Предисловие

Немало засыпано воронок и опрокинуто заграждений на нелегком пути человечества к миру. Но много препятствий осталось. Среди них — корыстное использование исторической науки во имя целей, чуждых гуманизму.

Historia est magistra vitae^[1] — говорили древние. Разные классы по-разному изучают историю и учатся на ее опыте. Мы, советские историки, исследуем прошлое во имя познания законов развития общества, а не во имя их отрицания, ради изучения исторических путей всех народов, которые неравномерно, но неодолимо идут к коммунизму.

Мысленным взором окидывая путь, пройденный нашей страной от седой древности доныне, мы видим, каким он был нелегким. Отмеченный изнурительным трудом и непримиримой борьбой за свободу — восстаниями смердов и горожан, четырьмя крестьянскими войнами, революциями 1905, 1917 гг., великой победой под водительством бессмертного Ленина в Октябре; отмеченный победами наших предков над немецкими рыцарями и монгольскими ордами, торжеством в отечественных войнах 1612, 1812 гг., и, наконец, всемирно-историческим подвигом советского народа в Отечественной войне 1941—1945 гг.

Это история освоения огромных пространств суши и океана, Сибири, Арктики и Антарктики, великих открытий и изобретений наших ученых на протяжении веков, страданий, исканий и побед просветителей народа — писателей, композиторов, ваятелей, зодчих. Наконец, это история полувекового, невиданного дотоле строительства коммунизма в нашей стране. Это история торжества созидания над разрушением, мира над войной.

Есть и другой, в корне противоположный взгляд на историю России. Его провозглашает реакционная буржуазная историография, особенно историография ФРГ, объединенная учреждениями и организациями университетского ≪изучения Востока≫ (Ostforschung) и школьно-воспитательного ≪востоковедения≫ (Ostkunde). Что проповедуют остфоршеры и осткундлеры? Чего ищут они в истории нашей страны? Они проповедуют концепцию ≪европеизации≫ России, концепцию, чуждую фактам, враждебную нашему народу. Беспартийной ее назовет разве что политический слепец. На съезде западногерманских историков во Фрейбурге (1967) отчетливо прозвучал призыв еще теснее связать историю с политикой. К. Д. Эрдман, бывший президент союза историков ФРГ, заявил, что историческая наука не может и не должна пытаться быть вне политики. Первые съезды начиная с Мюнхенского (1893), декларируя свой отказ от подчинения истории государственному сознанию и патриотизму, лишь ≪отдавали дань ложному политическому нейтралитету≫. ≪Призвание исторических наук — это политика≫ — вот его мнение. Новый лидер союза Т. Шидер придерживается того же взгляда: ≪Современность является первым историческим источником историка≫.

С точки зрения остфоршеров, Россия издавна ≪враждебна≫ Европе. Сословного строя она не знала, а потому ее ≪экспансия≫ была народной; она остается и поныне ≪угрозой≫ европейской цивилизации. Германия, напротив, друг и организатор Европы. Немецкий рыцарский Орден, заливший кровью Прибалтику, тоже друг народов и должен рассматриваться как европейский культуртрегер.

Славянская общность народов — миф, зато германо-балто-славянская ≪общность судеб≫ — важнейший фактор истории интегральной Европы, под которой скрывается империалистическая доктрина экономического и политического ее объединения под эгидой США.

А ищут остфоршеры и осткундлеры в истории России корни большевизма. Они ищут их в православии князей Киева, в произволе татарских ханов Сарая, в цезарепапизме^[2] царей Москвы, в деспотизме императоров Петербурга, в ткачевцах, бакунинцах и нечаевцах, наконец, в самой душе русского народа, которому якобы чужды освободительные и революционные традиции, а близко слепое бунтарство; выразителями его духовного склада признаются не А. С. Пушкин, Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой, а В. С. Соловьев, К. Н. Леонтьев и Н. А. Бердяев; он издавна привык к страданию и слепому повиновению, а потому позволил ≪горстке заговорщиков-большевиков≫ захватить власть над Россией; большевизм — продукт русской истории и враждебен народам Европы и всего мира.

Ново ли это? Конечно, нет. Это повторение вымыслов духовных лидеров белоэмиграции, которые (как, например, П. Б. Струве) считали, что ≪большевистский переворот и большевистское владычество есть социальная и политическая реакция эгалитарных (проникнутых духом грубого примитивного равенства. — В. П) низов против многовековой социальной и экономической европеизации России».

Такова суть основных идей-лозунгов реакционных остфоршеров. В лозунги они превратились, сойдя со страниц книг, написанных людьми, считающими себя объективными учеными — историками, философами, теософами (религиозно-мистическими философами), людьми, постоянно упрекающими советских исследователей за политическую предвзятость, за партийность.

Авторы этой концепции, выворачивая наизнанку, перелицовывая и подновляя старые пангерманские^[3] и белоэмигрантские исторические схемы, сознательно игнорируют классовый характер общественного строя царской России и ее внешней политики; они закрывают глаза на гуманистические, демократические традиции ленинизма, на освободительную миссию пролетариата, на пролетарскую революцию, которая превратила нашу страну в знаменосца мира, — и все это ради стремления изобразить советский строй как «недолговечную», чуждую Европе и другим континентам «историческую случайность». Уничтожение советского строя — вот их мечта.

Они не желают видеть классовую феодально-колониальную природу немецкой имперской политики «натиска на Восток», воспевают юнкерско-буржуазный и гитлеровский империализм, изображая его носителем «единства» и «свободы» Европы — и все это ради поддержки западно-германского реваншизма, ради подготовки новой войны. Освятить возрождение немецкого империалистического рейха — вот их цель.

Остфоршунг — идеология западногерманского реваншизма. Ядро этой идеологии —антикоммунизм. Следовательно, остфоршунг — западногерманский вариант антикоммунизма. В международной историографии он занимает едва ли не самые реакционные позиции, во всяком случае самые воинственные. Ядовитые идеи науковидных трудов подхватываются авторами школьных учебников, издателями солдатских газет, листков «Союза изгнанных», отравляя сознание народа.

Во всеоружии научной критики встречают наши историки сочинения остфоршеров, посвященные узловым проблемам истории дореволюционной России и Советского Союза. В одном ряду с нашими историками выступают ученые ГДР и других стран социалистического содружества. Выдающаяся роль в развитии наших творческих связей и в борьбе с реакционным остфоршунгом принадлежит Комиссии историков СССР и ГДР, которую возглавляют академики В. М. Хвостов и Лео Штерн.

Растущая экономическая мощь стран социализма, успехи марксистской историографии, идеологическое наступление на антикоммунизм — все это вызывает перемены в самом остфоршунге. Минуло время, когда уцелевшие университетские профессора —глашатаи фашистского рейха вроде Т. Оберлендера, Г. Коха и им подобных — вели борьбу с нами, почти не маскируясь, когда в искалеченной фашизмом западногерманской историографии над возродившимся по инициативе Г. Аубина остфоршунгом (1952) развевался лозунг гитлеровских времен:

«Советская Россия — враг Европы, история России — вне Европы». Теперь это удел крайне правого, воинствующего, открыто реваншистского направления в остфоршунге, представленного идейными лидерами «Союза изгнанных», вожаками НДП, отребьем эмиграции.

В основном остфоршунг, пользуясь щедрой правительственной поддержкой, совершенствуя свою организационную структуру, внутреннюю координацию, внешние связи (особенно с научными учреждениями США), вырабатывает новые, более респектабельные формы для старых историографических схем с целью «инфильтрации» (просачивания, проникновения) в науку и публицистику стран социализма.

В остфоршунге зародилось и постепенно развивается умеренно-либеральное направление, сохраняющее приверженность догмам антикоммунизма, но отвергающее, однако, реваншизм, настаивая на признании результатов второй мировой войны. Примечательно, что в кругу ученых этого направления создаются подчас работы, конкретно-историческое содержание которых может быть использовано и нашей наукой.

В этой небольшой книжке я пытаюсь подвести некоторые итоги занятиям остфоршунга досоветской историей России, а заодно и своим исследованиям этих занятий.

Взяться за перо, отложив другие насущные дела, меня побудило желание вступиться за национальное достоинство и честь науки. Особенно потрясло меня знакомство с западногерманскими учебниками для средней школы, в которых открыто проповедуется ненависть к России.

Нельзя молчать, видя, что дело воспитания наших современников и грядущих поколений в ФРГ находится в руках ослепленных классовой злобой людей, либо намеренно лгущих, либо смиренно живущих «применительно к подлости»: с мыслью, что «есть остфоршеры, но нет остфоршунга». К сожалению, это не так. Недавно советский историограф В. И. Салов убедительно показал, что в ФРГ существует единая, строго направленная система организации историографии, охватывающая все университеты, кафедры, общества, журналы; она служит политическим целям боннского правительства.

Историки ФРГ, придерживающиеся конформистской этики (здесь —подчинение жизни, науки государственной доктрине) — «лишь обязанности и никакой ответственности», видимо, забыли, что она была отвергнута не только прогрессивной философией, но и Нюрнбергским судом. Макс Борн объяснял упадок этики в естествознании «длительностью и усложненностью пути от действий человека до конечного результата действий». Историки ФРГ не могут сослаться и на этот довольно шаткий аргумент. Они не могут не видеть конечных результатов своих творческих усилий: они несут ответственность за свои рекомендации боннскому правительству, они отвечают и за положение в школьном осткунде. Более того, своей долголетней проповедью реваншизма и антикоммунизма они подготовили почву для появления НДП.

Какие же новые идеи в области исследования истории СССР развивают поборники «изучения Востока»? Чтобы по достоинству оценить эти «идеи», надо иметь в виду условия, при которых они возникли. В результате двух военных поражений — 1914—1918 и 1939—1945 гг. — немецких милитаристов изгнали из некогда захваченных ими земель на востоке Европы. Этим был нанесен удар и основной концепции немецкой империалистической историографии, твердившей о культурном и расовом превосходстве немецкой нации и об исторической «миссии» Германии на востоке Европы. Наступило отрезвление немецкого народа, который начал постепенно понимать, особенно после образования народной Польши и Германской Демократической Республики, что долгие годы проливал кровь за чужое дело. «Немцы стали забывать о своих правах на Поморье, на Восточную Прибалтику», — заволновалась пресса поборников реванша. «Изучение Востока» призвано вновь пробудить в немецком народе реваншистские иллюзии.

Кроме этой цели у остфоршеров имеется и другая, не менее для них важная. После второй мировой войны в европейских странах народной демократии начался пересмотр с позиций марксизма-ленинизма концепций немецкой историографии, имевших здесь глубокие корни. Понадобилось что-то противопоставить бурному росту национального самосознания народов Восточной Европы и теоретической зрелости славяноведения, найти средства «от истории», подрывающие единство стран социализма. Это также стало задачей «изучения Востока». Обе они, в сущности, преследуют одну цель: исторически оправдать и, подновив, широко пропагандировать прежнюю концепцию «натиска на Восток».

В научной публицистике ФРГ постоянно утверждается, что «натиск на Восток» не политика германского империализма, унаследованная от древних времен, не кредо Гитлера и его духовных преемников, а выдумка советских историков — наследников панславизма. Может быть, и теории «места под солнцем», «народа без земли», «крови и земли» тоже созданы фантазией советских ученых? Советская, историческая наука уже давно доказала несостоятельность подобных теоретических вымыслов идейных вдохновителей западногерманского милитаризма.

Кстати, не только у панславистов, но и у передовых мыслителей России того времени были основания опасаться некоторых идей немецких историков. Еще Н. Г. Чернышевский выступил против «тевтономании» немецких ученых, утверждавших, что «германцы искони были племенем, высоко превосходившим все остальные племена своими умственными и нравственными качествами, своим общественным развитием». Он писал: «Родовой быт и общинность владения точно так же существовали некогда и у немцев, как некогда существовали у славян… разница здесь не в национальном характере, а только в эпохах исторического развития»^[4].

Историки — большая сила в борьбе за мир: история свидетельствует против реваншизма. Обличение реваншизма есть одно из средств его обуздания. К сожалению, немецкая буржуазная историография имеет давнюю и сильную империалистическую традицию. Немецкие историки сыграли роковую роль в идеологической подготовке агрессии гитлеровской Германии против народов Европы, и прежде всего Советского Союза. Они порвали с традициями гуманизма в науке, не подняли голоса в защиту мира и не выполнили своего долга перед немецким народом ни во время первой, ни во время второй мировых войн.

Война враждебна нашей науке. Разрушение исторических сокровищ наносит ей громадный ущерб. Разорение культурных ценностей нашей страны, учиненное гитлеровцами, не идет в сравнение даже с тем, что творили полчища Батыя и Тамерлана. А разве не то же делалось в Польше? «Потери польской науки» — так называются толстые тома, содержащие синодик невосполнимых потерь рукописей, книг и т. п. Чудом уцелела варшавская университетская библиотека, которую гитлеровцы намеревались сжечь.

Западногерманский археограф П. Карштедт, издавая в 1953 г. с великим трудом разысканную хронику Реннера, писал с надеждой, что раны, нанесенные библиотеке Любека, будут последними. Надеяться мало, за это надо бороться.

Я, естественно, обращаюсь прежде всего к лучше известным мне материалам средневековой истории, которая, впрочем, за последние годы стала ареной острой идеологической борьбы. Это и не удивительно, ибо в досоветское, более того, в докапиталистическое прошлое уходят корнями важные проблемы истории, то или иное решение которых остается актуальным поныне. Трактовка этих проблем в остфоршунге и осткунде и составляет предмет критического рассмотрения в этой книге. Советская тема в остфоршунге не раз привлекала к себе внимание ученых, написавших много интересных трудов; по досоветской проблематике эта книга — первая.

Западногерманский историограф К. Марко недавно назвал такого рода советские книги «антилитературой», видимо забыв, что представляемая им литература основана на антикоммунизме, а мы, выступая против нее, защищаем положительный идеал. В его сочинениях такого идеала нет, и если он и пытается выдать за таковой «боннскую демократию», то должен делать это в тайне от читателей К. Ясперса, С. Хефнера, Г. Бёля и других выдающихся критиков режима ФРГ.

Россия и Германия имеют глубокие исторические связи, восходящие к раннему средневековью; сравнительно-историческое изучение их аграрной истории, политической структуры, культурных взаимовлияний — богатая тема, широко исследуемая в науке СССР и ГДР, и можно лишь пожалеть о губительной для возможного сотрудничества ученых СССР и ФРГ приверженности остфоршунга воинственному «союзу историков и солдат».

1. История — учитель жизни (лат.). ↑

2. Под этим термином буржуазная историография понимает слияние светской и церковной власти как неповторимую особенность государства средневековой России. ↑

3. Политическая доктрина, выражающая претензию германского империализма на мировое господство. ↑

4. Н. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений в 16 томах, т. II. М., 1949, стр. 736, 738. ↑