Что здесь можно извлечь для апологетики?

Какие выводы делают из приведенных выше фактов те археологи, которые кровно заинтересованы в подтверждении ветхозаветных легенд о патриархах? В общем, эти выводы могут быть сформулированы следующим образом: археология не установила историческую истинность этих повествований, но она показала их историческое правдоподобие, а также обрисовала ту обстановку, в которой патриархи могли жить и, может быть, жили. В подкрепление своей позиции некоторые из буржуазных археологов говорят даже, что было бы вообще напрасно ожидать подтверждения легенд о патриархах археологическими данными — важно, мол, доказательство того, что все это было возможно, а такие доказательства археология представила…

Нужно ли доказывать, что тот или иной человек под таким или другим именем мог существовать в определенную эпоху? Конечно нет, всякие люди всегда могли существовать. Историческая наука при помощи археологических и всяких иных материалов устанав­ливает то, что было, а не то, что могло быть. И ломятся в от­крытую дверь те археологи, которые видят в результатах раскопок подтверждение возможности исторического сущест­вования патриархов.

Когда решается вопрос о том, являлись ли те или иные мифологические или фольклорные персонажи реальными исто­рическими личностями, на первый план выдвигается хроноло­гическая проблема: когда они жили или могли жить? В приме­нении к данному случаю этот вопрос оказывается роковым для тех, кто утверждает историчность патриархов. Ни один из многочисленных вариантов датировки, разработанных библеистикой и библейской археологией, не выдерживает про­верки в свете данных Библии, археологических исследований и общеисторических материалов. Не удивительно поэтому, что ревнители исторической точности Библии находят выход в призыве к воздержанию от точных датировок. «Необходимо, — пишет один из них, — соблюдать осторожность при примене­нии культурных и социальных показателей для целей датиров­ки; поскольку у нас имеются принципиальные установки в во­просе о патриархальной эре, нужна определенная гибкость в фиксации хронологии». Можно посочувствовать буржуаз­ному археологу, скованному «принципиальными установка­ми», то есть обязанностью признавать историческую достовер­ность библейских легенд и историчность их персонажей; в этих целях он вынужден проявлять большую «гибкость», то есть беспринципную изворотливость как в вопросах хронологии, так и вообще в применяемых им методах исторического иссле­дования.

В отдельных случаях эта «гибкость» доходит до того, что хронологические показатели передвигаются на ряд столетий. Так, например, Сайрус Гордон согласен перенести даты жизни Авраама к XV—XIV вв. до н. э. Он опирается при этом на ту же XIV главу книги Бытия, в которой рассказывается о войне Авраама против коалиции пяти царей. В этих военных дей­ствиях участвовало-де незначительное количество войск, а «Ханаан был тогда ареной многочисленных малых войн». Помимо того, Авраам происходил из Месопотамии, а «типич­ным для того времени было проникновение с месопотамской стороны». Видимо, представляя себе, насколько жидка аргу­ментация в пользу его датировки, Гордон тут же делает оговорку, открывающую возможность полной капитуляции в случае необходимости: «Поскольку личности, названные в XIV главе книги Бытия, нигде другими источниками не упоминаются, мы не можем составить надежную картину дей­ствительного положения вещей, и эта глава остается одной из наиболее горящих исторических проблем Библии». Бур­жуазные археологи не могут скрыть того обстоятельства, что «горит» вся проблема датировки эры патриархов, а вместе с ней горит и проблема историчности этих ветхозаветных пер­сонажей. Такие признания обычно сопровождаются многочис­ленными оговорками и даже бодрыми сообщениями о том, что положение постепенно проясняется, но, в общем, выводы ока­зываются достаточно безрадостными. Вот, например, типичное заявление такого рода: «Значительный прогресс был достиг­нут в установлении хронологических координат эры патриар­хов, хотя попытки точного изображения событий и их дати­ровки оказывались неизменно бесплодными». Нельзя не приз­нать весьма своеобразны^ такой прогресс, в ходе которого неизменно ничего не достигается!

Есть и другой прием, при помощи которого библеисты- археологи пытаются выйти здесь из конфузного положения, — он относится не к временным показателям, а к географиче­ским. Прибегает к этому приему и небезызвестный Вернер Келлер.

Из того факта, что об Аврааме, например, нет никаких упоминаний ни в каких документах того времени, делается вывод, по которому он «никогда не мог быть гражданином шумерской метрополии». Жил Авраам на далекой периферии, «не как гражданин мирового города (Ура. — И. К.). — он вел типичную жизнь кочевника!», он «кочевал со своими стадами от пастбища к пастбищу, от колодца к колодцу». Кто же его, рядового кочевника, мог заметить и выделить из многих тысяч подобных ему, кому могло бы понадобиться занести его в ле­тописи и другие документы эпохи?!

Для того чтобы можно было как-нибудь обосновать эту концепцию, надо отказаться от библейской версии о проис­хождении Авраама из Ура — «мирового города». Это не со­ставляет для Келлера особого труда. В греческом-де переводе Ветхого завета говорится не об Уре, а о «стране халдеев». Это значит, что в ИГ в. до н. э., к которому традиция относит перевод «70 толковников», не все признавали именно Ур роди­ной Авраама. Если так, то, может быть, надо считать, что этой родиной был не Ур, а Нахор в Северной Месопотамии? Ста­рательно выискиваются малейшие намеки в Ветхом завете, могущие подтвердить такое решение. И что тут еще можно сделать, если сам Олбрайт сокрушенно признается: «Прежнее представление об исходе из Ура Халдейского в Харан не на­шло, за исключением обнаружения самого города, никаких археологических подтверждений»?

Нельзя не видеть того, что и келлеровское решение вопроса никак не помогает в подтверждении историчности ветхоза­ветных легенд о патриархах. Почему-то, оказывается, надо пренебречь прямыми свидетельствами Библии и исходить из текстов, которые можно счесть в лучшем случае лишь тем­ными намеками. И с другой стороны, куда девать библейские же сообщения о деятельности Авраама на широкой между­народной арене — о его жизни при дворе египетского фараона, победоносном и решающем участии в войне одной коалиции месопотамских царей против другой? Вряд ли такая актив­ность могла бы остаться незамеченной.

Любопытный образчик софистического маневрирования в вопросе об исторических основах легенд о патриархах дает «Журнал Московской Патриархии» в своей рецензии на кни­гу Райта «Библейская археология».

Православный автор недоволен тем, что Райт «слишком бегло касается ряда важных исторических проблем, связан­ных» с царями Зимрилимом и Хаммурапи. Он напоминает о найденных документах, по которым «в районе Мари вели полуоседлый образ жизни воинственные племена» под назва­нием вениаминитов, и заодно сообщает, что «Мари расположен как раз вблизи Харрана — древнего центра, вокруг которого, согласно Библии, располагались кочевья ветхозаветных пат­риархов». Что же, значит, все хорошо и правильно — патриар­хи, по Библии, жили в районе Харрана, а археология под­тверждает существование там племени вениаминитов — одного из ответвлений этой большой семьи? Нет, тут же бого­слов вынужден бить отбой: «Правда, мы сталкиваемся с серьезной хронологической трудностью, которая тесно связана с другим «исполином» древности — царем Хаммура­пи». Как выше уже говорилось, Хаммурапи-Амрафел, по Ветхому завету, был современником Авраама, стало быть, и Зимрилим, живший в одно время с Хаммурапи, был совре­менником патриарха; Вениамин же, по Вехтому завету, при­ходился Аврааму правнуком. Если учесть, что сын Исаак по­явился у Авраама, когда ему было 90 лет, то надо сделать вывод, что племя, происшедшее от Вениамина («вениаминиты»), могло появиться лишь через много лет после жизни Авраама. Если так, то о значении данной находки для подтверждения историчности Авраама не приходится и гово­рить. Как же сводит концы с концами благочестивый рецен­зент в своей критике показавшегося ему недостаточно благо­честивым американского археолога-рецензента?

По существу — никак. Он оставляет их несведенными. «Если мы отождествим,— говорит он,— Хаммурапи и Амрафела, то станет очевидным, что израильское колено Вениами­ново в то время еще не могло существовать, ибо оно не было одновременно с Авраамом, и тогда марийские «вениаминиты» не тождественны библейским или марийские документы гово­рят о библейском колене, и тогда Амрафел — не Хаммурапи». Иначе говоря, православный богослов подтверждает, что оба решения неблагоприятны для исторической апологетики Библии, но на всякий случай упрекает Райта в том, что «все это совершенно обойдено молчанием» в его работе. Упрек этот не заслужен американским археологом — тот так же усердно, как и его православный рецензент, старается найти выход по возможности благоприятный для репутации Библии. Но что делать, если это невозможно?