Рука и перчатка

У современных американских «ультра» есть своя история. Их своеобразными предшественниками были террористические антинегритянские организации, существовавшие в южных штатах еще с прошлого века, а также военизированные отряды, которые создавались предпринимателями для борьбы с рабочим движением.

Годы «холодной войны» послужили для ультраправых хорошим стартом. Временная монополия США на ядерное оружие вскружила голову монополистическим хозяевам США и породила у них иллюзию о возможности диктовать миру свои решения по любому вопросу.

Поскольку основным препятствием на пути осуществления этих замыслов был Советский Союз, буржуазная пропаганда стремилась вызвать в среде обывателей ненависть к вчерашнему союзнику Соединенных Штатов по антигитлеровской коалиции. В удушливой атмосфере тех лет, когда разжигание антикоммунистической истерии стало нормой политической жизни, ультраправые, возглавляемые сенатором Джозефом Маккарти, развернули бурную деятельность. Маккартисты действовали открыто. Они поднимали провокационную шумиху в печати, устраивали скандальные пресс-конференции, вели публичные расследования «Подрывной деятельности», в которой обвиняли всех инакомыслящих. Их нападкам подвергались не только «красные» и буржуазные либералы, но и демократическая партия в целом, поскольку именно ее представители находились в годы войны у власти и в период их руководства США вступили в антигитлеровскую коалицию.

Фронтальная атака маккартистов на остатки буржуазных свобод в США не достигла цели. Но она оставила тяжелый след в жизни нации и подготовила новую волну профашистской реакции. Поражение Маккарти не повлекло за собой окончательного исчезновения ультраправых сил с политической арены. Объективные условия, способствующие росту их влияния, но только сохранились, но и получили дальнейшее развитие. Непрерывная гонка вооружений привела к тому, что под власть военно-промышленного комплекса попали миллионы людей. Очень многие из них стали отождествлять свое личное благополучие с процветанием военного бизнеса. Настойчивые призывы ультраправых к проведению жесткого внешнеполитического курса встречали у них сочувствие.

Наличие массовой базы дало возможность неомаккартистам быстро найти покровителей в монополистических кругах, а в организационном плане — придать своему движению общенациональный характер. Нью-йоркский социолог И. Сьюэл, говоря об отличиях правых экстремистов 60-х годов от их предшественников, писал в своей книге «Американские ультра» (Нью-Йорк, 1962): «Маккарти имел последователей, но не имел организации, которая мобилизовала бы его последователей на активные действия. Отличительной особенностью движения крайне правых в настоящее время является создание ими разветвленных и выполняющих широкие функции организаций, имеющих тесные связи с военно-промышленными п политическими кругами».

Тогда же генеральный секретарь компартии США Гэс Холл отметил в своей работе «Покончить с холодной войной!», что «финансовые круги, которые больше всего наживаются на военных заказах и имеют самые крупные капиталовложения за океаном, являются крупнейшими вкладчиками в фашистские фонды».

Во время президентских выборов 1964 года «ультра», сумевшие захватить контроль над аппаратом республиканской партии, предприняли попытку провести в Белый дом своего ставленника Барри Голдуотера. Его программа носила настолько ретроградный и авантюристический характер, что даже тогдашний губернатор Калифорнии Браун, известный своими консервативными взглядами, заявил, что от нее исходит «зловоние фашизма». Голдуотер призывал к применению термоядерного оружия, сохранению расовой сегрегации, беспощадному подавлению рабочего движения. И хотя «бешеный сенатор» из Аризоны потерпел тяжелое поражение, поддерживавшим его силам американской реакции удалось добиться общего сдвига вправо в политической жизни Соединенных Штатов. Идеи, проповедуемые Голдуотером, нашли воплощение и в политике эскалации вьетнамской авантюры, проводившейся президентом Джонсоном, и в активизации управления по контролю за подрывной деятельностью, благодаря усилиям сенаторов-диксикратов (южных демократов), и прежде всего Истленда.

Война во Вьетнаме, принесшая новые тяготы американским трудящимся, еще более обострила и без того трудноразрешимые социально-экономические проблемы Соединенных Штатов. «Безоговорочная война с бедностью», провозглашенная правительством, на деле уступила место войне против бедняков и во Вьетнаме, п в самих Соединенных Штатах. «Великое общество», обещанное президентом Джонсоном, па деле оказалось, по меткому выражению сенатора Фулбрайта, «больным обществом».

Провал агрессии во Вьетнаме вызвал рост экономических трудностей и обострение социальных и политических противоречий внутри страны, привел к ослаблению возглавляемых США военно-политических блоков, обнаружил слабость всего генерального курса американского империализма. В условиях возникшего национального кризиса приобрели массовый характер демократические движения негров, рабочих и части интеллигенции, направленные против войны, за гражданские права, за социальный прогресс, против «истэблишмента» в целом. С другой стороны, этот кризис вызвал среди некоторых слоев населения волну шовинизма и расизма, способствовал тяге напуганного обывателя к идее сильной власти, проповедуемой ультраправыми. После «жаркого лета» негритянских восстаний 1967 года расизм, который и раньше был одной из главных движущих сил американского правоэкстремистского движения, приобрел еще больший размах.

В период избирательной кампании 1968 года под знаменем расизма и антикоммунизма объединились ультрареакционеры всех мастей и оттенков. Воспользовавшись тем, что правящая демократическая партия переживала глубокий кризис, а республиканская, казалось, еще не оправилась после сокрушительного поражения в 1964 году, они объединились в «Американскую независимую партию», которую возглавил известный расист Джордж Уоллес.

Осенью 1963 года, занимая в то время пост губернатора Алабамы, Уоллес встал в дверях одной из школ города Таскалузы, не пропуская туда негритянских детей. Президенту Кеннеди пришлось направить в город федеральные войска, чтобы заставить Уоллеса выполнить закон о совместном обучении. В том же 1963 году алабамский губернатор пытался помешать неграм-студентам посещать занятия в университете штата. В марте 1965 года nb приказу Уоллеса полиция штата применила газ, дубинки п плетки против участников марша в защиту гражданских прав, проходившего по маршруту Сельма—Монтгомери. Личный друг Уоллеса Джим Кларк, начальник полиции в Сельме, травил противников сегрегации собаками, лично участвовал в избиении демонстрантов. Фотографии, показывавшие его «в деле», обошли тогда всю мировую печать. Три года спустя Кларк возглавил в Сельме комитет по выборам Уоллеса в президенты…

Когда кумир алабамских расистов Уоллес баллотировался в губернаторы штата, он выступал под лозунгом «Сегрегация сейчас, сегрегация завтра, сегрегация всегда». Этот лозунг сохранился на его знаменах и во время президентских выборов 1968 года.

Столь же решительно, сплеча, пытался Уоллес разрубить в 1968 году и прочие гордиевы узлы американских внутри- и внешнеполитических проблем. Он заверял избирателей, что, если станет президентом США, применит «все свое могущество, включая воздушную и военно-морскую мощь, для победоносного окончания войны во Вьетнаме». Противников грязной войны он называл «предателями». Об университетских преподавателях, участвующих в движении сторонников мира, он говорил: «Если бы я был президентом, то вытащил бы этих профессоров за бороды в суд, обвинил бы их в измене и бросил в тюрьму».

Лучший способ покончить с «беспорядками», как называл Уоллес расовые волнения, заключался, по его мнению, в том, чтобы почаще «бить людей по головам». Кандидат «ультра» обещал отменить все законы, которые «связывают руки полиции», равно как и все законы о гражданских правах. Когда на одной из пресс-конференций его спросили, как он предполагает положить конец расовым волнениям в США, Уоллес ответил каскадом междометий: «Вам! Вам! Вам! Бац между глаз! Наповал!»

Во главе организаций, руководивших избирательной кампанией Уоллеса на местах, стояли деятели из Ку-клукс-клана, «американской национал-социалистской партии» и других правоэкстремистских групп. Когда однажды Уоллеса спросили, принимает ли он поддержку от «общества Джона Берча», последовал такой ответ: «Это общество антикоммунистическое, а я не имею никаких претензий к противникам коммунизма». Остается добавить, что в штате Вашингтон, например, более половины из 40 членов комитета по проведению избирательной кампании Уоллеса числились членами упомянутого общества.

В ходе избирательной кампании в жилищах противников Уоллеса то и дело вспыхивали пожары, динамитные бомбы срывали крыши, вода в колодцах оказывалась отравленной… Это была одна из форм предвыборной борьбы, практиковавшаяся ультраправыми.

Но Уоллес опирался отнюдь не только на активистов расистского и неофашистского движения. Выступая под лозунгом защиты «простого американца», он апеллировал к «человеку с улицы» и подчас находил отклик.

Уоллес как бы отмежевывался от «истэблишмента». Он нападал на обе крупнейшие буржуазные партии, клеймил миллионеров, обещал ликвидировать в стране безработицу (за счет негров) и даже называл себя вождем «рабочей революции». Но хотя Уоллес и сумел привлечь на свою сторону часть рабочих, он черпал основные средства и получал руководящие установки в совершенно иных социальных кругах. На обедах, которые устраивались в честь кандидата «Американской независимой партии», собирались совсем не те «маленькие люди», которые писали ему полные надежды письма, подчас вкладывая в них свои последние сбережения. На этих банкетах Уоллес восседал бок о бок с нефтяными королями Певиттом и Марром. Среди финансовых покровителей Уоллеса в печати упоминались и хозяева крупнейшей американской корпорации «Дженерал моторе».

Вряд ли покровители Уоллеса всерьез рассчитывали на то, что им удастся еще в 1968 году провести своего кандидата в Белый дом. Однако они, видимо, надеялись получить такое число выборщиков, при котором «Американская независимая партия» могла бы фактически решать, кому из кандидатов двух главных буржуазных партий быть президентом. Эти расчеты не оправдались. Уоллес собрал лишь 13 процентов голосов избирателей. Однако надо учитывать, что многие из тех, кто голосует за ультраправых кандидатов, отдали в 1968 году свои голоса Никсону. Весьма тревожным представляется и то обстоятельство, что не менее 15 процентов голосовавших за кандидата правых экстремистов — члены профсоюзов^[1].

Оценивая итоги избирательной кампании 1968 года, Гэс Холл в докладе на XIX съезде Коммунистической партии США отметил, что «па поверхность всплыло движение открыто фашистского толка, которое не исчезло с окончанием выборов…». Результаты голосования, подчеркнул руководитель американских коммунистов, показывают, «как можно ввести в заблуждение некоторые группы нашего народа, в том числе часть рабочего класса, используя расизм, шовинизм и крайнюю демагогию»^[2].

По данным американского исследователя Джорджа Тэйера, относящимся к концу 1968 года и приведенным в его книге «Дальние горизонты политики» (Нью-Йорк, 1968), в США насчитывается около 2600 правых и ультраправых групп и организаций. Располагая примерно 300 тысячами активных членов, они опираются на поддержку 3—4 миллионов человек.

В результате выборов 1968 года «бешеным» удалось добиться нового сдвига вправо в общественном сознании страны, а также в самой государственной политике Соединенных Штатов. Это подводит нас к вопросу о взаимоотношениях «ультра» с правительством США, который заслуживает того, чтобы остановиться на нем особо.

С первых же шагов американского правоэкстремистского движения выявилось отчетливое стремление ультраправых не только оказывать давление на государственный штурвал со стороны, но и проникать в органы власти на всех уровнях. Они, в частности, добились того, что имеют своих людей в полиции любого мало-мальски значительного города США. Об «успехах», достигнутых в этом отношении минитменами, уже говорилось выше, но от них не отстают и другие правые экстремисты. Причем власти явно попустительствуют этому. Когда весной 1966 года общественности стало известно, что среди полицейских Нью-Йорка насчитывается более 500 членов «общества Джона Берча», комиссар полиции этого города Лэри заявил, что не видит в этом ничего предосудительного.

В январе 1968 года стало известно, что шайка ку-клукс-клановцев, возглавляемая неким Дональдом Хитом, в течение длительного времени орудовала в рядах чикагской полиции.

О том, к каким последствиям все это ведет, можно судить на примере негритянских восстаний 1967 года и более поздних событий. При подавлении волнений в негритянских гетто, расправах с членами прогрессивных организаций и участниками антивоенных демонстраций фашистские элементы неизменно действуют заодно с полицией. По поручению властей и по собственной инициативе они ведут при этом расистскую и шовинистическую пропаганду среди обывателей, распространяют провокационные слухи, организуют инциденты и столкновения.

Даже некоторые консервативно настроенные американские авторы с тревогой пишут о том, что в самой системе буржуазной демократии США создается обширнейший аппарат, который правые экстремисты, рвущиеся к власти, могут использовать в своих целях. При этом речь идет не только о таких «закрытых» организациях, как Пентагон, ЦРУ, ФБР, и других, превратившихся в колоссальную самодовлеющую силу, но и об органе, символизирующем американскую буржуазную демократию, — конгрессе Соединенных Штатов.

Еще в 50-е годы конгресс стал прибежищем «респектабельных ультра». Драконовские законы Маккарэпа и Смита, Тафта и Лэндрема — таковы общеизвестные результаты их деятельности. С тех пор активность маккартистов, заседающих в обеих палатах конгресса, отнюдь не ослабла. Наряду с этим ультраправые усилили давление на конгресс извне. «Общество Джона Берча» официально зарегистрировало при конгрессе своего лоббиста. Им стал Бенсон, сын министра сельского хозяйства в правительстве Эйзенхауэра.

О том, каким огромным влиянием среди «отцов-законодателей» пользуется неонацистское «лобби свободы», уже говорилось выше. Остается добавить, что председатель «комиссии палаты представителей по вопросам внутренней безопасности» (в прошлом комиссия по расследованию антиамериканской деятельности) Ричард Айхорд (демократ, штат Монтана) еженедельно выступает в роли радиообозревателя правоэкстремистского Американского совета безопасности (АСБ), причем его обозрения передаются по 1000 радиостанций. Газета «Вашингтон пост» сообщала читателям: «Если бы было установлено, что примерно десяток членов конгресса имеют связи с коммунистами, это вызвало бы огромный скандал, который потряс бы всю страну до основания. А ведь сейчас десяток членов конгресса защищают интересы подрывных элементов из ультраправого крыла».

Примером постепенного стирания граней между взглядами правых экстремистов и официальной политикой Вашингтона может служить так называемая «южная стратегия» правительства Никсона. В ее основе лежит стремление привлечь фанатиков-расистов из южных штатов и прочих «ультра», голосовавших в 1968 и 1970 годах за Уоллеса, па сторону республиканской партии. Действуя по этому плану, правительство постепенно сводит на нет меры по расовой интеграции в школах южных штатов и закон о гражданских правах, по которому право голоса на Юге получили несколько миллионов негров. По данным, опубликованным 4 января 1970 года управлением гражданских прав при министерстве здравоохранения, просвещения и социального обеспечения США, в штатах американского Юга Алабама, Джорджия, Луизиана и других в учебные заведения вместе с белыми детьми допускаются менее 20 процентов негритянских школьников. Между тем еще в 1956 году Верховный суд США принял решение об уничтожении расового барьера в школах на всей территории страны.

Особенно энергично проводит «южную стратегию» в жизнь вице-президент США Спиро Агню. Он совершил поездку по городам американского Юга и выступил с речами, которые прямо-таки выбили у Уоллеса карты из рук. «Он говорит все то же, что и я», — с тревогой заметил расист из Алабамы по этому поводу. Однако то, что, по вполне понятным причинам, беспокоит самого Уоллеса, видимо, полностью устраивает его покровителей. Не случайно правоэкстремистская радиостанция «Линия жизни», принадлежащая- нефтяному миллиардеру Ханту, назвала американского вице-президента «бдительным патриотом», а один из печатных органов Ханта «Хьюмен пвентс» систематически публикует текст его речей.

Примечательно, что лондонская «Таймс» (28/XI 1969 г.)’ даже выдвинула новый термин «агностицизм» в качестве современного эквивалента маккартизма.

Говоря об этой новой разновидности маккартизма, секретарь национального комитета компартии США Клод Лайтфут в интервью с еженедельником Германской коммунистической партии «Унзере цайт» (26/IX 1970 г.) перечислил следующие ее проявления:

«1) Все усиливающаяся чистка государственных учреждений от критиков официальной политики Вашингтона.

2) Усиление полицейского террора против участников антивоенного движения и борцов за гражданские права.

3) Участившиеся террористические акты против руководителей рабочего движения.

4) Попытки властей вновь ввести в действие антирабочие законы, принятые в начале 50-х годов, с целью ограничить право трудящихся на забастовки.

5) Попытка реакционных элементов провести закон о „превентивном заключении для подрывных элементов» и использовать с этой целью шесть концлагерей, созданных во время войны в Корее для „противников системы”».

Выступая на пленарном заседании национального комитета компартии США в январе 1970 года, Гэс Холл подчеркнул, что политика вашингтонского кабинета «подняла фашистскую опасность в США на новую ступень». Одним из сигналов такой опасности может служить все усиливающееся проникновение крайне правых деятелей в важнейшие звенья государственного аппарата. Дошло до того, что к определению линии официальной американской пропаганды за границей, и в частности на социалистические страны, был привлечен не кто иной, как У. Бакли — редактор архиреакционного журнала «Нейшнл ревью» и один из главных идеологов «ультра». Речь идет о том самом Бакли, который писал в своей книге «Поднимемся над либерализмом» (Нью-Йорк, 1959): «Демократия не имеет будущего, она лишена созидательного начала и не имеет под собой исторической основы. Демократия — плод больного воображения либералов».

Ныне этот человек заседает в консультативной комиссии по информации при государственном департаменте США и, следовательно, решает вопрос о том, как приукрасить лицо американской «демократии» в глазах мировой общественности.

А его политический единомышленник Фрэнк Клакхолн, который в начале 50-х годов был ставленником Джозефа Маккарти в госдепартаменте, теперь назначен председателем Комитета по контролю над средствами информации в самих Соединенных Штатах.

Процесс постепенной чистки высших правительственных учреждений от неугодных либералов и параллельного выдвижения ультраправых деятелей на ключевые посты осуществляется во всех звеньях государственного аппарата. По инициативе Белого дома председателем Верховного суда был назначен махровый реакционер и расист Уоррен Бергер. В августе 1970 года, выступая на 93-м ежегодном съезде Ассоциации американских юристов, он призвал к фактической отмене всех федеральных законов, принятых за последние десятилетия в защиту гражданских прав и прав профсоюзов. «Круг идей» Бергера нашел отражение в «Проекте новой конституции США», опубликованном 7 сентября 1970 года. Этот проект, как сообщала «Нью-Йорк тайме» (9/IX 1970 г.), предусматривает, в частности, отмену «Билля о правах»^[3].

Хотя президенту Никсону вследствие противодействия либеральной группировки в сенате не удалось провести в Верховный суд двух других своих ставленников, Хейнсуорда и Карсуэлла, все же зависимость высшего судебного органа США от исполнительной власти в последнее время усилилась. Под прямым давлением правительства Верховный суд шестью голосами против трех принял 10 ноября 1970 года решение отклонить иск штата Массачусетс, в котором не объявленная конгрессом США война во Вьетнаме характеризуется как «неконституционная».

Еще раньше, в апреле 1970 года, Верховный суд постановил, что судья имеет право затыкать (в буквальном смысле этого слова) рот, связывать, привлекать к ответственности за неуважение к суду и удалять обвиняемого из зала суда. Таким образом, были санкционированы преступные действия чикагского судьи Хоффмана, который в декабре 1969 года во время процесса против американских борцов за мир велел приковать руководителя негритянской организации «Черные пантеры» Бобби Сила цепями к стулу и заклеить ему рот широкими лентами.

Вслед за высшей судебной инстанцией начал пополняться за счет правоэкстремистских деятелей и состав второго по значению суда — апелляционного. Один из них, Роджер Робб, — маккартист со стажем, принимавший участие в травле известного атомного физика Роберта Оппенгеймера. Под стать Роббу и другой «ультра», Чарльз Бейм, назначенный федеральным судьей в Чикаго.

Оживились профашистские элементы и на низших судебных инстанциях. Дошло до того, что в калифорнийском городе Сан-Хосе судья Джеральд Чарджин заявил при обсуждении дела одного американца мексиканского происхождения буквально следующее: «Пожалуй, Гитлер был прав. Недочеловеков, живущих в нашем обществе, следовало бы уничтожить, так как они не имеют права жить бок о бок с людьми».

Американская Фемида наглядно продемонстрировала свой «обновленный» лик в «деле» мужественной коммунистки и борца за гражданские права Анджелы Дэвис. 27-летняя преподавательница философии была арестована 13 октября 1970 года в Нью-Йорке по сфабрикованному калифорнийскими властями обвинению в «соучастии в убийстве». 21 октября губернатор Калифорнии расист и архиреакционер Рейган подал «заявку» на возвращение «беглянки» в подвластный ему штат. Ознакомившись с присланными документами, адвокат обвиняемой Абт заявил, что «в них отсутствуют предусмотренные законом доказательства, подтверждающие, что преступление было совершено именно данным человеком». Закон давал губернатору штата Нью-Йорк Нельсону Рокфеллеру 30 дней на принятие решения и обязывал его тщательно проконсультироваться с генеральным прокурором штата, чтобы иметь возможность обосновать свое согласие или отказ. Рокфеллер подписал решение на выдачу Анджелы Дэвис уже 21 октября, даже не ознакомившись с обстоятельствами дела. Попытка Абта найти справедливость в нью- йоркском суде не имела успеха.

В специальном заявлении компартии США, сделанном по этому поводу, отмечалось, что во время судебного «разбирательства» были серьезно нарушены конституционные права обвиняемой и в суде царил дух злобствующего расизма.

18 декабря апелляционный суд штата Нью-Йорк после продолжавшегося три минуты (!) «совещания» утвердил решение о выдаче Анджелы Дэвис властям штата Калифорния. Жалоба адвокатов, поданная в Верховный суд США, была отвергнута столь же скоропалительно — в полном противоречии с обычной практикой.

22 декабря под покровом ночи полицейские власти штата Нью-Йорк вывезли закованную в наручники Анджелу Дэвис из городской тюрьмы и доставили на аэродром, откуда на специальном военном самолете отправили в штат Калифорния. Позднее стало известно, что перед выводом из тюрьмы Анджела подверглась избиению со стороны надзирателей. Ей не было оказано никакой медицинской помощи.

Решение доставить Анджелу Дэвис в Калифорнию на военном самолете было принято самим губернатором Рейганом и поддержано министерством юстиции США. До этого еще никогда в истории страны для транспортировки даже действительно самых опасных преступников не применялись военные самолеты. Иезуитские действия властей были продиктованы намерением оказать психологическое давление на присяжных и заранее предопределить их решение.

Зверское убийство палачами-тюремщиками в Сан-Рафеле важного свидетеля защиты негритянского революционера Джорджа Джексона и последующий судебный фарс явились достойным завершением этой тщательно спланированной операции «юридического линчевания», которую генеральный секретарь компартии США Гэс Холл охарактеризовал как часть «ультраправого фашистского заговора» американской реакции.

Одним из звеньев этого заговора явилось и возобновление деятельности так называемого «совета по надзору за подрывной деятельностью», профашистские тенденции которого хорошо известны американской общественности. На руководящий пост в этом органе был назначен активный деятель «общества Джона Берча» Отто Отепка. А его друг и единомышленник Джон Норпел вошел в комиссию палаты представителей конгресса по внутренней безопасности.

Начальником отдела внутренней безопасности министерства юстиции с 1 ноября 1970 года стал Роберт Мардиан — один из приближенных «бешеного» сенатора Барри Голдуотера и его главный советник во время президентской кампании 1964 года. А ровно за два месяца до этого Голдуотер, действуя в «обратном направлении», сумел воспрепятствовать назначению Артура Олсена на пост директора по делам печати госдепартамента. Представитель госдепартамента Р. Макклоски, выступая на пресс-конференции, прямо заявил, что руководство внешнеполитического ведомства США отвергло кандидатуру Олсена в результате настоятельных возражений против нее со стороны сенатора от Аризоны. Как выяснилось, поводом для недовольства Голдуотера послужила статья Олсена, в которой вскрывались связи сенатора с вожаками ультраправых сил в ФРГ. Некоторые обозреватели расценивали уступку госдепартамента как «ответную любезность». Дело в том, что незадолго до вышеупомянутого происшествия Голдуотер с явного поощрения правительства возглавил кампанию нападок на группу сенаторов и членов палаты представителей, выступающих против продолжения агрессии США в Юго-Восточной Азии. Он потребовал, чтобы министерство юстиции расследовало «подрывную деятельность» сенаторов Хэтфилда и Макговерна, стремящихся мобилизовать общественное мнение против войны во Вьетнаме.

Во всех звеньях государственного аппарата ультраправые вытесняют «либералов», «умеренных» и даже просто правых.

Военное ведомство США неуклонно проводит в жизнь принцип «направо равняйсь!» и в своей кадровой (как, впрочем, и всякой иной) политике. В Пентагоне есть так называемый «отдел по вопросам международной безопасности». По свидетельству «Нью-Йорк тайме» (23/IV 1969 г.), этот отдел, «несмотря на свой небольшой штат и малую известность за пределами Вашингтона, как правило, оказывает не меньшее влияние па определение внешней политики CJIIA, чем государственный департамент». С приходом к власти республиканской администрации руководителем отдела стал Уоррен Наттер, который одновременно занял пост помощника министра обороны. Как писала та же «Нью-Йорк тайме», уже первых нескольких месяцев ему оказалось достаточно, чтобы «совершенно очистить» свой аппарат от «умеренных», заменив их откровенными «ястребами».

В том же Пентагоне с поста председателя комиссии по обеспечению равных возможностей при найме на работу был уволен негр К. Александер, а с должности начальника управления по обеспечению ветеранов войны — С. Драйвер. Последний хотя и не негр, но, по мнению министра обороны Лэйрда, придерживается слишком либеральных взглядов, а потому тоже пришелся в Пентагоне «не ко двору».

Заметно «поправел» и аппарат Белого дома. На должность старшего помощника Генри Киссинджера, советника президента по международным вопросам, был назначен Р. Аллен, которого даже буржуазная печать США окрестила «диким антикоммунистом». Если верить газете «Ньюсдей» (4/VI 1970 г.), его политическое кредо разделяет и главный помощник Киссинджера по административным вопросам отставной полковник Эл Хейг. Через его руки проходит вся почта и все служебные документы, адресованные президенту. В обязанности Хейга входит и такое чрезвычайно важное дело, как суммирование для президента w на 10 страницах ежедневной разведывательной сводки, которая в своем обычном виде содержит не менее 100 страниц.

В самом правительственном кабинете не удержался Хиккель, которого президент нашел слишком независимым в своих суждениях и в ноябре 1970 года уволил с поста министра внутренних дел^[4]. Вслед за тем была проведена чистка всего аппарата этого министерства. Месяц спустя ушел в отставку с поста помощника министра здравоохранения Джеймз Фармер — один из немногих негров, еще остававшихся в администрации Никсона. «Отсеяв» негра, правительство тотчас же пополнило свои ряды махровым расистом. Это был ставленник техасских нефтепромышленников Джим Конноли, назначенный министром финансов вместо Дэвида Кеннеди.

Во время промежуточных выборов 1970 года администрация Никсона ставила задачей сдвинуть как можно более вправо конгресс, особенно сенат с его важными комиссиями. Однако значение этих выборов выходило далеко за рамки обычной парламентской схватки за контроль над Капитолием. Республиканские лидеры намечали и более фундаментальные цели. Они рассчитывали столкнуть вправо всю страну, раскачав пресловутое «молчаливое большинство», создав атмосферу страха и запугивания, возродив политику «с позиции силы» на международной арене и «охоту па ведьм» внутри страны.

Президент Никсон придавал промежуточным выборам 1970 года столь большое значение, что назвал их «самыми важными в истории Соединенных Штатов» (правда, сделал это до того, как стали известны результаты голосования). Большинство же обозревателей па Западе охарактеризовало эти выборы как «самые грязные в истории Соединенных Штатов», чему, по их мнению, в немалой степени способствовало беспрецедентное личное вмешательство президента и вице-президента в избирательную кампанию.

Как отмечал гамбургский «Шпигель» (9/XI 1970 г.), президент Никсон лично отобрал устраивающих его кандидатов, руководствуясь при этом не столько их партийной принадлежностью, сколько степенью их идейной близости к правительству. Был взят курс на «чистку либералов». Вице-президент Агню в своих речах прямо призывал провалить па выборах всех кандидатов (независимо от того, демократы они или республиканцы), подвергающих критике правительство и выступающих за ограничение власти Пентагона и военно-промышленного комплекса. Такой же тактики придерживался и сам президент Никсон («Хоть Агню дирижирует оркестром, музыка сочинена Никсоном», — писал в конце октября 1970 года либерально-буржуазный журнал «Строунз уикли»). Это особенно наглядно проявилось в самый канун выборов, когда при подписании «Закона о контроле за организованной преступностью» президент демонстративно похвалил гуверовскую охранку за арест… Анджелы Дэвис. Тем самым он ясно дал понять общественности, что вышеупомянутый закон направлен своим острием не против мафии, а против компартии и других прогрессивных организаций США.

Не менее показательным для характеристики правительственной программы «законности» и «порядка» был скандальный эпизод, возникший во время предвыборного выступления сенатора Ральфа Смита — горячего сторонника президента. Когда этот капитолийский «ястреб» закончил свою речь, одна из слушательниц попросила его прокомментировать следующее высказывание: «Улицы наших городов стали ареной беспорядков. Университеты полны бунтующих студентов. Коммунисты стремятся разрушить нашу страну. Россия угрожает нам всей своей мощью, и наша республика находится в опасности. Эта опасность угрожает ей как изнутри, так и извне. Нам не-» обходимы законность и порядок».

«Да, я говорил это в одном из своих недавних выступлений и не намерен отказываться от своих слов», — сказал Смит.

«Вполне возможно, что и говорили, — заметила женщина, — но до вас это сказал Адольф Гитлер в 1932 году».

Газета «Дейли уорлд» (3/XI 1970 г.), рассказавшая об этом случае, писала, что «ошарашенный сенатор на время вообще утратил дар речи, а когда, наконец, пришел в себя, растерянно пробормотал: „Вы, должно быть, ошиблись. Эти слова принадлежат мне, а не Гитлеру»».

Лозунг «законности и порядка» в его правоэкстремистском понимании не принес правящей партии лавров. Рядовой избиратель, которого пугали «леворадикальными преступными элементами», пришел к выводу, что самые опасные для него грабители—налоговый инспектор и торговец, постоянно взвинчивающий цены па’ предметы широкого потребления. Экономические проблемы, тесно связанные с войной в Индокитае и гонкой вооружений, оказались па первом плане. Избиратели, участвовавшие в голосовании, учли непрерывно растущий уровень инфляции, безработицы, нищеты и вынесли вотум недоверия правительству, несущему ответственность за такое положение дел. В сенате республиканцы завоевали всего одно-новое место, и большинство по-прежнему осталось за демократами. В палате представителей они отобрали у республиканцев девять мест. Но больше всего выиграла демократическая партия на выборах губернаторов: в ее распоряжении оказалось 29 губернаторских постов. На долю республиканцев остался 21 (раньше они имели 32). Кроме того, во многих штатах, в том числе в таких крупных, как Калифорния и Пенсильвания, демократы получили большинство в обеих палатах законодательных собраний.

Анализируя итоги промежуточных выборов, газета американских коммунистов «Дейли уорлд» (7/XI 1970 г.) подчеркивала следующие основные моменты. Во-первых, результаты выборов свидетельствуют о растущем недоверии широких масс американского народа к политике и философии республиканской администрации. Особенно знаменателен, по мнению «Дейли уорлд», провал попыток правых республиканцев завоевать голоса рабочих. В качестве примера газета указывала на промышленный район Гринвиль Каунти в штате Южная Каролина. Во время президентских выборов 1938 года расисту Уоллесу удалось собрать там весьма значительное число голосов. Однако два года спустя подавляющее большинство избирателей в этом районе отдало предпочтение умеренному кандидату от демократической партии перед ультраправым республиканцем, проповедовавшим расовую сегрегацию.

Выборы продемонстрировали несостоятельность так называемой «южной стратегии», с помощью которой Никсон и Агню рассчитывали превратить свою партию в партию большинства и сохранить за собой Белый дом в 1972 году. Несмотря на пресмыкательство перед расистами, республиканские кандидаты потерпели неудачу во всех штатах американского Юга, за исключением штата Теннесси. Тяжелым испытанием для президента и вице- президента явились результаты выборов во Флориде, Арканзасе, Джорджии и Южной Каролине. Во всех этих штатах губернаторские посты и места в сенате завоевали личные политические противники Никсона и Агню, а их личные политические друзья были забаллотированы.

Одна из главных причин банкротства «южной стратегии» безусловно связана с ростом политической активности негритянского населения. В результате голосования 3 ноября 1970 года в палату представителей конгресса было избрано 12 негров. Трое из них победили в округах, где преобладает белое население. Немало выборных должностей получили негры и в штатах, округах, в городах. Попытка правительства запугать негритянские массы репрессиями и тем самым способствовать росту их аполитичности имела обратные результаты.

Свидетельствуют ли, однако, результаты промежуточных выборов об ослаблении в США правой опасности?

«Дейли уорлд» отвечает на этот вопрос отрицательно. Во- первых, как подчеркивает газета американских коммунистов, крайне правому руководству республиканцев удалось создать несколько новых опорных пунктов, прежде всего в штатах Нью-Йорк и Коннектикут. Во-вторых, выборы наглядно продемонстрировали кризис американской двухпартийной системы, в рамках которой неомаккартистская политика правящей партии не встречает убедительного противодействия. «Вы можете взять всех демократов, — сказал корреспонденту «Нью-Йорк тайме» один рабочий, — и окрестить их республиканцами, а затем взять всех республиканцев и назвать их демократами. Они так заморочили голову стране, что простому человеку не разобраться во всем этом».

Отсюда все усиливающаяся политическая апатия избирателей, которая играет на руку реакции. По данным последней переписи, в Соединенных Штатах насчитывается 124 миллиона 18 тысяч человек избирательного возраста. Однако, как подсчитала газета «Вашингтон пост», па промежуточных выборах 1970 года в голосовании принимали участие не больше 47 процентов американцев, имеющих право голоса. Больше половины всех избирателей попросту игнорировали выборы. «Молчаливые» американцы не поддержали Никсона, но они по обыкновению промолчали.

Во время избирательной кампании 1970 года Джеймз Рестон писал в «Нью-Йорк тайме», что в случае победы республиканцев президент Никсон будет и впредь руководствоваться «своими старыми консервативными инстинктами», как надежным политическим ориентиром. Результаты голосования 3 ноября похоронили предвыборные амбиции вашингтонских «ястребов», однако это не заставило их предводителя изменить своим «старым инстинктам», которые Рестон очень мягко назвал «консервативными». Сразу же после окончания выборов правительство США развернуло новый этап военной эскалации в Юго- Восточной Азии и одновременно с удвоенной энергией принялось обеспечивать «спокойный тыл» в Америке.

Под давлением Белого дома конгресс принял законодательство, усиливающее меры наказания вплоть до вынесения смертных приговоров для лиц, зачисленных в категорию «особо опасных преступников». Нарочито расплывчатая формулировка того, что понимается под этой категорией, позволяет правительству направлять острие произвола против представителей любой оппозиции, против всех американцев, чьи политические убеждения ему «неугодны».

Маккартистская «охота на ведьм» в ее худших проявлениях возрождается с той зловещей разницей, что теперь правительство и фашиствующие «ультра» действуют по существу единым фронтом и возглавляют этот поход реакции люди, занимающие высшие государственные посты. Речь идет прежде всего о президенте Никсоне, вице-президенте Агню, министре юстиции Митчелле и министре обороны Лэйрде.

Пост президента вынуждает Никсона к известной сдержанности и маскировке при изложении своих взглядов. Расширяя войну в Индокитае и раздувая гонку вооружений, он говорит, что стремится к миру и выводу американских войск из Вьетнама. В условиях, когда политические убийства и полицейские провокации стали повседневным явлением, он уверяет, что стремится обеспечить «свободу», «демократию» и «законность». Однако постоянная маскировка утомительна, и временами президент США показывает стране и миру свое истинное лицо. Так, в мае 1971 года он добился новых ассигнований в 3 миллиарда долларов на укрепление полицейского аппарата. Месяц спустя при его активном содействии в сенатской подкомиссии по вопросам внутренней безопасности началась кампания за принятие шести драконовских антикоммунистических законов. А еще через месяц Никсон представил на рассмотрение конгресса так называемый «законопроект о защите общественных интересов при чрезвычайных обстоятельствах», который носит откровенно антирабочий характер и дает правительству полномочия запрещать забастовки.

Шаг за шагом усиливая и расширяя аппарат репрессий с целью подавления всякой оппозиции своей политике, президент неизменно прикрывается фальшивым лозунгом «законности и порядка».

Вице-президент Агню менее склонен утруждать «себя маскировкой и, по собственному выражению, «привык называть вещи своими именами». Его неоднократные призывы к расправе с инакомыслящими, попытки приравнять всех противников правительства к предателям заставили даже буржуазного историка Коммаджера отметить в журнале «Лук» (14/VII 1970 г.), что «именно такими взглядами руководствовались в свое время и нацисты».

Министр юстиции Митчелл также не скрывает своих взглядов и своих целей. Он заявил, например, что «законы, принятые в округе Колумбия, послужат моделью для судебно-юридического законодательства в масштабе всей страны». По инициативе Митчелла был создан так называемый «Национальный институт юриспруденции и криминалистики», в задачи которого входит определение тех районов, где можно ожидать очередных социальных взрывов, оценка и обобщение результатов карательных операций, изучение вопросов оснащения и подготовки особых полицейских подразделений. Поскольку правительство стремится провести максимум репрессивных мер в максимально сжатые сроки, чтобы не дать оппозиции окрепнуть, митчелловский институт исследует также проблему ускорения судебного производства. Совместно с Пентагоном он изучает возможность призыва на военную службу «некоторых категорий» граждан — в качестве одной из форм наказания.

«Научно-техническое» сотрудничество министерства юстиции с Пентагоном развивается и в несколько ином плане. Митчелл — сторонник того, чтобы против участников движения протеста в США применялись те же методы и то же оружие, что и против вьетнамских патриотов (включая ядовитые газы и разрывные пули). Он настаивает на превращении полицейских отрядов в настоящие Воинские подразделения.

Министр обороны Лэйрд охотно идет навстречу своему коллеге, причем не только в этом смысле. Постоянно расписывая «угрозу для американской безопасности» со стороны Советского Союза, он способствует созданию в Соединенных Штатах политической обстановки, благоприятствующей планам внутренней реакции. Миф о «советской угрозе» моментально подхватывается правоэкстремистскими организациями и разносится во все концы. Так, осенью 1970 года Американский совет безопасности начал провокационную операцию «тревога» с целью разжигания в стране антисоветской и антикоммунистической истерии, которая используется не только для военной эскалации, но и для усиления репрессий в самих Соединенных Штатах.

Комментируя начало судебного процесса против группы членов организации «Черные пантеры», журнал «Ньюсуик» писал 23 ноября 1970 года, что это «лишь один из эпизодов американского спектакля, носящего название „суд над заговором радикалов”». Спектакль разыгрывается по стандартному сценарию: представителей политической оппозиции обвиняют в убийствах, ограблениях или заговорах и судят как уголовных преступников.

Обвинение в «коммунистическом заговоре» было предъявлено и арестованным участникам антивоенных демонстраций, происходивших в американской столице и других крупных городах США в апреле—мае 1971 года. Слушание их «дел» состоялось в комиссии конгресса по вопросам внутренней безопасности. По словам члена палаты представителей Паррена Митчелла, этот фарс «мог бы показаться смехотворным, если бы не был столь опасным, как элемент официальной политики администрации Никсона, направленной на повсеместное осуществление репрессий по фашистским образцам».

На страницах мировой печати все чаще отмечается тождественность методов проведения этой политики в Индокитае и внутри страны. Подобные мысли высказываются подчас и в стенах Капитолия. Так, член палаты представителей от штата Нью-Йорк Белла Абцуг заявила, что действия властей в мае 1971 года превратили столицу в «зону свободных и повальных арестов», подобно тому как в Индокитае огромные пространства превращаются американским командованием в «зоны свободного огня».

Полицейские погромы в Вашингтоне, Сан-Франциско п других городах весной 1971 года — красноречивый эпизод войны с собственным народом, которую ведет правительство Никсона. Но это лишь вершина айсберга, основная масса которого носит менее заметный, хотя и не менее зловещий характер.

Наступление реакции ведется по трем основным направлениям: против рабочих, против антивоенно настроенной, преимущественно студенческой молодежи и против негров, борющихся за свои права.

Напуганные ростом забастовочного движения, сенат и палата представителей американского конгресса еще в апреле 1970 года предоставили президенту дополнительные права по «урегулированию» трудовых конфликтов между профсоюзами и предпринимателями. Одобренный законопроект включал поправки к антирабочему закону Тафта— Хартли, по которому правительство имеет возможность отсрочить любую забастовку, «угрожающую национальным интересам», па 80 дней и затем навязать участникам трудового конфликта принудительный арбитраж. По мнению президента Никсона, этот закон был «недостаточно эффективным».

Поправки к закону Тафта—Хартли дают президенту возможность отсрочивать забастовки еще на 30 дней и предоставляют право «окончательного выбора» в решении трудовых споров, если рабочие и предприниматели не придут к соглашению.

14 ноября 1970 года бастующие рабочие компании «Дженерал моторс» вынудили администрацию принять свои требования о повышении зарплаты. Две недели спустя менеджеры 800 крупнейших промышленных корпорации страны, заседающие в Комитете экономического развития, представили президенту Никсону доклад, в котором утверждалось, что «чрезмерные финансовые требования рабочих являются основной причиной инфляции в стране». Еще через несколько дней пресс-секретарь Белого дома Р. Циглер сообщил представителям печати, что «президент согласен с основными положениями» упомянутого доклада. И это несмотря на то, что, например, президент «Дженерал моторе» Роч за 2,5 часа работы получает эквивалент годовой зарплаты среднего рабочего этой компании!

Власти и предприниматели ведут согласованное наступление на рабочих. В то время как в Белом доме и конгрессе предпринимаются попытки оживить и дополнить антирабочее законодательство начала 50-х годов, промышленники вводят полицейский режим на своих заводах и фабриках.

…Безмолвный глаз телевизионной камеры непрерывно следит за рабочими у станка. Каждый постоянно чувствует на себе его ледяной взор. Каждый не может отделаться от мысли, что объектив телекамеры следит именно за ним. Каждый знает: стоит отвлечься, как телекамера тотчас же это зафиксирует. Люди молчат. Кроме нескольких стандартных слов привета при встрече, они вообще не решаются раскрывать рот на производстве, потому что везде и повсюду, вплоть до туалетных комнат, установлены телевизионные камеры и подслушивающие устройства… Так описывает газета «Дейли уорлд» обстановку на типичном крупном американском заводе.

Некоторые предприниматели идут еще дальше. Вот, например, как характеризовал французский профсоюзный журнал «Ви увриер» в одном из номеров систему «выслеживания», установленную дирекцией одного из заводов американского треста «Маккормик-СИМА» (сельскохозяйственные машины). Контрольная электронная установка передает свою информацию на диаграмму, расположенную в кабинете начальника цеха. Если машина находится в процессе производства, на диаграмме записывается пунктирная линия. Производственный процесс остановился — пунктирная линия становится непрерывной. Начальник в ту же секунду может подойти и спросить: «Так-так, а что делает такой-то?» Но изощренность в этом дело идет еще дальше. Автоматизированный «шпион» имеет что-то вроде телефонного диска. Если рабочему необходимо выйти в туалет, он должен набрать «2» по своему телефону, чтобы вышестоящий начальник знал, где он находится. В течение дня электронный «шпион» непрерывно контролирует не только все действия, но и все жесты рабочего — идет ли тот за инструментом, останавливает станок, зовет ли мастера и т. д. Автор репортажа Роже Гибер привел слова одного рабочего с этого завода. «Электроника заслуживает лучшей участи, чем игра в частного детектива, — сказал тот. — Ее следует использовать для того, чтобы облегчить труд людей, а не превращать его в каторгу».

На ряде предприятий кроме телекамер и подслушивающих устройств существуют так называемые «контрольные списки для заводской безопасности». Речь идет о списках, включающих «всех людей с черной, желтой и белой кожей, которые ищут работу и являются (или выглядят) „радикалами”» с точки зрения предпринимателей. Они были составлены Национальной ассоциацией промышленников (НАП) и разосланы 1500 крупнейшим промышленным компаниям страны. Они призваны оградить предприятия от «подрывных элементов».

Любая попытка рабочих улучшить свое положение рассматривается заправилами НАП как подрывная и вызывает у них соответствующую реакцию. Тэрнер, один из руководителей НАП, составил инструкцию «на случай восстания», а также «план действий в случае ухудшения обстановки» и др. Даже орган монополий «Бизнес уик» отмечал в декабре 1969 года, что смысл этих документов сводится к превращению промышленных предприятий США в гарнизоны.

Остается добавить, что досье, которые заводят предприниматели на активистов рабочего и профсоюзного движения, угрожают последним (а также их близким) не только экономическими санкциями, но и прямой физической расправой. Об этом лишний раз напоминает судьба члена исполкома профсоюза горняков Джозефа Яблонски, его жены и дочери, павших от руки наемных убийц, которые действовали по заданию шахтовладельцев Пенсильвании.

Не менее изощренным методам подавления и преследования подвергается молодежь, в частности студенчество. После расстрела Национальной гвардией мирной демонстрации студентов Кентского университета в мае 1970 года специальная президентская комиссия во главе с губернатором штата Пенсильвания Скрэнтоном изучала положение в университетах страны. Она была вынуждена сделать вывод: «Ничто не представляется более срочным, с точки зрения молодежи, нежели прекращение войны в Индокитае. Молодежь теряет веру в саму американскую систему, она квалифицирует войну в Юго-Восточной Азии как символ моральной деградации Америки. Молодежь считает, что преступления США во Вьетнаме лишают смысла сами понятия закона и справедливости, что правительство, ведущее эту войну, вообще не имеет права ссылаться на закон».

Реакция правительства Никсона на этот доклад лучше всего укладывается в известную фразу, приписываемую одному из руководителей «третьего рейха»: «Когда я слышу слово „справедливость», моя рука инстинктивно тянется к спусковому крючку!»

Правительство организовало процесс — но не над убийцами четырех кентских студентов, а над 29 товарищами убитых. Президент Никсон в серии публичных выступлений демонстративно поддержал «смелые и решительные действия» полиции и Национальной гвардии, расстреливающих антивоенные демонстрации. Он прозрачно намекал, что за действиями молодежи стоят «красные».

Руководитель одного из местных отделений республиканской партии Сибери Форд, назначенный обвинителем на этом процессе, развил далее положения, выдвинутые президентом. Он говорил, что «только пули могут утихомирить смутьянов», что «полиция должна стрелять без разбора», что «в Кенте нужно было перебить всех студентов до единого, ибо за ними стоят коммунисты».

К началу 1970/71 учебного года некоторые университеты получили своеобразный «подарок» — стальные двери и управляемые с помощью электричества замки. Теперь участники студенческих митингов могут быть простым нажатием кнопки заперты в своих аудиториях и переданы университетскими властями прямо в руки полиции, чтобы в дальнейшем предстать перед судом по обвинению в «нарушении общественного порядка».

Тогда же, осенью 1970 года, Белый дом опубликовал письмо президента Никсона ректорам и администраторам 900 университетов и колледжей, в котором он критиковал руководителей высших учебных заведений за то, что они «возлагают главную вину за насилия и беспорядки в университетских городках на неспособность правительства решить все важные проблемы внутри страны и за границей».

В своем письме Никсон призывал исключать зачинщиков студенческих выступлений и заявлял, что власти будут подавлять эти выступления «со всей решительностью». Одновременно президент направил послание конгрессу с предложением утвердить в законодательном порядке практику ввода полицейских сил и специально обученных войск на территорию университетов в случае «студенческих волнений».

Политика репрессий против молодежи сопровождается кампанией травли молодых американцев, придерживающихся прогрессивных взглядов, на страницах печати.

Клеветнически изображая моральный облик передовой американской молодежи, власти не отказываются и от попыток опорочить ее политически. Так, выступая на конференции калифорнийских шерифов в мае 1971 года, вскоре после массовых антивоенных демонстраций, происходивших во многих городах США, министр юстиции Митчелл заявил: «Эти громкоголосые юнцы напомнили мне тех молодчиков, которые шатались по улицам германских городов в двадцатых годах. Их называли коричневыми рубашками Гитлера». Правильно запомнив цвет рубах гитлеровских молодчиков, министр забыл, или сделал вид, что забыл, обо всем остальном. Освежая его память, представитель одной из молодежных организаций Сап-Франциско, Стивен Варузик, сделал заявление, в котором, в частности, говорилось: «Коричневорубашечники проповедовали расизм, милитаризм и империализм, то есть как раз те “ценности”, которыми мотивируется деятельность нынешней администрации. Называть нас коричневорубашечниками, как это делает мистер Митчелл, значит сваливать с больной головы на здоровую. Ведь это не наш, а его образ мыслей родствен коричневым рубахам».

В момент, когда произносились эти слова, по центральным улицам Вашингтона шествовала демонстрация ультраправых в поддержку правительства. Среди ее участников находились и коричневорубашечники Маттиаса Келя, выкрикивавшие одобрительные возгласы в адрес «энергичного парня» Джона Митчелла…

Стремление правительства решать «больные вопросы» Америки «хирургическим» способом, т. е. путем применения силы по отношению ко всем недовольным, наглядно проявилось в кампании террора и репрессий, которая проводится в последние годы полицейскими и судебными органами США против демократических негритянских организаций. «Сегодня власти обрушивают на нас гораздо более жестокие репрессии, чем й 50-е годы, — заявил корреспонденту «Дейли уорлд» (27/XI 1970 г.) один из лидеров негритянской молодежи в штате Мичиган Дж. Вогн. Арест Анджелы Дэвис — это продолжение политики геноцида, осуществляемого ультраправыми: ее хотят физически уничтожить так же, как уничтожили Мартина Лютера Кинга, как убивают „Черных пантер»».

О новой негритянской политической организации «Черные пантеры», носившей вначале название «Партия самозащиты», Америка узнала лишь осенью 1966 года. Она возникла в городе Окленде (Калифорния), где полиция отличалась особой жестокостью по отношению к населению негритянского гетто. Не случайно поэтому вначале идея самозащиты от произвола властей стала основным стержнем программы «Черных пантер». Другие пункты содержали требование полной занятости, нормальных жилищных условий для всех, справедливости в судах, права на образование. Молодые активисты этой организации считали, что личная храбрость и самопожертвование являются важнейшим элементом успешной борьбы.

Идеи «Чёрных пантер» нашли многочисленных последователей. В течение полутора-двух лет отделения партии возникли почти во всех крупных городах страны. Однако вместе с численным ростом выявились и слабости партии: ее сепаратизм, узкий национализм, наивная убеждённость в том, что сопротивление полицейскому произволу может само по себе изменить условия жизни в гетто, отрицательное отношение к возможности совместных действий с белыми трудящимися.

Но по мере того как «Черные пантеры» сталкивались с реальными условиями политической борьбы, они все больше убеждались в бесперспективности обособленных действий. Лидеры партии стали выступать за коалицию с другими прогрессивными организациями — не только негритянскими. Как отмечал журнал американских коммунистов «Политики афферс», «Черные пантеры» поняли, что расизм стал правительственной политикой, так как оп защищает сверхприбыли крупного капитала; отсюда и необходимость единства действий рядовых рабочих — черных и белых. «Мы не станем с помощью расизма бороться против расизма, — заявил летом 1969 года председатель партии Бобби Сил. — Мы будем вести борьбу с расизмом своей солидарностью… Мы развернем борьбу против капитализма на основе социалистической программы…»

Руководство организации подчеркнуло важность изучения теории классовой борьбы. «Черные пантеры» развернули активную деятельность в социальной области — организовали во многих городах бесплатные поликлиники для бедняков и бесплатные столовые для детей гетто.

Организация выявила и изгнала пз своих рядов проникших туда полицейских провокаторов.

Пока партия «Черные пантеры» ограничивала задачи в основном самообороной от террора полиции, власти в Вашингтоне и на местах «терпели» ее существование. Но стоило этой организации объявить себя политической партией и выдвинуть ряд экономических и социальных требований, стоило ей заявить о том, что эксплуатация трудящихся и расовая дискриминация в США представляют собой явления одного порядка, порожденные капиталистическим строем, как началась волна преследований.

Американская реакция обычно наносит свой удар в тот момент, когда еще не вполне определившийся политический деятель или политическая организация делают важный шаг вперед.

Так было и с «Черными пантерами», которых шеф ФБР Гувер назвал «величайшей угрозой внутренней безопасности» лишь после того, как лидеры этой партии пришли к выводу о необходимости прочного союза между всеми массовыми движениями — рабочим, негритянским, студенческим — с целью создания в США мощной антимонополистической коалиции. Не случайно власти особенно жестоко расправляются с такими организациями, как, например, «Объединенный фронт борьбы против фашизма в Америке», в который входят и негритянская молодежь, и белое студенчество.

«Черные пантеры» сделали изучение марксистско-ленинской теории обязательным для руководящих кадров. Это — беспрецедентное явление в истории негритянского освободительного движения. Однако от признания марксистско-ленинской теории до ее правильного применения в повседневной политической и идеологической борьбе еще далеко. Многие члены организации утверждают, что «освобождение может дать только винтовка». Марксизм- ленинизм ставит такое решение в зависимость от конкретной ситуации, от соотношения сил в стране. В настоящее время основная масса американского народа, будь то негры или белые, не готова к использованию оружия в качестве главного средства борьбы за свободу и социальный прогресс. Поэтому провозглашение культа винтовки людьми, которые называют себя марксистами, объективно играет на руку реакции и помогает ей компрометировать марксизм в глазах населения. И хотя сторонники крайних мер не располагают большинством в руководстве «Черных пантер», они все же нанесли и продолжают наносить серьезный ущерб самой организации и всему национально-освободительному движению в целом.

Некоторые из лидеров «Черных пантер» считают, что в политической жизни США уже теперь полностью господствует фашизм. Подобные утверждения не соответствуют действительности и могут только ослабить борьбу против фашистских тенденций, которые действительно существуют во взглядах и политике людей, находящихся р Вашингтоне у власти. Для того чтобы эта борьба была успешной, необходимо создание широкой антифашистской коалиции. Ничто не может повредить ей в такой степени, как сектантская политика отрыва от масс.

Не закрывая глаза па многочисленные слабости «Черных пантер», компартия США тем не менее отдает должное неустанной борьбе этой организации за равноправие и достоинство негритянского народа, имеющей жизненно важное значение для развития мирового революционного движения. Коммунисты Америки первыми подняли голос против преследования властями боевой негритянской организации.

В заявлении компартии США, выпущенном по этому поводу, подчеркивалось, что защита конституционных прав «Черных пантер» является борьбой за демократию, за предотвращение фашизма. В этом документе отмечалось также, что «отвратительная волна убийств и арестов приведена в действие темп же реакционными, расистскими монополистическими кругами, которые несут ответственность за агрессию США против вьетнамского народа».

Массовые репрессии против негритянского населения осуществляются частями полиции в тесном взаимодействии с правоэкстремистскими организациями белых расистов. Еще в декабре 1969 года репортер газеты «Вашингтон пост» Джек Андерсон установил, что Пентагон и ЦРУ систематически снабжают оружием организации американских «ультра» для борьбы с освободительным движением негров. Андерсон назвал некоторые каналы, по которым осуществляется такое снабжение. Один из них — автобаза Эглин, через которую расисты получают излишки американского оружия, поступающие из Южного Вьетнама. Другой канал — оружейная фирма «Сионикс», основанная реакционными кубинскими эмигрантами и используемая Пентагоном и ЦРУ для поставки оружия антинародным режимам и фашистским организациям во всем мире.

В борьбе с демократическим и освободительным движением правительство США и американские «ультра» действуют рука об руку. Точнее, как рука и надетая на нее перчатка.

1. «Международная жизнь», 1969, № 12, стр. 56. ↑

2. Цит. по журн. «Мировая политика и международные отношения», 1970, № 8, стр. 109. ↑

3. Так называются 10 поправок к конституции США, принятые за период с 1789 по 1791 год под влиянием революционных событий того времени. «Билль о правах», провозглашающий некоторые элементарные политические права и свободы, постоянно нарушается властями, в то время как демократические силы США борются за его соблюдение. ↑

4. На его место был назначен Роджер Мортон, член наблюдательного совета военного концерна «Атлас кемикл» и ярый сторонник Голдуотера. ↑