Глава 2. Они сотрудничали с нацистами

Настоящие усташи — это те, кто могут ножом вырезать дитя из утробы матери.

Анте Павелич, руководитель хорватских усташей

В обжигающе холодный декабрьский день один из авторов этой книги свернул на дорогу, ведущую к ничем не примечательному дому в пригороде Филадельфии Честере. На ступеньках его ждал невысокий, пожилой человек в пальто, который притоптывал, чтобы согреться. Это был Янош. После месяца телефонных звонков и писем, он наконец дал согласие на интервью. Восьмидесятилетний эмигрант провел автора в гостиную своего скромного дома. „Очевидно, нам следовало бы отложить нашу встречу, — сказал Янош, опускаясь на неудобную кушетку, — такой сильный ветер, я волновался за вас».

Стена за Яношем была увешана дюжиной фотографий в рамках, медальонами, лентами, различными выдержками, начиная с высказываний свергнутого короля его родины и кончая благодарственными письмами республиканской партии США. Там даже было письмо от Чан Кайши, покойного диктатора Тайваня. Однако яркие ленты и сверкающий металл не могли изменить тоскливую обстановку комнаты.

Интервью длилось пять часов, в течение которых жена Яноша в изобилии снабжала нас бутербродами, кофе и печеньем. Каждый раз, когда эта преданная, простая женщина лет шестидесяти входила в комнату, Янош прекращал разговор, улыбаясь, оборачивался к ней, глаза его светились любовью.

Автор спросил Яноша о других эмигрантах. Чирила Чиунту? „Очень сильный человек, огромные могучие руки, но маленького роста. Не очень хорошо говорит по-английски». Ярослав Стецько? Янош сел поглубже в кресло, вскинул голову, лицо его приобрело надменное выражение. „Он чуждается нас. Не высокомерен, но чуждается. Он всегда так выглядит. Он всегда выглядит… сердитым».

А Стефан Хефер?

„Ах! Хефер!» — воскликнул Янош, вскакивая с места. Янош вскинул голову, выпятил грудь и, подбоченясь, прошелся по маленькой комнате. „Вот так ходил Хефер. При разговоре он всегда кричал и размахивал руками. Очень нервный, эмоциональный человек».

Когда автор уезжал, Янош проводил его до крыльца, долго махал вслед, пока машина не скрылась из виду.

Вроде бы не было причин для антипатий по отношению к Яношу. Его забота и теплота, юношеское обожание жены — все это привлекало в старике. Однако невозможно было забыть, что Янош — нацистский военный преступник. Его друзья, которых он пародировал в Честере, тоже военные преступники.

В отношении Яноша пока еще не было доказательств, что он когда-то непосредственно участвовал в уничтожении людей, однако трое его друзей были несомненно замешаны в этом. Каждый сыграл решающую роль в реализации трех различных программ геноцида: в Румынии, на Украине и в Сербии, которые унесли жизни по крайней мере двух миллионов человек.

Объединяло эту четверку членство во Всемирной антикоммунистической лиге.

Лига была образована в 1966 году с помощью правительств Тайваня и Южной Кореи. С тех пор она переросла в нечто более важное: в инструмент „нетрадиционного ведения войны» — для осуществления убийств, создания „эскадронов смерти», проведения саботажа по всему земному шару.

Во Всемирной антикоммунистической лиге в принципе нет ничего нового. Ее целью является создание объединенного фронта против коммунизма, а эта цель впервые была сформулирована в анти коминтерновской политике Гитлера. Средства, которые используются для борьбы с коммунизмом, — „нетрадиционные методы ведения войны», террор, политическая война. Все это впервые было опробовано нацистами.

Всемирная антикоммунистическая лига не просто позаимствовала у нацистов тактику и концепции, но и включила самих нацистов в свой состав. Многие из тех, кто создавал и укреплял лигу, были людьми, которые впервые опробовали эти „нетрадиционные методы ведения войны» на улицах, в еврейских гетто и в концлагерях во время второй мировой войны.

Газовые камеры, печи, массовые захоронения в Треблинке и Освенциме — это не единственные преступные следы, которые нацисты и их пособники оставили после себя. Их следы можно найти во всех уголках земного шара. Еще не успела осесть пыль на поверженном гитлеровском „третьем рейхе», как многие его бывшие приверженцы бежали прочь, чтобы работать во имя его воссоздания. В убежищах они продолжали свое дело, вербовали молодых людей, создавали организации для обеспечения своей безопасности и сохранения своих рядов. Установленные ими связи действуют и поныне.

Когда говорят о нацистах, обычно возникают два образа: один — престарелого военного преступника: Йозефа Менгеле или Клауса Барбье, другой — голубоглазых молодчиков в коричневых рубашках и сапогах, оскверняющих синагоги и марширующих по центральным улицам. Но существует и третий тип нацистов, который куда более опасен, чем два предыдущих. Это люди из числа хорватов, словаков, украинцев, латышей, непосредственно участвовавших в резне, санкционированной фашистами. Их не посадили на скамью подсудимых в Нюрнберге, они спокойно вошли в состав Всемирной антикоммунистической лиги.

Участие этих людей в зверствах остается одной из наименее исследованных страниц современной истории. Причина этого очень проста: многие из них были завербованы американской и британской разведками, переехали на жительство в Канаду и в США, им дали возможность достичь определенного положения в эмигрантской среде, в их биографию были внесены соответствующие коррективы.

Сейчас эти люди ведут себя по-другому: они перестали кричать о коммунистическом, еврейском, масонском заговоре, потому что их попечители требуют благоразумия и осторожности. В 1986 году, как и в 1936-м, для достижения своих целей они прячутся за лозунгами антибольшевизма и антикоммунизма, укрепляют связи с другими организациями.

Украинские националисты, помогавшие нацистам во время их вторжения в СССР, хорватские усташи, которые уничтожили около миллиона сербов, румынские легионеры, зверски истребившие за один день 1941 года четыреста евреев, — все они имеют, благодаря Всемирной антикоммунистической лиге, контакты со своими более молодыми единомышленниками в Европе, Азии, Латинской Америке. Будучи членами различных эмигрантских организаций и участвуя в политической жизни, нацистские пособники растворились в массе людей и некоторые даже заслужили в определенных кругах почет и уважение.

Чирила Чиунту, Ярослав Стецько, Стефан Хефер. На первый взгляд эти три человека из трех разных стран не имеют между собой ничего общего.

Чирила Чиунту, румынский эмигрант, который проработал более тридцати лет на сталелитейных заводах в Канаде. Постоянный прихожанин румынской православной церкви, Чиунту, уйдя от дел, проводит остаток своих дней в высотном жилом доме в городе Виндзоре (Канада).

Избежав наказания в СССР, украинец Ярослав Стецько, сутулый человек в очках, создал организацию эмигрантов из Восточной Европы, так называемый Антибольшевистский блок народов. Осев в Мюнхене (ФРГ), Стецько активно призывал правительства США и стран Западной Европы придерживаться более жесткой линии по отношению к СССР. В 1983 году он встречался с президентом Рональдом Рейганом в Белом доме.

Стефан Хефер, бывший хорватский адвокат, бежал из страны в 1945 году и до своей смерти в 1973 году жил в Аргентине. Во время своих выступлений он рьяно ратовал за независимость Хорватии. Его приземистая фигура, сердитые жесты и слегка косящие глаза — все это забавляло слушателей. Будучи президентом организации Хорватское освободительное движение, он установил контакты со многими американскими консерваторами, часто совершал поездки в США.

И тем не менее эти три человека из трех разных стран схожи между собой. Все они сотрудничали с нацистами до и во время второй мировой войны. Все они военные преступники, избежавшие суда истории. Они отдали все свои силы делу распространения влияния международного фашизма, использовали для этого свои организации, разведывательные службы, даже некоторые церковные круги. Все вошли в состав Всемирной антикоммунистической лиги.

В США, Канаде, Южной Америке и Западной Европе сегодня действует тайная сеть групп легиона Михаила архангела. В легион, также называемый Железной гвардией, входят румынские эмигранты и их потомки. Называя себя легионерами или гвардейцами, они регулярно устраивают сборища, поддерживая связь между собой через расположенные в этих регионах румынские приходы православной церкви. Но легион — это не общество и не религиозная организация. Это, прежде всего, легион смерти.

Из Мадрида, из усиленно охраняемого здания, легионом управляет старый человек с унылыми глазами, которого зовут Хория Сима. Чиунту являлся его главным помощником в Северной Америке.

Будучи представителем легионеров Виндзора, где больше всего сконцентрировано румынских эмигрантов, Чиунту является очень влиятельной фигурой в Железной гвардии, что также объясняет и его сильные позиции во Всемирной антикоммунистической лиге. В 1981 году он входил в состав румынской делегации на 14-ю ежегодную конференцию лиги, которая состоялась на Тайване. Чиунту также присутствовал на конференциях лиги в Вашингтоне и Люксембурге и только из- за болезни не приехал на конференцию в Сан-Диего в 1984 году.

Другие, очевидно, постарались бы скрыть свое членство в печально известной организации, но только не Чиунту. Детройтский репортер, встречавшийся с ним в 1980 году, так описывает его дом:

„Стены маленькой квартиры увешаны флагами и ткаными полотнищами. Национальный флаг старой Румынии, сочетающий красный, желтый и голубой цвета, висит над телевизором. В центре флага вышиты три горизонтальные и три вертикальные пересекающиеся линии — символ Железной гвардии. Тем же символом украшены обои и маленькие вышитые салфетки. Повсюду книги, на многих переплетах которых крест Железной гвардии. Зеленая военная рубашка свисает со спинки стула».

Чиунту очень гордится своим положением в легионе и болезненно воспринимает критику в его адрес. „Большинство рассказов о легионе, с некоторыми исключениями, это полное искажение правды и событий, — писал он одному из авторов в 1985 году. — Те, кто писали о движении, не смогли набраться храбрости и объективно восстановить истину. Они постоянно обманывали английский и американский народы».

Деятельность легиона по-прежнему строится на поклонении Корнелию Кодряну, который в 1927 году буквально вырвался из неизвестности на белом коне, сжимая револьвер в одной руке и крест в другой. Он был „капитанулом» (главой) легиона Михаила архангела и посвятил себя „очищению Румынии от евреев, иностранцев и масонов». „Прежде чем встать у руля государства, мы должны создать новую Румынию, без пороков и недостатков» — так говорил Кодряну.

Кодряну, красивый мужчина и красноречивый оратор, призывал представителей авторитарного национализма осуществить духовное возрождение и очищение, и его последователи, а среди них и Чирила Чиунту, впадали в жуткий мистицизм от его фашистского католицизма. Одетые в зеленые рубашки с серебряными крестами, легионеры давали кровавые обеты своим товарищам и своему „капитанулу». Каждый клялся отомстить за смерть члена легиона любыми средствами, включая и убийство.

„С улыбкой на устах мы смерти смотрели в лицо, поскольку мы — команда смерти, которая победит или умрет».

Одним из тех, кто подвергся гневу „команды смерти», был лидер легиона Михаил Стелеску. Он разочаровался в Кодряну и отошел от него. Избранным по жребию десяти легионерам была оказана честь „усмирить» Стелеску. В июле 1936 года он был схвачен, когда находился на излечении в Бухарестском госпитале. В него всадили 120 пуль, потом тело разрубили топором. Согласно официальным данным, убийцы танцевали вокруг того, что было когда-то Стелеску, молились, целовали друг друга и кричали от радости.

Когда в 1938 году Кодряну был убит по приказу короля Кароля за свои темные дела, руководить легионом стали его помощники, спасшиеся бегством в нацистскую Германию. Среди них были Хория Сима и Виорел Трифа (руководитель молодежного крыла легиона). Позже, будучи архиепископом в Соединенных Штатах, Трифа много сделал для возрождения легиона в Латинской Америке.

Те, кто остался в Румынии, включая и молодого Чирилу Чиунту, ушли в подполье и затаились. Они организовали секретные ячейки, или „гнезда». В состав каждой ячейки входило тринадцать человек, которые платили денежные взносы, необходимые для распространения „веры». По словам одного из легионеров, ныне проживающего в США, полученные от ячеек деньги расходовались исключительно в целях борьбы.

В подполье все помнили кровавую клятву — отомстить за Кодряну, и спустя десять месяцев это было сделано. Когда лимузин премьер-министра Румынии выехал на центральную площадь Бухареста, он был изрешечен из автоматов боевой группой легиона.

Немцы использовали легионеров в качестве козырной карты для контроля над Румынией. В мае 1940 года нацисты навязали перемирие между королем Каролем и находившимися в эмиграции легионерами.

В сентябре 1940 года Кароль отрекся от престола и, преследуемый легионерами, стремительно кинулся к границе, помня о намерении Железной гвардии убить его. Ему удалось ускользнуть, но большинство из его свиты были схвачены и брошены в тюрьму.

Правительство Румынии находилось теперь в руках двух человек: лидера Железной гвардии Хории Симы (который вернулся из Германии вместе с Трифой) и генерала Иона Антонеску. Этот альянс был не из простых, поскольку оба лидера боролись за покровительство нацистов. Представители Железной гвардии получили ключевые государственные должности, комиссары гвардии должны были следить за „румынизацией» страны — освобождением от евреев промышленности и торговли. Двадцатишестилетний Виорел Трифа, обвинявший евреев во всех бедах, был назначен президентом Национального союза румынских студентов-христиан. По мере того как легион Михаила архангела завоевывал позиции в государственном аппарате, начал вырисовываться его план полного захвата власти. Этот план был претворен в жизнь Железной гвардией с большими человеческими жертвами.

В двадцать три часа сорок пять минут 26 ноября 1940 года группа легионеров ворвалась в тюрьму, где были заключены министры правительства короля Кароля. Они выволокли этих людей (всего 64 человека) из камер и с криком: „За Железную гвардию!» — изрубили их топорами, кирками и лопатами. Эта бойня послужила сигналом: последователи легиона Михаила архангела ответили на этот призыв. В течение трех последующих дней были зверски замучены многочисленные жертвы по всей Румынии. Типичным был случай с Николае Йоргой, выдающимся румынским историком и бывшим премьер-министром. В ночь на 27 ноября группа легионеров совершила налет на его дом. Они вырвали длинную седую бороду Йорги, кастрировали его, прежде чем забить до смерти.

Ноябрьская резня не привела к восстанию, как этого многие ожидали, а явилась прелюдией к нему. Решающее событие произошло спустя семь недель, когда во время борьбы за власть между Антонеску и Симой легионеры призвали к действию. Вечером 20 января Трифа, лидер союза студентов, провозгласил, „что национал социализм, проповедуемый старыми закаленными солдатами Германии, нашел место в сердцах румынского народа и восторжествовал благодаря усилиям немецкой молодежи. Адольф Гитлер вел грандиозную войну за национал-социализм, что привело к разоблачению иудаизма и борьбе с ним. И даже если бы он, помимо этого, больше ничего не совершил, все равно его имя навсегда вошло бы в историю».

21 января 1941 года Железная гвардия вышла на улицы, охотясь за монархически настроенными военнослужащими, единомышленниками Антонеску и особенно евреями. Вскоре после трех часов пополудни триста легионеров, одетых в зеленые рубашки с серебряными крестами, с криком „Смерть масонам и евреям!» двинулись по бухарестской улице Виктория к префектуре, главному полицейскому управлению города. С ними был и Мирила Чиунту.

Небольшая вооруженная группа ворвалась в префектуру и овладела всем зданием. В течение нескольких минут они разоружили полицейских, ликвидировав тех, кто отказался участвовать в погроме. Они установили пулеметы на балконах четвертого этажа, что позволило держать под прицелом прилегающие районы. Обезопасив себя таким образом, легионеры начали расправляться со своими жертвами в подвалах префектуры.

Константин Антонович, прихожанин румынской христианской церкви, уцелел, будучи заключенным в префектуре (сейчас проживает в уединении в США). Противник насилия и антисемитизма, он 21 января призывал народ на улицах Бухареста игнорировать призыв легионеров к убийствам. Его выследили, избили и приволокли в префектуру. Антонович находился в подвале, когда туда вошел Трифа.

„Когда они (Трифа и его помощники) подошли к первой камере, я услышал приказ открыть двери. Тотчас раздалось несколько пистолетных выстрелов и крики людей. Я еще не дошел до конца коридора, когда услышал мольбы и пистолетные выстрелы из следующей камеры. Мой охранник сказал: „Они убьют всех евреев в этих камерах».

Чиунту также был в префектуре в это время, но сейчас он отрицает участие в событиях. „Я никого не убивал, я никого не видел — только несколько человек, бегущих по улицам.

Я не знаю, что произошло в подвалах. Это было большое здание. Я ничего не знаю».

В следующие тридцать шесть часов члены легиона разрушили восемь синагог, уничтожили еврейское гетто в Бухаресте и лопатами, топорами, ножами, крючками для подвески мяса убили около четырехсот румын. Часть людей была облита керосином и сожжена.

Американский корреспондент Лейг Уайт сообщал в то время: „Толпа из нескольких сот человек атаковала еврейский храм. Они выбивали камнями окна, вышибали двери. Все ритуальные предметы: молитвенники, платки, талмуды, торы, алтарные скамейки и гобелены были вынесены наружу, собраны в кучу, облиты бензином и подожжены. Согнали нескольких прохожих-евреев и заставили их танцевать вокруг костра. Когда они упали в изнеможении, их облили бензином и заживо сожгли».

Заключенных евреев легионеры отвели на муниципальную бойню. Уайт писал: „Здесь были жестоко спародированы кошерные методы разделки животных. Многих евреев подвесили на крюки для разделки мяса и перерезали горло. Других заставляли класть головы на разделочные плиты, после чето легионеры обезглавливали их большими ножами».

Свидетелем происходившего был посланник США в Румынии Франклин Мотт Гюнтер. В своем докладе в Вашингтон он писал о „шестидесяти трупах евреев на мясных крюках для туш, со всех содрана кожа. Количество крови под ними свидетельствует о том, что кожу снимали с живых людей».

К 23 января выступление легионеров, не получившее поддержки у немецких нацистов, начало затухать. На улицах столицы и других румынских городов, на бухарестской бойне еще оставались изувеченные тела, жертв легиона. В моргах трупы были до такой степени изрезаны, что напоминали крошево из человеческого мяса. На муниципальной бойне свидетель видел девочку лет пяти, подвешенную как теленок за ноги, все тело которой было покрыто запекшейся кровью.

Но резня не привела к концу существования легиона. Командир войск СС в Румынии Отто фон Болшвинг^[1] укрыл руководителей легиона, тайно переправил их в Германию, одев в эсэсовскую форму. Среди бежавших были Хория Сима и Виорел Трифа. Вскоре к ним присоединились и другие. Их поместили, если можно так выразиться, „под охрану», где они пользовались одинаковыми с немецкими офицерами привилегиями.

В письме к одному из авторов книги Чирила Чиунту признал несправедливыми утверждения легионеров о том, что они были помещены в так называемые концлагеря. На самом деле им было предоставлено политическое убежище и они работали на промышленность Германии. „По мнению Гитлера, присутствие легионеров в Германии создавало постоянную угрозу для правления Антонеску. Таким образом фюрер держал его под постоянным контролем».

Чиунту, один из нескольких тысяч легионеров, сдавшихся властям после неудавшегося мятежа, вначале не разделил счастливой судьбы9своих начальников. Хотя легионеры за свои зверства должны были понести наказание, румынское правительство понимало, что немецкие власти не допустят уничтожения или расформирования легиона, что подтвердилось, когда СС помогли лидерам легионеров исчезнуть из Бухареста.

Будучи ограниченным в своих действиях, правительство Антонеску приняло решение наказать лишь наиболее опасных преступников из числа легионеров, но даже и против них были выдвинуты лишь символические обвинения.

Среди более сотни лиц, привлеченных к ответственности за попытку организовать мятеж, был и Чирила Чиунту. Его признали виновным и осудили на пять лет тюрьмы со ссылкой на три года (с потерей гражданских прав). Это был один из самых суровых приговоров, вынесенных военным трибуналом Бухареста, но Чиунту не отбывал наказания. Вот что он рассказал репортеру Линде Паулесс из газеты „Виндзор стар». „Нацисты взяли легионеров под свою защиту. Я уехал из Румынии в немецком джипе вместе с двумя офицерами СС, которые доставили меня сначала в Болгарию, а затем в Германию, где румынских фашистов разместили в доме СС». На фотографиях того периода они запечатлены загорающими на солнце. Виорел Трифа, будущий архиепископ США, выезжал на воды в Баварию и настойчиво просил лечащего врача, офицера СС, прописать ему диету для лечения язвы. Во время этой так называемой ссылки Железная гвардия рьяно добивалась благосклонности со стороны нацистов. Лидер Железной гвардии Сима писал Гитлеру в 1944 году:

„Вы, несомненно, слышали, что министр иностранных дел фон Риббентроп санкционировал создание особых румынских подразделений в составе румынских национальных сил. Наряду с этими подразделениями румынская армия будет реорганизована под моим наблюдением. Я мечтаю, чтобы лучшие из лучших легионеров присоединились к войскам СС, где, я уверен, они получили бы не только отличную военную подготовку, но, самое главное, им привили бы правильное политическое восприятие мира».

Чиунту был в числе „лучших из лучших». В 1944 году он в составе других легионеров воевал против СССР на восточном фронте. Сима оставался в Германии, ожидая разрешения немецкого командования на возвращение в Румынию, чтобы закончить ,дела», начатые легионом в 1941 году.

Но этому не суждено было случиться. В августе 1944 года румынское правительство заключило перемирие с союзниками и объявило войну Германии. Немцы ответили массированным воздушным налетом на Бухарест. Лидеры Железной гвардии были отправлены из Германии в Вену для подготовки и последующей заброски в Румынию. Однако через неделю советские войска вступили на территорию Румынии, и остаткам легионеров пришлось спешно удирать в безопасное место. Хория Сима в Вене сформировал правительство в изгнании, так называемое теневое правительство, которое было расформировано только через девять дней после самоубийства Гитлера в своем бункере.

Ярослав Стецько являлся председателем Антибольшевистского блока народов (АБН) и одним из основных лидеров Всемирной антикоммунистической лиги. Он был связан с будущими деятелями лиги еще до ее официального создания в 1966 году. Во время визитов на Тайвань в 1956,1957,1961 и 1964 годах, а также на многих конференциях ВАКЛ Стецько добивался реализации своих долгосрочных интересов. В жесткой антикоммунистической позиции правительства Тайваня, в его готовности бороться с коммунизмом всеми доступными средствами Стецько нашел совпадение со своими собственными взглядами. В 1958 году он принял участие в подготовительной конференции Всемирной антикоммунистической лиги в Мексике и был одним из тех, усилиями которых лига затем была создана. В 1970 году его избрали в совет, являвшийся руководящим органом лиги. Стецько пользовался известностью в антикоммунистических кругах всего мира. На приемах и различных форумах его представляли как патриота, борца за свободу и пленника нацистских концлагерей. Он встречался со многими известными консерваторами, среди которых были главы государств, конгрессмены и сенаторы.

Стецько удалось хорошо замести свои следы. Судя по официальной биографии, Стецько во время второй мировой боролся как против СССР, так и против Германии за независимую Украину. Далее в биографии говорится, что он был брошен в концентрационный лагерь Заксенхаузен, где подвергся длительным и бесчеловечным пыткам, которые якобы не прошли бесследно для его здоровья. Самое интересное то, что это говорится об одном из наиболее убежденных нацистских пособников.

В 1938 году внешность Стецько вводила в заблуждение многих. Вряд ли кто мог предположить, что сын священника в круглых очках, с лысеющей головой, жидкой козлиной бородкой способен на преступления, не говоря уже об убийствах. Разгадка таилась в чертах его лица: тонкие губы постоянно кривились в горькой усмешке, а злые и холодные глаза с праведным гневом выглядывали из-под стекол очков. Даже в тюрьме его ненависть не уменьшилась, не утихло стремление бороться до конца: может быть, поэтому нацисты выказывали особую благожелательность по отношению к Стецько. К тому времени, когда немцы обратили на него внимание, Стецько уже провел почти два года в польской тюрьме за участие в убийствах руководящих лиц из состава правительства Польши. Как руководитель отделения организации украинских националистов в Галиции (ОУН), Стецько с отвращением относился к парламентским формам правления, и его не раз проявленная готовность уничтожать ее сторонников была как раз тем качеством, которое фашисты искали в людях.

Нацисты рассматривали украинских националистов как потенциально важных союзников. Идеология оуновцев — фанатичный расизм по отношению к коренным полякам и русским, злобная ненависть к евреям — находила у них широкий отклик. В конце 30-х годов нацисты разработали обширные планы использования украинских националистов, и, готовясь к вторжению в Польшу, они придавали большое значение их организационному укреплению. Немцы носились даже с идеей создания номинально независимого правительства в Галиции под контролем ОУН. Возможность осуществления этого плана зависела от того, „могли ли украинские националисты организовать восстание, целью которого было бы уничтожение евреев и поляков».

К 1938 году у нацистов появилась настоятельная необходимость освободить Стецько из тюремного заключения, так как в 1937 году подброшенной бомбой был убит пронемецки настроенный лидер украинских националистов. После этого в ОУН начался разброд. Образовались два соперничающих лагеря: осторожная старая гвардия и молодые, вроде Стецько, авантюристы, готовые к военным действиям. Освобожденный из тюрьмы Стецько стал движущей силой в деле создания новой организации украинских националистов ОУН/Б, руководимой Бандерой. Бандера выбрал Стецько в качестве своего заместителя, и этот союз продолжался девятнадцать лет. В 1959 году Бандеру убили на улице Мюнхена, а Стецько продолжил свой путь, который привел его к встрече с президентом США.

Немцы хотели с помощью Стецько объединить ОУН, хотя сами поддерживали оба соперничающих украинских лагеря. Но „грязная работа» осуществлялась в основном членами ОУН/Б.

В ходе подготовки к нападению на Советский Союз нацисты сформировали из украинских пособников несколько батальонов. В один из них, „Нахтигаль», вошли в основном сторонники Бандеры и Стецько. Его солдаты, одетые в форму вермахта, в составе головного отряда фашистов должны были вторгнуться на территорию Украины. Задачей „Нахтигаля» было осуществление актов саботажа в тылу советских войск, ведение „партизанской» войны, нападение из засад на воинские подразделения. ОУН/Б организовала также свою секретную полицию, или службу безопасности, которая по заданию нацистов истребляла коренных русских, евреев и коммунистов, причем выполняла это задание со зверской жестокостью. Начальником службы безопасности был Микола Лебедь, который, даже по словам сочувствующего ОУН писателя Джона Армстронга, своей жестокостью снискал себе незавидную репутацию. Лебедь был третьим по значимости человеком в ОУН/Б после Бандеры и Стецько. Он несет ответственность за уничтожение тысяч противников Германии на Украине и еще большего числа людей в послевоенный период в лагерях для перемещенных лиц. Сейчас Лебедь живет в Нью-Йорке.

30 июня 1941 года передовые отряды вермахта вошли во Львов. С ними были и головорезы из „Нахтигаля», которыми командовали немецкий офицер Теодор Оберлендер и Ярослав Стецько.

Во Львове в небольшом зальчике Стецько созвал „конгресс», с трибуны которого провозгласил создание украинского государства, а себя объявил его премьер-министром. Неизвестно, на что рассчитывал Стецько: ожидал ли он молчаливого одобрения своих действий со стороны немцев или же хотел поставить их перед свершившимся фактом. Несомненно одно: новости, переданные из Львова по радио, не возымели должного эффекта: немцы пришли в ярость, но, не желая отталкивать от себя украинских пособников, они до поры до времени ничего не предпринимали. В замешательстве Стецько покорно обратился к немцам за одобрением своих действий, заверяя нацистов в своей полной лояльности. „Украинское государство будет тесно сотрудничать с великой национал-социалистской Германией, которая под руководством Гитлера создаст новый порядок в Европе и во всем мире. Украинская армия вместе с союзнической Германией будет бороться за установление „нового порядка» в мире».

Через несколько часов после прибытия Стецько во Львов начались погромы, которым было дано кодовое название „Операция Петлюра». Были арестованы евреи, местная интеллигенция, известные русские деятели, партийные функционеры, те, кого подозревали в оказании сопротивления „новому порядку». Все они были уничтожены нацистами и украинскими националистами. „Столица Галиции — Львов, — писал историк Рауль Хильберг, — стала ареной массовых арестов местного населения. Более тысячи еврейских интеллектуалов было передано в руки полиции безопасности». Облавы начались 2 июля 1941 года — спустя два дня после того, как Стецько прибыл во Львов и провозгласил себя премьер-министром Украины. За время, пока Стецько находился во Львове и, по его словам, управлял городом, было истреблено около семи тысяч человек, в основном евреев. Десятки тысяч других были уничтожены в сельской местности мародерствующими отрядами ОУН/Б.

За последующие четыре года нацистами и их пособниками из вспомогательной украинской полиции было истреблено все еврейское население Львова (около ста тысяч человек) и более миллиона евреев в других областях Украины.

„Эйнзацгруппы» (немецкие мобильные отряды убийц) создавали на местах подразделения местной полиции, которые были поставлены в условия частичного самофинансирования за счет денег и ценностей, изымаемых у евреев. Украинские националисты использовались для выполнения наиболее „грязных» заданий. Так, „особая команда 4а» специализировалась в основном на расстрелах взрослых, а помогающие ей украинские пособники уничтожали детей.

Стецько не был свидетелем такой „работы» своих приспешников, так как 9 июля он, Бандера и их ближайшие помощники за самовольное провозглашение независимости Украины оказались под „почетным арестом» и были отправлены в Берлин. Поскольку они не пожелали отказаться от этого акта, немцы поместили их в Заксенхаузен. Теперь Бандера и Стецько оказались в изоляции, но это не означало, что фашисты потеряли доверие к украинским националистам, или наоборот. ОУН/Б продолжала выполнять приказы нацистов. Наряду с нападениями на военнослужащих Красной Армии, оуновцы расправлялись с партизанскими отрядами и коммунистами. В оставшийся период войны организацию оуновцев возглавил Микола Лебедь, который в свою очередь подчинялся Бандере и Стецько. По крайней мере, один раз в 1943 году Стецько приезжал в Польшу для встречи с Лебедем, хотя, по его словам, в то время он „томился» в нацистском концентрационном лагере. Заслужив доверие нацистов, многие последователи Стецько—Бандеры были завербованы для оказания фашистам помощи в перевозке евреев из гетто в концлагеря и для их охраны там. Украинские националисты приняли преступное участие в решении судьбы польских евреев. Подразделения СС и полиции использовали отряды украинских националистов в карательных операциях против евреев не только в Галиции, но и в гетто Варшавы и Любляны. Когда ход войны начал складываться не в пользу Германии, фашисты стали больше опираться на своих союзников — украинских националистов. В 1944 году нацисты создали украинскую повстанческую армию и во главе ее наряду с другими встали Стецько и Бандера. В самом конце войны, когда можно было уже говорить о крахе „тысячелетнего рейха», некоторые отряды украинских националистов стали стрелять по отступающим немецким войскам, что дало Стецько повод утверждать, что украинские националисты боролись как против фашистов, так и против Советов. Это сослужило ему хорошую службу.

Невысокого роста, в очках, Стефан Хефер на конференциях Всемирной антикоммунистической лиги не привлекал особого внимания, пока не брал слова. Его неистовое поведение, быстрая, скороговоркой речь, резкие жесты, сильный, срывающийся голос — все это служило тому, чтобы наэлектризовать и в то же время позабавить публику.

До своей смерти в 1973 году Хефер часто по важным делам посещал США. Будучи лидером Хорватского освободительного движения (ХОП), он руководил работой его отделений. В штаб-квартире своей организации в Буэнос-Айресе он создал правление хорватских обществ, призванное координировать деятельность отделений ХОП в Европе, Австралии и США, которая была направлена против югославского правительства. Деятельность эта состояла в объединении различных хорватских эмигрантских групп, завоевании поддержки со стороны их общин и церкви, проведении антиюгославских сборищ и вступлении в такие организации, как Всемирная антикоммунистическая лига. В этой работе применялись и другие менее привлекательные методы: угон и повреждения самолетов’ гражданской авиации, убийства, взрывы. Хорватские националисты широко использовали террор.

Хефер не всегда обладал такой большой властью, которой он пользовался в ХОП или во Всемирной антикоммунистической лиге. Весной 1941 года он играл подсобную роль при другом хорватском националисте Анте Павеличе.

Эти два человека имели много общего: по образованию оба были юристами, католиками, средних лет, являлись членами парламента, играли ведущую роль в террористической организации, называемой усташами, что в переводе с хорватского означает „пробудившиеся» или „поднявшиеся». Оба принимали участие в геноциде против своих соотечественников, в садистских убийствах, которые ужасали даже их союзников-нацистов. Анте Павелич — поглавник (фюрер) Хорватии и Стефан Хефер — генерал-губернатор вошли в историю, пройдя по трупам миллионов своих истерзанных жертв. (Даже после войны у них была общая судьба: оба бежали в Аргентину, чтобы попытаться воскресить там деятельность своей организации.)

В 1920 году Югославия представляла собой федерацию из шести республик с четырьмя основными языками, тремя религиями и полдюжиной этнических групп. В сложном комплексе балканской политики этого периода указанные обстоятельства делали Югославию необычайно легкой добычей: ее соседи всегда могли найти ту или иную группировку, которая выступила бы за ликвидацию федерации. Наиболее подходящими для этого были хорваты, стоявшие на крайних националистических позициях.

В Хорватии, большой области на севере Югославии, проживает много наций. Перед второй мировой войной в Хорватии насчитывалось около трех миллионов хорватов-католиков, почти два миллиона сербов (в основном православной веры), миллион мусульман и около пятидесяти тысяч евреев. Играя на суеверии и предубеждениях, фанатичные хорватские националисты выдвигали различные расистские и фальсифицирующие историю теории, надеясь таким образом получить поддержку населения. У экстремистов было свое решение проблемы смешанного населения Хорватии: некатолики или люди нехорватского происхождения должны были быть депортированы или уничтожены. Анте Павелич и возглавляемое им движение усташей были их рупором.

Чтобы очистить Хорватию от нежелательных национальных и религиозных элементов, в первую очередь необходимо было ликвидировать правительство Югославии, и Анте Павелич мог рассчитывать в этом деле на помощь со стороны. В 1929 году правительство короля Александра начало „зажимать» хорватских националистов, но к этому времени у Павелича были широкие международные контакты. Он переправил своих усташей в учебные центры Италии и Венгрии и оттуда постоянно проводил широкую кампанию террора против правительства Югославии, кульминацией которой явилось убийство короля Александра в Марселе в 1934 году. Это преступление было совершено под непосредственным руководством Павелича.

Усташи подражали Адольфу Гитлеру и Бенито Муссолини. Они одевались в фашистскую форму, носили нацистские награды, приветствовали друг друга поднятой рукой, подражали строевому шагу нацистов. Находясь под присмотром итальянских властей, в черной униформе итальянской фашистской полиции, хорваты готовились к проведению повстанческих операций и „освобождению» своей родины.

Эта возможность представилась в марте 1941 года, когда народ Югославии восстал, протестуя против подписания правительством соглашения с Гитлером. Гитлер требовал от своих солдат, готовившихся к нападению на Югославию, решительных и безжалостных действий.

10 апреля отряд усташей вместе с германской армией вошел в Загреб. Хорватия была провозглашена независимым государством во главе с Анте Павеличем. Снявшись со своих мест в лагерях фашистской Италии, Павелич и его приспешники, вооруженные итальянскими автоматами, прибыли в Загреб. Убийца и садист, Павелич хотел зарекомендовать себя надежным союзником нацистов и сразу же приступил к „чистке» страны. Новый генерал-губернатор Великого Зупана (провинции) Баранья Стефан Хефер всеми силами доказывал, что является идеальным фашистским бюрократом, так старался понравиться „поглавнику», что их дружба продолжалась до 1959 года. Взгляды усташей Хефер ревностно претворял в жизнь.

Принципы движения усташей были официально объявлены „настоятельными потребностями» хорватского народа. В теории это означало следовать „принципам героизма и храбрости, изначально присущим хорватам».

На практике это значило, что резня сербов и депортация евреев в нацистские лагеря являлись официальной государственной политикой. Банды хорватских террористов рыскали по долинам и горам в поисках жертв. В отличие от своих фашистских наставников, хладнокровно и „чисто» расправлявшихся с людьми, усташи получали удовольствие от человеческих мучений. Большинство их жертв не были расстреляны. Их душили, вешали, топили, жгли или забивали до смерти. Усташи загоняли сербов в православные храмы, запирали двери и поджигали их. На одной из фотографий усташи, улыбаясь, позируют перед столом, на котором распростерто тело сербского бизнесмена, кастрированного, распиленного, изрезанного ножами, подпаленного огнем. Фитцрой Маклин, британский военный офицер связи при партизанских отрядах, боровшихся с усташами, писал: „Резня началась в конце июня 1941 года, продолжалась все лето и достигла своего апогея в августе. Вся Босния была залита кровью. Банды усташей рыскали по стране с ножами, автоматами и дубинками, убивая сербских мужчин, женщин, малолетних детей, оскверняя сербские церкви, уничтожая сербских священников, опустошая сербские деревни, мучая, насилуя, сжигая. Убийство стало культом, наваждением».

Усташи устраивали между собой соревнования: кто сможет убить больше „врагов». Чтобы произвести впечатление на „поглавника» Павелича и оказаться отмеченным за проявленный „героизм», бандиты позировали со своими жертвами перед камерой. На захваченных фотографиях, которые слишком ужасны, чтобы их воспроизводить, усташи обезглавливают серба топором, отпиливают голову пилой, проносят головы жертв по улицам Загреба. На всех снимках улыбающиеся усташи позируют группами. Некоторые усташи собирали глаза убитых ими сербов и, когда их набиралось в достаточном количестве, отправляли их „поглавнику» или же гордо демонстрировали их и другие органы своих жертв в кафе Загреба. В конце концов действия усташей оказались слишком жестокими даже для немцев и католического духовенства, первоначально их поддерживавших. Немцы пошли на столь решительный шаг, как расформирование одного из полков усташей в 1942 году за содеянные им зверства. Итальянские войска, размещенные в прибрежных, аннексированных Муссолини районах, прятали евреев и сербов, отказывались помогать бандам усташей, считая это несовместимым с честью офицера итальянской армии.

Будучи генерал-губернатором провинции Баранья, Хефер смог выполнить свои обязанности. Он отдал приказ о массовой депортации сербского и еврейского населения. Эти люди были перемещены усташами в различные концлагеря, вывезены в Сербию. Большинство узников концлагерей погибло. Только в районе Слатина было истреблено тридцать пять сербских семей. Кроме того, все еврейские семьи этого района были отправлены в концентрационные лагеря, их следы обрываются в Освенциме.

Можно сказать, что Хеферу было легче, чем другим генерал-губернаторам усташей, выполнить поставленные Павели- чем задачи: провинция Баранья — это сельскохозяйственный район с равнинным ландшафтом, где сербам и евреям было трудно укрыться. В 1944 году Хефер за свои „заслуги» был назначен министром продовольствия и переведен в Загреб. Он оставался там до 1945 года, когда правительство усташей рухнуло под напором наступавших советских войск. Хефер вместе с Павеличем и его приспешниками бежал в Австрию. Отсюда они смогли ускользнуть за океан, с тем чтобы в эмиграции вновь зажечь факел усташей.

1. Отто фон Болшвинг не понес никакого наказания за укрывательство членов Железной гвардии и другие военные преступления. После войны он работал на американскую военную контрразведку, в 1961 году эмигрировал в США и оставался на свободе до своей смерти в 1982 году. — Прим. авт. ↑