«Израильская» стела

В феврале 1896 г. один из наиболее активных и удачливых археологов Египта англичанин Флиндерс Питри вел работы в развалинах храма Аменхотепа III. От самого храма, который, по всем данным, был одним из самых величественных сооружений древности, почти ничего не осталось. Рассказывая впоследствии о своих работах, Флиндерс говорит, что он уже собирался прекращать их, так как потерял всякую надежду обнаружить что-нибудь интересное. И вдруг лопата одного из рабочих, раскапывавшего кучу многовекового мусора, издала почти металлический звон. Еще четверть часа напряженной работы, и взорам всех собравшихся участников экспедиции предстала великолепная находка — стела большого размера, свыше 10 футов в высоту и 5 футов шириной. Она лежала на боку, и чтобы рассмотреть начертанные на ней письмена, пришлось прорыть под ней землю и проползти в образовавшийся ход. Результаты вознаградили все труды Питри и работавшего вместе с ним Шпигельберга.

Как и следовало ожидать, это была стела, поставленная по приказанию построившего храм Аменхотепа III. Но надпись на ней претерпела ряд невзгод: знаменитый «фараон-еретик» Аменхотеп IV ее стер, фараон Сети I восстановил, а через сто лет фараон Меренптах, о котором известно, что он вообще имел обыкновение присваивать чужие памятники и храмы, разрушил храм Аменхотепа III и на его стеле начертал собственную надпись. В- этой надписи и заключается вся историческая ценность находки.

По обычаю древних восточных властителей, Меренптах безудержно восхваляет себя и хвастается своими победами. Надпись гласит: «Цари повергнуты и взывают: «Мира!» (Здесь употреблено семитское слово «шалам».) Нет никого среди девяти народов, кто подымал бы голову. Опустошена Ливия, страна хеттов умиротворена, разграблен Ханаан, исполненный всяческого зла, уведен в плен Аскалон, захвачен Гезер, Иеноам приведен в небытие, Израиль обезлюдел, его посевы уничтожены, Сирия стала вдовой для Египта. Все страны соединены в мире; каждый смутьян наказывается царем Меренптахом…»

Питри рассказывает о том, как он вместе со Шпигельбер- гом разбирал эту надпись. Последний долго валялся под стелой, еще и еще рассматривал и перечитывал ее строки и, наконец, вылез оттуда со словами:

— Там перечислены названия различных сирийских городов и одно, которого я не знаю, — Исирар…

Полез под стелу сам Питри — и вдруг оттуда раздался его неистовый крик:

— Да ведь это же Израиль!

Вечером, когда весь археологический отряд собрался за ужином, только и разговоров было, что о найденной стеле. Хотя все видели ее большое значение, но заявление, которое сделал Питри, все же поразило их. Он сказал:

— Эта стела будет известна в мире больше, чем все, что я нашел до сих пор.

Так говорил человек, многочисленные открытия которого к этому времени уже сделали его знаменитым во всем мире. И он был в значительной мере прав: находка затмила многое, что было им до тех пор сделано.

Обнаружено было первое в египетских памятниках упоминание Израиля. И он там не просто упомянут, а таким способом, который опрокидывал одну из двух основных библейских версий исхода евреев из Египта. Стела относится к пятому году царствования фараона Меренптаха, то есть примерно к 1247 г. до н. э. И из нее видно, что Израиль в это время уже не только живет в Палестине, но и ведет там оседлое земледельческое хозяйство, так как сказано, что уничтожены его посевы. Стало быть, исход из Египта не мог произойти при Меренптахе и «фараоном-угнетателем» не мог быть отец Меренптаха Рамзес II. А как же тогда с библейским свидетельством, по которому израильтяне строили именно город Раамсес?

Есть и другое толкование данного места надписи Меренптаха, оно высказано акад. В. В. Струве; в предыдущей главе мы уже касались его. Напомним, что, по мнению акад. В. В. Струве, в надписи имеется в виду опустошение Израиля не египтянами, а другими народами и что здесь просто констатируется обстановка, создавшаяся в Израиле’ после того, как какие-то народы вторглись в его страну и уничтожили его посевы. Именно это событие, как считал акад. В. В. Струве, должно было обречь израильтян на голод и побудить их к эмиграции в Египет. Таким образом, надпись Меренптаха должна свидетельствовать не об исходе евреев из Египта, а об их приходе туда. Могло это произойти около 1243 г. до н. э., а исход, по этой версии, можно тогда отнести ко времени смерти Рамзеса III, то есть примерно к 1193 г. Нетрудно видеть, что и при этом решении вопроса ни о какой точности библейских сообщений говорить не приходится. Иначе говоря, при всяком толковании надпись Меренптаха опрокидывает библейскую версию об исходе евреев из Египта в конце XIII в.

Несмотря на это, многие зарубежные археологи-библеисты придерживаются этой версии и пытаются «обезвредить» ясное свидетельство стелы Меренптаха. Олбрайт нашел лазейку. Он настаивает на таком понимании надписи, по которому в царствование Меренптаха «Израиль был уже в силе в Западной Палестине, но не имел еще постоянного поселения там». Аргументируется это тем, что в иероглифической надписи к названию Израиль дан детерминатив (поясняющий значок), обычно применяемый для обозначения «чужого народа», а не «чужой страны». Трудно понять, почему «чужой (для египтян) народ» не может иметь постоянного поселения в Палестине — тем более, что здесь же говорится об уничтожении его посевов. Не мог же земледельческий народ вести бродячий образ жизни!

Несмотря на все старания Олбрайта, Райта и их единомышленников, датировка исхода XIII в. до н. э. оказывается несостоятельной. И понятно, что многие археологи-библеисты отстаивают другой хронологический вариант, основанный на прямом библейском расчете,— XV в. до н. э. Оуэн, например, говорит, что -стела Меренптаха «определенно дискредитирует теорию», по которой фараоном-угнетателем был Рамзес II, а исход был при его сыне и преемнике Меренптахе. Если бы Израиль покинул Египет в такую позднюю дату, то у него не было бы времени на сорокалетнее странствование в пустыне и на кампанию Иисуса Навина в Ханаане. Оуэн считает, что стела подтверждает библейскую датировку «около 1446 г., как наиболее логичную дату исхода, и 1406 г. — как приблизительную дату вступления в Палестину». Он подкрепляет свою версию тем, что в это время Израиль переживал «поздний период судей», когда в стране не было твердой власти и завоевательный поход Меренптаха мог проходить поэтому в более легких условиях.

Приходится, однако, признать, что археология опрокидывает и это построение. Оно не выдерживает критики в свете материалов эль-амарнского архива, о котором мы выше уже говорили.

Содержание