3.1. Психотерапия и проблемы освобождения личности

Из предшествующего изложения, особенно же из проведенного нами анализа фрейдо-марксистской формулировки целей психотерапевтического процесса, очевидно, что фрейдо-марксизм делает особый упор на «просветительской» функции психотерапии, на ее эмансипирующем воздействии, на ее вкладе в дело освобождения личности. Исходя из этой позиции, фрейдо-марксисты энергично выступают против представления, будто психоанализ ограничивает терапию одними лишь задачами приспособления пациента к окружающей среде^[1].

Для критики позиции фрейдо-марксистов в данном вопросе необходимо прежде всего выяснить, в какой мере фрейдо-марксистская психотерапия может способствовать эмансипация индивида. Далее мы рассмотрим с этой точки зрения возможности вообще психотерапии, в особенности же педагогически-терапевтические мероприятия в их понимании с позиций критической психологии. Выяснение этого возможного вклада надо проводить, имея в виду следующие два центральных с точки зрения критики фрейдо-марксизма по данной проблеме пункта (оба они уже затрагивались в предшествующих разделах): 1) при редукции психики к ее субъективной структуре и к процессам ее формирования в детском и младенческом возрасте остаются без внимания текущие, конкретные и реальные жизненные проблемы пациента, что лишает действенности всю терапию; 2) если устраняется связь между способностями и познаниями пациента, которая может быть налажена только с помощью педагогических мероприятий, то оказывается невозможным добиться более полноценного вклада данного индивида в жизнь общества, более полного контроля над реальностью со стороны индивида. Однако всякая способность к подобному контролю уже есть предпосылка того, что индивид сможет в большей мере противостоять попыткам господствующего класса ограничить сферу его деятельности, в том числе и политической.

Как было детально рассмотрено ранее, мы должны исходить из того, что освобождение индивида достигается только посредством процесса его политизации, а этот процесс реализуется только при помощи создания у данного индивида продуктивной мотивации на основе выработки у него более глубокого понимания действительности, и прежде всего его классовых интересов. Отсюда вытекает, что фрейдо-марксизм ничего не может дать в интересующем нас здесь направлении. Уводящее от реальности смещение центра тяжести проблемы к процессам, происходившим в раннем детстве, отрывает индивида от реальных вопросов его взаимодействия с обществом, от понимания роли конкретных социальных условий в этом взаимодействии, которое по существу имеет классовый характер. А без такого понимания личность не может принять участия в изменении своих собственных условий существования, основанном на преобразовании общественных отношений. Недостаточно будет даже сказать, что фрейдо-марксистская терапия стремится к приспособлению индивида к общественным условиям в том смысле, что личность должна дойти до слепого повиновения предъявляемым к ней требованиям; скорее эта терапия ведет к полной дезориентации индивида на базе окончательной психологизации его установок и выведения его за пределы сферы политики. Но освобождение личности, напротив, означает сознательное восприятие и реализацию общественно значимых целей, и только путем такой реализации личность «может выйти за свои пределы», постичь общественные предпосылки индивидуального существования, осознать свои собственные эмоции как специфическое отражение своих взаимоотношений с обществом, почувствовать свою ответственность перед обществом; психическая стабильность достигается лишь посредством ориентации на будущее, сопровождающейся укоренением в коллективных условиях жизни^[2]

Индивидуализм и психологизм фрейдо-марксистских концепций наглядно выступает на примере следующего высказывания Лоренцера: «Нетрудно убедиться в том, что глубинно-герменевтическое погружение в «практику» приводит к «снятию» расщепления общества на классы. Дело не в том, что такое психоаналитическое погружение отрицает это расщепление или хотя бы вуалирует его; главное, что оно позволяет индивиду как бы поставить под сомнение самый факт его поражения в жизненной борьбе. О реальном же снятии существующей структуры общества при этом, ‘несомненно, но может быть речи»^[3]. На самом же деле несомненно здесь нечто иное, а именно: ни на какой стадии психоаналитической терапии не оспаривается ни вовлеченность индивида как изолированной единицы в буржуазные классовые отношения, пи ограниченность возможностей индивидуального развития, вытекающая из этой вовлеченности. Эта ситуация глубочайшим образом влияет на формирование поведения больного и на прогноз при лечении. Если же конкретно-исторически рассмотреть цель, которую фрейдо-марксизм ставит перед психотерапией, то нельзя не заметить, что в качестве такой цели выступает превращение пациента в буржуазного индивида, осознавшего себя в своей обособленности.

Впрочем, «освобождающее» воздействие фрейдо-маркснстской терапии выглядит сомнительным еще и по другой причине. Ведь по крайней мере применительно к пациентам из среды рабочего класса и вообще лиц, работающих по найму, нельзя по изложенным выше основаниям представить себе, будто дело обстоит так, что эта терапия может вылечить их психическое страдание; напротив, при определенных обстоятельствах она может глубже запутать их в индивидуальных конфликтах и еще более подорвать их способность контролировать свою реальность, в то время как на том, хотя бы и недостаточном уровне функционирования, па котором находятся эти пациенты, такая способность к контролю если и не высока, то по крайней мере не понижается. Эти пациенты никак не могли бы получить облегчение своим психическим страданиям путем фрейдо-марксистской терапии, поскольку такое облегчение возможно только при включении индивидуальных процессов контроля над действительностью в соответствующие общественные процессы, то есть при мотивированном, хотя и не сводящемся к внешним влияниям, понимании социальных целей.

Тем самым мы не утверждаем, что психотерапия «как таковая» вообще не может ничего дать для освобождения личности. С точки зрения критической психологии, напротив, педагогически-терапевтические мероприятия должны иметь своей обязательной целью развертывание способностей индивида с учетом того, что в условиях буржуазно-классового общества всегда существует потенциальная угроза для существования личности. «Подчеркивая роль общественно-политического аспекта психотерапевтических мероприятий, мы должны отстаивать тот тезис, что процесс терапии на базе совершенствующегося научного познания в то же время представляет собой и прогресс в деле обеспечения возможностей для развития индивида, но этот прогресс отнюдь не гарантирует пациенту «нормальной» жизни, не подверженной патогенным факторам после завершения лечения… Терапевт не может обеспечить иных объективных социальных отношений господства и подчинения, нежели те, которые наличны при существующей общественной ситуации, и не может выбирать ту стадию развития социальных организаций, при которой его пациент наилучшим образом развил бы свою личность в идейно-политическом и других отношениях. В реальных условиях буржуазно-классового общества человек всегда стоит перед альтернативой, избрать ли ему полное бессилие своей собственной «частной жизни» или же попытаться участвовать в коллективных усилиях организаций, стремящихся к преобразованию социального порядка, в этом случае с неизбежным риском подвергнуться политическим репрессиям и разделить конкретные исторические недостатки, слабости и ограниченность, свойственные этим организациям, вне которых, однако, цель достижения здорового общественного устройства вообще не может быть даже поставлена»^[4].

Высказанные Г. Виннаи соображения по поводу соотношения между терапией и политической практикой неудовлетворительны уже потому, что он не делает никаких выводов относительно самого терапевтического процесса как такового. Он пишет, например, так: «Терапия в наиболее полном смысле этого слова есть процесс освобождения индивида, перед которым в результате этого процесса открываются обновленные жизненные перспективы; а это возможно только при таких общественных отношениях, которые допускают необходимый для такого обновления уровень свободы. Другими словами, освобождение индивида может стать действительным только в свободном обществе, в котором в то же время это освобождение в качестве организованного или институционализированного процесса становится уже чем-то излишним, учитывая, что солидарность и взаимопомощь здесь превратятся уже во всеобщую жизненную потребность» (Vinnai G. Sozialpsychologie der Arbeiterklasse, S. 132; ср.: Vinnai G. Das Elend der Mannlichkeit, S. 192 f.). Если таким образом и оказываются определенными границы терапии и если можно согласиться с таким подходом к ее возможным результатам, то все же совершенно неясным остается, каков же потенциальный вклад именно терапии в это «обновление жизненных перспектив» и как определить те содержательные представления, которыми должна руководствоваться терапевтическая стратегия, чтобы внести этот вклад. ↑
См.: Holzkamp-Osterkamp U. Die Übereinstimmung. — In: Kritische Psychologie. Bericht über den 1. internationalen Kongreß Kritische Psychologie vom 13—15. Mai 1977 in Marburg, Bd. 2, S. 281 f. ↑
Lorenzer A. Die Wahrheit der psychoanalytischen Erkenntnis, S. 208. ↑
Holzkamp-Osterkamp U. Die Übereinstimmung. — In: Kritische Psychologie. Bericht über den 1. internationalen Kongreß Kritische Psychologie vom 13—15. Mai 1977 in Marburg, Bd. 2, S. 281 f. ↑

Оглавление