6. Качественное понимание вещи

Рассмотрим иное понимание вещи, свободное от разобранных недостатков. Будем исходить из того, что вещь (пока имеются в виду лишь материальные вещи) есть прежде всего часть материи. Основная проблема при определении вещи заключается в установлении того, каким образом одну часть материи, т. е. одну вещь, отличать от другой части материи — другой вещи. Решение этого вопроса связано с определенным пониманием природы материи и ее атрибутов. Для старых материалистов основным атрибутом материи являлась протяженность. Картезианцы даже отождествляли материю с протяженностью. Поэтому естественно, что они отличали одну вещь от другой по месту в пространстве. Граница между вещами могла быть только пространственной.

Диалектический материализм считает, что материя не тождественна пространству. Оно не является единственным или даже самым важным свойством материи. Материя представляет собой бесчисленное многообразие различных качеств. Пространство — лишь одно из них, хотя и принадлежит к числу самых общих качеств, называемых формами существования материи. Другой формой существования является время. Пространство и время всегда выступают вместе, что дает основание современной физике объединять их в едином понятии пространственно-временного континуума.

Важнейшей формой существования материи является также движение в его многообразных, качественно отличных друг от друга формах.

Поскольку материя не сводится к пространству, выделять различные части материи можно не только по пространственному признаку, но и по времени, и по движению, и по любым другим из бесчисленного многообразия различных качеств материи.

Граница между вещами может быть не только пространственно-количественной, но и качественной. Понятие качественной границы между вещами сформулировано еще Гегелем. «Отрицание в наличном бытии еще непосредственно тождественно с бытием, и это отрицание есть то, что мы называем границей. Лишь в своей границе и благодаря своей границе нечто есть то, что оно есть. Нельзя, следовательно, рассматривать границу как лишь внешнее наличному бытию; она, наоборот, проникает все наличное бытие. Понимание границы как лишь внешнего определения наличного бытия основано на смешении качественной границы с количественной. Здесь речь идет пока о качественной границе. Если мы, например, рассматриваем участок земли величиной в три моргена, то это — его количественная граница. Но этот участок земли есть, кроме того, луг, а не лес или пруд, и это составляет его качественную границу»^[1].

При более широком понимании вещей преимущественное значение приобретают качественные границы между ними. Во многих случаях качественные границы тесно связаны с пространственными, так что различные тела и одно и то же тело окажутся соответственно различными вещами и одной и той же вещью. Например, каждый человек отличается от других вещей, в том числе и от других людей, и пространственно и качественно. То же можно сказать про каждый город, любую планету солнечной системы и т. д.

Однако часто даже в повседневной жизни такого совпадения нет. Качественные границы могут отсутствовать там, где есть пространственные. Один и тот же институт может быть расположен в разных местах города. Пространственный разрыв между зданиями не разрывает в этом случае институт как единую вещь, хотя и мешает его нормальному функционированию.

С точки зрения пространственной, населенный пункт Башкенд и окружающая его территория являются частью Азербайджанской ССР, так как они окружены со всех сторон территорией Азербайджана. Но от Азербайджана их отделяют качественные границы, что обусловило включение этой территории в состав другой республики — Армянской ССР. Аналогично некоторые географические части Армении составляют по совокупности существенных в данном случае качеств части Азербайджана.

«Границы, качественно разделяющие вещи, — подчеркивает Б. М. Кедров, — меньше всего можно понимать наподобие геометрических границ. Две порции воды могут быть пространственно разделены тысячами километров, тем не менее между ними отсутствует граница, разделяющая вещества на различные группы»^[2].

Но в данном примере еще можно, говорить о разных частях воды, расположенных в разных местах пространства. В качественно совершенно однородной среде, с точки зрения современной физики, бессмысленно выделять какие-либо части и по пространственному признаку. При этом определяющее значение качественных границ проявляется в том, что, прежде чем применять пространственные характеристики «больше», «меньше», «справа», «слева» и т. д., нужно в этой среде выявить какую-то качественную разнородность — хотя бы одну точку, отличающуюся от других. Таким образом, само пространственное выделение вещи возможно лишь на основе качественного выделения.

Вместе с тем качественно различные вещи могут совсем не иметь пространственной границы. В одной и той же области пространства находятся электромагнитное и гравитационные поля, качественно отличающиеся друг от друга и представляющие собой объективно различные вещи. Иногда один и тот же человек в различных обстоятельствах поступает настолько по-разному, как будто это два человека. Герцен описывает бюрократа, который в качестве губернатора одной губернии отвечал довольно резко на свои письма, написанные им в качестве губернатора другой губернии.

Изменение качественной границы в процессе развития превращает одну вещь в другую, независимо от сохранения или изменения пространственных характеристик. Так, лед превращается в другую вещь — воду, вода, превращается в пар. Радий при радиоактивном распаде превращается в радон, нейтрон — в протон и т. д. Одна вещь — гусеница превращается в другую вещь — куколку, куколка — в бабочку.

Сущность качественного понимания вещи можно выразить в следующих определениях:

Вещь — это система качеств.

Различные вещи — это различные системы качеств.

Одна и та же вещь — это одна и та же система качеств.

Два последних определения вытекают из первого с помощью вывода через ограничение.

Уже из приведенных выше примеров видно отличие качественного понимания вещи от традиционного. То, что считается одной и той же пространственно понимаемой вещью, оказывается различными вещами при их качественном понимании. В то же время тождественность вещи сохраняется и при нарушении пространственно- временной непрерывности. Вещь может исчезнуть в одном месте пространства и появиться в другом или, исчезнув в один момент времени, появиться в другой. Мы должны считать ее той же самой вещью, если это будет та же самая система качеств. Только с этой точки зрения можно понять движение электрона без траектории. Электрон, исчезая в один момент в одном месте, появляется в другой момент в другом месте, нарушая тем самым пространственно-временную непрерывность. Однако это будет тот же самый электрон, поскольку теми же самыми будут его свойства.

Качественно понимаемая вещь, так же как и вещь в традиционном понимании, состоит из частей. Но эти части являются не частями пространства, а частями системы качеств. Поскольку эти части, в свою очередь, являются также системами качеств, они представляют собой особые вещи. Например, в качестве особых вещей можно рассматривать магнитную и электрическую составляющие электромагнитного поля. Эти две части составляют целое, но не в пространственном, а именно в качественном смысле, как две подсистемы единой системы качеств.

Разумеется, качественные границы между вещами не всегда бывают четко определенными, но еще более смутными бывают пространственные границы между вещами. Например, трудно определить пространственную границу земной атмосферы, и невозможно точно определить границу поля земного тяготения. Зато качественную границу, отделяющую его, скажем, от электромагнитного поля, найти довольно легко.

Определение качественной границы в большинстве случаев не может быть произведено с помощью зрения, осязания или других чувств. Это результат рационального анализа действительности, разумеется, исходящего из данных органов чувств. Конечно, и пространственную границу не всегда можно увидеть, но все же при пространственном понимании предмета эта возможность, как правило, предполагается.

Традиционное понимание вещи смешивает пространственный принцип отождествления тел и принцип тождества Лейбница. При качественном понимании вещи за основу берется принцип Лейбница. Однако формулировка этого принципа, которая была приведена выше, обладает существенным недостатком, который неоднократно был использован для критики качественного понимания вещи.

Так, Гоббс еще до того, как рассматриваемый принцип был сформулирован Лейбницем, писал: «Так как при появлении новой акциденции вещам обыкновенно дается новое имя, то тот, кто видит основание идентичности в сумме акциденций, будет полагать, что в этом случае и сама вещь стала другой. Согласно первому воззрению человек, совершающий преступление, не есть тот самый, который подвергается наказанию, так как человеческое тело подвергается непрерывному изменению. Точно так же следовало бы отсюда, что и государство, изменившее в течение столетий свои законы, не остается больше тем же государством — вывод, который между тем опрокинул бы все понятия о праве»^[3].

Аналогичное возражение, хотя и с иной философской позиции, выдвигает X. Зигварт: «Если бы вещь была только суммой свойств, если бы ее представление существовало только благодаря тем функциям, при помощи которых мы схватываем свойства как таковые, тогда невозможно было бы даже прийти к мысли об изменяющейся вещи; при малейшем изменении мы имели бы исчезновение прежнего единства и его замещение новым, иначе составленным. Если в сумме изменяется хотя бы одно слагаемое, то сумма не может оставаться той же самой, но сама становится иной»^[4].

Б. Рассел приводит интересный аргумент, который в свое время выдвинул Арно против Лейбница. Если вещь отождествляется с совокупностью своих свойств, то вещи можно приписать только такие предикаты, которые предполагаются самим понятием о вещи. Таким образом, всякое суждение о вещах будет аналитическим. «Например, „Цезарь» представлял собой совокупность предикатов, одним из которых было то, что он „перешел Рубикон». Таким образом, получается, что перейти Рубикон его принудила логика, и здесь ничего не остается на долю случайности или свободной воли»^[5].

Б. Рассел ищет выхода из этого затруднения в различении комплекса свойств, образующих вещь саму по себе, и наших переживаний, связанных с этой вещью.

«Рассматривая Цезаря таким, каким он был, без тех ограничений, которые проистекают из нашей неосведомленности, мы можем сказать, что он представлял собой последовательность событий, каждое из которых было полным мгновенным опытом. Если бы нам нужно было определить имя „Цезарь» посредством перечисления этих событий, то в наш перечень вошел бы и переход через Рубикон, и предложение „Цезарь перешел Рубикон» было бы аналитическим. Но па самом деле мы не определяем „Цезаря» этим способом и не можем сделать этого, поскольку не знаем всех переживаний, составляющих его опыт. То, что происходит на самом деле, больше похоже на следующее: определенная последовательность переживаний имеет определенные характерные черты, которые заставляют нас называть такую последовательность „персоной». Каждая персона имеет какое-то число свойственных ей характерных черт; Цезарь, например, имел собственное имя „Юлий Цезарь». Допустим, что Р есть какое-то свойство, принадлежащее только одной персоне; тогда мы можем сказать: „Я даю имя А персоне, имеющей свойство Р“. В этом случае имя А является аббревиатурой выражения „персона имеющая свойство Р“. Ясно, что если эта персона имеет также, и свойство Q, тогда утверждение „А имеет свойство Q“ не является аналитическим, если Q не является аналитическим консеквентом Р»^[6].

Далее Б. Рассел отмечает: «Я считаю, что я могу воспринять комплекс сосуществующих качеств без необходимости воспринимать все составляющие целое качества».

Б. Рассел подходит к решению поставленной проблемы с субъективистской точки зрения. Однако, независимо от переживаний субъекта, означает ли тождественность системы свойств тождественность каждого отдельного свойства, входящего в эту систему?

Положительный ответ на этот вопрос кажется совершенно очевидным. В частности, это очевидно для Гоббса и Зигварта в приведенных выше их высказываниях. Но такое мнение основано на понимании целого как простой суммы своих частей. На самом деле целое обладает относительной самостоятельностью по отношению к своим частям. В последнее время некоторые физики высказывают мнение о том, что целое может быть даже более простым образованием, чем составляющие его части^[7]. Поэтому нельзя считать, что любое изменение части меняет целое. Изменение целого происходит лишь тогда, когда часть меняется таким образом, что это разрушает всю целостную систему качеств. Например, изменение температуры воды в определенных пределах не меняет систему качеств, образующих воду. Изменение это произойдет лишь в том случае, если температура при обычных условиях достигнет 100°. Тогда произойдет преобразование одной системы качеств в другую, т. е. превращение вещей. Раненое животное остается тем же самым животным, пока не распадается вся система качеств, образующих это живое существо. Таким образом, утрата или приобретение системой того или иного свойства не превращает данную вещь в другую до тех пор, пока не преобразуется вся система качеств.

Поэтому приведенные выше аргументы против качественного понимания вещи имеют значение только при понимании ее как простой механической суммы свойств. Однако даже и в этом случае подобные аргументы содержат ошибку, называемую в логике qui nimium probat nihil probat («доказывается слишком много»). Если при качественном понимании изменение любого свойства превращает одну вещь в другую, то это же будет иметь место и при пространственном понимании. Действительно, пространственное изменение вещи — ее увеличение или уменьшение — будет означать, следовательно, что мы имеем дело не с той же самой вещью. Указанию па непрерывность изменений пространственных характеристик можно противопоставить непрерывность изменения свойств при качественном понимании. Одним словом, каждый аргумент, выдвинутый против качественного понимания вещи в защиту пространственного, можно mutatis mutandis обратить против пространственного и в защиту качественного понимания вещи.

Однако только при качественном подходе вещь можно понять как нечто большее, чем простая сумма частей. Применительно к такому пониманию необходимо видоизменить формулировку принципа Лейбница, несколько ослабив ее. Для определения тождественности тел нет необходимости проверять совпадение всех их точек. Для этого достаточно определить тождественность пространственных границ. Если всякий раз, пересекая границу одного из них, мы пересекаем тем самым и границу другого, то тела тождественны друг другу.

Соответственно этому при качественном понимании достаточно выяснить совпадение качественных границ. Отсюда вытекает следующая формулировка: две вещи тождественны, если любое изменение качества, преобразующее одну из них, преобразует и другую.

Приведенное уточнение принципа Лейбница не означает, что в некоторых случаях нельзя пользоваться более сильными формулировками, например, принципом неразличимости: неразличимые во всех отношениях друг от друга вещи представляют собой одну и ту же вещь. В последнее время принцип неразличимости подвергается оживленному обсуждению в зарубежной логической литературе. Макс Блэк пытался, например, построить воображаемую модель двух неразличимых миров, которые были бы тем не менее различными мирами^[8]. Однако в рассуждениях Блэка допущены неточности^[9]. Поэтому они не опровергают принцип неразличимости. Неразличимость можно считать достаточным основанием для отождествления вещи. Выше подвергалось критике лишь использование этого принципа в качестве необходимого основания.

Качественное понимание вещи разделяется многими философами, стоящими на позициях идеализма. К ним относится, например, Лейбниц. Можно привести также в качестве примеров многих представителей эмпириокритицизма. Но это, разумеется, не означает, что качественное понимание вещи связано с идеалистическим решением основного вопроса философии. Материализм и идеализм различаются решением вопроса о соотношении материи и сознания.

Проблема вещей связана не с соотношением материи и сознания, а со структурой материи. В. И. Ленин подчеркнул принципиальное значение различения этих двух вопросов: «…совершенно непозволительно смешивать, как это делают махисты, учение о том или ином строении материи с гносеологической категорией…»^[10].

В. И. Ленин приводит диаграмму строения материи из работы К. Пирсона^[11]. Согласно этой диаграмме тела состоят из частиц, частицы из молекул и т. д. Эта диаграмма сама по себе не определяет того или иного решения основного философского вопроса. Сам Пирсон понимает ее идеалистически, поскольку принимает тела за чувственные восприятия. Однако совершенно очевидно, что она может быть понята и материалистически.

Точно так же идеалистическая трактовка эмпириокритиками качественной концепции вещи связана не с утверждением о том, что вещь — это система ^качества, а с идеалистическим пониманием качества, отождествляемого с ощущением.

Идеалисты могут исходить и из пространственного понимания вещи. В качестве примера можно назвать Фому Аквинского^[12] или упоминавшегося X. Зигварта.

Вместе с тем существуют материалисты, исходящие из пространственного понимания вещи, и материалисты, придерживающиеся качественного понимания.

По существу из качественного понимания вещи исходит Гоббс, когда он пишет: «Одно дело спрашивать останется ли Сократ тем же человеком, другое дело спрашивать, останется ли он тем же телом, ибо тело Сократа- старика уже в силу разницы в величине не может быть тем же самым, каким оно было у Сократа-ребенка. Одно и то же тело всегда обладает одной и той же величиной. И тем не менее Сократ остается тем же человеком… Человек остается тем же самым, поскольку все его поступки и мысли проистекают из того же жизненного принципа движения, заложенного в нем со дня рождения»^[13].

Следовательно, Гоббс прямо противопоставляет вещь телу. При этом жизненный принцип движения, о котором говорит Гоббс, представляет собой совокупность определенных качеств; другая совокупность качеств образует тело.

Та или иная система качеств существует объективно (например, система качеств, называемая человеком). Но нет системы качеств, в которую входили бы, например, такие качества: способность мыслить, быть простым числом, иметь атмосферу и разлагаться на кислород и водород. Человек образует в своем сознании единство признаков на основе того единства качеств, которое существует объективно, в самой природе. И только после этого он как-то называет это единство. Поэтому Гоббс совершенно неправ, когда он пишет: «Когда встает вопрос об идентичности какого-нибудь предмета, то решающим является данное ему имя». Однако эта номиналистическая терминология не меняет существа материалистических взглядов Гоббса.

Г. В. Плеханов очень сочувственно цитирует известного английского материалиста Пристли: «Определение вещи, субстанции или сущности (называйте как хотите) может состоять только в перечислении ее известных нам свойств. Если мы отнимаем все известные нам свойства, то не останется ничего, о чем можно было бы иметь представление»^[14].

Во избежание недоразумений следует подчеркнуть, что качественное понимание вещи не означает, что она рассматривается вне пространства, так же как и пространственное понимание вещи не означает, что она не, обладает никакими качествами. Все вещи существуют в пространстве и времени. Это так же верно, как и то, что все они движутся и наделены множеством качеств. Спорный вопрос заключается в том, являются ли пространственные характеристики единственным основанием для выделения вещи из окружающей действительности.

Гегель Г. Ф. Энциклопедия философских наук, ч. 1. Логика. Соч., т. I. М.—Л., 1930, стр. 159. ↑
Кедров Б. М. О количественных и качественных изменениях в природе. М., 1946, стр. 13. ↑
Гоббс Т. Учение о теле. Избр. соч. М.— Л., 1926, стр. 95. ↑
3игварт X. Логика, т. II. СПб., 1908, стр. 112—113. ↑
Рассел Б. Человеческое познание. М., 1957, стр. 335. ↑
Там же, стр. 336—337. ↑
Бом Д. Причинность и случай в современной физике. М., 1959. ↑
Black M. The Identity of Indiscernibles. «Problems of Analysis». Ithaca, 1954. ↑
Putnam H. Max Black, Problems of analysis. «The Journal of Philosophy», 1960, v. LVII, № 1, January 7. ↑
Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм. Поли, собр. соч., т. 18, стр. 131. ↑
Там же, стр. 246. ↑
Рассел Б. Человеческое познание, стр. 328. ↑
Гоббс Т. Учение о теле, стр. 96. ↑
Плеханов Г. В. Статьи против К. Шмидта. В сб.: «Против философского ревизионизма». М., 1935, стр. 135. ↑

Оглавление