и живой святой воды. Завладай мной, искупитель, всеми жилами, костями, прикати, агнец божий, со небесными вестями, со духовными радостями.

Батюшка искупитель, Александр, свет Иваныч, с Преображенскою горою, и матушка-царица, Акулина, свет, Ивановна, и Мартынушка-пророк, благовестничек христов, прошу ваш святой покров».

Радение одиночное

После этого начинается уже пророчество, сначала общее — на теме о грядущих скопцам благах, о всевидении «батюшки-искупителя», о его близком пришествии, о необходимости терпения и веры и т. д., а затем пророчество частное, т.е. каждому в отдельности или некоторым.

Пророчества заканчиваются словами: «Оставайтесь, праведные, бог с вами, три покрова над вами; доволен дух святой вами; покати, агнец, со словами во седьмые небеса, прости мои немощные телеса».

Затем начинается радение; если же обстоятельства не позволяют радеть, его заменяют общим чаепитием. По степени важности радения в скопческом богоугождений занимают второе место после оскопления. В народе они известны под названием «скаканий», или «кружений»; сами же скопцы называют их «духовною баней», «пивом духовным, чувствительным» («пивушко то человек плотскими устами не пьет, а пьян живет»), «божьей работою», «израильской» и т. д.

Радения, или кружения, бывают одиночные, когда пророк или пророчица кружится на одном месте слева направо — «посолонь», т. е. по ходу солнца. По рассказам скопцов, некоторые в одиночном радении доходят до такой быстроты, что радельная рубашка натягивается, как парус. Далее идут радения общие, основные виды которых: кораблем, стенкой и крестиком. Не вдаваясь в подробности различных видов скопческих радений, отметим, что все они сопровождаются пением соответствующих распевов и большей или меньшей интенсивностью движений. Радения продолжаются иногда далеко за полночь, а в некоторых случаях — и всю ночь. Пот льется с paдеющих градом; платье промокает так, что «нигде нет сухого места». Окна закрыты наглухо, притока свежего воздуха нет.

«Духота такая бывает, что я после этого несколько дней чувствую себя больным», рассказывает нам скопец С.Л. Сами скопцы объясняют радения тем, что они ликуют и кружатся, восхваляя бога, как это, согласно библии, делал царь Давид.

«Давид и все сыны Израилевы играли перед господом на всяких музыкальных орудиях из кипарисового дерева — и на цитрах, и на псалтырях, и на тимпанах, и на систрах, и на кимвалах».

«Давид скакал из всей силы перед господом; одет же был Давид в льняной ефод. Когда входил ковчег господень в город Давидов, Мелхола, дочь Саула, смотрела в окно и, увидев царя Давида, скачущего и пляшущего перед господом, уничтожила его в сердце своем. И сказал Давид Мелхоле: «Перед господом, который предпочел меня отцу твоему и всему дому его, утвердив меня вождем народа господня, — перед господом играть и плясать буду; и я еще больше унижусь и сделаюсь еще ничтожнее в глазах моих, — я буду славен».

По-видимому, в наказание за насмешку над Давидом («Царства», кн. II, гл. VI, ст. 5 — 22) у Мелхолы, жены его, не было детей до самой смерти.

Считая себя по «чистоте» почти равными ангелам и святым, скопцы еще на земле восхваляют бога так же, как и ангелы на небе. Скопцы весьма дружелюбно приняли учение немецкого мистика Якоба Беме, которое проникло в Россию в конце XVIII в., сначала в круги дворянской интеллигенции (Новиков и др.), а затем в купеческую среду.

По учению Беме, между человеком и ангелом разница лишь в том, что тело последнего не столь жестко и отсутствуют детородные органы. Вообще же и люди и ангелы сотворены по подобию бога и большого различия между ними нет. В каждом человеке, кроме души, есть еще особый «дух», являющийся непосредственной искрой бога. Чтобы приблизиться к божеству, уподобиться бесплотным ангелам, нужно эту божественную «искру», не взирая на тело, развивать.

При желании, человек, еще будучи на земле, может воссоединиться с божеством. Два основных начала борются в мире: добро — от бога и зло — от Люцифера. Сатана силен на земле и губит человеческие души, прельщая жаждой скоропреходящих земных радостей: «О, горе, бедный, ослепленный человек! Зачем позволяешь ты дьяволу делать тело твое душу такими темными и слепыми? О, преходящее благо и наслаждение сей жизни, слепая блудница, зачем любодействуешь та с дьяволом?»

Беме так описывает ангельские занятия: «Как когда малые дети пойдут в мае в цветущие поля, и их там иногда соберется много, и они дружески беседуют между собою и срывают множество различных цветочков, и, нарвав, несут их в руках, и затевают веселые хороводы и потом, от радости сердца своего поют и веселятся, — так делают и ангелы в небе, когда соберутся из разных воинств».

Как ангелы «водят хороводы на небеси, славя создателя», так и скопцы на земле, обливаясь потом, уподобляют себя духам бесплотным.

Более или менее быстрые движения, связанные с религиозным экстазом, столь же древни, как и сама религия. Смысл религиозных плясок, прыжков и кружений можно понимать двояко: с одной стороны, благодаря им человек приходит в ненормальное состояние экстаза и, таким образом, на некоторое время как бы сливается с божеством и постигает частицу его существа, «непостижимого разумом».

С другой стороны, пляски в культе могут быть рассматриваемы как способ увеселения божества. Так же, как на земле человек тешит господина, тешит он и свое божество.

Некоторые религиозно-магические пляски могут быть объяснены как подражание движениям животных, явлениям природы и т. п. И, наконец, особый вид непроизвольных движений почти всегда является следствием, а затем и причиной необыкновенно сильного религиозного экстаза.

Не говоря уже о примитивных народах, каковы, например, туземцы Маркизовых островов австралийцы, африканские негры и др., у которых пляски являются одним из главных видов общения с божеством, мы находим их и в классических религиях древнего мира. В Индии некогда существовала «пляска солнца». Мексиканцы и перуанцы (времен открытия Америки) совершали торжественные кружения и прыжки с головою жертвы в руках; религиозные пляски имели место в Китае, в Греции, в Риме, словом мы встречаем их почти во всех древних религиях Востока и Запада. Еще задолго до того, как царь Давид, по библейскому сказанию, плясал перед господом, в Египте существовала пляска Аписа или Озириса.

Пляска происходила при замене умершего священного быка новым. Обнаженные женщины проводили этого быка через город Мемфис, сопровождая шествие музыкой и плясками. По Библии, евреи, во главе с Моисеем, плясали, перейдя через Чермное море; плясали они также в честь победы над Голиафом.

Плясали греческие менады, жрицы Вакха, бога вина и плодородия. Заслуживает внимания, что менады, прыгая в исступлении, потрясали сделанным из дерева символом мужского детородного органа.

«Через лес, что растет по берегу моря, мчатся менады Масхалэ, яростно-грудые воют, тряся из сикоморы сработанным фаллосом. Увенчаны виноградными листьями, бегут и кричат они, прыгая, щелкают в руках их кроталы, а тирсы рвут кожу тонких тимпанов. Влажно-волосые, быстроногие, с бьющимися красными грудями, с потными щеками, с пеной на устах, они предлагают тебе обратно любовь, которую ты в них вдохнула».

Скопцы на беседе (Рисунок скопца Савельева)

В христианстве пляски известны со второго века. Святой Григорий-чудотворец ввел их в христианский культ в честь поминовения дней кончины первых мучеников за христианство. В Антиохии первые христиане плясали не только в церквах, но и перед гробницами святых мучеников.

В VI в. некий дьякон Гликерий совершенно перестал совершать службы: собрал вокруг себя молодых девиц и юношей и обучал их религиозным пляскам и песнопениям.

Современные крестные ходы являются, по-видимому, пережитком древнехристианских радений (хореи). Абиссинские священнослужители пляшут во время богослужения еще и в настоящее время.

Для понимания скопческого культа важно учесть также и наследие славяно-финского язычества с его кудесничеством и волхованием, которые, как во всех шаманских религиях, были связаны с ритуальной пляской. Очевидно также влияние и весенних языческих обрядов «с кружением, вечерением и плясканием рук и с песнями бесовскими».

Весенние обрядовые песни и хороводы еще до сих пор имеют место даже и в не слишком глухих местностях нашего Союза.

Таким образом, хлыстовско-скопческие радения в развитии религиозных форм не являют нам чего-либо нового. По мере разочарования народа в действенности христианских способов богослужения, связанных с ненавистной казенной церковью, воскрешаются полузабытые формы древнеязыческих обрядов. Известной реставрации языческой обрядности способствовало, как ни странно, само христианство. В тексте священного писания имеется ряд мест, указывающих на то, что и христианство прошло через такие примитивные формы общения с божеством; с течением времени народная масса противопоставляла их официальному христианскому культу.

Скопец пророчит «на святом кругу». (Рисунок скопца Савельева)

Следующим по важности моментом в скопческом культе после оскопления и радений, является так называемый «привод новика», т. е. принятие в секту.

«Новик» обычно принимается в секту еще до операции оскопления. Прием обставляется следующим церемониалом: «позванника», или «новика», не вводя в собрание, одевают в «парад» (белую длинную рубаху) и оставляют с кем-либо из братьев в отдельной комнате.

«Учитель» обращается к собранию с такими словами: «Праведные, вам известно, что здесь есть душа, желающая стать на путь спасения. Согласны ли вы на принятие оной?» Разумеется собрание отвечает согласием. «Учитель» берет пук восковых свечей и раздает их всем присутствующим. Все следят за тем, чтобы не погасла ни одна свеча. Если какая-либо свеча погаснет, «привод» нужно начинать сначала.

После ряда дальнейших церемоний брат, убедивший «новика» вступить в секту, вводит его в собрание. Оба входят без обуви, в знак того, что место свято. «Новик» — без свечи и без покрова. Он еще не просветлен. Снова поклоны, кресты и, наконец, «учитель» ласково обращается к «новику»: «Ну, любезный, скажи-ка ты нам, чего ради сюда пришел?» «Новик» отвечает: «Богу молиться и душу спасти». — «Богу молиться? — это хорошо, но ведь молиться богу можно и в церкви… А тебя, видно, кто-нибудь поучил полюбопытствовать, что у нас делается».

После таких «сомнений» со стороны «учителя» и опровержений «новика» собрание на вопрос «учителя» отвечает согласием принять его в секту. Затем «учитель» знакомит «новика» с теми тяжелыми обязательствами, которые он на себя берет, с теми лишениями, которые ему предстоят. Привод длится несколько часов, и в заключение церемонии «новик» повторяет за учителем клятву: «Пришел я к тебе, господи, на истинный путь спасения не по неволе, а по своему желанию, и обещаюсь служить верно милосердному государю, батюшке-искупителю и про дело сие святое никому не сказывать — ни царю, ни князю, ни отцу, ни матери, ни родству, ни приятелю, и готов принять гонения и мучения, огонь, кнут, плаху и топор, только не поведать врагам тайну». В некоторых случаях «новику» дается в руки икона, и он вслед за «учителем» произносит прощальные слова, означающие его полный разрыв с обществом: «Прости меня, господи, прости меня, пресвятая богородица, простите меня, ангелы, архангелы, херувимы, серафимы и вся небесная сила; прости, небо, прости земля, прости, солнце, прости, луна, звезды, простите озера, реки и горы, простите все силы небесные и земные».

Потом «новику» дают свечу и «покров» и заканчивают церемонию христосованием (без поцелуев).

Но «привод» является лишь первым этапом на пути к спасению «найденной души». Окончательно спасенной она будет только тогда, когда примет «полную батюшкину чистоту», т. е. оскопится.

Уходя в скопчество, скопец не порывает с православным культом, а, наоборот, внешне делается как будто даже более набожным, нежели раньше. Формально скопец остается православным христианином, ходит в церковь, бывает на исповеди, у причастия и т. п., но все это делается «страха ради иудейска».[6]

Не отрицая системы христианского культа, скопец тайно наполняет ее своим собственным содержанием. Это двоедушие и показная христианская набожность могут быть объяснены, с одной стороны, тем, что скопец подвергается осуждению, насмешкам со стороны общества и преследованию со стороны государства, с другой стороны, тем, что купцу и крестьянину-кулаку требуется такая организация, которая была бы и крепка, и выгодна, и вместе с тем не бросалась бы в глаза, сохраняя внешние черты кулацко-купеческого благочестия. Открыто не порывая с христианством, скопцы, в пределах христианской церкви, создали свое собственное, рассчитанное на обслуживание кулака и купца времен крепостного права, христианство, со своим «Христом» — Селивановым, «богородицей» — Акулиной Ивановной и другими Святыми», являющимися копиями с христианских святых. Большинство христианских обрядов в несколько видоизмененной форме вошло в скопческий культ. Вместо таинства причастия, скопцы практикуют освящение хлеба или баранок на могиле Шилова и потом раздают их после радения как величайшее таинство. У скопцов есть свои скопческие иконы, всяческие реликвии и даже «святые места» (Шлиссельбург — могила Шилова, деревня Сосновка, Тамбовской губ., где был высечен полковником Волковым Селиванов, и дом Солодовникова в Ленинграде, где жил Селиванов). В могиле Шилова, до ее перестройки, были сделаны два специальных отверстия, в которые спускали для освещения хлеб и баранки. Почитаются как реликвии даже еловые шишки, падающие на могилу со стоящей поблизости ели. Но наибольшей религиозной значимостью пользуются предметы, находившиеся в личном пользования «искупителя» или от него исходящие. К числу таковых принадлежит рубашка, в которой его высекли в деревне Сосновке в 1776 г. (находится нынче у рижских скопцов), обрезки ногтей, очески волос, яблочки, крестики, тесемочки и даже вода, которою он умывался. Дом, в котором 18 лет прожил Селиванов, еще и поныне стоит возле Ковенского переулка. Сейчас в нем детский очаг — такова ирония судьбы. Наиболее распространенные у скопцов иконы изображают Селиванова, Акулину Ивановну, Александра Ивановича Шилова и «пророка-страдальца» Мартынушку, убитого хлыстами.

Евангелические скопцы, главным образом финны Ленинградского округа, Селиванова и других основоположников скопчества за святых не почитают. Зато у ленинградских скопцов-финнов преобладают иконы аллегорического характера: архангел Михаил, поражающий мечом поверженную на землю плоть в образе беса, архангел Михаил на белом коне, «тайная вечеря», которую скопцы понимают как радение, Христос, ведущий за собою стадо белых барашков, и т. д. В этнографическом отделений ленинградского Русского музея хранятся три скопческий иконы-аллегории, отобранные у скопца Кострова в половине XIX в. Одна из них изображает скопца в белой рубашке, прикрывающегося мечом с изображенным на нем крестом; скопец обороняется от летящего к нему с луком и стрелами купидона. Под купидоном надпись: «плоть». Отскакивая от щита, стрелы падают по ногам скопца. На другой иконе — своеобразное изображение дьявола в образе женщины, шествующего «за душой блудливого попа». Затем идут изображения страдающей плоти «убеленного» отрока со сходящим на него в виде голубя святым духом и ряд других.

Но наибольшего развития религиозное творчество скопцов достигло в духовных стихах, или распевцах. Их у скопцов насчитывается около 500 (не считая особо почитаемых «страд», т. е. описаний страданий «искупителя» и его посланий к «детушкам» из Сибири и Суздаля).

Скопческие духовные стихи по своему содержанию можно разделить на три группы: 1) хвалебно-исторические, посвященные описанию жизни Селиванова, Акулины Ивановны и других скопческих святых, 2) обличительно пророческие, предсказывающие скорое пришествие Селиванова и ужасы грядущего его суда, 3) поучительные и бытовые.

Написанные простым, нередко художественным языком, понятным для малограмотного человека, скопческие распевцы являются одним из актуальнейших приемов агитации.

Лиричный, полный народных образов, исполняемый хорошим скопческим хором, распевец несомненно обостряет религиозные эмоции вовлекаемых в секту. Касаясь скопческих распевцев, следует сказать о двух их характерных особенностях. При сличении русских народных песен XVIII и первой половины XIX веков, не трудно убедиться в том, что в большинстве своем скопческие распевцы являются по форме весьма схожими со светскими песнями, а некоторые очевидным сходством не оставляют сомнения, если можно так выразиться, в массовом сектантском плагиате.

Наполняя прежнюю форму народных русских песен своим скопческим содержанием, поэты тем более были доступны скопческим массам… Та же мелодия, привычная, понятная и соответствующее настроениям содержание.

Вопрос этот представляет несравненно больший интерес, чем могут вскрыть посвященные ему строки. Попутно с разрешением вопроса о сектантской культуре стиха и речи, наши советские фольклористы должны будут вскрыть особенности современного сектантского стихо-молитвотворчества. В какой например связи находятся с сектантской «культурой» стиха и вообще с его историей приемы современных чуриковцев, евангелистов, баптистов и др. сектантов, перекроивших на свой лад не только произведения Лермонтова, Байрона, Пушкина и других, но даже и наши революционные песни борьбы, вплоть до последних комсомольских новинок, вплоть до переделки под сектантский лад боевого гимна революционных масс — «Интернационала».

Лучшие перлы творчества евангелиста И. С. Проханова оказываются или перепевами с переводов западно-европейских лириков, или результатом «скрещивания» Вл. Соловьева с Мережковским, Андреем Белым и другими поповствующими.

Второй важной особенностью скопческих распевцев является их специфический, торгово-приказчичий тон. «Золотая гора», «дорогой товар», «нет цены ему», «подарил рублем», «покупайте, не жалейте вы цены», «не скупитесь», «на весах верных» и т. п. образы повторяются в ряде скопческих распевцев. Подобного рода распевцы в значительной части являются подлинно скопческим фольклором.

  1. Синкретизм — соединение в одно целое различных религиозных представлений.

  2. Чистота — оскопление.

  3. Публикуется впервые. Н. В.

  4. Оскопление женщин было введено уже после того, как Селиванов в 1820 г. был заключен в Суздальский монастырь. Ввел его будто бы скопческий «пророк» Громов в Костромской губ. Когда «искупителю» доложили об этом, он ответил: «Я за сестринскую чистоту не страдал: сестринская чистота — пост и молитва» (из рассказа скопца Г. М.).

  5. Лепость — слово, означающее половые отношения между мужчиной и женщиной: любовь, страсть и т. д.

  6. Скопцы-финны в Ленинградском округе формально остались лютеранами, посещают кирку и т. д.