2.1. Объективная структура и субъективная структура

Исходным пунктом рассуждений Лоренцера является различение объективной и субъективной структур как двух моментов общественной действительности. «В той мере, в которой анализ политэкономических процессов освобожден от формулирования общественной объективности и одновременно субъективной проблематики чувственно-непосредственной индивидуальности, а также от введения равнозначных понятий, анализ субъективной структуры (на примере психоанализа) закономерно начинается с выхода из тупика субъективизма»^[1]. Итак, в то время как (согласно Лоренцеру) политическая экономия исследует объективные структуры, объявленный социальной наукой психоанализ призван исследовать субъективную структуру. «Задача психоанализа состоит не в установлении естественных или социальных условий человеческого поведения, а в индивидуализированном отождествлении структуры переживаний. Его целью является анализ реально действующих «значений» поведения, так сказать, поведенчески определяемый проект действий. При этом интерес представляет не сам индивид как находящийся в фокусе естественных и общественных определенностей, но фиксация тех или иных отношений природы и общества в системе чувств индивида»^[2].

Задача анализа субъекта, таким образом, состоит в постижении психики другого человека, понимании субъективных смысловых связей, которые определяют жизненную практику индивида. По Лоренцеру, этого нельзя осуществить в рамках научных объяснений, человек получает доступ к психике другого только через герменевтику. Основой этой концепции является строгое разделение переживаний и событий. «В психоаналитическом воссоздании процесса возникновения неврозов причинно обусловленное событие не может быть представлено даже в общих чертах, так как плоскость наблюдения событий вообще не достижима. Реконструкция конкретного происшествия — это не выяснение действительных случаев, аналогичное воссозданию исторических процессов, а всегда лишь реконструкция переживаний, зависимых к тому же еще от обстоятельств истории жизни с их актуальными взаимодействиями в прошлом»^[3].

Такое различение события и переживания, а следовательно, объективной и субъективной структур, объективного и субъективного анализов структур является центральным. Однако оно может привести к отклонениям в ту или иную сторону, поэтому здесь необходима строгая дифференциация, точнее говоря, встает вопрос о взаимоотношении обеих структур. При этом важно то, что их нельзя отделить друг от друга, можно лишь установить между ними взаимное соответствие. «Только прагматически-агностическое отречение от истины может привести к отказу от признания логики индивидуальной структуры как объективной логики общеисторической практики. Тот факт, что реальное формирование индивидуальной структуры характеризуется конкретизацией общественных процессов и общественной структуры, прежде всего классовых антагонизмов, не только допустим, но и вообще является здесь единственно мыслимым»^[4]. Но с другой стороны, объективная и субъективная структуры не находятся в отношениях взаимовыводимости: «Даже в рамках переноса практики в данном случае не должна воскрешаться простая теория отражения. Возникает не грубый оттиск, а «структурное соответствие». Иначе говоря, точно воспроизводится структура форм взаимодействия»^[5].

Полемика Лоренцера с Севом и Хольцкампом показывает, что Лоренцер в данном случае выступает не только против «простой теории отражения» (такая критика не может быть всерьез отнесена к теории отражения как материалистической теории познания в ее современном виде), а в принципе против отношений взаимовыводимости. Лоренцер отрицает выдвинутое Сэвом^[6] понимание соотношения индивида и общества и их опосредования через общественные формы индивидуальности: «Когда мы исследуем конкретную индивидуальность, мы не можем просто вывести ее из конкретности общества, к которому принадлежит индивид. В противном случае, даже говоря о диалектике индивида и общества, мы остаемся около одного полюса — „общества»»^[7]. Взгляды Хольцкампа^[8] он критикует следующим образом: «Концепция Хольцкампа пытается установить связь индивидуального процесса с общественной объективностью без учета биологической объективности. Тем самым он пытается путем объективного исследования индивидуальных процессов согласовать две сферы исследования: биологическую обусловленность индивидуального процесса и систему общественных условий, причем он однозначно остается в плоскости объективного анализа. В той мере, в какой ему это удается, он неизбежно покидает область субъективного анализа и не может ничего сказать о формировании субъективных структур и структур субъективности индивидуального; точнее, он неизбежно оставляет открытым вопрос о том, «как» образуется индивидуальная структура»^[9].

Прослеживая постепенное раскрытие идей Лоренцера, мы можем поставить принципиальный, абстрактно-общий вопрос о том, как он определяет «сущность человека». Явно отграничиваясь от концепции Сева, касающейся «эксцентричности» человеческой сущности, Лоренцер однозначно утверждает: «Но искомая сущность находится в конкретном индивиде». И продолжает: «Как внутренние регуляторы они (модели поведения. — Авт.) явно не относятся к наблюдаемой плоскости явлений взаимодействия, но представляют собой структурные элементы сущности личности, в социальном плане определяющие ее форму. Эти внедренные в личность и определяющие ее сущность модели поведения называются «определенными формами взаимодействия». Они являются для конкретного индивида общественными отношениями»^[10].

Постепенное раскрытие и текстуальное изложение взглядов Лоренцера было необходимо для того, чтобы выявить общие черты и различия их с критической психологией. Бесспорно, представители критической теории субъекта правы, когда требуют научного исследования субъекта и соответственно субъективности. В этом их решающее отличие от сторонников объективистских концепций. Вместе с тем это создает видимость того, что критическая психология отличается от фрейдо-марксизма не в основном, а в деталях. Но решающее различие их состоит в том, что Лоренцер и другие представители фрейдо-марксизма считают необходимым «дополнить» марксизм анализом субъективной структуры^[11], причем речь идет не о требовании разрабатывать новые категории для адекватного понимания этой специфической области действительности (такое требование выдвигает и критическая психология), но о том, чтобы осуществлять этот анализ вне марксизма.

Для обоснования «необходимости» такого рода «дополнения» марксизм отождествляется с объективизмом. Показательна в этой связи ссылка Лоренцера на Альтюссера: «Напомним альтюссеровское толкование капитала как анализ объективной структуры. Даже не соглашаясь с историко-философскими выводами Альтюссера об «антигуманистическом» характере общественной теории Маркса, следует признать, что марксова интерпретация ведет к резкому разграничению политэкономического анализа и анализа субъективной структуры. Внутренняя связь метода и предмета исключает перенос анализа общества на анализ индивида и анализа индивида на анализ общества»^[12]. При этом важно, что Лоренцер и Альтюссер едины в своем экономическом, а также объективистском (не) понимании марксизма^[13], делая из этого различные выводы: первый принципиально отрицает необходимость теории личности, а второй говорит о том, и то ее нужно создать вне рамок марксизма.

До сих пор мы критиковали Лоренцера в герменевтической плоскости (понимаемой материалистически) как истолкователя марксистской теории. Однако критика его понимания марксизма должна, разумеется, иметь предметное основание (в противном случае критика была бы одновременно и субъективно-идеалистической, и догматической). Вопрос ставится так: в чем состоит действительная взаимосвязь объективных условий жизни и ее субъективного развития? Это отношение также имеет свои естественно-исторические предпосылки, на которых мы должны коротко остановиться.

На относительно поздней фазе развития организмов возникают сообщества животных, которые не только представляют собой жизненную необходимость для существования отдельного организма, но и сами по себе являются носителями естественно-исторического процесса развития как процесса формирования единичного организма. Это также означает, что животные обладают способностью к обучению, помогающей им приспособиться в рамках онтогенеза к специфическим условия их жизни. Это в принципе пассивное отношение отдельного организма к естественным условиям жизни изменяется на стадии перехода от животного к человеку и в процессе возникновения человека и, следовательно, общества. Человек способен уже к активному преобразующему столкновению с общественной и естественной действительностью, поскольку у него развивается умение приспосабливаться, необходимое на общественном уровне развития.

Различие между животными и человеческими сообществами состоит при этом еще и в том, что первые обеспечивают существование особи и необходимое «свободное пространство» для обучающих воздействий среды, в то время как на уровне человеческого развития рамки одних лишь индивидуальных потенций разрываются общественными отношениями, а общественные отношения служат не только обеспечению, но и расширению и приумножению потенций индивидов путем вещественного и теоретического накопления, способствуя также сотрудничеству индивидов. «Конкретные индивиды, таким образом, благодаря специфическим, исторически обусловленным процессам оптимизации, результаты которых снимаются на высшей стадии развития, модально «предопределены» для сохранения существования и овладения бытием при общественных условиях жизни, — пишут К. Хольцкамп и У. Хольцкамп-Остеркамп. — Филогенетически сформировавшиеся способности к деятельности, познанию и развитию потребностей способствуют их активному участию в общественном производстве, а обобществление индивидов в ходе реализации этих способностей вносит свой вклад в поддержание общественного и индивидуального существования в условиях исторически определенных общественных отношений»^[14].

Уже на более высоком уровне развития жизнь отдельного организма может осуществляться только в связи с другими представителями сообщества. Это справедливо также и для людей, поскольку для поддержания жизни они нуждаются в определенных общественных продуктах, а их деятельность по отношению к общественной и естественной действительности необходимо является коллективно-кооперативной. Таким образом, субъекты принятия решений представляют собою не отдельных индивидов, а группы людей; деятельность этих групп как бы резюмирует в себе сознательную активность входящих в группы индивидуальных субъектов. Из вышесказанного следует, что в марксистской теории объективные условия и субъективные факторы имеют совершенно иной смысл, чем у Лоренцера. «В общем виде объективные факторы всех явлений общества выступают в качестве предпосылок действий деятельного субъекта, объективно определяющих то или иное направление его деятельности, независимо от того, являются ли эти деятельные субъекты личностями, социальными группами, классами общества или обществом (особенно однородным) в целом». В противоположность им «существуют субъективные факторы всех общественных явлений и отношений, которые возникают на основе объективных предпосылок и призваны давать движению объективных факторов правильное направление, формировать их для достижения определенных эффектов, осуществлять определенные цели»^[15].

Здесь важно не только, чтобы оба момента понимались как нечто относительное (в то время как у Лоренцера они имеют жестко очерченные границы), но и то, что на основе динамических взаимоотношений субъективная (индивидуальная и коллективная) деятельность имеет объективный характер и содержание, поскольку они связаны с объективным состоянием дел. Для отдельного индивида это означает, что его деятельность может быть понята лишь в рамках сохранения его общественной жизни и контроля над действительностью, что их эффективность зависит от конкретных объективных условий.

Прежде чем продолжить обсуждение по существу, следует указать, что в аргументации Лоренцера содержится также методическое обоснование необходимости анализа субъективной структуры, согласно которому только герменевтический подход к технике другого человека позволяет понять его «чувственные связи». Но тогда (это также следует из наших рассуждений) необходимо признать, что теория общества имеет преимущество перед теорией познания, и мы должны разъяснить лишь вопросы по существу содержания, прежде чем мы перейдем (см. разд. 2.3) к методическим проблемам.

Lorenzer A. Zum Verhalthis von objektiver und subjektiver Struktur. — In: Lorenzer A. Sprachspiel und Interaktionsformen. Vortrage und Aufsätze zu Psychoanalyse, Sprache und Praxis. Frankfurt/M., 1977, S. 198. ↑
Lorenzer A. Zum Verhaltnis von Natur und Geschichte im Individuum. — In: Lorenzer A. Sprachspiel und Interaktionsformen, S. 182. ↑
Lоrenzer A. Die Wahrheit der psychoanalytischen Erkenntnis. Ein historisch-materialistischer Entwurf. Frankfurt/M., 1974, S. 97 f. Уте Хольцкамп-Остеркамп (см.: Holzkamp- Osterkamp U. Grundlagen der psychologischen Motivationsforschung 2, S. 414; см. также: Freud S. GW, Bd. XI, S. 450) указала, что не получивший у Фрейда окончательного решения вопрос об отношении переживания и события однозначно решается им в пользу переживаний; Лоренцер также признает это (см.: Lorenzer A. Die Wahrheit der psychoanalytischen Erkenntnis, S. 149 f.). ↑
Ibid., S. 261. ↑
Ibid., S. 254. ↑
См.: Сэв Л. Марксизм и теория личности, с. 218, 219, 340 и сл. ↑
См.: Lorenzer A. Zur Dialektik von Individuum und Gesellschaft. — In: Produktion, Arbeit, Sozialisation. Frankfurt/M., 1976, S. 18. ↑
См.: Holzkamp K. Sinnliche Erkenntnis — Historischer Unsprung und gesellschaftliche Funktion der Wahrnehmung, Кар. 5. ↑
См.: Lorenzer A. Zur Konstitution von Bedeutungenim primären Sozialisationsprozeß. — In: Methodologie des Sprachwis- senschaft, S. 191; см. также: Lorenzer A. Das Individuum der abstrakten Psychologie bei Klaus Holzkamp. Anmerkungen zum Marburger Kongreß. — «Psychologie und Gesellschaft», 1977, H. 3/4, S. 33 ff. ↑
Lorenzer A. Zur Dialektik von Individuum und Gesellschaft. — In: Produktion, Arbeit, Sozialisation, S. 20, 21. ↑
Lorenzer A. Die Wahrheit der psychoanalytischen Erkenntnis, S. 227. ↑
Lorenzer A. Zur Dialektik von Individuum und Gesellschaft. — In: Produktion, Arbeit, Sozialisation, S. 38. ↑
Совершенно очевиден и не нуждается в доказательствах тот факт, что понимание марксизма Альтюссером является экономическим, поскольку общество в целом он сводит к его экономическому базису, и объективистским, поскольку он считает научный социализм «теоретическим антигуманизмом», тем самым он ликвидирует самые основы марксистской теории (см.: Braun К.-Н. Zur Verteidigung des realen Humanismus gegen seine pseudomarxistischen Verächter. — In: Beiträge zur Kritischen Psychologie, Bd. II, Persönlichkeitstheorie (2). Marburg, 1976, S. 29 ff.; Tomberg F. Louis Althussers antihumanistische «Kapitab-Lektüre..— In: Betr.: Althusser. Köln, 1977). ↑
Holzkamp K., Holzkamp-Osterkamp U. Psychologische Therapie als Weg von den blinden Reaktion zur bewußten Antwort auf klassenspezifische Lebensbedingungen in der bürgerlichen Gesellschaft am Beispiel «des ,,Examensfalls“» von Manfred Kappeler. — In: Kappeler M., Holzkamp K., Holzkamp-Osterkamp U. Psychologische Therapie und politisches Handeln. Frankfurt/M., 1977, S. 59. ↑
Воllhagen P. Gesetzmäßigkeit und Gesellschaft. Zur Theorie gesellschaftlicher Gesetze. Berlin, 1967, S. 68. ↑

Оглавление