Следы апостолов?

Большое место в археологической литературе по Новому завету занимают сюжеты, связанные с путешествиями апостола Павла. Первое впечатление, которое может возникнуть при чтении многочисленных сочинений, посвященных этому вопросу, заключается в том, что чуть ли не каждый шаг апостола оставил свои следы, которые с полным успехом раскрываются археологами. Но это впечатление абсолютно обманчиво; оно создается лишь благодаря исключительной настойчивости авторов, не без успеха старающихся в каждом случае сделать слона даже не из мухи, а просто из ничего.

Книга Деяний апостольских подробно описывает путешествия Павла по всей территории Римской империи. Особенно выделяется при этом его проповедническая деятельность в Афинах, в Коринфе и в Ефесе. После третьего путешествия, как гласит новозаветная традиция, когда Павел вернулся в Иерусалим, он был там арестован и оттуда препровожден для суда сначала в Кесарию, а потом в Рим. Там несколько лет продолжалось следствие. Одно время Павел находился даже на свободе и использовал возможность для четвертого путешествия — на Крит. Вернувшись опять в Рим, он стал проповедовать при дворе императора Нерона и даже сумел обратить в христианство одну из его наложниц. Это, как можно представить себе, явилось последней каплей в чаше терпения Нерона, и тот распорядился казнить апостола.

Казалось бы, при такой бурной публичной деятельности в самых оживленных культурных и политических центрах того времени исторические сочинения, летописи, государственные документы, многочисленные надписи на стенах зданий, гробниц и т. д. должны были подробно рассказывать о том, как проповедовал красноречивый энтузиаст-христианин, как ему удавалось обратить в свою веру одних, какое враждебное возбуждение вызывал он в других, какие при этом разгорались бурные страсти и как в конце концов этот пламенный и, по всей видимости, высокоталантливый фанатик погиб во славу проповедуемого им бога. Тем более этого следовало бы ждать по поводу деятельности Павла при дворе императора Нерона. Римские историки Тацит и Светоний подробно описали все происходившее при дворе этого знаменитого тирана; они не могли бы пройти мимо таких связанных с Павлом событий, о которых рассказывают Деяния.

Какие же следы этих событий обнаруживаются в исторической литературе, в вещественных памятниках и в надписях?

Что касается исторической литературы, то в отношении ее можно ответить коротко: ни одного упоминания о Павле нет ни у Тацита и Светония, ни у других историков того времени, в частности, у Иосифа Флавия, который с большим интересом относился к деятельности своих выдающихся соотечественников и, конечно, не оставил бы без внимания фигуру Павла и шум, произведенный им, если судить по Деяниям, чуть ли не на всей территории Римской империи. Здесь совершенно нечем поживиться теологам и благочестивым историкам, ищущим исторического подтверждения новозаветных легенд. В археологических же материалах они кое-что находят.

В связи с пребыванием апостола Павла в Ефесе и его проповедью христианства там Деяния рассказывают о бунте против Павла, который был поднят неким «серебряником» Димитрием, занимавшимся изготовлением предметов культа богини Артемиды. Он собрал своих товарищей по ремеслу и поделился с ними своими опасениями насчет того, что проповедь Павла отвращает людей от языческой богини и тем подрывает источники дохода ремесленников, работающих для ее храма. Еще в 60-х гг. прошлого века английский архитектор и археолог И. Вуд предпринял поиски в Ефесе храма Артемиды, продолжавшиеся ряд лет, пока, наконец, продолжателя дела Вуда Я. Хогарт и А. Хендерсон открыли развалины этого храма уже в начале XX в. Найдено много предметов культу богини Артемиды, в том числе ее статуэтки, а также надписи, возвеличивающие божественную мощь Артемиды. Это оказалось достаточным материалом для торжествующих криков о том, что один из важнейших моментов деятельности апостола Павла нашел свое археологическое подтверждение. А есть ли основания для таких заявлений?

Из того обстоятельства, что в Ефесе действительно оказался реально существовавший в древности храм Артемиды, следует только тот вывод, что автор Деяний знал о существовании его в этом городе. В тех кругах христианского населения, где из уст в уста передавались повествования и легенды о деятельности Павла, тоже, видимо, знали о существовании храма Артемиды Ефесской; и нет ничего удивительного, что в этих легендах — независимо от того, лежали ли в их основе действительные факты, — пребывание Павла в Ефесе оказалось каким-то образом сюжетно связанным с храмом Артемиды. Ефесские ремесленники, по сообщению Деяний, восклицали: «Велика Артемида Ефесская!» Это восклицание совпадает с обнаруженными в храме надписями. Отсюда вытекает лишь то, что авторы легенды знали эту формулу, провозглашение которой занимало, вероятно, важное место в ритуале служения богине Артемиде. Но свидетельствует ли все это об историчности самого сказания, фигурирующего в Деяниях? Никаких оснований к такому заключению не существует. Заметим при этом, что за все десятилетия археологических поисков в Ефесе не удалось обнаружить ни малейшего намека на имя апостола Павла и на его деятельность в этом городе.

Точно так же обстоит дело и с пребыванием апостола в Афинах. Хотя он там был, по сообщениям Деяний, недолго, но действовал так активно, что вряд ли эта его деятельность могла бы остаться не замеченной и не отмеченной современниками. Между тем и здесь царит то же неизменное молчание.

Раскопки в Афинах были проведены в беспрецедентно широком масштабе. Райт пишет, что археологические исследования в районе афинской агоры — экономического и культурно-политического центра древних Афин, — проводившиеся с 1930 г. Американской школой классических исследований, являются «одним из лучших примеров систематических археологических работ во всем мире». Затрачено было на них около миллиона долларов. И что же они дали для подтверждения легенды Деяний? По существу ничего.

Центральным моментом деятельности Павла в Афинах должна считаться его речь перед ареопагом^[1]. Трудно думать, что если бы такое событие в истории Афин когда-либо происходило, притом в таких импозантных масштабах, какие изображены в Деяниях,— чтобы оно не нашло своего отражения в греческой литературе того времени. Но оставим этот вопрос в стороне и посмотрим, что могу г извлечь апологеты от археологии из речи Павла перед Ареопагом.

Они нашли отправную точку для -своих построений в том, что Павел оперирует в этой речи культом «неведомого бога». Он говорит: «Проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: неведомому богу». В Афинах до сих пор не найдено ни жертвенника с такой надписью, ни какого бы то ни было намека на этот культ. Тем не менее оказывается возможным использовать тот факт, что в 1908 — 1909 гг. немецкая экспедиция под руководством В. Дерпфель- да нашла алтарь II в. н. э., на котором вырезана надпись: «Неведомому богу Капитон приносит дары». Найден он, правда, не в Афинах и вообще не в Греции, а в Малой Азии, в Перга ме. Но все же и это открытие оказывается пригодным для археологической апологетики: оно доказывает, что автор Деяний не выдумал культ «неведомого бога», а взял его из исторической действительности. С этим, конечно, можно согласиться. Но ведь это опять-таки ничего не дает для установления историчности сказаний об апостоле Павле и его деятельности.

Давно и основательно раскапывается город Коринф на перешейке того же названия в Греции, В 1858 г. в этих местах было землетрясение, после которого население покинуло город, так что на его месте стали технически возможны любые археологические работы. Вначале они производились эпизодически, но в 1898 г. Американский институт классических исследований принялся за работу всерьез. Результаты не замедлили сказаться, и археологи-апологеты поспешили воспользоваться ими для доказательства историчности повествований о деятельности апостола Павла в Коринфе. Какие же находки дали им основания к таким утверждениям?

Был найден осколок каменной плиты с обрывком надписи: «…агога хебр…» Видимо, вся надпись должна читаться: «Синагога евреев». В Деяниях говорится о том, что Павел «во всякую субботу… говорил в синагоге…». Возникает серьезный вопрос: не та ли это синагога, в которой проповедовал Павел? Правда, по всем данным, надпись относится к периоду 100 — 200 гг. н. э., а Павел мог быть в Коринфе не позже 51 г. Но… не исключено, как пишет ученый ксендз Григлевич, «на этой надписи покоилось око св. Павла». Вряд ли коринфская надпись многим усилила аргументацию в пользу историчности сказаний Нового завета…

Впрочем, в Коринфе найдена еще одна надпись, широко используемая верующими археологами: в ней упоминается имя некоего Эраста. Это же имя мы находим в Деяниях и во втором послании к Тимофею. В первом случае говорится, что Павел послал в Македонию «двоих из служивших ему, Тимофея и Ераста»; во втором сам Павел — если его считать автором послания — сообщает, что «Ераст остался в Коринфе». Трудно сказать, идет ли речь в коринфской надписи о том же Ерасте, который указывается в новозаветных книгах: имя это было в Греции очень распространенным, так что для отождествления новозаветного Ераста с коринфским Эрастом требуются дополнительные основания, которых никто представить не может и даже не пытается.

Ярким примером -того, какие фантастические конструкции воздвигаются иногда с целью создать видимость подтверждения археологическим материалом фактов деятельности апостолов, может служить статья специалиста по археологии Афин Оскара Бройера в «Библикл Аркеолоджист», посвященная не чему иному, как доказательству того, что апостол Павел присутствовал в 51 г. н. э. на Истмийских спортивных играх и был даже, выражаясь современным языком, активным болельщиком. Да не подумает читатель, что это шутка, — Бронер совершенно серьезно говорит об этом. Во всяком случае, как он утверждает, близость Павла к спортивным интересам Истмийских игр наложила отпечаток на стиль его писаний, на используемую им терминологию. Где, как?

Во II Послании к Тимофею его автор сообщает о себе: «Я уже становлюсь жертвой, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил. А теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и .всем возлюбившим явление его». Бронер считает, что этот текст должен в переводе с греческого звучать совсем по-иному, примерно так: «Я участвовал в хороших атлетических играх; я закончил свою дистанцию и сохранил свой залог; мне осталось получить венок справедливости, который предназначен для меня,— он присужден мне богом, праведным судией, в эти дни». Если так перевести новозаветный текст, то окажется, что Павел выражался как заправский спортивный болельщик. Но оснований для такого перевода нет никаких. А между тем это чуть ли не единственный аргумент, приводимый автором в обоснование своего утверждения, что апостол Павел был на Истмийских играх. Кстати сказать, само Послание к Тимофею— одно из так называемых пастырских посланий — большинством исследователей признается псевдонимным, принадлежащим не Павлу.

Можно спросить: а при чем здесь, собственно, археология? Ведь речь идет лишь о толковании новозаветного текста и его перевода! Нет, дело значительно сложней. Статья опубликована в специальном археологическом журнале, и материал ее в основном — археологический. Несколько десятков страниц автор посвящает описанию раскопок, проведенных им на Коринфском перешейке в районе игр. Оставаясь на почве археологии, он добросовестно использует фактический материал и делает обоснованные выводы. Но все это оказывается лишь своего рода артиллерийской подготовкой наступления на читателя, имеющей целью внушить ему любыми средствами общее представление об апостоле Павле как исторической личности, которая не только существовала в реальной действительности, но и предпринимала какие-то действия: ходила, ездила, была связана с реальными географическими и историческими явлениями — одним словом, важно насытить мифологическую схему предметным содержанием. И начав с солидного, внушающего читателю доверие археологического экскурса, автор заодно старается сбыть ему свои фантастические домыслы, не имеющие уже отношения к археологии, но призванные укрепить представление об историчности Павла при помощи всяких хитроумных логических построений.

Павлу-де был прямой расчет находиться на Истмийских играх. Он мог там встречаться с участниками игр, приехавшими с севера Греции и из Малой Азии. Вместо того чтобы самолично обходить и объезжать каждый средиземноморский порт, что было практически невозможно, апостол Павел именно на играх стремился завести сношения со всеми странами средиземноморского бассейна. К тому же, как известно, апостол промышлял изготовлением палаток, а Истмийские игры, куда собирались многочисленные участники и зрители, не всегда находившие себе место на постоялых дворах и в гостиницах, должны были представлять хорошие возможности для сбыта изделий апостола — люди могли покупать палатки, чтобы жить в них во время игр. Положение Павла в Коринфе облегчалось тем, что там у него были друзья и соратники, в частности, пресловутый Эраст, который «в качестве высокопоставленного горожанина, знакомого со всеми порядками на играх, мог служить гидом и переводчиком». Правда, не может не отметить при сем Б-р он ер, идентификация новозаветного Ераста с Эрастом, который упоминается в коринфской надписи, «не все принимают», но в апологетическом хозяйстве Бройера и эта веревочка пригодится. Правда, опять-таки отмечает он, сам Новый завет ничего не говорит о посещении Павлом Истмийских игр: «Автор Деяний, который сконденсировал сообщение о 18 месяцах работы Павла в Коринфе в 18 стихах XVIII главы своей книги, не дает никаких указаний на то, что Павел и его сотрудники были на Истмийских играх. Здесь должно было быть много эпизодов, характерных для его миссионерской деятельности, но автор молчит о них». И Новый завет молчит, и археологические материалы ничего не говорят, а набожный археолог умудряется все же построить сооружение, ничуть не более прочное, чем обыкновенный карточный домик, но могущее оказать некоторые услуги апологетам историчности Библии. А солидный археологический журнал отдает этим ненаучным упражнениям целый свой номер!

К вопросу о Павле имеет также отношение одна надпись, найденная недалеко от Коринфа, — на другой стороне залива, где стоял в древности город Дельфы. Она дала археологам библеистам повод к глубокомысленным рассуждениям и сопоставлениям.

Деяния сообщают, что, когда Павел особенно сильно возбудил своей проповедью недовольство живших в Коринфе евреев, они привели его «пред судилище Галиона, проконсула Ахаии» (по римскому административному делению — провинция на территории Пелопоннеса). И вот обнаружились следы этого самого Галиона. В изложении известного нам Вернера Келлера все выглядит довольно убедительно. Обломки надписи, в которой император Клавдий обращается по какому-то случаю к населению данной провинции, содержат фразу, упоминающую «Люция Юния Галиона, моего друга и проконсула Ахаии». Надпись датируется началом 52 г. н. э. Выходит, что приблизительно в то время, к которому Деяния приурочивают пребывание Павла в Коринфе и его столкновение с Галионом, последний действительно был проконсулом этой провинции. По этому поводу Келлер торжествует весьма демонстративно, но в общем — напрасно.

Следует отметить (об этом Келлер умалчивает), что надпись можно прочитать так, как он это делает, лишь при условии ее мысленной реконструкции. Имеются только буквы, складывающиеся в такой текст (если его изобразить по-русски): «…ниус Галион, др… мой и… онсул…» Остальное надо домысливать. Правда, особенно спорить здесь не приходится: видимо, имеется в виду тот самый Галион, и хотя провинция, проконсулом которой он является, не названа, но надо полагать, что речь идет именно об Ахаии, так как Дельфы находились в этой провинции. Другое дело, что вообще дает вся эта надпись.

Галион, как историческая личность, представляет собой довольно известную фигуру. Это, между прочим, брат знаменитого римского философа Сенеки; то, что он был проконсулом Ахаии примерно в это время, известно по ряду источников, так что в этом отношении дельфская надпись не «сообщает ничего нового. А о Павле она все же ничего не говорит. Поэтому и в данном случае аргументация в пользу достоверности сказаний о Павловых путешествиях отнюдь не обогащается.

Совет старейшин в древних Афинах. ↑

Содержание