Х. Фрейдизм и «фрейдо-марксисты»

«Фрейд воспламенил мир. Многие думают, что психоанализ изменит лик земли». Так пишет о Фрейде один из его западно-европейских последователей, его ученик, Ф. Виттельс.[1]

Сам Фрейд ставит себя в один ряд с Коперником и Дарвином. Его теоретические взгляды, недружелюбно встреченные в девяностых годах прошлого столетия «широкой публикой», ныне стали новым евангелием буржуазной Европы. Фрейдом увлекаются, его превозносят. Для многих социал-демократов Фрейд заменил Маркса.

Увлечение Фрейдом проникло и к нам. Разумеется, оно не приняло и не могло принять у нас, в советских условиях, того развития, какое получило на Западе. В наших условиях противоядия оказалось достаточно. Но этого рода противоядия не продаются в аптеках. Они вырабатываются в процессе теоретической борьбы, — борьбы, которую отчасти приходится вести в своей собственной марксистской среде.

Если на Западе не только социал-демократы, но и «сверх-левые», в роде Генриетты Роланд-Хольст,[2] «дополняют» марксизм фрейдизмом, то у нас подобные стремления проявляли некоторые марксисты или, лучше сказать, горе-марксисты, как, например, М. А. Рейснер. Профессору Рейснеру принадлежат следующие слова:

«Только применение материалистической диалектики, учения Маркса может очистить драгоценные зерна фрейдизма от идеологической оболочки буржуазного общества, от идеалистических метафизических извращений, от противоречий и непоследовательности. Марксистская наука должна найти в себе силы и умение не только переработать громадный фрейдовский материал, но продолжить его первоначальную линию монизма и материализма. Только участники классовой борьбы пролетариата смогут выковать из теории Фрейда новое оружие для борьбы с общественным неврозом религии». [3]

«Можно горячо рекомендовать данные психоанализа (учение Фрейда) психологам и социологам-марксистам, так как в них они смогут найти богатейший материал для обогащения и углубления своих изысканий».[4] Подобные суждения в нашей печати можно было встретить не однажды. Но прежде чем говорить о наших фрейдистах, следует в немногих словах сказать о самом содержании учения Фрейда.

Фрейдизм возник как особое направление в той области медицины, которая занимается так называемыми психическими или нервными заболеваниями. Тот метод, каким Фрейд и его школа изучают и лечат нервные болезни, носит название психоанализа. Фрейд в своей работе пришел к тому заключению, что все неврозы возникают на почве сексуальных (половых) влечений, являются их следствием, вернее, следствием их неудачного «вытеснения», т. е. вынужденного отказа личности от их удовлетворения, причем даже мысль об их удовлетворении не допускается в область сознания. «Неврозы, — пишет Фрейд, — являются, так сказать, специфическим заболеванием сексуальной функции; вопрос о том, может ли кто-нибудь вообще заболеть неврозом, зависит от количества либидо и от возможности удовлетворить его и дать ему выход в этом удовлетворении».[5]

Термином «либидо» Фрейд обозначает сексуальное (любовное, половое, «эротическое») стремление, «энергию, в виде которой проявляется сексуальное влечение в душевной жизни».[6]

В основе человеческой психики лежат влечения, по своей сущности являющиеся чем-то средним между физическим и собственно психическим. Психоанализ различает две основных группы, два комплекса влечений: так называемые «влечения я» (или влечения самосохранения) и сексуальные влечения.

Невроз чаще всего возникает в тех случаях, когда сексуальное влечение не может найти себе практического выхода, удовлетворения, вследствие внутреннего душевного конфликта, вследствие столкновения с «влечениями я», с «принципом реальности», когда оказывается, что сексуальное влечение в данной его форме недопустимо, так как противоречит самосохранению личности или ее уважению к себе, является антисоциальным и пр.

Происходит «отбор» влечений, их «рассортировка», которая производится помимо сознания, без его участия. Имеется, по мнению Фрейда, такая особая психическая сила, которая этим ведает. Фрейд называет ее «цензурой».

В период первобытного состояния и в младенческом возрасте человек руководствуется, по Фрейду, только одним основным «принципом» — Lustprincip, «принципом удовольствия». Ничего «недозволенного» еще нет в этом состоянии. Позже, на более высоких ступенях развития человека появляется новый психический фактор, «принцип реальности». Сталкиваясь с ним, влечение к наслаждению оказывается часто оттесненным «цензурой» из сферы сознания.

Такому «вытеснению» подвергаются разного рода «извращенные» влечения, которые в детстве являются обычной формой неосознанных психических переживаний, а в зрелом возрасте представляют собой возврат к младенческому состоянию. При этом огромную роль играют так называемые инцестуозные влечения (влечение к половым сношениям с близкими родственниками) и нарцизм, т. е. такое состояние психики, когда либидо направлено на свое собственное «я».[7]

По теории Фрейда либидо человека в детском возрасте является всегда «нарцистично направленным». Только позже оно переносится на внешние объекты (на других людей и пр.), но и то не целиком. И при этом всегда остается опасность болезненного невротического «возврата к состоянию детства».

Громадную роль в образовании неврозов играет, с точки зрения психоаналитической школы, так называемый «комплекс Эдипа», т. е. инцестуозное половое влечение дочерей к отцу, сыновей к матери и т. д. при одновременном чувстве ревности дочерей к матери и т. д. Самое название этого психического комплекса связано с греческим мифом о царе Эдипе, который убил отца и женился на своей матери. Фрейд считает, что отношения, представленные в рассказах об Эдипе, характеризуют целый значительный период действительной истории человечества, что отсюда получила начало экзогамия, культ тотема, власть родоначальника и пр. «Комплекс Эдипа» является примером тех «антисоциальных», противоречащих «принципу реальности» и пр. влечений, которые психический аппарат «цензуры» старается оттеснить, не допустить на порог сознания. Антисоциальные сексуальные влечения «вытесняются» в результате психического конфликта из сферы сознания данной личности. Человек может совсем не сознавать, что у него были или имеются такие влечения; их нет в сознании, но они все же остаются, но остаются в качестве «бессознательных мыслей».

Эти «бессознательные мысли», «вытесненные», и не допускаемые за порог сознания вследствие их неприемлемости для «я», составляют скрытый душевный «мир бессознательного» Фрейда.

Содержание этого фрейдовского «бессознательного» характеризуется двумя основными моментами: 1) оно состоит из переживаний, целиком перешедших из прошлого: из унаследованных «влечений к наслаждению» доисторического человека и из сексуальных переживаний того раннего детства, когда еще не могло быть ничего «недозволенного», отсутствовал «принцип реальности» и пр., 2) бессознательное Фрейда обязательно враждебно сознанию, его содержимое обязательно «неприемлемо» для сознания, противоположно принципам сознания.

Сексуальная психология примитивных народов, совпадающая с примитивной психологией детства, живет в системе «бессознательного». Там таятся все «бесы» инцестуозных влечений, комплекса Эдипа, нарцизма, «влечений к повторению», «кастрационного комплекса», анальной эротики и пр.

Будучи оттеснены в сферу бессознательного, все эти влечения, однако, вовсе не теряют от этого своей силы, своего значения. Они продолжают активно воздействовать на поведение человека, на состояние его нервно-психического аппарата и пр. Особенно сильно их влияние проявляется у нервно-больных. «Душевная жизнь истеричного больного, — пишет Фрейд, — полна действенных, но бессознательных, мыслей; от них происходят все симптомы. Действительно, самую значительную особенность истерического состояния психики составляет то, что она вся во власти бессознательных представлений. Если у истерической женщины наблюдается рвота, то это может произойти под влиянием мысли о беременности. И тем не менее такая женщина ничего не знает об этой идее, хотя посредством одного из приемов психоанализа мысль эта легко может быть открыта в ее душевной жизни и сделана доступной ее сознанию».[8]

Влияние «бессознательных мыслей» проявляется, однако, не только у больных, но и у здоровых людей. Оно проявляется в различных нарушениях функций, в ошибках памяти, в оговорках, в ежедневных сновидениях. Толкование сновидений Фрейд считает одной из своих величайших заслуг. В итоге воля человека оказывается подчиненной темным сексуальным инстинктам, перешедшим из давно прошедших времен. Неосознанные навязчивые явления тяготеют, как рок, как судьба, фатум, как нечто неотвратимое, подобно тому влечению к повторению прежних, более примитивных состояний, о котором учит Фрейд и которое оказывается, в конечном счете, влечением к смерти.

«Человечество,— говорит Фрейд,— на ранних ступенях своего развития «нарцистично». Оно считает человека — центром и венцом мира, а его силу безграничной. Сначала Коперник, а зачем Дарвин подорвали эти «нарцистические» представления. Третий и «самый чувствительный» психологический удар по самолюбию человека нанес сам Фрейд, доказав, что человеческое «я» «не является хозяином в своем собственном доме», т. е. в своей собственной душе».[9]

Фрейдисты не ограничиваются в своих работах областью невропатологии или индивидуальной психологии. Существует стремление распространить методы психоанализа на область общественных явлений.

Сам Фрейд в книге «Тотем и табу» берется за объяснение уже чисто-социальных проблем. Как раз в этой же своей книге он предлагает социологу-«специалисту» свой метод в следующих словах: «Пусть же он примет во внимание, что наши работы имеют только одну цель — побудить его сделать то же самое лучше, применив к хорошо знакомому ему материалу инструмент, который мы можем ему дать в руки».[10]

Мы уже видели выше, что некоторые социологи-марксисты приняли этот совет совершенно всерьез. Интересно однако, что получается из применения к социологии его метода у самого Фрейда и его непосредственных учеников.

Психология первобытных народов у Фрейда объясняется по аналогии с психологией невротиков. Самое происхождение общества, его первые шаги связываются со знаменитым «комплексом Эдипа». Первоначальное состояние общества — это примитивная орда. О ней Фрейд говорит: «Здесь только жестокий ревнивый отец, приберегающий себе всех самок и изгоняющий подрастающих сыновей, и ничего больше». Переход на следующую ступень общественных отношений совершился таким образом: «В один прекрасный день братья соединились, убили и съели отца и положили таким образом конец отцовской орде… В акте поедания они осуществляют отожествление с ним, каждый усвоил себе часть его силы. Тотемическая трапеза, может быть, первое празднество человечества, была повторением и воспоминанием этого замечательного преступного деяния, от которого многое взяло свое начало: социальные организации, нравственные ограничения и религия».[11]

Религия, по Фрейду, — «всеобщий невроз навязчивых состояний». Различные другие идеологии, как искусство и пр., — сублимированные (т. е. превращенные в высшую форму) сексуальные влечения, превращенные формы инцеста. Иногда Фрейд доходит до прямо-таки «восхитительных» мыслей. Например, откуда взялась авиация, как бы вы думали? Оказывается — из инфантильного (детского) полового влечения. «Авиация, — пишет Фрейд, — достигшая, наконец, в настоящее время своей цели, имеет инфантильное эротическое происхождение», так как «желание уметь летать во сне обозначает не что иное, как страстное желание быть способным к половой деятельности».

Когда один из учеников и последователей Фрейда, Кольней, вздумал дать теоретический анализ с точки зрения фрейдизма современной общественной жизни, у него получилось следующее: коммунизм — это возврат к психологии младенческого возраста, это род сумасшествия; специально аграрный коммунизм — это вечное примитивное стремление всех сыновей-братьев к половым сношениям со своей общей матерью (тут Кольней играет выражением: «мать-земля»); ленинизм — эго военный психоз; революционность пролетариата — результат избыточного накопившегося либидо, а его жалобы на эксплуатацию — только формы мании преследования; и, наконец, лозунг: «пролетарии всех стран, соединяйтесь!» является выражением… гомосексуализма, однополой любви.

Такова, с позволения сказать, «социология» фрейдизма.

Этой-то теорией увлекаются некоторые наши «марксисты». Обычно при этом считается, что «социологию» фрейдизма они целиком и безусловно отбрасывают, а берут только его индивидуальную психологию, которая с их точки зрения вовсе марксизму не противоречит. Оба эти утверждения неверны. Неверно, что фрейдистски настроенные марксисты целиком отбрасывают социологические элементы теории Фрейда. Выше уже упоминалось о профессоре М. Рейснере, который вслед за Фрейдом говорил о религии, как о неврозе, и думал, очевидно, что ее вред заключается в том, что она отвлекает на себя психическую энергию либидо, которая могла бы при другом ее применении «взорвать на воздух эксплуататоров».[12] Он также считал, что «дикарское» мышление в своей основе сексуально. «Открытие (Фрейда. А. С.) дикарско-детского мышления, как преимущественно сексуального образа представлений, в особенности не может быть обойдено учением исторического материализма». Он также говорил о сексуальном происхождении идеологий различных классов и эпох, о сублимации и «вытеснении» в области идеологий. Естественно, что он находит при этом у Фрейда «подлинные материалистические корни», «строго научные и материальные основы».[13]

За Рейснером следует тов. А. Варьяш. В своем «Введении» к «Истории новой философии», в главе, посвященной вопросу о «сущности идеологии», тов. Варьяш подробно останавливается на «законах бессознательной душевной жизни» Фрейда («сгущение», «смещение», «вторичная обработка» и пр.). Разумеется, делает это он потому, что считает возможным, базируясь на этих «законах», объяснять явления общественной психологии, идеологии и проч. Ибо он считает, что бессознательное Фрейда — это, с некоторыми оговорками, по сути своей, марксистское понятие, приложимое к фактам общественной жизни, к объяснению идеологий.

В своем докладе в Коммунистической академии тов. Варьяш говорит о том, что Фрейд и другие психиатры «пролили новый свет на механизм сна, на психические расстройства, на образование мифов и религий, на примитивное учреждение людей: тотем, табу, брачные обычаи, ритуалы, религиозные представления и представления о душе, проблему смерти, первые образования авторитета власти и постановлений».[14]

В более позднем издании этого доклада, в своей «Истории новой философии» тов. Варьяш под давлением марксистской критики несколько изменил эту фразу, поставив вместо «пролили новый свет» другое выражение: «пытались дать новую теорию».[15] Но, отступая, Варьяш все же остается по существу на старых позициях.

В этом отношении весьма характерна статья тов. Варьяша: «Фрейдизм и его критика с точки зрения марксизма» (в сборнике: «Диалектика в природе», сб. I, 1926 г.). Всячески, под давлением ортодоксально-марксистской критики, «открещиваясь» от Фрейда, А. Варьяш на ряду с этим явно сохраняет тенденцию «сблизить» марксизм с фрейдизмом. Так он совершенно отчетливо сближает фрейдовское понятие бессознательного, насквозь идеалистическое по своей сущности (об этом еще речь будет ниже), с тем понятием бессознательного, которое встречается у Маркса (когда Маркс говорит, например, о том, что общественное отношение складывается независимо от доброй воли и сознания людей, в них участвующих). Варьяш считает, что у Маркса и у Фрейда это одна и та же категория, несколько варьирующая только. Так, А. Варьяш пишет: «Мы знаем, что эта (разрядка моя. А. С.) категория играет роль и в социальной философии Маркса и Энгельса. Но понятие это у Фрейда построено чрезвычайно узко, индивидуалистически и не диалектически (хотя и динамически)». «Нам думается, что… сам Фрейд дает отрицательный ответ на законность чрезмерного суживания понятия бессознательного. Если же мы расширим его и объясним его из экономических и политических причин, то получим марксово понятие… Фрейд сузил это марксово понятие». (Разрядка моя. А. С.)

Таким образом выходит по Варьяшу, что «сам Фрейд» считал необходимым «расширить» свое понимание «бессознательного» так, чтобы оно стало «марксистским». Вся специфичность фрейдовского «бессознательного» осталась для Варьяша книгой за семью печатями, …если не сказать, что такой книгой за семью печатями остались для него категории марксизма. В то время как между категориями фрейдизма и марксизма существует принципиальная обще-методологическая разница, Варьяш считает, что методы фрейдизма принципиально приемлемы, только требуют внесения кой- каких поправочек. Так он пишет о фрейдизме следующее: «Фрейдизм установил много фактического материала, он обратил свое внимание на до сих пор мало известные явления (инцест), но, вследствие незнакомства психо-аналитиков с марксизмом, он не мог прийти к правильным результатам. Его доселешный подход к общественным явлениям является поэтому для нас бесполезным (только «бесполезным»? А. С.), во многом (?) сбивая с толку. Но если, а это несомненно так и будет, им будут заниматься врачи-специалисты и в то же время марксисты, то они могут дать много положительного». (Указ, книга, стр. 60. Разрядка моя. А. С.)

Таким образом, «осуждение» Варьяшем фрейдизма сопровождается таким количеством «оговорочек», что по существу превращается в такого рода двуединую директиву: фрейдисты, учитесь у марксизма! Марксисты, учитесь у фрейдизма. Что же получится при таком синтезе? Конечно, некий фрейдо-марксизм, на котором и сейчас уже свихнулись кой-какие товарищи.

К числу современных «фрейдо-марксистов» или «фрейдо-коммунистов» принадлежит также тов. Залкинд. Тов. А. Б. Залкинд в своей «социологии» прямо опирается на метод фрейдизма, на его центральное понятие о «бессознательном». Он считает, что учение Фрейда о бессознательном, устанавливая, помимо желания автора, ясные законы для социальных корней «психического отбора», сильно способствует изучению классового «сознания» и «подсознания» (классовой психофизиологии) и уяснению классовых механизмов творческого процесса (в области науки, искусства, общественной деятельности и пр.).[16]

Как видите, фрейдизм — прямое дополнение марксизма. А. Б. Залкинд не только платонически расхваливает методологию Фрейда; он пытается самостоятельно применить ее к изучению общественных явлений современности. Так из-под его пера выходят статьи: «Революция с психоневрологической точки зрения», «О психофизиологии РКП», «Рефлекс революционной цели» и пр. Из этих статей мы узнаем, что «русская Октябрьская революция своим победоносным течением твердо обосновала свои здоровые нервно-психические корни»; что «революция начала расшатывать корни упадочного мистицизма народных масс» и тому подобные, иногда довольно «странные» (как «упадочность» народных масс, да еще при «здоровых нервно-психических корнях» революции) вещи.

По мнению тов. Залкинда фрейдизм «представляет для марксистов-биологов, т. е. и психологов, гигантский методологический интерес».

Вообще же специально о тов. Залкинде следует заметить, что в области научного метода он представляет собою типичного эклектика, соединяя не только марксизм с фрейдизмом, но еще и фрейдизм с «рефлексологизмом». Ничего цельного таким образом не получается.

Если «социологией» и методологией фрейдизма в такой степени «увлекаются» некоторые литераторы-марксисты, то нечего и говорить о том, что буржуазным «учениям» фрейдизм дает немало материала для пустых и реакционных разглагольствований. Отдельные замечания в фрейдистском духе во множестве рассыпаны в современной литературе по психиатрии, по биологии и пр., выходящей в последнее время в пределах Советского союза. Их можно встретить у таких представителей материалистической школы в биологии, которые, казалось бы, по своему научному методу должны быть далеки от произвольного субъективизма и мистицизма «психоаналитиков». Так, проф. В. В. Савич в своей книжке: «Основы поведения человека» (1927) пишет:

«Среди других проявлений сексуальности высоких порядков надо упомянуть о вере… Вера слепа… Вера часто ведет к самопожертвованию: это чрезвычайно типично и характерно для нее. «Слава вам, родные тени, жизнь свою отдавшие за других», — вот какие слова красовались на арках площади Жертв революции». (Указанная книга, стр. 123.)

Здесь у тов. Савича не только рефлексология сменяется фрейдизмом, но и фрейдизм открыто выступает, как реакционная идеология, против революции, сводя ее к «слепому» проявлению «сексуальности». Подобное использование фрейдистских идей в антимарксистской, в реакционной литературе весьма характерно. И тем не менее, помимо Варьяша, Залкинда, Рейснера, можно назвать еще ряд «марксистов», которые в специальных статьях защищали и «развивали» идеи фрейдизма (статья Лурия и Фридмана в сб. «Психология и марксизм», статья Быховского в «Под знаменем марксизма» и др.).

Общая методологическая оценка фрейдизма нашими «марксо-фрейдистами» такова, что это в основе своей здоровое материалистическое учение, у которого марксистам есть чему поучиться. «Фрейд и его ученики, — говорит тов. Варьяш, — вероятно, даже и не знают, что их руководящая идея есть идея марксизма». «По-моему, фрейдизм относится к марксизму, как теория брауновских движений к электродинамике. Как всякая психология, так и фрейдизм вкладывается в диалектическом материализме, как выработка его для какого-то частного случая».[17]

Правы ли, однако, по существу, наши философы?

Разберем «по существу».

Прежде всего, фрейдизм не представляет собою какой-нибудь стройной системы; его положения часто невероятно противоречивы, путаны, неопределенны. Уже в специальной области невропатологии исключительно сексуальное истолкование неврозов вызывает решительные возражения со стороны специалистов. Но нас интересует сейчас не эта специальная критика, а методологическая критика Фрейда.

Метод Фрейда вызывает возражения прежде всего в части его абсолютного психологизма, «анти-физичности». Это полная противоположность объективному методу рефлексологии. Если правильно утверждение Гегеля, что «только измеренное является изученным», то субъективный, чисто-психологический, метод психоанализа не может дать научного изучения предмета.

Фрейдисты сами считают, что они преодолели ограниченность методов самонаблюдения, на котором базировалось все здание старой субъективной школы в психологии. Но это только самообман. Дело не в том, что психоанализ использует самонаблюдение, как один из методов. Без использования методов самонаблюдения нельзя, конечно, обойтись, когда дело касается изучения психической жизни человека. Но эти методы в системе психологии должны играть подчиненную роль, должны подвергаться проверке посредством тех или иных методов объективного изучения реакций живого организма. Психоанализ же оперирует по существу с высказываниями человека (как объекта исследования), опирающимися исключительно на самонаблюдение. Иными словами, психоанализ оперирует исключительно не материальным субъективно-психическим материалом, который какому бы то ни было количественному изучению, измерению не подлежит.

Физиологии и физиологических состояний организма для фрейдизма как будто вовсе не существует. Он имеет дело только с чисто-психической цепью явлений, которые появляются и развиваются на чисто-психической же основе из субъективно-психических («душевных») конфликтов и пр. «Бессознательное», правда, наблюдается как будто со стороны, извне; можно подумать, что здесь мы выходим из рамок самонаблюдения, но это неверно. На самом деле сам Фрейд говорит, что «о бессознательном мы можем узнать только через сознание», и именно—через сознание пациента, через сознание того самого человека, «бессознательное» которого изучается.

Марксистская, т. е. истинно-научная психология не может ограничиваться ни субъективным методом самонаблюдения, ни исключительно методами внешнего изучения условных рефлексов, так как психическая жизнь не сводится к совокупности физиологических рефлексов. «Марксистская психология стремится преодолеть, с точки зрения диалектического материализма, односторонности как субъективной, так и объективной психологии и дать их синтез. Руководящая формула марксистской психологии гласит: «самонаблюдение под контролем объективных методов». (А. Деборин. «Революция и культура», 1927, № 2.) Фрейдизм же представляет собою с этой точки зрения крайнюю субъективную «односторонность».

Думают иногда, что если Фрейд все строит на половом влечении, так эта его теория либидо ужасно физична (может быть, даже «сверхфизична»?), материалистична. Это неверно. Уже само определение «влечения» и «либидо» у Фрейда крайне расплывчато, «психологично». Фрейд почти никогда не упоминает о размножении, в связи с чем только и имеет биологический смысл половое влечение. В противовес этому у Фрейда в основе лежит не биологический «принцип» размножения, а какой-то фатальный «принцип» удовольствия, нечто чисто-психологическое, абстрактно-психологическое. Либидо Фрейда по природе своей нарци- стично; ему очень мало дела до размножения. Это какое-то бесполое либидо.

Виттельс в упоминавшейся уже книге о Фрейде говорит об этом в следующих словах:

«Прославленный предок Фрейда, Платон, совершенно пренебрег различием между полами. Для Платона любовь в конечном счете любовь к прекрасному… Знакомясь с любовью в освещении Фрейда, с ее началом— в автоэротизме ребенка — и с ее концом —на высотах сублимации, — мы видим возрождение античной мысли. Эрос не имеет пола. Животная сторона в человеке насильно надевает на Эроса ярмо пола. Но его природа стремится ввысь от пола, в небеса».[18]

Эта характеристика сексуального в понимании Фрейда очень удачно рисует «анти-физический», антиматериалистический характер всей его системы, его метода.

Идеалистическая сущность психоанализа бросается также в глаза на примере фрейдистской теории «влечения к повторению». Согласно этой теории стремление организма к самосохранению не имеет того значения, какое ему придавали до сих пор. Организм стремится к повторению более ранних, более примитивных состояний, из которых самое раннее и примитивное — небытие, смерть. Все влечется к смерти. «Смыслом жизни является смерть». (Фрейд.)

Фрейд неоднократно указывал на родство понятия «влечение», как оно употребляется в психоанализе, с понятием «воли» у философа-идеалиста Шопенгауэра, согласно взглядам которого мир есть «воля и представление». Шопенгауэра Фрейд называет своим предшественником.[19] Специально по поводу «влечения к смерти» Фрейд говорит: «Мы незаметно причалили к пристани философии Шопенгауэра, для которого смерть является собственным результатом, а следовательно, и целью жизни, а сексуальные влечения — осуществлением влечения к жизни».[20]

Фрейд часто ссылается не только на Шопенгауэра, с которым он чувствует особое родство, но и на других философов-идеалистов. В той же книге, которую мы только что цитировали, Фрейд пишет о Канте, что его учение о пространстве и времени, как о чем-то, что не относится к вещам самим по себе, а является только формой представления, — что это учение Канта получило подтверждение в психоанализе. Подтверждение это заключается в том, что понятие времени неприменимо к фрейдовскому «бессознательному». Фрейд говорит об этом не раз. «Процессы системы UBW («бессознательного») находятся вне времени, т. е. они не распределены во временной последовательности, с течением времени не меняются, вообще не имеют никакого отношения ко времени».

И после этого Варьяш и др. повторяют, что «бессознательное» Фрейда — это то же, что у Маркса, когда Маркс говорит о том, что люди делают историю без заранее обдуманного намерения, «бессознательно».

Но этого еще мало. «Бессознательное» Фрейда не только находится «вне времени». Дальше мы узнаем, что — «процессы UBW» (т. е. «бессознательного») также мало принимают во внимание реальность. Они подчинены принципу наслаждения; судьба их зависит только от того, насколько они сильны и отвечают ли они требованиям регулирования наслаждения — неудовольствия».[21]

Этот фрейдовский «принцип наслаждения» вносит в систему чисто телеологические элементы. Фрейд замечает в одном месте, что «в биологических рассуждениях почти невозможно избежать того, чтобы не прибегать к телеологическому образу мыслей».[22] И действительно, его «образ мыслей» сплошь да рядом оказывается телеологическим.

У Фрейда получается полный идеалистический отрыв психического содержания личности и в первую очередь его воли от реальной общественной среды. «Бессознательное» невидимо руководит волей человека. Воля человека оказывается во власти мощных, непреодолимых первобытных (архаичных) сексуальных влечений. Ими определяется содержание психики. Значение современной материальной среды, современной общественной обстановки, сводится на нет, «отменяется». Ясно само собой, что эта теория целиком направлена против основных положений исторического материализма, в частности против того положения, которое гласит, что «сущность человека… в своей действительности есть совокупность всех общественных отношений».

В конечном итоге у Фрейда психическая деятельность признается первичным, а внешний мир — чем-то вторичным, производным. Фрейд говорит о первичном характере «принципа удовольствия». С точки зрения Фрейда только тогда, когда этого «принципа» оказалось недостаточно, чтобы удовлетворять стремление к наслаждению, «психический аппарат должен был решиться представить себе реальные соотношения внешнего мира и стремиться к их реальному изменению».[23] Внешняя реальная среда образуется, согласно этому взгляду, психическим аппаратом «вытеснения», «которое само обращается с внутренними неприятными раздражениями так, как будто они были внешними, т. е. относит их к внешнему миру».[24]

По поводу этих замечательных умозаключений Фрейда следует заметить, что хотя тов. Варьяш и считает Фрейда материалистом типа французов XVIII столетия, но подобные философские рассуждения на обычном человеческом языке принято называть чистейшим субъективным идеализмом («Таковы выводы фрейдизма, представляющего собственно возврат к материализму XVIII века», пишет тов. Варьяш в своей «Истории новой философии», т. I, часть 1-я, стр. 59).

Генриетта Роланд-Хольст оказалась последовательнее тов. Варьяша и других наших марксистов-фрейдистов. Ей «надоела» реальность, рационализм и материя. Поэтому она пишет: «Коммунизм должен, наконец, понять, что всю жизнь, всего человека нельзя рационализировать… Только коммунизм, кладущий в основу исторического процесса человека как творческую силу, может устранить эту опасность. Он спасет культуру тем, что не будет стоять на коленях перед идолами Рационального и Механического, а освободится от обожания материи и поклонения технике».[25]

«Освободиться от обожания материи» и от материалистических представлений еще не значит освободиться также и от действительной материи. Зато «освободившись» от материализма, неизбежно придешь к «освобождению» от всяких следов марксизма и коммунизма. Так это и случилось с Роланд-Хольст.

Исходя строго логически из фрейдовского толкования психологии «бессознательного», она пришла к отрицанию классовой борьбы. Искусство, мораль и пр., по ее мнению, общечеловечны, так как основы человеческой психики, ее корни «восходят к сфере, существующей вне времени».[26] Вот какие штуки проделывает фрейдовское «бессознательное» с иными «марксистами».

После всего этого кажется прямо-таки чудовищным, что Залкинд и Рейснер в особую заслугу вменили Фрейду его «социализацию» психологии. Они думают, что исторический материализм, марксизм получил в лице Фрейда нового могучего союзника. Они ошибаются. Психология Фрейда «анти-социальна» в смысле своего ультра-индивидуалистического характера. С марксизмом и материализмом фрейдизм ничего общего не имеет. Значение классовой борьбы он затушевывает. Антипролетарский характер идеологии фрейдизма проявляется как в общем идеалистическом характере его метода и его системы, так и в деталях. Это проявляется как в переоценке удельного веса «принципа удовольствия» и эротизма, так и в переоценке элементов нарцизма (индивидуализма тоже). Это проявляется в упадочном фатализме его «влечения к повторению» и «влечения к смерти». Это проявляется в его скептицизме и пессимизме по отношению к науке и человеческому могуществу.

Волна увлечения фрейдизмом, прокатившаяся по Западной Европе, — это волна буржуазной реакции против материализма, волна упадочничества. И если у грани Советского союза эта волна останавливается, если в наших рядах фрейдизм не получил большого распространения, то это в значительной мере является заслугой нашей последовательно-марксистской философской литературы, которая во-время сумела по достоинству оцепить фрейдистские уклоны и дать им соответствующий отпор.

  1. Ф. Виттельс. «Фрейд». Гиз. 1925, стр. 193.

  2. Бывшая голландская коммунистка, вышедшая ныне из партии. Можно указать еще целый ряд марксистов, соединяющих свой «марксизм» с фрейдизмом (если не сказать «заменяющих»).

  3. Из предисловия М. Рейснера к цитированной выше книге Виттельса, стр. 31-32. Разрядка моя. А. С.

  4. «Печать и революция», 1924, кн. 2-3.

  5. Фрейд. «Основные психологические теории в психоанализе». Гиз. 1923, стр. 192.

  6. Фрейд. «Основные психологические теории в психоанализе». Впрочем, следует оговориться, что это важнейшее в системе Фрейда понятие «либидо» является у него очень часто крайне расплывчатым. Так, он в одном месте пишет, что к либидо он относит не только основное: половую любовь с целью полового соединения, но и все, что имеет отношение к слову любовь; с одной стороны любовь к себе, с другой стороны — родительскую любовь и любовь детей, дружбу и общую любовь к человечеству и, наконец, самопожертвование в пользу конкретных вещей и абстрактных идей. («Психология масс и анализ», стр. 42) Все свалено в одну кучу. Этод метод очень характерен для фрейдизма, для его «методологии».

  7. Сам Фрейд придает именно учению о «вытеснении» центральное значение в своей системе. «Учение о вытеснении, — пишет он, — является столпом, на котором зиждется все здание психоанализа».

  8. Фрейд. «Основные психологические теории», стр. 76.

  9. Там же, стр. 198.

  10. Фрейд. «Тотем и табу». Гиз, стр. 13.

  11. Там же, стр. 150 и 151.

  12. Предисловие к цитированной книге Виттельса, стр. 32.

  13. Там же, стр. 10, 11 и 15. В цитированной уже заметке в журнале «Печать и революция» проф. М. Рейснер также пишет: «Было бы в высшей степени желательно, чтобы психоанализ, который обладает достаточными признаками материалистической системы, был применен к многочисленным явлениям не только древних религий, но современных религиозных течений и в особенности к психологии организации культа и т. д.»

  14. «Вестник Коммунистической академии», № 9, стр. 291.

  15. «История новой философии», т. I, ч. I, стр. 47.

  16. Залкинд. «Очерки культуры революционного времени», стр. 59.

  17. Из речи Варьяша «Вестник Коммунистической академии» № 9, стр. 340.

  18. Цитированная книга, стр. 107-108.

  19. «Основные психологические теории», стр. 198.

  20. Фрейд. «По ту сторону принципа удовольствия», стр. 49.

  21. «Основные теории…», стр. 145.

  22. Фрейд. «Очерки по психологии сексуальности», стр. 60.

  23. «Основные теории…», стр. 83.

  24. Там же, стр. 84, примечание. (Разрядка моя. А. С.) См. также на эту тему: «По ту сторону принципа удовольствия», стр. 26.

  25. Цитирую по ст. Ф. Шиллера в «Вестнике Коммунистической академии», № XVIII, стр. 254.

  26. Там же, стр. 257.

Оглавление

Диалектический материализм и механисты

Субъективизм механистов и проблема качества