Кто у кого позаимствовал?

В огромном количестве найденных египетских папирусов обращают на себя внимание некоторые близкие по содержанию к библейским сюжетам. Зарубежные археологи-библеисты касаются этих материалов весьма осторожно, ибо не напрасно считают их опасными для репутации Библии, как богодухновенной книги.

В Ветхом завете рассказывается о том, как жена египетского царедворца Потифара пыталась соблазнить сына Иакова, прекрасного Иосифа, находившегося в услужении у ее мужа — «Она схватила его за одежду его и сказала: ложись со мною. Но он, оставив одежду свою в руках ее, побежал и выбежал вон. Она же… кликнула домашних своих и сказала им так: посмотрите, он привел к нам еврея ругаться над нами. Он пришел ко мне, чтобы лечь со мною; но я закричала громким голосом; и он… оставил у меня одежду свою и побежал и выбежал вон». Ту же версию сообщила эта женщина своему мужу, что, разумеется, навлекло на Иосифа репрессии. В материалах египетского фольклора имеется чрезвычайно близкая параллель к этому библейскому сказанию.

В одном папирусе, относящемся к XIV—XIII вв. до н. э., содержится рассказ о двух братьях. Однажды младший брат оказался дома в момент, когда старший работал в поле. Находившаяся также дома жена старшего брата принялась соблазнять юношу.

«…Она ему сказала:

— Сила в тебе. Каждый день смотрю я, какой ты крепкий. Ее сердце познало его, как познают юношу. Она встала. Она его схватила. Она сказала ему:

— Пойдем полежим часок. Приятно это будет и для тебя, я же, ей-ей, сделаю тебе красивую одежду.

Юноша сделался, точно южная пантера от гнева, вследствие негодных слов, которые она сказала ему. И ей стало очень-очень страшно».

Отчитав соблазнительницу, добродетельный юноша отправился в поле, а когда старший брат вернулся, то жена его, боясь, что ее поведение откроется, рассказала своему мужу выдуманную тут же ею историю о том, как деверь хотел ее изнасиловать, избил ее и т. д. Сюжетное совпадение древнеегипетской новеллы с библейским сказанием — налицо.

Среди найденных многочисленных документов, относящихся к фараону Аменхотепу IV, имеется гимн Солнцу, обнаруживающий большое сходство со 103-м псалмом Библии. Возьмем такое место этого псалма: «Он (Яхве. — И. К.) сотворил луну для указания времен; солнце знает свой запад. Ты простираешь тьму, и бывает ночь; во время ее бродят все лесные звери; львы рыкают о добыче и просят у бога пищу себе». У фараона Аменхотепа выражены те же мысли —правда, более ярко и поэтично: «Заходишь ты за западный горизонт, и земля лежит во тьме. Люди как мертвые покоятся в их жилищах. Укрыты головы, один глаз не видит другого. Пусть хоть украдут имущество, под головой лежащее, человек этого не заметит. Львы выходят из своих пещер, всякая змея жалит. Земля пребывает в молчании, ее творец покоится в своем горизонте». Приведя эти тексты, немецкий библеист Антон Йирку выражает сильнейшее удивление по поводу их смыслового совпадения и строит гипотезы насчет возможного заимствования. Трудность заключается только в том, чтобы установить, кто у кого заимствовал, — евреи у египтян или наоборот…

Йирку не может остановиться ни на одном из этих вариантов. Считать, что египетский фараон еще в XV в. до н. э. имел перед глазами псалмы Давидовы, — значит поставить на голову всякую возможную библейскую хронологию. Другой вариант также связан с серьезнейшими осложнениями. На первый взгляд все получается хорошо и удобно: если в Ветхом завете оказываются египетские заимствования, то это может служить для подтверждения того, что евреи действительно находились в египетском плену, где и совершили эти заимствования. То же относится и к новелле о Иосифе и его приключении с женой Потифара в связи со сказкой о двух братьях — нетрудно, представить себе, что израильтяне во время своего пребывания в египетском плену слышали или даже читали эту сказку и потом использовали ее при написании соответствующих мест Пятикнижия. Но стать на такую точку зрения — значит поставить под сомнение уникальность и оригинальность библейского текста, бросив на его авторов прямую тень плагиата. Набожный историк, не желающий покинуть позиции библейской апологетики, оказывается в безвыходном положении.

На самом деле никаких неразрешимых трудностей здесь нет. Необязательно даже исходить из тезиса о том, что в данном случае обязательно имело место заимствование. Вполне возможно, что восторженно-религиозное отношение к солнцу и другим явлениям природы складывалось параллельно и независимо у разных народов. Даже одни и те же поэтические образы могут найти свое выражение в фольклоре разных народов. В случае с Иосифом похоже на то, что сказание о том испытании, которому подвергла его нравственность развратная жена Потифара, представляет собой бродячий фольклорный сюжет, отразившийся и в сказке о двух братьях, а вовсе не сообщение об имевшем место историческом случае. Но это, конечно, ставит под сомнение историчность всей библейской легенды о Иосифе и его египетской карьере. Текстуальные же совпадения в обоих приведенных нами случаях вовсе не так очевидны, чтобы факт заимствования можно было считать очевидным.

Такое решение вопроса, по которому религиозно-поэтическое творчество древних евреев и египтян шло одними и теми же путями, тоже не может удовлетворить апологетов Библии, ибо оно опять-таки лишает последнюю ореола исключительности и неповторимости. Ведь таких параллелей — притом с творчеством самых различных народов древности и позднейших времен, можно найти очень много. Но что тогда остается от учения о том, что Библия явилась продуктом божественного откровения, данного одному лишь еврейскому народу?

Содержание