Метафизика и движение. Движение как основа явлений. Эволюция

Отрицание абсолютности метафизического закона тождества есть фактическое утверждение эволюционного принципа. Там, где нет противоречий, — нет движения, где нет движения, — нет и развития. Движущаяся материя составляет основу всех явлений природы. Только благодаря движению мы в состоянии познавать объективный мир. Не будь движения, не было бы явлений. Но движение, как известно, есть очевидное противоречие, бытие и небытие в одно и то же время. Это очевидное противоречие и лежит в основе эволюции. На движение как на противоречие еще в глубокой древности было указано элейцами. В аристотелевской физике мы встречаем следующие возражения элейца Зенона против движения:

«Относительно движения, — пишет Аристотель, — у Зенона есть четыре логоса, решение которых представляет трудности. Первый о том, что нет движения, ибо движущееся тело прежде, чем достигнуть цели, должно пройти полпути. Второй аргумент называется Ахиллом. Он состоит в том, что самый медленный никогда не будет настигнут в своем движении самым быстрым, ибо нужно, чтобы преследующий достиг сначала точки отправления преследуемого, так что медленный остается всегда несколько впереди. Третий состоит в том, что движущаяся стрела покоится. Это происходит оттого, что он принимает время за сумму моментов. Если не согласиться с этой предпосылкой, то не получается заключения. Четвертый о массах, движущихся по ристалищу в виде равных и параллельных нитей в противоположные стороны, с равной скоростью. Одни от края ристалища, другие с середины. Он думает, что можно заключить о равенстве между двойным промежутком времени и его половиной. Паралогизм заключается в его предположении, что равные величины, движущиеся с равною скоростью, проходят в одно и то же время вдоль одной и той же величины, находится ли она в покое или в движении» («Физика» VI, 9. Цитировано по Таннери, «Первые шаги древнегреческой науки», стр. 245, .246).

Зенон не мог мириться с этим противоречием, лежащим в основе всех явлений природы. Не может же, по его мнению, этот «мудроустроенный» мир содержать в себе такую нелепость, как движение. И старик вынужден был допустить, что причина этого противоречия лежит в наших несовершенных органах чувств. Никакого Движения на белом свете нет и невозможно, а то движение, что мы видим, есть просто галлюцинация, обман чувств. А без движения нет и развития, нет эволюции.

Основной метафизический принцип природы есть ее статика. В основе же современной науки лежит динамический принцип- Идея развития есть твердый фундамент, на котором зиждется вся современная наука. Выбросьте этот фундамент, и все наши величайшие научные достижения превратятся в ничто.

Что осталось бы от наших знаний строения вещества, астрономических знаний, учения о свете, жизненных процессах, всевозможных физических и химических реакциях и т. п., если бы мы отбросили принцип движения или принцип эволюции?! Еще Аристотель заметил, что отрицание движения делает невозможным изучение природы. В настоящее время наши знания настолько пропитаны — эволюционным духом, что трудно себе представить, как могли еще совсем не так давно серьезные исследователи не замечать этого основного принципа всего сущего.

«Эта новая идея эволюции, — говорит в вышеназванной речи Дж. Дарвин, — несла в себе столько света, что когда с ее помощью была подвергнута постепенному новому обследованию вся природа в целом, то выплыли тысячи новых фактов, нашедших свое надлежащее место в ожерельи знания… Я с полным правом могу утверждать, что общий принцип эволюции прочно сохранил свое место как одно из навсегда незыблимых приобретений человеческой мысли… В этом отношении между двумя царствами природы существует сходство не только воображаемое» (сб. «Философия науки», стр. 89).

Эволюцию не нужно понимать, как развитие исключительно по восходящим ступеням, от менее совершенного к более совершенному, от простого к сложному. Естествознание дает нам примеры и регрессивной эволюции. Мы предполагаем эволюцию миров от исполинских туманностей, рассеянных на громадном протяжении вселенной, через ослепительные светила и цветущие миры до исходного положения. Мы знаем регрессивную эволюцию паразитов. Мы знаем эволюцию элементов, их попятное развитие, их распад, их вырождение.

Эти факты следует особенно подчеркнуть ввиду того, что среди естествоиспытателей, в особенности среди биологов, имеется не малое количество лиц, стоящих на телеологической точке зрения, утверждающих исключительность прогрессивного развития. Обратное развитие исключает целевую установку природы, и они его отрицают, как отрицал Зенон движение, против которого протестовал его «здравый смысл».

В первую очередь к этим биологам относится довольно солидная группа виталистов (Дриш, Берг и др.), утверждающих вслед за Ламарком и Бэром, что эволюция есть автогенез, т. е. исключительно прогрессивное развитие, благодаря свойственному всякому живому организму стремлению к самосовершенствованию, что эволюция, следовательно, совершенно не зависит от внешних причин, а составляет исключительно свойство живого. Также настаивает на прямом прогрессивном развитии и ортогенез — точка зрения, высказанная впервые Эймером в 1889 и 1895 гг. В отличие от Дриша, Берга и др. Эймер ищет причины эволюции во внешних воздействиях.

Обе приведенные точки зрения не только не выдержаны с методологической стороны, но противоречат фактам.

Профессор Шимкевич пишет, что исключительно прогрессивное изменение организмов «не совсем вяжется с весьма распространенными в животном царстве явлениями регресса в зависимости от сидячего образа жизни, паразитизма и т. п. Мы можем утверждать, что организму свойственна изменяемость, но направлена она может быть в зависимости от условий как в сторону прогресса, так и регресса» (В. Шимкевич, Биологич. основы зоологии, т. II, стр. 581, 582).

Виталистам нужна автономность живого вещества, нужно чудо, объяснить которое можно было бы только «душой» или «жизненной силой>, и они изобретают автогенез. Действительность же в чуде не нуждается и она отвергает его. И совершенно прав тов. Козо-Полянский, утверждающий: «Вовсе не обязательно, чтобы вновь возникшая форма оказалась лучше устроенной, чем первоначальные или родительские. Впрочем, если бы было иначе, если бы всегда возникало только более совершенное, то это было бы таким чудом, которого не удалось бы объяснить без «души» или «жизненной силы» («Дарвинизм или естественный отбор», изд. «Северн. печатник», 1925 г., стр. 45).

Лейбниц также считал, что развитие, порождаемое внутренней целедейственной силой, всегда прогрессивно. Для цельности своей системы он даже утверждал, что индивидуальная смерть есть только этап в прогрессивном развитии особи. Человек, например, после смерти, по Лейбницу, должен превратиться в высшее существо, стать гением, как гусеница превращается в бабочку. Лейбниц даже предполагает по ту сторону человеческой жизни высшие индивидуумы, стоящие по своему развитию между божеством и человеком (см. его письмо к Вагнеру).

Берг, утверждая предопределенность эволюции органического мира, фактически также утверждает исключительность прогрессивного развития. Он пишет:

«Эволюция в значительной степени предопределена, она есть в значительной степени развертывание или проявление уже существующих зачатков» (там же, стр. 278).

Берг хочет стать над материализмом и витализмом и, как всегда это бывает, погрязает по уши в виталистическом болоте.

«Для мутации Берга, — пишет Б. Козо-Полянский, т характерно определенное направление: огромное число особей уклоняется в сторону большей целесообразности; изменяется прогрессивно. А для мутации де-Фриза и современных генетиков характерно именно отсутствие всякого направления: все свойства варьируют в самых разнообразных и часто в противоположных направлениях» («Последнее слово антидарвинизма», изд. «Буревестник», 1923 г., стр. 65).

Старую, давно забытую телеологию пытается воскресить не только один Берг. Ее защищают все виталисты и психоламаркисты (Эдуард фон Гартман, Дриш, Паули, Франсе, Рейнке и др.).

Рейнке в своей «Философии ботаники» пытается доказать существование космического разума, без которого якобы немыслима целесообразность органических процессов. Ту же мысль проводит он и в своей «Критике эволюционного учения», вышедшей в 1920 г., а также в известной книге «Die Welt als Tat».

«Философия» Рейнке чрезвычайно проста и механистична. Животный организм есть машина. Не только процессы этой, так сказать, естественной машины, но и процессы искусственных машин также целесообразны. А так как последние немыслимы без воли и разума инженера-изобретателя и организатора машины, то, стало-быть, -и жизненные явления немыслимы без космического разума. Вульгарные аналогии и пустые фразы о механистической машинообразности животного организма приводят Рейнке, как и следовало ожидать, к признанию космического разума, или, проще, бога, как организующего и руководящего начала жизни.