Отказ от уступок и камуфляжа

Доподлинно известно, что декабристы знали и ценили произведения А. Н. Радищева. Некоторые из них признавали на следствии, что среди книг, формировавших их убеждения, было «Путешествие из Петербурга в Москву». Но революционность декабристов, хотя они и испытывали воздействие Радищева, была, в общем, иной по своей социальной природе.

Декабристы, как и Радищев, — дворянские революционеры, т. е. дворяне по своей классовой и сословной принадлежности и революционеры по убеждениям. По идеологическим воззрениям и деятельности они, однако, в отличие от Радищева представляли не крестьянство, а нараставшие в России тенденции буржуазного развития.

Ни в малой мере не являясь людьми буржуазно ограниченными, руководствуясь гуманистическими идеалами, декабристы объективно призваны были открыть пути для беспрепятственного развития в стране капитализма.

Ими были созданы программные документы. Представленная П. И. Пестелем и принятая Южным обществом как наказ Временному революционному правительству «Русская Правда» была наиболее радикальным из всех конституционных проектов, созданных декабристами. Все же и «Русская Правда» является не чем иным, как «революционным проектом буржуазного переустройства феодально-крепостной России»^[1].

Социальная философия декабризма формировалась в условиях, когда недовольство Французской революцией 1789—1814 гг. было распространенным явлением. Естественно, что идеологи феодализма из различных стран Европы вспоминали об ужасах революции. В результате революционных событий во Франции Просвещение пережило крушение своих идеалов: были развеяны упования его представителей на мирный путь общественного развития, просвещенных монархов, всесилие разума.

Революционная демократия была разочарована тем, что народ, главный участник этих событий, оказался обделенным.

Декабристы осмысливали опыт Французской революции в категориях буржуазной идеологии и не считали этот опыт разочаровывающим. Идеи декабризма напоминают революционную буржуазную идеологию во Франции в канун революции, изжившую уже некоторые иллюзии, органически свойственные Просвещению. Но декабристы не пытались копировать те методы, которые применялись революционерами Франции в XVIII в. Того, что достигла Французская революция, они предполагали добиться иными средствами. У декабристов не было намерений повторить в России буржуазно-демократическую революцию, происшедшую во Франции.

Декабристы рассчитывали не на революцию, которая будет совершена пришедшими в движение массами, а на военный переворот, в котором примут участие воинские части, находящиеся под командованием членов тайного общества. За ним последовала бы смена политической власти, перестройка всей системы общественных отношений, господство новой, идеологии. Военный переворот стал бы началом социальной и политической революции, и эта революция могла быть только буржуазной.

В 1808—1827 гг., менее чем в двадцатилетний период истории, с интервалами в несколько лет, а то и месяцев развертывались события, знаменовавшие движение многих стран от феодальной общественно-экономической формации к капиталистической. Эти события происходили в Испании, Португалии, Неаполитанском королевстве, Греции, некоторых других европейских странах, в странах южной части Американского континента. Революционные события нередко начинались военными переворотами, и дворянские революционеры являлись активными деятелями этих событий, в некоторых из них им принадлежала даже ведущая, руководящая роль. Движение декабристов — один из эпизодов этого отрезка всемирной истории.

Методы борьбы, избранные дворянскими революционерами в различных странах мира, в том числе и в России, не могут считаться фатально обрекающими на поражение. Международная практика говорит о другом: были не только неудачи, но и успехи. Исход возникавшего противоборства в каждом конкретном случае зависел от многих факторов и обстоятельств — как постоянно действовавших, так и привходящих. Никакой предопределенности неудачи у декабризма не было.

Сочинения и мемуары декабристов не оставляют сомнения в том, что большинству из них были свойственны оптимистические оценки возможного исхода борьбы.

Есть свидетельства, что участники тайного общества накануне выступления «все надеялись на успех». И даже после постигшей их неудачи декабристы не утрачивали убежденности в том, что воинская сила, находившаяся в день восстания на их стороне, «могла бы все решить», что «успех предназначенного предприятия был возможен», что «окончательная победа могла бы остаться на стороне тайного общества», что «14-е могло бы кончиться не так, как оно кончилось».

В философии декабризма поэтому отсутствуют пессимизм и обреченность; мотивы мессианства и жертвенности распространения в ней не получили.

Выступление на Сенатской площади и восстание Черниговского полка — это кульминация декабризма, составившего целый этап в истории русского освободительного движения. В течение десятилетия функционировали декабристские организации, призванные подготовить и осуществить революционные действия. Составлялись конституционные проекты (конституция Н. М. Муравьева, «Русская Правда» П. И. Пестеля), которые после смены власти позволили бы произвести быстрые перемены в сфере государственного, политического и общественного устройства. В своей деятельности декабристы руководствовались совершенно определенными мировоззренческими установками, философскими и социально-политическими взглядами. Но основной вопрос всякой философии решался неоднозначно, в философии декабризма существовали материалистическое и религиозно-идеалистическое направления.

Видными представителями материалистического и атеистического направления в декабризме были В. Ф. Раевский, И. Д. Якушкин, А. П. Барятинский, Н. А. Крюков, П. И. Борисов. В их сочинениях материализм и атеизм освобождались от неизбежных для XVIII в. камуфляжа и уступок религии (нередко уже и тогда формальных), давалась вполне откровенная и достаточно последовательная ее критика.

Материалистические и атеистические идеи, изложенные некоторыми идеологами декабризма, имели прочную социально-психологическую основу: стихийно материалистические и атеистические убеждения в декабризме были распространены широко. А. Н. Муравьев за отход от движения и проявленные симпатии к религии осуждался другими участниками тайного общества и, по его мнению, много «потерпел в публике, ибо выставлен был как ханжа, святоша, лицемер и религиозный фанатик»^[2]. Н. С. Бобрищев-Пушкин, принимая социальную платформу декабристов, но склонный в то же время к религии, испытывал колебания при вступлении в их организацию, так как отдавал себе отчет, что «большая часть из членов — безбожники»^[3]. Материалистические настроения сохранялись и после того, как движение декабристов потерпело поражение и многие его участники оказались на каторге. И здесь «много было неверующих, отвергавших всякую религию; были и скромные скептики и систематические ярые материалисты, изучившие этот предмет по всем известным тогда и сильно распространенным уже философским сочинениям»^[4].

Атеистические высказывания и выступления некоторых идеологов декабризма опирались, таким образом, на настроения и убеждения, получившие значительное распространение в освободительном движении и в тех кругах русского общества, которые ему сочувствовали.

Если одна часть декабристов тяготела к материализму и атеизму, то другая — к идеализму и религии, поэтому принадлежностью декабризма была не только материалистическая и атеистическая философия, но и философия религиозная. Поскольку в России в начале XIX столетия все еще сохранялись феодально-крепостнические порядки, многие представители политической оппозиции, в том числе и революционной, по-прежнему, как и в средние века, облекали свои мировоззренческие принципы в религиозные одежды.

Религиозные взгляды декабристов существенно отличались от ортодоксально-православных: сочетать политическое инакомыслие с официальным православием, находившимся на службе феодализма, ставшего к тому же крайне архаичным, было невозможно. Верующие декабристы проявляли поэтому религиозное свободомыслие. В произведениях К. Ф. Рылеева, М. А. Фонвизина, М. А. Бестужева, других склонных к религии декабристов содержатся высказывания, направленные против церкви и некоторых аспектов религиозной идеологии.

В 50-х гг. к И. Д. Якушкину, находившемуся в ссылке в Тобольской губернии, приезжал его сын Е. И. Якушкин. Он познакомился там со многими сосланными декабристами, в том числе верующими. Характер их верований поразил его. Он и его отец в шутку называли этих декабристов тобольскими раскольниками, так как хотя они и «выдают себя за православных, но, собственно говоря, православного в них ничего нет, потому что, какие ни стараются они делать натяжки, чтобы примирить свои убеждения с православием, этого сделать все-таки не удается…»^[5].

Два мировоззренческих направления, существовавшие в декабризме, находились в противоборстве. Особенно резкие столкновения происходили между крайними флангами этих направлений — атеистическим и религиозным.

Вступивший в Южное общество Н. С. Бобрищев-Пушкин вскоре убедился, что, по мнению его товарищей, религия упала «совершенно и навеки», является вредной и ничтожной. Склонность к ней иронически рассматривалась как род помешательства, а религиозный Бобрищев-Пушкин получил прозвища — «начальник секты» и «новый Магомет».

Осенью 1825 г. между Обществом соединенных славян и Южным обществом велись переговоры, закончившиеся их слиянием. В ходе дебатов был поднят и религиозный вопрос. Видный деятель Южного общества С. И. Муравьев-Апостол считал, что некоторые места Библии, в которых, по его мнению, и выражена сущность христианства, помогут вести революционную агитацию среди солдат, поднять их на борьбу с феодальными порядками. Его предложение использовать религию в революционной деятельности встретило, однако, противодействие. При этом были высказаны соображения, что духовенство не пользуется уважением в народе, что народ не настолько религиозен, чтобы стоило обращаться к нему с религиозной проповедью, и что если некоторые тексты Библии и могут быть истолкованы как отрицающие существующий режим, то другие способны послужить его оправданию. Предложение Муравьева-Апостола принято не было.

Споры по религиозным и философским вопросам не прекращались даже в тюрьме, на каторге и в ссылке.

На каторге образовались два кружка противоположной философской ориентации. В одном объединились последователи религиозной философии, в другом — материалистической. Между участниками различных кружков велись постоянные споры по проблемам атеизма и религии.

Теоретические дебаты, несмотря на всю их принципиальность и остроту, никогда не сопровождались идейными разрывами. По словам участника этих диспутов И. Д. Якушкина, «бывали часто жаркие прения, но без ожесточения противников друг против друга»^[6]. Философские и религиозные вопросы не выдвигались на первый план и не подменяли собой других, более важных, политических вопросов. Принцип свободы совести, привнесенный в мировую философию новым общественным укладом, в декабризме соблюдался.

Радикализация буржуазной по своему характеру идеологии, осуществленная русским Просвещением, была продолжена в декабризме. Поражение, постигшее движение декабристов, отразилось на дальнейшем развитии буржуазной идеологии и философии. Радикализация, нараставшая в течение нескольких десятилетий, сменилась известным ее поправением. На смену дворянской революционности шел дворянский либерализм.

Материалистические и атеистические традиции русского Просвещения, А. Н. Радищева и декабристов в 40—60-х гг. были продолжены революционной демократией.

Нечкина М. В. О нас в истории стрницы напишут… Из истории декабристов: Материалы и исследования. — Иркутск, 1982. — С. 263. ↑
Дело А. Н. Муравьева // Восстание декабристов: Материалы.— М. — Л., 1927. — Т. III. — С. 24. ↑
Дело П. С. Бобрищева-Пушкина 2-го // Восстание декабристов: Документы. — М., 1969. — Т. XII. — С. 400. ↑
Беляев А. П. Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном. 1805—1850,—Спб., 1882.—С. 227, ↑
Письма Е. И Якушкина к жене из Сибири 1855 г. // Декабристы на поселении. Из архива Якушкиных. — Л., 1926. — С. 39. ↑
Записки, статьи, письма декабриста И. Д. Якушкина. — М., 1951. — С. 112. ↑

Содержание