Глава 1. Убийство на улице Атока

Мы заявляем, что для достижения победы над враждебными силами коммунизма свободолюбивые народы должны действовать в тесном контакте, должны укреплять свое единство для расширения свободы.

Из преамбулы к уставу ВАКЛ

К половине десятого Вечера 23 января 1977 года улица Атока в Мадриде почти совсем опустела. Туристы, вообще редко посещавшие эту довольно дорогую торговую улицу, заполнили кафе на Плаза Майор или прогуливались по нарядной Гран Виа. К десяти часам вечера на улице Атока прохожих совсем не стало. В десять часов пятнадцать минут никто не обратил внимания на двух молодых людей в длинных пальто, стоявших на углу улицы.

Хосе Фернандес Серра иногда бросал взгляд вдоль улицы, по которой транспорт обычно двигался в четыре ряда. Сеанс в кинотеатре Консуладо еще не закончился, но он с удовлетворением отметил, что все магазины (маленький магазинчик в доме номер 42, который торговал часами, магазин по торговле канцелярскими принадлежностями Икартуа и фотокиоск) были уже закрыты. Только свет в баре Эль Глобо говорил о какой-то активности, но и там уже официанты мыли швабрами полы. За баром находилась лестница, ведущая вниз к станции метро. Большие светящиеся часы, расположенные на площади Сан-Мартин в треугольнике между лужайкой, тротуаром и садовыми скамейками, показывали десять часов двадцать минут вечера. Хосе взглянул на здание перед собой: дом 55 на улице Атока.

Это было мрачное пятиэтажное здание. Нижний этаж занимало отделение банка „Банко испано-американо», закрытое и неосвещенное в этот час. Второй этаж был также сделан из бетона серого цвета, большие окна обрамлены внизу маленькими ограждениями из сварных железных решеток. Красные и белые кирпичи, из которых были построены три верхних этажа, создавали впечатление решетки. Большинство квартир было не освещено, их окна плотно закрыты ставнями. Однако из квартиры на третьем этаже, за которой следил Хосе, через щели ставен проникал свет и доносились голоса. Хосе вошел в подъезд, Карлос Гарсия Хулиа последовал за ним.

Входная дверь, покрашенная в зеленый цвет, была открыта, и поэтому им не пришлось возиться с системой охраны. По их же расчетам, дверь должна была быть закрыта (1977 год был очень неспокойным в Испании). Удача не покидала их и тогда, когда они пересекли фойе и начали подниматься по лестнице мимо маленького окна комнатки, в которой спал привратник. Они осторожно поднимались по скрипящим деревянным ступеням, прижимаясь к стене. Лестница вилась вокруг открытого лифта, его канаты и блок выглядели очень старыми, но не по причинам собственной безопасности Хосе и Карлос предпочли идти пешком.

Они поднялись до второго этажа, миновали закрытую дверь пансиона и продолжали движение в темноте. Остановившись перед дубовой дверью квартиры на третьем этаже, немного подождали, чтобы глаза привыкли к слабому свету — единственное освещение исходило от грязной лампочки верхнего света четвертого этажа. Карлос сунул руки в карманы пальто, когда Хосе нажал кнопку звонка.

При звуке звонка восемь мужчин и одна женщина прекратили разговоры. Юристы, адвокаты — некоторые из них были коммунистами, другие — либералами, все они активно работали в области трудового законодательства и сегодня собрались на своего рода совещание. Все были в сборе, и собравшиеся не могли предполагать, кто мог прийти в такой поздний час. Мария Гонсалес Руис встала с кресла и вышла из наполненной дымом комнаты, чтобы открыть дверь.

Как только был повернут ключ в замке, Хосе и Карлос вломились в квартиру. При виде пистолета, нацеленного ей в голову, Мария оцепенела. Повинуясь приглушенным приказам, она провела незваных гостей в комнату, где проходило совещание.

— К стене! — заорал Хосе ошеломленным мужчинам.

— Что происходит? — воскликнул один из юристов. — Что вам нужно?

Ни Карлос, ни Хосе ничего не ответили.

Восемь мужчин и Мария Гонсалес стояли лицом к стене. Карлос вытащил пистолет. Хосе повернулся к нему и кивнул. Карлос начал слева, Хосе справа, сходясь к центру. Они аккуратно всаживали пули в головы и спины девяти человек, находившихся в квартире номер три. Затем преступники перезарядили пистолеты и начали стрелять в кучу тел. Комната наполнилась пороховым дымом. Крики ужаса перешли в стоны и хрипы умирающих. Карлос и Хосе не торопясь спрятали пистолеты, вышли на лестничную площадку, где метались от ужаса разбуженные выстрелами полураздетые жильцы, спустились по лестнице на улицу и исчезли.

Джозо Дамьяновича преследовала необоримая страсть — находить и убивать официальных представителей югославского правительства. Она не оставила его и тогда, когда он перебрался из Европы в Латинскую Америку.

Будучи фанатичным хорватским националистом, Дамьянович посвятил свою жизнь беспощадной борьбе с правительством Тито, которое „включило» его родину в состав Социалистической Федеративной Республики Югославии. Дамьянович входил в группу террористов, которые в 1971 году штурмом взяли югославское посольство в Стокгольме, убив несколько дипломатов. После недолгого пребывания в шведской тюрьме хорватские террористы обрели свободу и угнали самолет. Дамьянович и его приспешники укрылись в Испании, в течение трех месяцев ускользая от Интерпола и полицейских служб европейских стран. В июле 1973 года они нашли своего спасителя в лице генерала Альфредо Стресснера, диктатора южноамериканского государства Парагвай.

Стресснер приехал в Западную Германию посетить свой родной город Хоф, и хорватские отщепенцы установили с ним контакт. Диктатору было сказано, что полиция ищет их и поэтому они нуждаются в безопасном убежище. Стресснер, давнишний опекун нацистов и правых террористов, с готовностью согласился. Дамьяновичу и восьми другим преступникам был организован безопасный проезд в Парагвай, где они взялись за подготовку сотрудников секретной полиции Стресснера и его личной охраны.

Три года хорваты страдали от безделья, находясь далеко от передовых позиций их войны с Югославией. Поскольку они были объявлены Интерполом в розыск, их возвращение в Европу было связано с большим риском. В 1976 году они решили нанести удар единственно доступным для них образом — на месте своего пребывания в городе Асунсьоне. Посол Югославии в Парагвае казался им подходящей фигурой, и его убийство, как они считали, напомнило бы ненавистным сторонникам Тито, что хорватские националисты не дремлют.

Вот почему 15 июня 1976 года Джозо Дамьянович ожидал кoго-то на углу улицы в Асунсьоне. Увидев черный лимузин, пробиравшийся в потоке уличного движения, он вытащил пистолет из кобуры, спрятал его в рукав и стал ждать.

Карлос Абдала, только что назначенный послом Уругвая в Асунсьоне, выглядывал из окна своего лимузина, проезжавшего по главной торговой улице столицы. Он начинал привыкать к Парагваю, хотя Асунсьон не поражал так воображения и не имел того многонационального колорита, как столица его родины Монтевидео. Действительно, Асунсьон больше походил на разросшийся город пастухов: его несколько многоэтажных зданий и нарядных магазинов сменялись трущобами и нагромождениями жалких лачуг, за которыми шли ровные просторы пампы, характерные для большей части территории Парагвая.

Однако это было безопасное место. В Парагвае фактически не совершалось преступлений, если не считать тех, которые были санкционированы правительством Альфредо Стресснера. Парагвай был центром контрабандной торговли и операций черного рынка Южной Америки, но там не было убийств, изнасилований или антиправительственной деятельности. Когда лимузин подъехал к тротуару и шофер выскочил, чтобы открыть дверь, послу действительно нечего было опасаться с точки зрения своей личной безопасности.

Поэтому Карлос Абдала, выходя из машины, был, вероятно, больше удивлен, чем напуган, когда плотный молодой человек с поднятым пистолетом приблизился к нему. „Да здравствует Хорватия!» — выкрикнул Джозо Дамьянович, перед тем как выпустить пулю, оборвавшую жизнь посла Абдалы.

Бернардо Лейтон и его жена Ана, выйдя из такси на Виа Аурелия в Риме и взяв пакеты с покупками, направились к подъезду дома, в котором они жили. Они не заметили молодого человека, который ожидал их возвращения. Он пошел за ними, следуя в такт их шагов.

Было 6 октября 1975 года. Шестидесятилетний Бернардо Лейтон являлся чилийским эмигрантом. Один из основателей Христианско-демократической партии Чили и лидер ее наиболее либерального крыла два года назад был вынужден бежать из своей родины, когда в результате кровавого переворота было свергнуто законно избранное левое правительство Сальвадора Альенде. Во время своего пребывания в Риме он активно выступал против правого военного правительства генерала Аугусто Пиночета. Поскольку Лейтон был связан с политическими силами либерального направления внутри Чили и пользовался уважением в международных кругах христианских демократов, он вызывал беспокойство у правительства Пиночета, которое приняло решение организовать на него покушение.

Устранение политического деятеля всегда создает немало проблем с точки зрения его организации и материального обеспечения. Хотя после кровавой бойни 1973 года правительство Пиночета было осуждено международным сообществом, оно все же старалось добиться если не уважения, то по крайней мере признания в некоторых столицах и не хотело, чтобы стало известно о ликвидации им своих противников, находящихся в других странах. Поэтому для убийства Лейтона был найден платный наемник.

Молодой человек с усами, напоминавшими по форме руль велосипеда, следовавший в трех футах позади Лейтона, вытащил 9-миллиметровый пистолет Беретта, прицелился в его голову и нажал спусковой крючок. Бернардо Лейтон упал на тротуар лицом вниз. Ана в ужасе смотрела на своего мужа. Пуля убийцы прошила ее спину. Убийца поколебался немного, очевидно решая, следует ли ему нанести окончательный удар, сделав пару выстрелов с близкого расстояния в головы лежащих. Посчитав, что они уже умерли или умирают, он повернулся и бросился бежать.

Бернардо остался в живых после тяжелой раны в голову и поправился, Ана оказалась частично парализованной и передвигалась в кресле на колесах. Стрелявший в них человек не сразу был опознан и арестован. Спустя четыре дня правая группировка кубинских эмигрантов в штате Нью-Джерси (США) — Кубинское национальное движение — взяла на себя ответственность за покушение. Были сообщены такие подробности случившегося, которые, по мнению итальянской полиции, могли быть известны только покушавшимся. Почему группа антикоммунистически настроенных кубинцев, находившаяся в Соединенных Штатах, могла посчитать необходимым убить либерального чилийца в Италии? Вот вопрос, на который некоторое время не было ответа.

В марте 1979 года лидер партии гватемальский Единый фронт революции (ФУР) Мануэль Колом Аргета дал интервью, в котором откровенно обрисовал политическую обстановку в Гватемале. Эта партия считалась левой, однако, несмотря на свое название, ФУР вряд ли была революционной. Мануэль Колом Аргета происходил из семьи зажиточных землевладельцев, считался либеральным демократом. Целью своей политики он считал проведение земельной реформы, ограничение власти олигархии, предотвращение нарушений прав человека с помощью участия в каких-то хотя бы отдаленно напоминающих демократические мероприятиях в Гватемале. За несколько дней до интервью лидеру партии ФУР было разрешено правительством участвовать в предстоящих выборах. Вскоре после этого ему позвонил друг из ультраправой партии Национальное либеральное движение (МЛН). „Брось все, Мануэль, — сказал он. — Если ты не сделаешь этого, они покончат с тобой». Но Мануэль слишком долго боролся с такими явлениями в Гватемале, как фальсифицированные выборы, „эскадроны смерти», политические убийства, чтобы отступить. Даже угроза со стороны МЛН, на которую возлагалась вина за создание в стране „эскадронов смерти» и за проведение двадцатилетней кампании террора, не разубедила его.

„Марио Сандоваль Аларкон, — заявил Колом во время интервью, говоря о лидере МЛН, — фигляр, характерный для средних веков. Армейские круги часто его используют, но и он знает, как использовать армию. Ему известно, как шантажировать ее. Он намерен поляризовать политическую борьбу, сделать себя и свое движение „бастионом против коммунизма».

В восемь часов 22 марта 1979 года Мануэль Колом вышел из своего дома в пятнадцатой зоне Гватемала сити и направился на работу в центр города. Из соображений безопасности он выбирал разные маршруты от дома до своего офиса, но в то утро, очевидно, не заметил, что его сопровождает вертолет.

До десяти часов пятнадцати минут он работал в своем офисе и, взглянув в окно, заметил, что обычно оживленная улица номер пять была практически пустой. Это была непривычная картина в Гватемала сити, как бы прелюдия к убийству, и Мануэль быстро на это среагировал. Он позвонил по телефону своим знакомым из различных политических партий Гватемалы.

„За кем это?» — спрашивал он каждого из них. Никто не знал или не хотел говорить. Наконец ему удалось связаться со своим знакомым из МЛН, который сказал: „Это за тобой, Мануэль». Колом быстро спустился на улицу, сел за руль машины. Его телохранители вскочили в другую. Они рванулись через задние ворота, проскочив только один светофор, когда машина с телохранителями, прошитая автоматной очередью, накренилась и врезалась в ограждение дороги.

Мануэлю одному удалось на полном газу прорваться через город на дорогу, ведущую в аэропорт. На прямом отрезке дороги он заметил, что его догоняют мотоциклы. Один из них обогнал его машину и пошел впереди. Человек, сидевший на месте пассажира, вытащил автомат/прицелился в голову лидера ФУР и нажал спусковой крючок. Мануэль Колом был убит. Это был еще один из нескольких тысяч гватемальцев, ставших в 1979 году жертвой „эскадронов смерти».

Когда американский посол в Парагвае Роберт Уайт 24 апреля 1979 года вошел в зал, где проходила 13-я ежегодная конференция Всемирной антикоммунистической лиги, он не нашел там восторженного приема. Посол, который спустя несколько лет приобрел известность как убежденный противник американской политики в Сальвадоре, был нежданным гостем конференции, и, когда собравшиеся увидели Уайта, заседание практически прервалось.

Роберт Уайт незванно вторгся в помещение, где проходило совещание лидеров консервативных организаций всего мира. Присутствовали министры правительств, религиозные лидеры из разных стран, видные консерваторы из Соединенных Штатов. Это было, судя по внешним признакам, собрание благовоспитанных людей с антикоммунистическими убеждениями, посвятивших себя борьбе с тоталитаризмом и коммунистической экспансией в мире. Но с другой стороны, это была конференция такой организации, которая объединяет и направляет действия наиболее жестоких и смертельно опасных экстремистов всего мира.

Среди присутствовавших был Блас Пиньяр, лидер испанской политической партии „Фуэрса нуэва». В 1977 году два члена этой организации убили девять адвокатов на улице Атока в Мадриде. Там был стареющий усатый Джорджио Альми- ранте, лидер итальянской неофашистской партии МОИ, и Пьер-Луиджи Конкутелли, член молодежного крыла МСИ. Именно он, а не кубинский эмигрант стрелял в Бернардо Лейтона и его жену на улице Рима четыре года назад. Одним из почетных основных докладчиков был Марио Сандоваль Аларкон, лидер гватемальской партии МЛН, которая руководила „эскадронами смерти», осуществившими убийство Мануэля Колома. И где-то невдалеке от зала заседаний, обеспечивая безопасность председателя конференции Альфредо Стресснера, находился Джозо Демьянович, убийца Карлоса Абдалы.