Кто купит Теда Брейдена?

«Ищет работу квалифицированный убийца с 14-летним стажем. Солдат, полностью сохранивший свою боеспособность, отличный парашютист (911 прыжков, из них 695 затяжных). Специалист по диверсиям, поджогам, террористическим актам. Имеет богатый опыт войны в джунглях Южного Вьетнама и Конго. В совершенстве владеет техникой допроса пленных. Сохраняет верность каждому своему хозяину, пока следующий не предложит более высокую плату.

Обращаться по адресу: США, Сан-Франциско, Бродвей, 301, почтовое отделение 711, Теду Брейдену».

Такого объявления не появлялось, но оно вполне могло появиться. Впрочем, судите сами…

Тед Брейден еще сравнительно молод и полон сил, но уже успел прожить жизнь, богатую приключениями. О своей профессии пусть лучше расскажет он сам.

«Мой бизнес заключается в том, чтобы охотиться на людей и в случае надобности — а то п без всякой надобности— убивать их». Здесь и дальше цитируется подлинное письмо Брейдена к приятелю. Оно было опубликовано в американском журнале «Рэмпартс». Брейден прошел соответствующую подготовку в Форт-Беннинге (штат Джорджия), где находится одна из школ парашютистов-диверсантов армии США. Инструкторы там были с богатым опытом.

«…Нам внушили, что допрос лучше всего производить на летящем вертолете. Собрать человек пять пленных и поочередно беседовать с каждым. Кто молчит, того сбрасывать вниз, тогда у других быстрее развязывается язык…»

Из оружия предпочтение отдавалось винтовке «АР-15» калибра 5,6 миллиметра. «Ее пули летят со скоростью 1000 метров в секунду и, когда вонзаются в тело, теряют устойчивость и как бы начинают кувыркаться. Если такая пуля попадет вам хотя бы в руку, можете считать себя конченым человеком».

Когда «Брейден получил назначение в Южный Вьетнам, военные действия там только начали развертываться. Время от времени в американской печати помещались негодующие репортажи о «зверствах вьетнамских партизан». Корреспонденты сообщали, что «вооруженные до зубов головорезы в традиционных партизанских пижамах черного цвета» врываются в дома мирных жителей, грабят, убивают, похищают людей.

Эти репортажи не были сплошным вымыслом — напротив, они изобиловали правдивыми деталями. Действительно, в южновьетнамские деревни врывались «вооруженные до зубов головорезы» в черных пижамах. Правда и то, что они грабили имущество, похищали и убивали людей. Вот только вьетнамские партизаны были здесь совершенно ни при чем.

«…Нас переодевали в их форму и приказывали совершать налеты на деревни, — вспоминает Брейден, — это называлось „психологической войной». Начальство считало, что, действуя таким образом, мы сможем вызвать у населения ненависть к партизанам и привлечь его на свою сторону. Помню, наш командир, капитан Коллинз, сказал как-то: „Мы завоюем сердца этик рисоедов, даже если сначала придется перерезать всем им глотку»…»

Отряд, в котором служил Брейден, был известен под названием «Чертова дюжина» и находился в распоряжении Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов. Хозяева из ЦРУ не вызывали у Брейдена симпатии.

«Они лишь приказы отдавали, а вся черная работа доставалась нам. В конце концов мне надоело таскать каштаны из огня для этих джентльменов, тем более что вырвать у них прибавку было все равно что достать луну с неба…»

Не то чтобы Брейдена не устраивал его род занятий, но он стремился к повышению оплаты и улучшению условий «труда». Поэтому мало-помалу им овладела охота к перемене мест. Окончательное решение созрело в ночь под рождество 1966 года.

«…Я сидел в сайгонском баре „Каравелла» и с грустью думал о том, что старею, но не становлюсь богаче. Вдруг слышу, за соседним столиком идет разговор. Кто-то рассказывает, что в Конго наш брат —охотник за черепами получает по крайней мере втрое больше, да и сохранить шкуру в целости легче».

Брейден получил краткосрочный отпуск, уехал на родину. Весело провел время, а когда настал срок возвращаться, «перепутал» самолет и оказался не в Южном Вьетнаме, а в бельгийском порту Антверпене. Обзавестись фальшивыми документами не составило труда. На вербовочном пункте железнорудной компании «Юньон миньер де о Катанга» ему полонили для начала 2 тысячи долларов в месяц и направили на «курсы усовершенствования» в конголезский город Нагалиса.

«По прибытии к месту назначения, — рассказывает Брейден, — я сразу же почувствовал, что в воздухе пахнет ЦРУ. Одного из парней, дежуривших на аэродроме, я узнал — он был связным у нас в Форт-Беннинге. „Шш… — сказал он мне, — мы здесь называемся не ЦРУ, а дорожно-ремонтным отрядом компании «Уэстерн интернейшнл»“.

„Ну и ну, — подумал я — надо было отправиться на другой конец света, чтобы попасть к тому же хозяину“».

На «курсах» Брейден чувствовал себя как рыба в воде. «Я словно вновь очутился в Форт-Беннинге — те же программы, та же тактика, те же инструкторы… Даже на оружии, которое мы изучали, стояла метка: „Сделано в США“, хотя поставляли нам его бельгийские контингенты войск НАТО…»

Учения происходили в условиях, «максимально приближенных к действительности».

«Мы совершали набеги на деревни, предварительно получив указание: „Все, что движется и имеет черную кожу, должно стать вашей мишенью…“ Убить конголезца нам было легче, чем собаку. Пленных мы не брали. Помню, в городе Накилица изрешетили пулями 200 человек, а в одном из соседних городишек — 400. Среди нас были кроме американцев белые южноафриканцы и родезийцы, англичане, французы, немцы, испанцы… Почти все имели дело с правосудием, побывали в тюрьме и вообще прошли, как говорится, огонь, воду и медные трубы. Некоторые из наших ребят отрезали убитым уши, которые потом бальзамировали и продавали в качестве сувениров американским летчикам по 20 долларов за штуку»…

Вообще в Конго, по словам Брейдена, до поры до времени все шло как по маслу. «В дополнение к постоянному заработку были и другие доходы, особенно когда удавалось распотрошить какой-нибудь банк или золотой прииск. После Вьетнама работа в Конго казалась мне совсем безопасной, а чины шли быстрее: там я все в сержантах ходил, а здесь в течение трех месяцев стал лейтенантом».

Но вот нагрянула беда…

«В тот день, — вспоминает Брейден, — мы с майором Петерсом, нашим командиром, подъехали на джипе к отелю в Кисангани. Не успели войти в подъезд, как на меня бросаются четверо в штатском и суют нод бок свои 38-калпберные кольты. Потом показывают удостоверения ЦРУ и говорят, что я арестован по обвинению в дезертирстве из американской армии. Майор Петерс только плечами пожал: „Жаль, — говорит, — парень, терять такого орла, но сам понимаешь, здесь ЦРУ — главный хозяин». И пошел своей дорогой. А меня приволокли в комнату № 13, сфотографировали со всех сторон, обыскали, раздели, нацепили старый арестантский халат и крепко-накрепко привязали к кровати. Я знал, что такое „допрос третьей степени», поэтому, не теряя времени, сразу же во всем признался».

Потом Теду Брейдену надели наручники и на самолете переправили в США. Там посадили в военную тюрьму Форт-Дикс, где без суда продержали несколько месяцев. «Я уж думал, что обо мне забыли, как вдруг приходит однажды в мою камеру некий субъект и спрашивает, согласен ли я снова работать на ЦРУ. „Соглашайся, — говорит, — иначе в Штатах нигде не сможешь устроиться — мы об этом позаботимся». — „Что ж, — отвечаю, — пусть будет по-вашему». А про себя думаю: „Только бы на свободу выйти — там уж как-нибудь не пропаду!»»

Брейдену в самом деле не угрожает голодная смерть. Пока США выступают в роли мирового жандарма и занимаются экспортом контрреволюции, ему — квалифицированному палачу и убийце — не грозит безработица.