Интеллигенты мегасмерти

«Мир на земле невозможен; впрочем, непрекращающиеся военные конфликты следует рассматривать как благоприятный фактор для Соединенных Штатов…»

Так журнал «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт» сформулировал выводы одного весьма примечательного документа, опубликованного американским издательством «Дайэл-Пресс» в октябре 1967 года. Полное название документа — «Доклад с Айрон-Маунтен о возможности и желательности мира». «Айрон-Маунтен» в переводе с английского означает «Железная Гора». Так называется населенный пункт, расположенный примерно в 200 километрах к северу от Нью-Йорка, близ города Гудзона. Несколько лет тому назад крупнейшие концерны США, такие как «Дженерал электрик», IBM и другие, соорудили в Айрон-Маунтене противоатомный бункер и перевезли туда наиболее важную техническую документацию, чтобы в случае термоядерной войны она сохранилась в целости. «Сидя в этом бункере, — писал западногерманский журнал «Шпигель», — 15 известных американских ученых в течение 30 месяцев вели оживленные дискуссии и в конце концов пришли к выводу о том, что не может быть для человечества более ужасного несчастья, чем вечный мир». «Шпигель» имеет в виду ведущих сотрудников Гудзоновского института, который специализируется на долговременном социальном прогнозировании, стремясь предвидеть перспективы развития американского общества и международных отношений. Этот институт, по словам его директора Германа Кана, ставит перед собой задачу исследовать «проблемы значительные, а не просто актуальные», предвидеть важные события, а не охотиться за «завтрашними газетными заголовками». Такое положение, видимо, устраивает заказчиков этой «фабрики идей», в числе которых называют Белый дом, Пентагон и госдепартамент. «Мы не используем Гудзоновский институт в качестве пожарной команды для текущих кризисов, он служит нам для прогнозирования событий, которые могут произойти через год или через несколько лет», — заявил один из высших чинов Пентагона.

Анонимные авторы «Доклада с Айрон-Маунтен» рассматривают военный психоз и вооруженные столкновения как необходимые условия для поддержания «мирового порядка» с точки зрения политики, психологии и культуры. «Война служит главной организационной основой для обеспечения непрерывной жизнедеятельности современного общества», — изрекают они и далее проповедуют мысль о том, что прочный мир «почти наверняка не отвечал бы интересам социальной стабильности и, возможно, привел бы к всеобщему хаосу».

По мнению газеты «Нью-Йорк тайме», доклад был написан «бесцветным, лишенным эмоций языком, который некоторые читатели называют образцом канцелярщины». Видимо, крупнейший орган американской ежедневной печати настолько поглощен вопросами стиля, что не замечает другого, гораздо более существенного обстоятельства, а именно того, что язык «ястребов» с Железной Горы отражает фашистский образ мыслей.

В предисловии к книге нью-йоркский журналист Леонард Льюин сообщил, что рукопись была конфиденциально передана ему зимой 1967 года неким Джоном Доу, профессором одного крупного университета на Среднем Западе. По словам Льюина, Доу входил в состав научно- исследовательской группы из 15 ученых, заседавших в бункере на Железной Горе. По контракту с одним из органов федерального правительства, который не называется, группа занималась анализом перспектив мирового развития. Результаты этих изысканий и составили содержание опубликованного доклада.

Артур Уоскоу, сотрудник Института политических исследований в Вашингтоне, высказал предположение, что документ, о котором идет речь, был составлен по заданию Центрального разведывательного управления. По словам Уоскоу, он был поражен, обнаружив в докладе ссылку на один из своих отчетов, предназначенный для узкого круга высших должностных лиц. «Насколько мне известно, — заметил вашингтонский исследователь, — мой отчет видело не более 60 человек. Если это мистификация, то в ней должно участвовать какое-то весьма высокопоставленное лицо».

Некоторые авторитеты, напротив, рассматривали «Доклад с Айрон-Маунтен» как пародию, но и они признавали, что речь идет о весьма зловещей пародии. Ибо идеи, выдвинутые в этом докладе, не раз действительно высказывал в своих работах директор Гудзоновского института Кан.

Когда в 1960 году вышла первая книга Г. Кана «О термоядерной войне», сразу же получившая скандальную известность, автор одной из критических рецензий на нее Джеймз Ньюмен с возмущением спрашивал: «Существует ли в самом деле некто по имени Герман Кап? Трудно поверить. Быть может, вся книга — просто мистификация дурного вкуса».

Но, в отличие от безымянных составителей «Доклада с Айрон-Маунтен», Герман Кап не скрывал своего авторства. Да и от идей, выдвинутых в первом опусе (они завоевали ему иронический титул «генералиссимуса III—IV мировых войн»), не отказывался, а, напротив, продолжал развивать их в следующей книге «Мысли о немыслимом», написанной два года спустя. Эта книга, а точнее — сборник статей, представляла собой попытку доказать, что не только угроза войны, но и сама война с применением термоядерного оружия может служить средством достижения реальных политических целей в международных отношениях. Кан во всеуслышание заявил о том, что не считает «немыслимым» конкретный анализ вариантов, предусматривающих превращение густонаселенных городов в «атомных заложников», принесение в жертву десятков миллионов людей в качестве «разумной цены» во имя «высших национальных интересов» и даже развязывание тотальной термоядерной войны, несущей гибель всему человечеству.

Именно Герман Кан явился прототипом ученого- милитариста, выведенного под вымышленным именем доктора Стрэйнджлава в одноименном фильме Стенли Кубрика. Когда постановщик этого фильма пригласил Кана на просмотр, тот сразу же обнаружил, что в уста главного персонажа вложены целые фразы из книги «О термоядерной войне», и даже в шутку намекнул о своем праве на авторский гонорар.

Когда в 1965 году вышла в свет очередная книга Кана «Об эскалации», даже самому неискушенному читателю сразу же бросилась в глаза ее связь с происходившим тогда постепенным расширением масштабов американской агрессии во Вьетнаме. Шкала «нарастания враждебности» действий, предложенная «генералиссимусом III—IV мировых войн», предусматривала 44 ступени последовательной эскалации военного конфликта, начиная с простого инцидента и кончая всеобщим термоядерным побоищем. Кан предложил игру в «слабака»: кто первый оробеет, тот и свернет с пути эскалации. Он не сомневался в том, что, постепенно повышая ставки в военном конфликте, можно в конце концов принудить противника к уступкам под угрозой полного разгрома.

Во Вьетнаме Пентагон как нельзя более тщательно следовал рекомендациям Кана. В сущности говоря, каждая акция американского командования в этой стране за период с 1965 по 1967 год предпринималась в соответствии с требованиями доктрины эскалации. Постепенное увеличение численности интервенционистских войск в Южном Вьетнаме, последовательное «нарастание враждебности» действий против Демократической Республики Вьетнам — все это должно было, по замыслу^ Вашингтона, привести к желанной цели. Но каждый раз ответный шаг вьетнамской стороны был совсем не тот, какой предполагался по американским расчетам, — «слабаков» не оказывалось.

Кибернетические машины Гудзоновского института не раз предрекали американскому воинству «близкую победу». Точнее, даже не предрекали, а «вычисляли» на основе анализа военного потенциала ДРВ и Национального фронта освобождения, возможностей северовьетнамской экономики, различных факторов международного порядка.

Однако математические методы Кана и его помощников не помогли им составить даже приблизительного представления о пределах стойкости и героизма, на которые оказался способен народ, борющийся за свою независимость. Столь же безуспешной была попытка определить «кибернетическим» путем силу солидарности с вьетнамскими патриотами, проявленную трудящимися социалистических стран и людьми доброй воли во всем мире. Доктрина эскалации не выдержала испытания, но Кана это мало чему научило… В 1968—1969 годах под его руководством в Гудзоновском институте был разработан новый план., Кан утверждал, что этот проект «даст возможность вывести большую часть американских солдат, находящихся во Вьетнаме, оставив лишь 200 тысяч, что сделает войну более популярной и в конечном итоге приведет к ее победному окончанию».

Авторы плана предлагают окружить район дельты Меконга, где проживает половина населения Южного Вьетнама, сетью каналов и огромных дамб. Эти каналы предлагается укрепить, чтобы полностью изолировать жителей. «Там, где будет, предпринята попытка прорыва, — сообщала читателям газета «Нью-Йорк тайме», — будут нанесены мощные удары с воздуха и будет открыт заградительный артиллерийский огонь». Предусматривается также открытие шлюзов с целью затопления всего этого района или нарушения системы его снабжения.

И хотя реализация этого преступного плана представляется маловероятной как с технической, так и с политической точек зрения, такую опасность нельзя игнорировать.

В конце 1967 года вышла книга «2000 год: остов для спекуляций на предстоящие тридцать три года», написанная Г. Капом в соавторстве с Э. Винером. Гудзоновские провидцы рисуют мрачную картину. Игнорируя Договор о нераспространении ядерного оружия, одобренный десятками стран, они утверждают, что к исходу столетия не пять, как сейчас, а уже пятьдесят стран будут обладать таким оружием п потому угроза тотального термоядерного конфликта значительно возрастет. Авторы предсказывают, что в США по-прежнему сохранятся бедняки, что страны Азии, Африки и Латинской Америки так и не смогут преодолеть свою вековую отсталость.

Вряд ли народы этих стран (равно как и значительная часть населения самих США) примирятся с такого рода прогнозами. Они предпочтут избрать другой, социалистический путь развития.

В научно-техническом прогрессе Кан усматривает не только путь к решению социальных проблем современного капиталистического общества, по и средство, с помощью которого правящая верхушка сможет держать в подчинении народные массы. Он предсказывает, что благодаря изобретению средства для депигментизации (обесцвечивания) кожи удастся частично решить расовую проблему-в США. Ликвидация преступности, по мнению Кана, станет возможной после открытия способа «стирать память» у людей и тем самым произвольно менять их индивидуальность. В не столь отдаленном будущем, утверждает далее гудзоновскпй прорицатель, биологи научатся воздействовать па механизм наследственности таким образом, чтобы производить на свет людей с заранее предусмотренными физическими и духовными качествами. В то время как кибернетика будет производить роботов, почти не отличимых от человека, биология начнет создавать людей, уподобившихся роботам…

Германа Кана такая перспектива, видимо, вполне устраивает, а что думают по этому поводу десятки миллионов людей, для которых он «планирует» и «прогнозирует» будущее, его попросту не интересует…

В процессе этого прогнозирования широко используется метод «сценариев». «Воображение всегда было одним из важнейших средств познания будущего, — заявляет Кан, — а сценарий — это одно из орудий, полезных для стимулирования и дисциплинирования воображения».

Вот названия некоторых сценариев, «стимулирующих воображение» Кана и его сотрудников: «Путь через изоляцию к войне», «Термоядерная война», «Кошмары XXI столетия» — в общем, сплошные кошмары. Ими, да еще математическими формулами гудзоновские «мудрецы» пытаются подменить законы общественного развития, предоставляя народам роль безмолвных статистов истории. «Игры» такого рода далеко-не безобидны, ибо их участники склонны принимать плоды своей фантазии за реальность, а к выводам этих людей прислушиваются те, кто стоит у руля государственной политики Соединенных Штатов.

Между тем увлечение азартными играми «по Кану» приняло в пентагоновских кругах повальный характер. 13 июля 1969 года газета «Нью-Йорк тайме» сообщила о том, что министерство обороны США создало в Форт7 Ливенуорте специальный «учебный центр», где в роли «сценаристов» подвизаются уже сами американские генералы. На специальных макетах они разыгрывают варианты будущей термоядерной войны, определяя «победителя» при помощи электронно-счетного оборудования. Подробности «игр» окутаны завесой секретности, по, если верить «Нью-Йорк тайме», «противники Соединенных Штатов в каждой из этих „учебных войн» неизменно оказываются „красными»».

Своими собственными учебно-игровыми центрами обзавелись и отдельные виды вооруженных сил: сухопутные войска, ВМФ и ВВС. Представители сухопутных войск, например, весной 1969 года разыгрывали «варианты» войны во Вьетнаме, исходя из того, что американские интервенционистские войска останутся в этой стране еще долгие годы…

Не в меру резвые «игры» Пентагона не только угрожают будущему человечества, но уже и сейчас дорого стоят американским налогоплательщикам. Один только «учебный центр» в Ливенуорте закупил различного оборудования на сумму 300 тысяч долларов. А весенние «игры» 1969 года под названием «термоядерная война», в которых участвовало около 500 сотрудников Пентагона, обошлись американской казне более чем в один миллион долларов.

Но дело не только в этом…

Милитаризация науки в США породила особый вид научной интеллигенции — «интеллигентов — специалистов по вопросам обороны», которых журнал «Нью-Йорк тайме бук ревью» язвительно назвал «интеллигентами мегасмерти».

Именно они, «интеллигенты мегасмерти», изобрели атомную и водородную бомбу, напалм, ракеты «Поларис». Они разработали планы «дефолиации» вьетнамских джунглей с помощью отравляющих веществ, проектировали строительство «стратегических деревень», совершенствовали методику карательных операций типа «операции Сонгми». Они же, наконец, прогнозируют термоядерные войны будущего, выступая в роли отважных мудрецов, у которых хватает решимости «подумать о немыслимом». Когда «интеллигентов мегасмерти» называют поджигателями войны, они принимают позу оскорбленной невинности и, сославшись на моральную бесстрастность науки, заявляют, что их задача — давать стратегические рекомендации для достижения заранее предложенной цели, морально-этическая оценка которой не входит в круг рассматриваемых ими вопросов. Как отмечает профессор Мичиганского университета Анатоль Рапопорт в своей книге «Стратегия и совесть», у профессиональных стратегов подобного рода возникает «профессиональная глухота» к голосу совести. «Для такого стратега, — продолжает Рапопорт, — цели — всего лишь кружки па карте, многократное убийство — соответствующий коэффициент, а ядерный потенциал — понятие, аналогичное теплоемкости…»

Добро и зло они приемлют равнодушно. А потому превращаются в послушное и чрезвычайно опасное орудие зла.