Глава 15. «Эскадроны смерти»

Кто сказал, что крестьянам Сальвадора нужна земля? Все, что им нужно, — это немного шоколада.

Орландо де Сола, сальвадорский землевладелец, март 1984 года

Это случилось на рассвете в апреле месяце в провинции Сан-Висенте. Было уже тепло. Через несколько часов роса с листьев и травы испарится, и долину окутает густая влажная дымка.

С убранного поля около деревни Теколука поднялся армейский вертолет, окутывая собравшихся крестьян клубами красной пыли. В вертолете находились два раненых и один мертвый солдат.

Когда вертолет улетел, внимание переключилось на происходившие события. Из армейского грузовика в канаву были сброшены тела шести человек. Под наблюдением нескольких солдат из национальной гвардии крестьяне Теколуки стаскивали тела под манговое дерево, где старый крестьянин копал большую яму. Из расположенных неподалеку хижин вышли женщины с детьми на руках, наблюдая за происходящим.

Шестеро мертвых были одеты в крестьянскую одежду. Ни на одном из них не было военной формы или сапог. Присутствовавшего одного из авторов этой книги уверяли, что у них было оружие, которое с мертвых якобы уже сняли.

Один из них был совсем юным. Ему могло быть десять, а может быть, и пятнадцать лет; рана под его левым глазом настолько обезобразила лицо, что определить точный возраст было невозможно.

Все были убиты выстрелами в голову с близкого расстояния, хотя у некоторых имелись пулевые раны и на других частях тела.

Когда крестьяне сбрасывали тела в яму под манговым деревом, гвардейцы пинали их сапогами и тыкали палками. Особенно издевались они над телом мальчика. Его бросили последним. Он упал на голову, при ударе о землю голова странно подвернулась. Гвардейцы засмеялись. И вдруг за спиной автора книги прозвучал выстрел. Из ветвей мангового дерева в клубке растрепанных перьев в яму упал попугайчик. Застреливший птицу гвардеец засмеялся снова, на этот раз над тем, как автор отпрянул от выстрела.

Маленький мальчик подошел к краю ямы и спрыгнул в нее. Ползая среди тел, он нашел птицу и, выбравшись из ямы, положил ее у ствола мангового дерева. Он продолжал рассматривать ее, когда крестьяне начали забрасывать яму землей. В Сальвадор пришло еще одно утро.

Почти никто не занимался расследованием причин убийства пятнадцати тысяч человек, которое произошло в Сальвадоре после 1979 года. И только в 1984 году три национальных гвардейца и их офицер были осуждены за убийство четырех американских монахинь. Это был первый политический процесс над преступниками-убийцами за последние пять лет.

Однако не было необходимости проводить процесс, чтобы выявить ответственных за это убийство. Все наблюдатели были единодушны в том, что большая часть (а некоторые считают, свыше девяносто процентов) жертв была уничтожена убийцами из „эскадронов смерти». Эти люди, многие из которых хорошо известны, находятся на свободе, их преступления не наказаны. Наиболее известные из их лидеров регулярно ездят в Соединенные Штаты, где встречаются со своими союзниками из числа „новых правых», а также вообще с консервативными конгрессменами и сенаторами.

Иногда в эти преступные группы „эскадронов смерти» входят солдаты или полицейские. В других случаях это гражданские лица или наемные убийцы, нанятые для выполнения специфических убийств. Они оплачиваются богатыми бизнесменами, которые, исходя из своих политических или экономических интересов, создают и финансируют сеть полувоенных подразделений, согласуй действия со своими друзьями из числа военных.

Представитель американского посольства в Сальвадоре считает, что „эскадроны смерти» возникли в стране „из- за недоверия к коррумпированной юридической системе». „Когда страна, подобная Сальвадору, оказывается в критическом положении, вызванном насилием со стороны партизан, и если ее конституционные власти не могут справиться с ними, приходится что-то предпринимать».

У Рауля Гарсия Прието, одного из руководителей ультраправой сальвадорской партии АРЕНА, другое объяснение. „Возможно мы, латиноамериканцы, просто более нетерпеливы и делаем все быстрее. В США трудности улаживаются в более спокойной и длительной манере».

В конторе своей кондитерской фабрики Уго Баррера, бывший кандидат в президенты от партии АРЕНА, поведал одному из авторов книги свою теорию. „Насилие, — заявил он, — это наш национальный фольклор».

Отбросив в сторону „фольклор», следует сказать, что история Сальвадора помогает объяснить, почему эта маленькая республика в Центральной Америке, с населением в пять миллионов человек, большинство которого составляют неграмотные крестьяне, была ввергнута в состояние жестокой гражданской войны. Многие считают, что именно коррумпированная правительственная система привела к возникновению в 70-х годах партизанского движения. При этой системе начиная с 30-х годов один за другим сменялись управлявшие страной с помощью железного кулака военные режимы, опиравшиеся на национальную гвардию, полицию и многочисленных фантастически богатых землевладельцев. Все они осуществляли полный контроль над основными источниками доходов страны.

В течение многих лет генерал Хозе Альберто Медрано (имевший кличку Блондин), командующий национальной гвардией, претворял в жизнь в Сальвадоре эту систему. Медрано пришел к власти в 60-х годах с помощью американского правительства, которое было обеспокоено ростом влияния коммунистов после прихода к власти на Кубе Фиделя Кастро. Под эгидой образованного президентом Кеннеди Союза ради прогресса, который пропагандировал „региональную координацию оборонных мер по борьбе с подрывными элементами», Медрано создал и руководил ОРДЕНОМ и АРСЕНАЛОМ. Эти государственные организации были учреждены по указанию США и подчинялись ЦРУ, как и подобные им органы в Гватемале и Никарагуа. В 70-х годах, когда в регионе усилилась политическая борьба, эти организации стали основными инструментами безжалостной кампании по осуществлению террора. В Сальвадоре из ОРДЕНА и АРСЕНАЛА выросли позднее руководимые правительством „эскадроны смерти».

В марте 1985 года во время интервью с одним из авторов книги на веранде своего дома в г. Сан-Сальвадоре Медрано вспоминал о „жарких днях» Союза ради прогресса, когда он был на вершине своей власти.

„Чтобы противостоять действиям коммунистов главы центральноамериканских государств встретились в Сан-Хосе с президентом Кеннеди и договорились о совместных действиях. После этого многие меры, например в экономике, координировались в региональном масштабе. Мы также занимались укреплением своей обороны. Именно тогда и был учрежден КОНДЕКА (Комитет национальной обороны, координирующий действия армий стран Центральной Америки, 1964 год).

ОРДЕН, — продолжал Медрано, — это сокращение названия Демократическая националистическая организация, являющаяся сельской полувоенной армией, которая объединяет около восьмидесяти тысяч информаторов-антикоммунистов и их помощников. ОРДЕН — это созданная нами для „просвещения» крестьян идеологическая школа. Мы учредили ОРДЕН, призвав в него бывших полицейских, национальных гвардейцев и военных офицеров. Мы организовали курсы, на которых рассматривались вопросы, касающиеся представительной демократической системы и преимуществ свободного мира. Когда началась борьба с коммунистами, ОРДЕН обычно использовался для оказания помощи военным».

„Проблема с ОРДЕНОМ состояла в том, — заявил Франциско Хосе Герреро, бывший глава Партии национального примирения (ПКН) и кандидат на пост президента страны, бывший председатель Верховного суда Сальвадора, — что это полувоенная группа. Она зарождалась как группа поддержки ПКН. Ее члены выступали как активисты ПКН. Генерал Медрано придал им законный статус, а армия использовала их для борьбы с коммунистами в сельских районах. Возникли проблемы, так как ПКН — это политическая партия, а ОРДЕН — полувоенная организация. ОРДЕН — придаток ПКН».

Если все сказанное удивительно похоже на „тайваньскую модель» — политическая партия создает полувоенную организацию и „одалживает» ее армии, — то это совсем не случайно. Сальвадорские офицеры неоднократно упоминали о роли тайваньского полковника Чу, находившегося в Сан-Сальвадоре в 60-х годах. По словам этих офицеров, Чу был главным советником и консультантом Медрано.

Информацию о „подрывных элементах» члены ОРДЕНА передавали сальвадорскому Агентству национальной безопасности (АРСЕНАЛ). Обе организации имели штаб-квартиры в президентском дворце, где Медрано одновременно выполнял три функции: руководителя аппарата президента, командующего национальной гвардии и агента ЦРУ.

„Чтобы обороняться, нужно смотреть на врага открытыми глазами. Поэтому родился АРСЕНАЛ. Подобная организация была создана в каждой стране Центральной Америки, и по примеру ЦРУ мы организовали обмен информацией о коммунистах. В результате возникла концепция „идеологического просвещения» крестьян центральноамериканских стран. К этому нас вынудили коммунисты. Когда угрозы со стороны партизан приобрели конкретные очертания, у армии возникли проблемы. Закон не позволяет ей прибегать к террору. Мы должны были использовать контрсаботаж и контртеррор. Поэтому, когда мы захватывали коммунистов, мы обращались с ними в соответствии с этими законами».

Из интервью автора книги с Медрано

Старый генерал признавал, что созданные им организации „действовали плохо», но подготовили основу для „эскадронов смерти». Он обвинял в этом людей, пришедших после него к руководству этими организациями.

Медрано реально понимал причины конфликта. Хотя в результате заговора против президента в 1970 году Медрано был смещен с должности начальника национальной гвардии, в 1972 году он выдвинул свою кандидатуру на пост главы государства, используя ОРДЕН в качестве политической базы. Даже в 80-х годах считалось, что он, являясь патриархом политических организаций правых, оказывает огромное влияние на положение в стране, поддерживая таких своих протеже, как Роберто Д’Обюссон, Адольфо Келлер и Рауль Молина. Эти люди, входившие в состав латиноамериканского отделения Всемирной антикоммунистической лиги, пришли к руководству ОРДЕНА, АРСЕНАЛА и национальной гвардии. Однако во время интервью Медрано отмежевался от своих учеников.

„Когда я ушел со своего поста, военные поставили на мое место правонарушителей, — с отвращением заявил он. — Они продали ОРДЕН. Они дали свободу этим людям, чтобы те могли совершать преступления.

Именно эти „злоупотреблявшие властью» люди сформировали „эскадроны смерти», — заявил Медрано. Ошибаются, когда говорят, что „эскадроны смерти» вышли из ОРДЕНА. В их создании замешаны богатые бизнесмены, земельная олигархия. Они не хотели отдавать свою власть и землю. Они поражены преступностью. Чтобы делать то, что делают они, надо быть сумасшедшими: насильничать над мертвыми, засовывая отрубленное головы в живот.

Я защищал массы. Я никогда не защищал олигархию».

Это было последнее интервью старого генерала. На следующий день, когда генерал подвозил свою горничную, к его голубой автомашине подошли четыре человека, якобы партизаны, и всадили в генерала четыре пули. Медрано даже не успел воспользоваться своим револьвером, который он всегда имел при себе, или, как он говорил, находившимися в багажном ящичке его автомашины ручными гранатами.

Один из авторов почти сразу же прибыл на место происшествия. На старом генерале были те же голубые брюки и голубая рубашка с длинными рукавами, в которые он был одет во время трехчасового интервью за день до этого. Сейчас его одежда была в крови и осколках ветрового стекла. Пуля проделала небольшую аккуратную дырку над левым глазом Медрано. Крестный отец сальвадорской „Белой руки» был, несомненно, мертв.

Одним из „преступников», вставшим во главе ОРДЕНА после официального ухода Медрано с поста главы этой организации в 1976 году, был Адольфо Келлер. „Келлер — это как раз один из этих „преступников». Он входит в состав „олигархии», сформировавшей „эскадроны смерти».

Келлер был депутатом Национальной ассамблеи от Партии национального примирения, которая с 1961 года использовалась военными правителями страны для придания своему режиму демократических черт. Он входил в число основателей Латиноамериканской антикоммунистической конфедерации. В 70-х годах на конференциях Всемирной антикоммунистической лиги Сальвадор представляли в основном друзья Келлера, являвшиеся руководителями ПКН, ОРДЕНА и АРСЕНАЛА.

Одним из тех, кто хорошо знал менее известную сторону деятельности Келлера, является бывший начальник сальвадорской военной разведки и последний глава АРСЕНАЛА полковник Роберто Аулалио Сантиванес (сейчас он живет в изгнании). „Вы должны понять структуру „эскадронов смерти», — заявил он, потягивая яблочный сок в одном из вашингтонских ресторанов. — Во главе — „мозги» — армейские офицеры и бизнесмены. Внизу — исполнители, те, кто фактически убивают. А между ними „перрос» („псы»). Именно так их называют. „Псы» принимают приказы и следят за их исполнением. Если жертву сначала нужно допросить и подвергнуть пыткам, это делают именно „псы». А Келлер, — продолжал Сантиванес, вонзая нож в список членов сальвадорского отделения ВАКЛ, — это худший из „псов».

Выходец из богатой сальвадорской семьи, Келлер — это не рядовой член олигархии и даже не обычный „пес» „эскадронов смерти». Он находил наслаждение в садизме и убийствах. Известно, что в периоды запоя он врывался в военные комендатуры и просил разрешить „допросить» любого находившегося там арестованного.

Его бывшие друзья только сейчас открыто говорят о Келлере, потому что он мертв. Он был убит в 1981 году в своем сальвадорском доме. Говорят, что это сделали партизаны. „Келлер был кипящим от гнева антикоммунистом, — вспоминает председатель Верховного суда Герреро. — Левые убили его потому, что он был одним из руководителей ОРДЕНА, получал о них информацию и передавал ее в АРСЕНАЛ. Службы безопасности, получая ее от АРСЕНАЛА, действовали соответствующим образом».

Однако убийство Келлера могло бы быть осуществлено большим количеством людей, так как к 1981 году он нажил себе много врагов.

Другой протеже Медрано — Роберто Д’Обюссон — сделал блестящую карьеру. Когда Келлер стоял во главе ОРДЕНА, Д’Обюссон только начал подниматься по служебной лестнице в национальной гвардии. При Сантиванесе он стал заместителем начальника АРСЕНАЛА. Эта должность как нельзя лучше подходила будущему главе „эскадронов смерти», поскольку в архиве этой организации была сконцентрирована информация, полученная от агентов ОРДЕНА.

В 70-е годы Д’Обюссон, моложавый красивый представитель сальвадорской олигархии, постоянно с сигаретой в зубах, проходил обучение в самых респектабельных школах по изучению „нетрадиционных методов ведения войны»: сначала в Уругвае, затем в Вашингтоне, в закрытой сейчас Международной полицейской академии, руководимой отделом общественной безопасности госдепартамента, и, наконец, в академии политической войны на Тайване.

В 1985 году в интервью французскому репортеру Д’Обюссон заявил, что курсы, которые он прошел в 1977 году в Пейтоу, были „наилучшими, на которых я когда-либо обучался».

„Усвоенные на курсах уроки я применил, когда приступил к организации полувоенных группировок. Политическая война отличается от обычной войны своими масштабами. Она ведется повсеместно и повседневно. Обычная война — это война в пространстве: она имеет свой фронт, свой театр военных действий. В обычной войне, как правило, участвуют молодые люди. В политической войне участвуют все».

Из интервью Д’Обюссона репортеру

Эдит Корон, март 1985 года

По определению Д’Обюссона, „политическая война — это психологическая война с врагом. Я начал против коммунистов психологическую войну. Я разоблачал их программы, их коварство, их проникновение в правительственные органы. Политическая война дополняет вооруженную борьбу».

Сразу после возвращения с Тайваня и завершения подготовки в Вашингтоне Д’Обюссон начал работать сначала в разведывательном отделе национальной гвардии, а затем заместителем начальника АРСЕНАЛА. Он написал доклад о якобы имевших место связях современных реформистов с партизанами, который был разослан в различные разведывательные службы. Есть ли на самом деле такие связи или нет, для Д’Обюссона большого значения не имело. „Вы можете быть коммунистом, — заявил он в 1983 году репортеру Лаури Беклунду, — даже если не считаете, что являетесь таковым».

Доклад Д’Обюссона явился основой для развязывания в Сальвадоре войны против центристских партий. В 1978 году было широко распространено мнение, что он был создателем „Союза белых воинов” (УГБ).

,,В маленьком желтом конверте осенью 1979 года на дом мне был доставлен смертельный при* говор: „За предательство демократии и конституции вы приговариваетесь к смерти. В любой момент вы можете получить это заслуженное наказание”. Послание было подписано „Юнион терреро бланко” — „Союз белых воинов”.

Адвокат и бывший судья, спокойный худощавый человек лет под шестьдесят, с лысеющими спереди волосами, внимательными коричневыми глазами, спокойно излагал эту историю, не выражая никаких эмоций. Он беседовал с одним из авторов книги в Сан-Сальвадоре.

Когда адвокат получил этот конверт, он активно работал в одной из сальвадорских левых партий, которая затем перешла на нелегальное положение. Верные своим словам, убийцы действительно пришли к нему в один из дней декабря 1979 года. Не найдя адвоката, они разрядили свое оружие в тех, кого нашли: в его восьмилетнего сына, дочь и ее грудного ребенка. Восьмилетний мальчик был в полном смысле слова прошит пулями. „Когда это случилось, власти обещали провести расследование, но не сделали ничего”, — заявил адвокат.

С тех пор каждый год в этот декабрьский день звонит телефон в загородном доме Сан-Сальвадора. В течение последних шести лет один и тот же голос молодого человека говорит адвокату одну и ту же фразу: „Извините за убийство мальчика” и не беспокоит до следующего года. Но ежегодное напоминание о происшедшей трагедии заставило семью обратиться к психологу. Врач разъяснил, что поскольку убийца каждый год в один и тот же день, в день, когда он убил мальчика, звонит им, то это не сострадание, а садизм. Он хочет, чтобы вы страдали.

„Союз белых воинов” входил в состав „эскадронов смерти”, появившихся в Сальвадоре в середине 70-х годов. Его предшественником была организация, именовавшаяся Армия национального освобождения — война на истребление (ФАЛАНГА). Можно упомянуть много названий организаций — „Белая рука”, „эскадроны смерти”, „Сальвадорская антикоммунистическая бригада”, „Секретная антикоммунистическая армия”. Несколько членов „эскадронов смерти”, которые согласились вести разговор о своей „работе”, объяснили, что так много названий выбиралось для того, чтобы сеять страх и создавать у населения впечатление, что действует большое число организаций. На самом же деле это обычно одна и та же небольшая группа людей, выполняющих приказы узкого круга представителей олигархии. Именно они решают, кто должен умереть.

Что касается названий, то их выбирают специально или же они „кочуют” из страны в страну. Например, название „Белая рука” пошло, очевидно, от гватемальских „эскадронов смерти”. Они выбраны, конечно, не из эстетических соображений. Сальвадорские „эскадроны смерти” являются копией гватемальской „Белой руки”, заявил Роберто Сантиванес. Будучи с 1977 по 1979 год шефом АРСЕНАЛА, он, несомненно, знает, как действуют „эскадроны смерти”, знает и о той роли, которую сыграл его бывший заместитель Роберто Д’Обюссон в их создании.

„Было несколько попыток организовать „эскадроны смерти” и в Сальвадоре. До 1979 года удалось не допустить этого. Гватемальцы хотели, чтобы „эскадроны смерти», называвшиеся там „Белая рука”, действовали и в Сальвадоре. Когда я был членом правительства, ,,эскадроны смерти” были запрещены в Сальвадоре” _ так утверждал Сантиванес.

Но в 70-х годах „эскадроны смерти” уже действовали в Сальвадоре. Если число их жертв в то время составляло около двухсот человек в год, то после 1979 года они убивали в месяц в четыре раза больше.

В октябре 1979 года президент Сальвадора генерал Карлос Умберто Ромеро был смещен своего поста группой младших офицеров. Пришедшая к власти военно-гражданская хунта распустила ОРДЕН и АРСЕНАЛ, обвинив эти организации в том, что они создали и руководили действиями „эскадронов смерти”. Шеф АРСЕНАЛА Сантиванес бежал в Гватемалу. Его заместитель майор Д’Обюссон остался в стране. 26 декабря 1983 года Кристофер Дики писал в журнале „Нью рипаблик»:

„Когда 15 октября 1979 года был отстранен от власти президент страны, которому преданно служил Д’Обюссон, честолюбивый майор знал, как воспользоваться ситуацией. В то же утро он посоветовал полковнику Гутьеросу, консерватору и одному из организаторов переворота, захватить архивы АРСЕНАЛА до т^го, как они попадут в руки партизан, так как многие из членов АРСЕНАЛА были его близкими Знакомыми и входили в состав правительства для Практической реализации плюрализма (недолго просуществовавшего). Гутьерос приказал Д’Обюссону переправить архивы в генеральный штаб вооруженных сил. Но Гутьерос, очевидно, не подозревал, что Д’Обюссон большую часть наиболее важных документов оставит у себя. Через несколько дней Д’Обюссон попросил уволить его в отставку, так как он якобы не согласен с левыми взглядами нового правительства. Через несколько недель Д’Обюссон появился на экранах национального телевидения (время было оплачено сальвадорскими богачами) и огласил подробную информацию о „подрывных элементах», якобы находившихся в правительственных кругах. Веко* ре после этого выступления несколько „разоблаченных» им лиц были убиты „эскадронами смерти».

Если до переворота предпринимались попытки сдерживать „эскадроны смерти» якобы, как говорил об этом полковник Сантиванес, из-за возможного отрицательного влияния их действий на общественные отношения, то после переворота руководители сальвадорских военных всячески поощряли их разбой. Д’Обюссон был главным действующим лицом в этой кампании террора, направленной на подрыв позиций нового умеренного правительства.

Одной из первых жертв стал Марио Замора, генеральный прокурор военно-гражданской хунты. В конце февраля 1980 года, через несколько дней после того, как Д’Обюссон „разоблачил» его по телевидению, в дом Заморы ворвалось несколько вооруженных людей в гражданской одежде. Бандиты затащили Замору в ванную комнату и убили его, сделав по меньшей мере десять выстрелов в лицо.

На следующий месяц Д’Обюссон вновь появился на экране телевидения. Он заявил, что у архиепископа Оскара Арнульфо Ромеро „есть еще время, чтобы изменить свое поведение». Через несколько дней, во время богослужения, которое Ромеро проводил в соборе, он был убит выстрелом в сердце.

Спустя восемь месяцев посол США в Сальвадоре Роберт Уайт направил в Вашингтон телеграмму, в которой подробно сообщил о роли Д’Обюссона в этом убийстве. Уайт докладывал, что он имеет информацию из абсолютно надежного источника, одного из офицеров сальвадорской армии, разрабатывавшего убийство.

„Будучи непосредственным участником событий, этот офицер рассказал, что Роберто Д’Обюссон на конспиративной квартире собрал группу примерно из двенадцати человек. Председательствуя на этом совещании, он объявил о решении ликвидировать архиепископа. Он также наблюдал за жребием — кому выпадет „честь» выполнить это поручение. Этот информатор-офицер был очень разочарован тем, что в жребии ему не повезло. Офицеру, которому выпала эта „честь», он передал патроны от своего револьвера, для того чтобы хоть заочно участвовать в убийстве архиепископа».

Из показаний Уайта в конгрессе США, 2 февраля 1984 года

„Выигравшим» офицером оказался лейтенант Франциско Амейя Роса, который нанял снайпера Уолтеро Антонио Альвареса для осуществления убийства. Позднее, по словам Уайта, Д’Обюссон выражал опасения по поводу надежности Альвареса и прикончил его выстрелами из пистолета, когда убийца находился на футбольном матче.

Телевизионные „разоблачения» сделали Д’Обюссона любимцем сальвадорских ультраправых. Среди его приверженцев было много офицеров полиции и армии. Наиболее позорные случаи действий „эскадронов смерти» — это убийство тех лиц, которых „разоблачил» Д’Обюссон. В начале 1980 года жертвами Д’Обюссона стали в Сальвадоре сотни людей.

Важные сведения Д’Обюссон получал от старой сети агентов ОРДЕНА. Хотя за несколько месяцев до описываемых событий эта организация была официально распущена, продолжалась регулярная выплата денег профессиональным лидерам организации, чтобы они выполняли свои функции в сельской местности. Организация стала называться Национально-демократическим фронтом (ФДН) — идея Медрано, — однако люди продолжали называть ее ОРДЕН.

„В четверг 28 февраля 1980 года в Чинкеру прибыли два грузовика с полицией и национальными гвардейцами в гражданской одежде. С ними были члены ОРДЕНА, которые привели гвардейцев к домам тех, кто, по их мнению, поддерживал народные („подрывные») организации. Были арестованы два жителя деревни — мужчина и женщина.

Полицейские привезли арестованных в Сучитото, в участок национальной гвардии, где Аида и Феликс были замучены до смерти. Они были подвергнуты жестоким пыткам: на теле Аиды не было ни одной пулевой раны, но ее нос и зубы были полностью разбиты, а губа вообще отсутствовала. В голове была дыра. Я не знаю, как они это сумели сделать, поскольку размеров она была больше кулака. Они содрали ногти с ее пальцев, которые были расплющены. Все ее тело было облито какой-то кислотой».

Данкерли

Длинная война, 1982 год

В начале 80-х годов еще не было известно, что своим неожиданным взлетом Д’Обюссон обязан поддержке из-за границы. Помощь со стороны Марио Сандоваля Аларкона, правых военных хунт Южной Америки, американских „новых правых» сделала из Д’Обюссона антикоммунистического героя.

Бывший создатель ОРДЕНА и союзник Д’Обюссона Медрано объяснил одному из авторов книги принцип работы этой международной системы:

„Ультраправые партии Сальвадора, Гватемалы, Аргентины идентичны друг другу. У них одна и та же идеология, одни и те же символы, даже музыка одна. Деньги, на которые существуют эти партии, поступают из многих международных источников. Они идут в основном на поддержку избирательных кампаний. Когда нужно кого-то устранить, они нанимают убийцу со стороны. Это регулируется центральным органом. У каждой партии имеются свои собственные ударные силы. Обычно это люди, занимающие высокие партийные посты. Но они не кто иные, как убийцы. Так сейчас действует эта система».

Поэтому когда для сальвадорских правых самой главной задачей стало создание своей политической партии, за помощью они обратились к Сандовалю Аларкону.

В декабре 1983 года два журналиста-исследователя Лаури Беклунд из „Лос-Анджелес тайме» и Крейг Пайес из „Альбукерке джорнэл», основываясь на своем опыте внедрения в ультраправые организации Центральной Америки, опубликовали великолепную серию статей, в которых разоблачили тесные связи Д’Обюссона с шефом гватемальской МЛН. По их данным, такая связь была установлена в 1979 году на совещании в штаб-квартире МЛН в Гватемала сити. Председательствовал Марио Сандоваль Аларкон.

„Сандоваль рассказал собравшимся, что группа молодых сальвадорских бизнесменов озабочена тем, что в их стране Происходит сдвиг влево. Он рассказал также об истории МЛН и о тех жертвах, которые каждый из них готов нести во имя создания в Сальвадоре партии, подобной МЛН».

Сторонники Д’Обюссона были готовы на такие жертвы. В результате появилась партия Широкий национальный фронт (ФАН), а затем Националистический республиканский союз (АРЕНА).

„К тому времени, — сказал полковник Санти- ванес на пресс-конференции 21 марта 1985 года, — многие сальвадорские офицеры встали на сторону Д’Обюссона. Их уговорили вступить в его политическую партию, они стали разделять идеологию Д’Обюссона и были готовы к действиям. Все силы были брошены на создание ФАН, которая помогала бы вооруженным силам. Именно в этом главное. Позднее эта организация превратилась в „эскадроны смерти».

По мере укрепления сальвадорскими правыми своей партии ФАН, действия „эскадронов смерти» приносили все большее число жертв. Одной из причин этой все возраставшей „смелости» „эскадронов смерти» была широкая помощь, которая предоставлялась им гватемальскими союзниками, обеспечивавшими „эскадроны смерти» деньгами, оружием, временным убежищем.

„Из захваченных документов следует, — продолжал Сантиванес, — что эти группы действовали как в Гватемале, так и в Сальвадоре. Их убежищем была Гватемала, куда они возвращались после каждой операции на территории Сальвадора, с тем чтобы избежать конфликтов с вооруженными силами и судебными властями этой страны. В Гватемале они работали в тесном контакте с Марио Сандовалем Аларконом и Леонелом Сиснегой Отеро, руководителями „Белой руки».

В это время Сантиванес находился в эмиграции в Гватемале и имел возможность беседовать с некоторыми членами этих „ударных команд» в перерывах между их походами на территорию Сальвадора.

„Я встречался с этими людьми. Они открыто говорили о своих операциях. Однажды они запланировали совершить покушение на очень важного человека. 24 марта 1980 года они убили монсеньора Ромеро. Это произошло после совещания влиятельных людей, которые снабжают ФАН деньгами, а также дают инструкции относительно выполняемых операций».

Из книги Сантиванеса „Внутри „эскадронов смерти»

Сантиванес понимал, что международные связи сальвадорских ультраправых выходят далеко за пределы сальвадорской МЛН.

„Из документов Д’Обюссона видно, кто „дал старт» сальвадорским „эскадронам смерти». Это — никарагуанские национальные гвардейцы сомосовских времен».

Все эти данные подтверждают показания Эктора Франче-са, офицера военной разведки Аргентины, эмигрировавшего из страны в 1982 году. В то время он и группа аргентинцев находились в Центральной Америке, оказывая помощь антикоммунистическим группам в Гондурасе, Коста-Рике, Сальвадоре и Гватемале, а также создавая отряды из никарагуанских сомосовцев. В Гватемале они поддерживали тесный контакт с Марио Сандовалем Аларконом, Леонелом Сиснегой и Робертом Д’Обюссоном. Направленные в Сальвадор аргентинцы помогали ультраправым совершенствовать технику террора. Они подготовили наставление, в котором рекомендовалось „ликвидировать всех», кто может иметь „претензии», другими словами, если „убиваешь партизана, ликвидируй и всю его семью, чтобы не оставалось никого, кто мог бы мстить». Позднее в интервью с Беклундом Д’Обюссон выразил благодарность в адрес аргентинцев:

„Они находились короткое время, но оказались весьма полезными. Старались передать свой опыт, научить людей использовать те или иные методы, обмениваться информацией и анализировать ее».

„Лос-Анджелес тайме», 19 декабря 1983 года

Сандоваль не оставлял без своего внимания и южный регион, оказывал помощь сальвадорцам. В начале 1980 года он направил своих родственников Дэвида Эрнесто (Нето) Панаму и Карлоса Миденса Пиварала (он был членом гватемальского отделения Латиноамериканской антикоммунистической конфедерации) для встречи с военными лидерами Парагвая, Чили и Аргентины. Там они были проинструктированы о том, какими методами вести „нетрадиционную войну» в странах Центральной Америки. „Сандоваль, — по словам Пайеса, — дал им рекомендательные письма к руководителям аргентинской армии, командующему вооруженными силами Парагвая и главе уругвайской военной разведки (у которого учился Д’Обюссон), а также к высшим чиновникам Чили. Панама рассказал, что на каждой встрече они делали подробные записи о методах ведения психологической войны и организации борьбы с партизанами. „Впоследствии, — заявил он, — я написал для Д’Обюссона доклад примерно на двадцати пяти страницах, который передал нужным людям в сальвадорской армии».

Сегодня работающие в этом регионе дипломаты США заявляют о том, что американцы не были осведомлены о наличии тесной связи между „эскадронами смерти» центральноамериканских стран. Причиной этого якобы является то, что как раз в разгул террора „эскадронов смерти» из этих стран по указанию Картера был выведен весь персонал ЦРУ. Однако американский дипломат, находившийся в 1985 году в Сальвадоре, не исключал возможности таких согласованных действий. „Я не могу отвергнуть идею о том, что имеет место региональное или международное сотрудничество, — заявил он. — Есть богатые бизнесмены, имеющие в этих странах филиалы своих предприятий. Они много путешествуют, у них практикуются семейные браки. Тут и завязываются контакты».

Через десять дней после убийства архиепископа Ромеро Д’Обюссон выехал в Вашингтон, где был принят представителями „новых правых», а также консервативными конгрессменами и сенаторами. В зале палаты представителей конгресса США он заявил о создании Широкого национального фронта (ФАН). Он также воспользовался предоставленной ему возможностью для критики администрации Картера:

„С тем чтобы более четко определить существо проводимой государственным департаментом США политики, следует задать вопрос: кто является коммунистом? Тот, кто сознательно или неосознанно помогает СССР. Мы можем утверждать, что политика государственного департамента откровенно способствует коммунистическим целям».

Когда „обласканный американцами» майор возвратился в Сальвадор, он „был на подъеме». В мае Д’Обюссон направил в армейские гарнизоны видеозапись своего выступления, в котором нападал на умеренных членов военно-гражданской хунты как на коммунистов. Главным объектом его нападок был глава военно-гражданской хунты полковник Арнульфо Махано.

На следующей неделе Махано нанес ответный удар, арестовав Д’Обюссона вместе с десятком его сообщников за подготовку заговора против правительства. Захваченные документы настолько убедительно разоблачали Д’Обюссона, что, казалось, пришел конец „майору Бобу».

В руки Махано попал дневник Рафаэля Альваро Саравия, близкого друга Д’Обюссона. В дополнение к указанию расходов на приобретение взрывчатки и оружия, на поездки в Гва- темалу в нем перечислялись псевдонимы заговорщиков, номера телефонов, денежные пожертвования и должностное положение главных лиц.

Дневник носил настолько разоблачительный характер, что посол США Роберт Уайт заявил: „Свидетельства почти на сто процентов убеждают нас в том, что Д’Обюссон несет ответственность за убийство архиепископа Ромеро, совершенное месяцем раньше». „В этих документах, — заявил посол в апреле 1981 года в комитете по иностранным делам сената США, — перечисляются сотни имен людей, в том числе и в армии, участвовавших в активной заговорщической деятельности против правительства, а также имена проживающих в США и в Гватемала сити лиц, щедро финансировавших „эскадроны смерти».

Попытка нейтрализовать Д’Обюссона дала обратные результаты: военный судья освободил из тюрьмы бывшего майора, заявив, что выдвинутые против него обвинения „доверия не заслуживают».

Это было похоронным звоном для военно-гражданской хунты. В тот же день полковник Махано был смещен со своего поста, к концу года ультраправые офицеры полностью отстранили его от власти. В 1980 году, когда было убито около десяти тысяч человек, большая часть умеренных членов военно-гражданской хунты ушла в отставку и покинула страну, объяснив этот шаг своей неспособностью положить конец зверствам со стороны армии и „эскадронов смерти». Основная часть бывших членов военно-гражданской хунты находится сейчас в изгнании или присоединилась к действующим в подполье партизанам.

Поскольку к концу 1980 года влияние сторонников реформ упало, „операции по борьбе с подрывными элементами стали более успешными, — заявил Д’Обюссон Крейгу Пайесу в 1983 году, — так как военные могли проводить их теперь открыто». Пайес и Беклунд, получив доклад одной сальвадорской правой организации и опубликовав выдержки из него, подтвердили „эту точку зрения».

17 июня 1980 года, через девять месяцев после переворота, сотрудник разведки под псевдонимом Альфа составил меморандум, в котором выразил удовлетворение по поводу нового направления военных действий. В нем говорилось:

„Военные операции вооруженных сил сейчас стали более эффективными. Они воздействуют на болевые точки врага, разрушая важные части их организационной структуры. И наконец, сальвадорская армия выходит за рамки ведения войны традиционными методами».

Американский дипломат в Сальвадоре попытался объяснить зверства этого периода необходимостью сломить сопротивление партизан. „Теория „грязной войны» несомненно имела здесь своих приверженцев в период с 1979 по 1981 год, — заявил он. — Для ликвидации сторонников партизан власти стремились убить как можно больше людей. Убийства в 1980 и 1981 годах совершались для того, чтобы разгромить Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти».

Этот же американский дипломат не согласился с мнением других наблюдателей о том, что „эскадроны смерти» нередко действовали наугад. Он считал, что их действия были нацеленными и поэтому приносили большие результаты.

Выиграв конфронтацию с Махано, в июле 1980 года Д’Обюссон приехал в Вашингтон. Тем временем „нетрадиционная война» набирала силу. Д’Обюссона в поездке в США сопровождал Орландо де Сола, один из активных членов сальвадорских „четырнадцати семейств», щедро финансировавших Д’Обюссона. Администрация Картера отказала им во въездной визе. Это заставило Д’Обюссона и де Сола въезжать в Соединенные Штаты нелегально. Однако такие вещи не особенно беспокоили его сторонников из числа „новых правых». Оба гватемальца встретились с руководителями Фонда наследия и Совета по вопросам межамериканской безопасности, были почетными гостями на конференции в Вашингтоне, организованной Советом по безопасности США и Американским легионом. На конференции присутствовал конгрессмен Ларри Макдональд.

Через два месяца Д’Обюссон выехал в Буэнос-Айрес на конференцию латиноамериканского отделения Всемирной антикоммунистической лиги. Председательствовал на конференции бывший генерал аргентинской армии Суарес Мейсон^[1]. Присутствовал и боливийский полковник Луис Гарсия Меса^[2], офицер из числа неофашистов, который при поддержке аргентинских военных и на полученные в результате наркобизнеса деньги несколько месяцев до этого совершил кровавый переворот и захватил власть в стране. Почетными ораторами на конференции были пожизненный президент Парагвая генерал Альфредо Стресснер, президент Аргентины генерал Рафаэль Видела^[3] и Марио Сандоваль Аларкон из Гватемалы.

В заключение трехдневной работы конференция приняла несколько резолюций, включая призыв „к выдворению из Латинской Америки иезуитов за их марксистскую, неоколониалистскую идеологию и за организацию под предлогом евангелизации партизанского движения в сельских районах». Она осудила Дж. Картера за „содействие продвижению марксизма в страны Латинской Америки, за политику в так называемой области прав человека и использование ее в качестве политического оружия против тех правительств, которые эффективно борются с подрывными действиями коммунистов во всех их формах». Конференция также осудила комиссию по правам человека США и ООН, а также Международную амнистию за их якобы „марксистские взгляды».

В поездке на сентябрьскую конференцию ВАКЛ в Буэнос- Айрес Д’Обюссона сопровождал Луис Анхель Лагос, член Национальной ассамблеи Партии национального примирения и бывший функционер ОРДЕНА.

„Мы постоянно находимся в состоянии войны, — громогласно заявил Лагос, — которую ведем под девизом: „Единственным хорошим коммунистом, который останется в нашей стране, будет мертвый коммунист».

Он высоко оценил опыт Аргентины, Боливии, Чили и Уругвая в использовании „нетрадиционных методов ведения войны» в отношении „подрывных элементов».

В своей речи Д’Обюссон поддержал резолюции конференции, приведя в качестве примера проблемы, которые встали перед Сальвадором.

Участие Д’Обюссона в работе конференции в Буэнос-Айресе имело большое значение для его дальнейшей карьеры: там он встретился и близко познакомился с некоторыми латиноамериканскими правыми, которые в течение многих лет оказывали помощь своим сальвадорским единомышленникам.

Франциско Хосе Геррера, председатель Верховного суда Сальвадора, обаятельный человек, который в течение десятилетий был в гуще беспокойной политики своей страны. Он — один из лидеров Партии национального примирения и был членом ряда правительств страны. На свой очередной пост был назначен в 1984 году президентом Хосе Наполеоном Дуарте. Это было сделано в качестве ответного шага за голоса ПКН, которые были отданы Дуарте во втором туре голосования и которые помогли ему завоевать большинство в Национальной ассамблее. Герреро обожает политические сплетни, способствующие в конечном счете укреплению его политической власти. Он проявляет большой интерес к работе Всемирной антикоммунистической лиги.

По пути в его просторный кабинет в современном здании Верховного суда в Сан-Сальвадоре пришлось проходить мимо витрины с тайваньскими пропагандистскими материалами и брошюрами, воспроизводящими речи, произнесенные на конференциях лиги. На вопрос о том, имеет ли какое-либо значение такое количество литературы ВАКЛ, Герреро с улыбкой ответил: „Нет. Я не присутствовал ни на одной конференции ВАКЛ. Я просто не люблю всякое „анти».

Но верховный судья знаком со многими членами лиги. В 70-х годах, будучи членом сальвадорского правительства, он был представлен Рафаэлю Родригесу, лидеру и главному эмиссару мексиканских „текос». „Родригес, — заявил Герреро, — пригласил меня посетить Гвадалахару».

Человеком, который познакомил Герреро с Родригесом, был их общий друг Луис Анхель Лагос, еще один функционер партии ПКН, занимавший в то время пост пресс-секретаря президента. Герреро заявил, что Лагос имеет „очень тесные контакты» с „текос», а через них с руководством Всемирной антикоммунистической лиги. „Сложилось впечатление, что „текос» хотели получить помощь для проведения антикоммунистической публичной кампании, — заявил Герреро. — Родригес показался мне очень приятным человеком, однако я отклонил его приглашение».

„Они (члены ВАКЛ) приезжали сюда, чтобы помочь сальвадорским антикоммунистам в организационных вопросах: взять их с собой на Тайвань и тому подобное… После поездки в Тайбэй они обеспечили сальвадорцев деньгами (я не знаю раз* меров суммы долларов) для публикации материалов против коммунистов. И те вернулись домой (в Сальвадор) с готовыми программами проведения антикоммунистических кампаний».

Из интервью Геррера, март 1985 года, Сан-Сальвадор

У полковника Сантиванеса другое мнение о „текос». Когда он был начальником военной разведки, „текос» обращались к нему с предложением услуг.

„Они предлагали нам все: оружие, информацию, людей для совершения убийств, но хотели получить взамен деньги. Они даже предлагали ликвидировать некоторых. Хвалились тем, что якобы составили список лиц, подлежащих убийству в США, но пока никого не прикончили, поскольку все еще не разработаны средства обеспечения операций».

Из интервью Сантиванеса одному из авторов книги, март 1985 года, Вашингтон

Сантиванес утверждал, что услугами „текос» он никогда не пользовался.

В 1980 году на конференции в Буэнос-Айресе Д’Обюссон установил тесные контакты с представителями американских „новых правых». Наблюдателями на этой конференции были Марго Карлисл, помощник сенатора Джеймса Макклура (республиканец от штата Айдахо), и Джон Карбо, хороший знакомый Роджера Пирсона и помощник (в 1980 году) сенатора Джесси Хелмса (республиканец от штата Северная Каролина). Эти два американца сыграли исключительно важную роль в „переоснащении» лидера сальвадорских „эскадронов смерти».

Когда в ноябре 1980 года Рейган был избран на пост президента США, сальвадорские правые торжественно вышли ночью на улицы.

После этого началась кровавая бойня. „Наиболее страшные события произошли, — вспоминает американский дипломат в Сан-Сальвадоре, — в период между избранием Рейгана и его вступлением в должность». В эти два месяца масштабы террора резко возросли, и его жертвами впервые стали американцы. В ноябре в Сан-Сальвадоре были похищены пять известных левых политических деятелей. На следующий день их расчлененные тела были обнаружены на окраине города. В декабре три американские монахини и находящаяся вместе с ними женщина были зверски изнасилованы и убиты солдатами национальной гвардии. В том же месяце через день после прибытия в Сан-Сальвадор исчез американский журналист Джон Солливан. Его тело было обнаружено только в 1983 году. Специалист судебной медицины определил, что он был убит в результате взрыва динамитной шашки, привязанной к животу.

В январе 1981 года в кафе сан-сальвадорской гостиницы „Шератон» были убиты глава сальвадорского Агентства по проведению аграрной реформы и два советника из Американского института развития свободного труда. Вина за убийство возлагалась на ближайших сторонников и друзей Д’Обюссона, присутствовавших в помещении, где было совершено преступление.

Большую часть вины за жестокости того периода американские дипломаты возлагают на приехавших „повеселиться» в Сальвадор американских „новых правых», которые подчеркивали свои связи с приходящей к власти администрацией Рейгана.

„Приехавшие сюда Джесси Хелмс и другие заявляли, что права человека не входят в повестку дня Рейгана, что коммунизм необходимо вырвать с корнем. Многие из них утверждали, что говорят от имени новой администрации (постов в ее составе они, однако, не получили).

Осуществлялись интенсивные контакты между Д’Обюссоном и помощниками Хелмса Джоном Карбо, Дебора Демоссом, Крисом Мэнионом, которые сыграли большую роль в разработке различных призывов и лозунгов партии АРСЕНАЛ и в приобщении ее к „республиканским идеалам».

Беседовавший с автором книги американский дипломат особенно возмущался тем, что Хелмс позволил Д’Обюссону втянуть его в свои дела. Некоторые американские консерваторы, возможно, не были осведомлены о темных сторонах деятельности Д’Обюссона, но не Хелмс. Как один из руководителей сенатского комитета по иностранным делам конгресса США, сенатор от Северной Каролины имел доступ к сообщениям американского посольства, в которых подробно освещалась причастность Д’Обюссона ко многим убийствам.

Администрация Рейгана также не могла сказать, что она не была информирована. „С первых дней пребывания у власти, — свидетельствовал бывший посол США Роберт Уайт в сенатском подкомитете по делам Западного полушария, — рейгановский Белый дом знал -ив этом нет никаких сомнений, — что Роберто Д’Обюссон планировал и приказал осуществить убийство архиепископа Оскара Арнульфо Ромеро: вся информация направлялась посольством в Вашингтон.

Администрация Рейгана посчитала возможным не использовать сообщения посольства и другие материалы и не принимать мер в отношении тех сальвадорских эмигрантов, которые финансировали „эскадроны смерти». Белый дом взял на себя большую ответственность, когда решил скрыть данные об убийстве архиепископа Ромеро и не использовать собранные посольством свидетельства, чтобы положить конец амбициям Роберто Д’Обюссона, и за это он должен отвечать».

Бывший посол особенно откровенен в своих выводах:

„Администрация президента Картера недвусмысленно считала бывшего майора Роберто Д’Обюссона террористом, убийцей, руководителем „эскадронов смерти». Как посол, я не допускал его в американское посольство и успешно препятствовал въезду в нашу страну.

Вскоре после прихода к власти президента Рейгана его администрация пересмотрела эту политику и начала процесс реабилитации бывшего майора. Администрация Рейгана выдала Д’Обюссону визу на въезд в Соединенные Штаты, сделала из него почетного гостя нашего посольства, организовала дело так, чтобы он регулярно встречался с высокопоставленными чиновниками администрации, посещающими Сальвадор сенаторами и конгрессменами. Законодатели, конечно, не знали, какими неопровержимыми доказательствами против Д’Обюссона мы располагаем»^[4].

Американские консерваторы, поддерживавшие тесные связи с разведывательными службами страны, дали простое объяснение фактам игнорирования имевшихся против Д’Обюссона материалов: вначале администрация Рейгана хотела спасти репутацию Д’Обюссона и использовать его в качестве противовеса либеральной Христианско-демократической партии. В глазах нового американского президента христианские демократы запятнали себя участием в работе недолго просуществовавшей военно-гражданской хунты 1979 года, которая якобы хорошо относилась к левым. В защиту своей позиции администрация могла сослаться на содержание так называемой „Белой книги» — „Вмешательство коммунистов в дела Сальвадора» от февраля 1981 года — противоречивый документ, в основу которого легли главным образом предоставленные Д’Обюссоном сфабрикованные документы»^[5].

Д’Обюссон своеобразным путем высказал благодарность своим новым американским покровителям. 10 марта 1981 года он созвал пресс-конференцию, на которой объявил, что в ходе консультаций с членами новой американской администрации он получил одобрение на организацию переворота для приведения к власти военного правительства. Соединенные Штаты отрицали это, и на следующий день посольство США в Сан-Сальвадоре забросали банками с краской.

„Этот инцидент (нападение на посольство) имеет все признаки причастности к нему Д’Обюссона, — заявил Федерик Чапин, временный поверенный в делах США. — Но нас нельзя запугать».

В 1981 году Д’Обюссон действовал на политической арене Сальвадора с нескрываемой жаждой мести, похваляясь своими высокими связями с только что приведенной к присяге администрацией Рейгана. Распустив свою полусекретную партию ФАН, он объявил о создании Националистического республиканского союза (АРЕНА). То, что именно в Гватемале он сделал заявление о создании этой партии, не является случайным.

По общему мнению, движущей силой в деле образования АРЕНЫ был Марио Сандоваль Аларкон. Он убедил сальвадорцев создать действительно боевую политическую партию с более широкой, чем у ФАН, базой и перейти от затворничества к проведению полувоенных операций или акций с участием „эскадронов смерти». Мико заявил, что для этих целей он через своих родственников и с помощью связей в Майами получил несколько миллионов долларов. Свою лепту в это дело внесли и богатые сальвадорские эмигранты.

Новая политическая партия Д’Обюссона фактически явилась копией сальвадорской МЛН. Лозунг АРЕНЫ — „бог, отечество, свобода» — был заимствован у МЛН, как и цвета флага партии — красный, белый и голубой. „В этом нет ничего нового, — заявил Сандоваль репортеру Пайесу, — правые партии в Центральной Америке в организационном плане построены одинаково».

После создания АРЕНЫ Карлос Миденс Пиварал, родственник Сандоваля и член Всемирной антикоммунистической лиги, заявил Пайесу: „АРЕНА — это мой ребенок!»^[6]

„Как и другие члены МЛН, он (Миденс) заявляет, что АРЕНА точно повторяет МЛН с точки зрения организации, идеологии и символов. По словам Миденоа, который консультировал сальвадорцев относительно методов подпольной работы, 1980 год был годом, когда сальвадорские правые изучали вопрос о том, как привлечь армию к совместной работе. В 1981 году они уже имели конкретные результаты».

Хотя главным „двигателем» в деле создания АРЕНЫ был Сандоваль, Беклунд и Пайес считают, что к этому делу приложила руку и международная организация, членом которой был лидер МЛН. „Всемирная антикоммунистическая лига, очевидно, инспирировала создание во многих странах мира воинственных, антикоммунистических партий».

Если гватемальцы подали Д’Обюссону идею создания АРЕНЫ, то американские консерваторы сделали ее жизнеспособной. „Маккензи-Макчейн» — вашингтонская рекламная фирма — взяла на себя задачу распространения в Соединенных Штатах сообщения о создании новой антикоммунистической партии. Джуди Бейшор, сотрудница этой фирмы, „представила» Орландо де Сола Вашингтону. Марго Карлиси, помощник сенатора Макклура по законодательным вопросам, участвовавшая в работе Латиноамериканской антикоммунистической конфедерации 1980 года, организовала посещение Рикардо Вальдивьесом, одним из основателей АРЕНЫ, американских организаций „новых правых». В январе 1982 года консультант по проведению избирательной кампании „новых правил» Пол Уэйрич пригласил Вальдивьеса присутствовать на его семинаре по проблемам организации эффективных политических кампаний, а сенатор Хелмс попросил его выступить на заседании сенатского комитета по иностранным делам. А тем временем два помощника Хелмса Джон Карбо и Крис Мэнион разъезжали между Вашингтоном и Сан-Сальвадором, консультируя Д’Обюссона по вопросам о том, как сделать АРЕНУ „респектабельной демократической партией».

В то время как американские консерваторы делали все для реабилитации бывшего „майора», число жертв в Сальвадоре достигло в 1981 году пятнадцати тысяч. Большинство убийств было совершено „эскадронами смерти», которые контролировали Д’Обюссон и его приспешники из службы безопасности. Тем не менее к марту 1982 года создание „нового образа» Д’Обюссоном было закончено. Выставив свою кандидатуру на финансировавшихся США выборах, „майор Боб» победил. В Законодательной ассамблее так много мест принадлежало союзникам Д’Обюссона, что они могли контролировать правительство. АРЕНА взяла под свою опеку Институт аграрных преобразований, который занимался вопросами передачи земли крупных землевладельцев крестьянам. Одно время во главе института стоял Хосе Рудольфе Виера, но сторонники Д’Обюссона убили его в отеле „Шератон» вместе с двумя американскими советниками по вопросам трудового законодательства. После выборов выполнение программы по приведению земельной реформы было приостановлено.

Уяснив, что после выборов правые в Сальвадоре прибирают к своим рукам власть, Соединенные Штаты добились избрания на пост временного президента страны консервативного банкира и крупного землевладельца Альваро Маганья (чтобы не допустить на эту должность Д’Обюссона). „Прошло много времени, пока США поняли, что у них есть враги в числе правых, — заявил американский дипломат в Сан-Сальвадоре. — Хорошо, что это поняли до того, как дело приняло слишком серьезный оборот. А такие вещи уже начали случаться».

Реакция администрации Рейгана на успех АРЕНЫ в 1982 году заключалась в основном в выполнении роли стороннего наблюдателя. Между тем по мере роста общественного возмущения по поводу совершаемых представителями этой партии зверств Д’Обюссон, который являлся председателем Национальной ассамблеи, и поддерживавшие его военные офицеры постепенно подпадали под определенный общественный контроль. Большая же часть американских „новых правых» стеной встала на защиту своего центральноамериканского союзника-антикоммуниста. В январе 1983 года Д’Обюссон получил письмо, подписанное Полом Уэйричем, представителями Республиканского исследовательского комитета, „Консервативного кокэса», „Морального большинства» и других организаций, в котором одобрялись его действия.

В декабре 1983 года после резкого роста активности „эскадронов смерти» Сальвадор посетил вице-президент США Джордж Буш. „Если убийства со стороны „эскадронов смерти» будут продолжаться, — заявил Буш президенту Магана, — вы потеряете поддержку американского народа, а это будет очень плохо».

Хотя увещевания Буша сильно запоздали, уменьшение числа убийств было единственным средством, используя которое администрация Рейгана могла бы доказать, что в Сальвадоре улучшается положение с правами человека. А это было необходимо для того, чтобы конгресс санкционировал предоставление Сальвадору помощи и направление туда военных советников.

Буш передал президенту Сальвадора список военных и гражданских лиц, которые, по мнению США, участвуют в насилиях. В течение нескольких последующих недель некоторые из этих офицеров были направлены за границу на дипломатические посты, другие повышены в должности или переведены в другие места, с тем чтобы можно было как-то нейтрализовать их активность. „Когда насилие со стороны „эскадронов смерти» возросло в октябре 1983 года, — сказал президент Маганья одному из авторов книги в мае 1984 года, — у нас возникли подозрения в отношении некоторых лиц. Мы предупредили их, и акты насилия прекратились».

Случайно сделанное Маганьей признание изобличает тесное и порочное переплетение различных звеньев сальвадорской системы. Маганья смог, по его словам, положить конец насилию со стороны „эскадронов смерти». Однако у него не хватило власти, чтобы распустить их организации или наказать виновных.

У Рафаэля — так этот человек пожелал назвать себя — такая профессия, которая давала ему возможность „узнать очень много для своего же собственного блага». Он работал водителем такси в г. Сонсонате, который находится на востоке Сальвадора. Ему неоднократно приходилось выполнять приказы других, невольно становясь соучастником некоторых актов насилия. Дважды его такси использовали повстанцы: один раз, когда они убили мэра деревни Армения, и другой раз во время нападения на телефонную станцию в Металио около г. Сонсонате. Однако Рафаэль говорит в основном о своих „клиентах» из числа военных.

„Они никогда не платят. Просто подходят и говорят: „Поехали». Я еду, никогда не задаю вопросов. Они показывают мне на дом и говорят: „Жди». Я слышу: „Бянг, бянг, бянг», знаю, что кого-то убивают, но никогда не смотрю в ту сторону. Я ничего не вижу. Иногда они возвращаются с человеком. Говорят мне: „Поехали» и убивают его по дороге. Вот поэтому мои домашние говорят мне, чтобы я бросил водить такси».

Когда один из авторов спросил Рафаэля, называют ли себя эти убийцы из числа военных „эскадроном смерти», он рассмеялся. „Они все из секции II (разведка). Такая секция есть и в национальной гвардии, и в армии. Она есть везде».

Когда шофера спросили о начальнике какого-то загадочного военного учреждения в Металио сержанте Ривасе, он заволновался.

„Мне кажется, он очень строгий». — „А что скажешь о его зоне, происходят ли там стычки?» — „Нет, там очень спокойно». — „Как Ривасу удается создавать там спокойную обстановку?» — „Если скажут, что кто-то партизан, секция II заберет и расстреляет его». — „По приказу Риваса?» — „Мне кажется, что он очень строгий».

Если президенту Маганье не удалось установить полного контроля над „эскадронами смерти», то не лучше обстояли дела и у его преемника Хосе Наполеона Дуарте, либерального христианского демократа, который сменил Маганью в июне 1984 года. Несмотря на сделанную по требованию американцев перестановку среди некоторых основных армейских командиров, которые, как полагают, имели прямое отношение к созданию „эскадронов смерти», Дуарте не позволили принять решительных мер против тех, кого он называет „нацистскими фашистами».

Причина этого проста: с помощью гватемальской МЛН, Всемирной антикоммунистической лиги и американских „новых правых» неофашисты вошли в состав АРЕНЫ. Поскольку АРЕНА стала главной оппозиционной партией, то любая принятая Дуарте против нее мера рассматривалась бы в качестве произвола против „законного» политического движения.

Эту дилемму Дуарте раскрыл в интервью, которое он дал журналу „Плейбой» в 1984 году:

„Плейбой»: Когда Вы говорите о неофашистах, имеете ли в виду политические силы Роберто Д’Обюссона?

Дуарте: Несомненно. Без каких-либо колебаний я скажу,

что он был ключевой фигурой в кампании дестабилизации. Имеются доказательства этого.

„Плейбой»: Вы называете неофашистом конкретно Д’Обюссона?

Дуарте: Я абсолютно уверен в этом.

„Плейбой»: Если Д’Обюссон и его сторонники из АРЕНЫ являются неофашистами и если, как Вы утверждаете, они связаны с „эскадронами смерти», то эти группы, несомненно, можно поставить вне закона хотя бы потому, что они вооружены.

Дуарте: Не совсем так. АРЕНА как политическая партия — это одно дело; вооруженные группировки — совсем другое».

У администрации Рейгана, возможно, имелись и другие причины сожалеть о той поддержке, которую она ранее оказывала Д’Обюссону. В июне 1984 года после избрания Дуарте президентом бывший майор появился в компании сенатора Хелмса и заявил, что ЦРУ „купило выборы» и что посол США Томас Пикеринг выступал в качестве „агента по скупке голосов». Через несколько дней, когда американские власти обвинили Д’Обюссона в планировании убийства Пикеринга, Хелмса привлекли для умиротворения несдержанного бывшего майора. В декабре 1984 года Д’Обюссону выдали туристскую визу для посещения Вашингтона, где он выступил в Джорджтаунском университете перед членами организации „Молодые американцы за свободу».

В определенный период сальвадорские вооруженные силы осуществили некоторые изменения в своей тактике. Многие считают, что такое изменение произошло благодаря усилиям подполковника Доминго Монтероса. Во время интервью с одним из авторов книги в октябре 1984 года Монтероса высказывал похвалу в адрес тайбэйского правительства.

Бронзовый знак на его столе в штабе третьего пехотного батальона в г. Сент-Мигеле свидетельствует о том, что Монтероса успешно окончил „тридцать первые курсы политической войны» в академии в Пейтоу.

Тайбэйский режим пользуется беспрецедентным влиянием в Сальвадоре. Его посол является дуайеном дипломатического корпуса и возглавляет его на каждом важном государственном мероприятии.

Начиная с 1970 года Тайбэй предлагал ряду избранных военных офицеров и некоторым политическим деятелям совершить полностью оплаченные поездки для изучения в академии тактики ведения политической и психологической войн. Через эти курсы прошло большинство высших офицеров сальвадорской армии. Подполковник Монтероса учился в академии с сентября по ноябрь 1978 года.

„Что нам действительно нравилось на Тайване, — заявил Монтероса, — так это организация правительства и его контроль над народом. Если бы можно было организовать в каждой области деятельности подразделение „политической войны», мы могли бы более объективно решать проблемы страны и покончить с экспансией коммунистов».

Монтероса высказывал сожаление по поводу того, что, хотя он и его товарищи по офицерскому корпусу вернулись с Тайваня „полные энтузиазма» в связи с полученными знаниями, их предложения не всегда находили отклик у старших офицеров.

Когда Монтеросе задали вопрос, не учили ли в Пейтоу его и его товарищей методам использования психологического террора против гражданского населения, он быстро и спокойно ответил „да»^[7].

„В Гватемале — добавил он, — тайваньцы проделали подобную же работу, и там широко используют их опыт. В Пей- тоу нас учили, как представлять себя гражданскому населению и завоевать его на свою сторону. Нас учили ведению войны с участием населения».

Несколько дней спустя один из авторов поехал с подполковником в холмистый район в департаменте Морасан около гондурасской границы, который переходил из рук одной страны к другой, и увидел, как Монтероса на практике применял усвоенный им на Тайване метод.

Вертолет приземлился на один из холмов в районе джунглей, очищенных за день до этого передовым взводом Монте- росы от партизан. Было собрано около двухсот крестьян, чтобы окончательно прочесать район.

„Подрывные элементы просочились в ряды этих людей, — заявил Монтероса автору, когда вертолет приземлился, — потому что каждый раз, когда мы приходим в этот район, обнаруживаем только крестьян».

В течение нескольких часов, сидя за столом с микрофоном в руках, Монтероса „развивал сознание этих людей». Рядом с ним сидела женщина — „работник в области социальных вопросов», одна из тридцати подготовленных специалистов в области ведения психологической войны, в основном женщин, разбросанных по региональным гарнизонам Сальвадора.

„Мы ваши настоящие братья, — говорил Монтероса крестьянам. — Мы не прислуживаем богатым. Разве вы видите среди нас богатых? Мы отдаем свою кровь земле, но сделать ее плодородной должны вы».

Однако крестьяне проявляли больше интереса к футбольным мячам, находящимся в еще нераспакованных картонных коробках и к ящикам с детской одеждой, которые солдаты складывали около стола.

„Мы все индейцы, — кричала в микрофон женщина-психолог, — настоящие сальвадорцы. Разве мы позволим иностранцам (кубинцам и русским) захватить нашу землю?»

Когда она закончила свои призывы к национальному самосознанию, продолжал говорить Монтероса.

„Некоторые из вас подходили ко мне и говорили, что вас беспокоят партизаны. Я знаю, что они есть и среди вас. Если у вас есть какие-то проблемы или хотите что-то нам рассказать, подходите сюда. Это пойдет на благо вашим деревням».

Крестьяне беспокойно зашевелились.

„Разве я говорю вам неправду? Разве неверно то, что среди вас есть партизаны? Но я ведь не послал сюда солдат. Я не посылал сюда самолеты, чтобы бомбить вас, не так ли?»

Один за другим люди выходили вперед. Солдаты распределяли между ними одежду, бросали им футбольные мячи.

„Это по-тайваньски?» — спросил автор Монтеросу, когда он записывал показания крестьян.

„Конечно».

В день, когда автор покидал район боевых операций и возвращался в Сальвадор, сорокачетырехлетний подполковник продолжал свою „войну» с участием масс. Когда вертолет Монтеросы вместе со старшими офицерами и некоторыми гражданскими лицами поднялся над окружающей местностью, взрыв бомбы разнес его в куски. В Сальвадоре наступило еще одно утро.

1. Суарес Мейсон бежал из Аргентины, где против него были выдвинуты обвинения в соучастии в „грязной войне». — Прим, авт. ↑

2. Полковник Гарсия Меса разыскивается Агентством по борьбе с распространением наркотиков США за участие в торговле кокаином. — Прим, авт. ↑

3. Генерал Видела отбывает в тюрьме в Буэнос-Айресе пожизненное заключение за санкционирование незаконных задержаний, пыток и массовых убийств. — Прим, авт. ↑

4. Тут посол Уайт представляет конгрессу своеобразную отдушину. Использование Д’Обюссоном „эскадронов смерти» к весне 1981 года широко обсуждалось в средствах массовой информации всех политических направлений. Единственными встречавшимися с Д’Обюссоном законодателями, не знавшими об имевшихся против него материалах, могли быть лишь те, которые не читали газет с февраля 1980 года. — Прим. авт. ↑

5. Основным автором „Белой книги» являлся генерал-лейтенант в отставке Даниэль О. Грэм, который в 1979 году вошел в состав Всемирной антикоммунистической лиги. В 1980 году Грэм встретился в Майами с Д’Обюссоном и рядом богатых сальвадорских эмигрантов, будущих сторонников партии АРЕНА. Репортер Крейг Пайес пишет: „Ряд присутствовавших на этой встрече сальвадорцев вспоминали, как во время разговора Грэм спросил Д’Обюссона, не может ли он получить доказательства, что действиями сальвадорских партизан руководят внешние силы. Приходящая к власти администрация Рейгана считала, что такие доказательства нужны для воздействия на американское общественное мнение, чтобы увеличить военную и экономическую помощь Сальвадору. Д’Обюссон добыл такие доказательства — документы, как потом было доказано, являлись поддельными. Однако это не помешало новой американской администрации использовать „Белую книгу» в качестве предлога для расширения своего вмешательства в дела Сальвадора». — Прим. авт. ↑

6. По словам Пайеса, Миденс носит нацистский медальон, который якобы был вручен ему в Аргентине бывшим личным секретарем Геббельса, министра пропаганды в правительстве Гитлера. — Прим. авт. ↑

7. Полученную подготовку Монтероса вскоре использовал на практике. В декабре 1981 года войска под его командованием истребили около тысячи гражданских лиц в районе деревни Мосоте. — Прим. авт. ↑