Община Кумрана и раннее христианство

Хотя найденные в Кумране библейские рукописи все без исключения относятся к Ветхому завету, но наиболее острая борьба разгорелась в литературе вокруг тех выводов, которые вытекают из них для Нового завета и для раскрытия исторической картины возникновения христианства.

Забегая несколько вперед, скажем, что новозаветная теология оказалась в весьма затруднительном положении. В зарубежной литературе неоднократно проводилась параллель между положением новозаветной теологии после кумранских открытий с тем по­ложением, в котором оказалась ветхозаветная теология во второй половине прошлого века после того, как на территории Месопотамии были открыты многочисленные ассиро-вавилон­ские тексты, буквально ошеломившие защитников божествен­ной уникальности ветхозаветных книг. Некоторые авторы, в том числе близкие к кругам клерикалов и теологов, заяви­ли, что христианской догматике брошен вызов, по своей силе не уступающий тому, каким явилось открытие Дарвином эво­люционной теории. Можно с полной уверенностью сказать, что на этот вызов теология не сумела ответить Без ущерба для своих позиций. Кумранские документы нанесли ей сокруши­тельный удар.

Как было уже сказано выше, они принадлежали некоей сектантской общине палестинских евреев, бежавших от мира и нашедших себе убежище в скалистой пустынной местности на побережье Мертвого моря; по всей видимости, это была секта, известная в истории под именем ессенов или ессеев.

Все методы датировки археологических документов, при­мененные при исследовании кумранских рукописей, дали достаточно ясные хронологические показатели; в общем, доку­менты относятся к периоду, лежащему между III в. до н. э. и II в. н. э. Это значит, что все события, о которых повествует­ся в Новом завете, должны были происходить, если они вообще происходили, при жизни тех людей, которые писали или пере­писывали, хранили, а потом тщательно спрятали кумранские документы. Не менее существенны и географические обстоя­тельства: Кумран находится в нескольких часах пешего пути от Иерусалима, в двенадцати километрах от Иерихона — во всяком случае, в непосредственной близости от тех центров и населенных пунктов Палестины, в которых должны были разыгрываться все новозаветные события. Конечно, следовало бы ожидать того, что в кумранских документах самым непо­средственным образом будут звучать отклики этих событий. Можно было бы даже ожидать того, что в некоторых из них окажутся сообщения л материалы, в той или иной степени и форме прямо дублирующие новозаветные повествования об Иисусе Христе и его апостолах, об их деятельности и пережи­тых страданиях. С другой стороны, если жители Кумрана были враждебны христианству, то вполне естественно было бы ожидать того, что их документы будут насыщены антихри­стианскими выпадами, полемикой против новой религии, критикой по адресу ее основателя и приверженцев.

Но ничего этого нет, кумранские документы молчат о хри­стианстве. Это совершенно необъяснимо, если допустить, в соответствии с учением церкви, что во второй трети I в. н. э. оно было уже широким и заметным движением.

Представляет исключительный интерес другое обстоятель­ство: сама кумранская община, как она выглядит в найден­ных документах, близко напоминает общины первых христиан; а если это так, то нельзя ли считать, что кумраниты и были самыми первыми христианами или, по меньшей мере, их непосредственными предшественниками? А если это так, то может оказаться исторически достоверной новозаветная традиция о возникновении христианства уже в 30-х гг. I в. и об очень быстром его широком распространении в это же время. Рассмотрим вопрос о том, в какой мере можно сближать или даже отождествлять кумранитов с христиа­нами.

Большинство исследователей считает, что обитатели кумранского поселения принадлежали к древнееврейской секте ессеев. В современной научной литературе пользуется извест­ным распространением точка зрения, сближающая ессейство и первоначальное христианство. Так, известный советский историк академик Р. Ю. Виппер писал: «Сходство между эссенами (многими авторами ессеи называются эссенами. — И. Л.) и христианами не есть сходство между двумя одно­временно и параллельно существующими направлениями. Это сходство двух поколений, сходство между отцами и детьми или, вернее, между дедами и внуками». Мы видим, что акаде­мик Виппер находит прямую преемственную связь между эти­ми двумя религиозными направлениями.

Действительно, некоторые черты сходства между ними бросаются в глаза. И ессеи и христиане откололись от иудаиз­ма, и ессейство и христианство (последнее — в самый ранний период своего существования) были сектами в иудаизме. Мно­гое сближает их в отношении религиозной идеологии, социаль­но-политической направленности, в ритуале и культе.

В первоначальном христианстве мы находим идеологию мессианизма, связанную с тем, что верующие ждут скорого пришествия Мессии, после какового пришествия должен наступить конец всех старых порядков — «конец света» — и должно восторжествовать царство небесной божественной справедливости. В идеологии кумранских ессеев также ярко выражены мессианические чаяния и то, что именуется в науч­ной литературе эсхатологией, — ожидание конца света.

И в первоначальном христианстве, и в ессействе играет большую роль идеология дуализма — двойственности всего существующего, связанной с тем, что в мире действуют и упор­но борются между собой доброе и злое начала, свет и тьма, бог и сатана.

И ессейство, и первоначальное христианство выступают против богатых и богатств, обличают нечестивых богачей, предрекают им тяжелую расплату в будущей и даже в земной жизни за то, что они владеют и пользуются богатствами, преданы «мамоне». В обеих религиозных идеологиях пропо­ведуется нищенство, как материальное, так и духовное. Изве­стно евангельское изречение — «блаженны нищие духом»; о ни­щих духом говорится в одобрительном смысле и в некоторых кумранских документах.

Есть общее и в отправлении культа. Христианство требова­ло водного крещения; в Кумране обнаружены бассейны для ритуальных омовений, такие омовения составляли неотъемле­мый элемент религиозно-бытовой практики кумранитов. В эту практику входил также обряд благословения хлеба и вина, в какой-то мере напоминающий христианское причащение. Совместным ритуальным трапезам первохристиан соответство­вали у ессеев систематические повседневные общие трапезы. А главное, что роднит идеологию кумранских ессеев с перво­начальным христианством, — это дух протеста против суще­ствующих порядков и господствующей идеологии, беспокойный дух исканий, стремлений к новому и неизведанному, долженст­вующему вытеснить и заменить скомпрометировавшую себя идеологию ортодоксального яхвизма.

Нет сомнений в том, что между ессейством и первоначаль­ным христианством было много общего. Это нашло свое вы­ражение и во многих терминологических совпадениях между текстом книг Нового завета и некоторыми кумранскими до­кументами.

При всем этом различие между ессейством, как оно выра­зилось в порядках и документах кумранской общины, и перво­начальным христианством настолько велико, что эти два религиозных явления нельзя, с нашей точки зрения, не только отождествлять, но и ставить в отношение непосредственной преемственной связи. И в специфически религиозной догмати­ке, и в основных чертах социальной идеологии, и в ритуале здесь существуют очень серьезные различия.

Кумраниты не порывают с ортодоксальным иудаизмом. Они строго соблюдают субботу — в некоторых отношениях да­же строже, чем «нормальные» иудеи. Да и вообще некоторые особенности иудаистского благочестия у кумранитов выра­жены ярче, чем в ортодоксальном иудаизме. Так, например, это выглядит в их отношении к «чужим» — иноверцам и ино­племенникам. Кумранская община замкнута в себе и строго обособлена от всех инакомыслящих и по-иному живущих. В отношении к ним у кумранитов господствует идеология не­нависти, возмездия, ветхозаветная идеология, выраженная пресловутой формулой — «око за око». Замкнутость и своеоб­разный аристократизм ессейской общины доходят до того, что в нее закрыт доступ всем калекам, убогим, слабоумным (не­смотря на одобрительное отношение к духовному нищенству). В самом строении общины господствует строжайшим образом соблюдаемая иерархия: все ее члены делятся на 4 разряда, и принадлежащие к младшим разрядам должны беспрекословно повиноваться старшим.

Всего этого нет в первоначальном христианстве, как оно выглядит по Новому завету.

Обрядовые установления и запрещения иудаизма христиан­ство по существу отменило, что относится, в частности, и к соб­людению субботнего отдыха. В полную противоположность ессейству первоначальное христианство поставило своей зада­чей самую широкую вербовку единомышленников во всех этнических и социальных слоях Римской империи. Отсюда и его далекоидущий «либерализм», его покладистость и терпи­мость ко многим особенностям самых различных чужих культов, его готовность приспособиться к ним и их ассимили­ровать. В отличие от кумранских документов Новый завет про­поведует любовь, прощение обид и непротивление злу.

Социальные устремления кумранитов и первохристиан тоже различны. Первые не признают рабства, полностью от­казываются от рабов и рабовладельческого порядка, вторые рассматривают этот порядок как вполне нормальный и, кажется, единственно возможный. У кумранитов общность имуществ основана на совместном труде, в первоначальном христианстве эта общность имеет по существу лишь благотво­рительное значение («отдай имение нищим…»).

И ессейство и первоначальное христианство были течения­ми в общем потоке иудейских сект того времени. Иудаизм переживал тяжелый и затяжной кризис. Мессианические ожи­дания никак не оправдывались. Ставка на различных политиче­ских и военных деятелей, обнаруживавших, казалось бы, несом­ненные черты обещанного пророками Мессии, неизменно про­валивалась. Между тем положение было отчаянным. Столетия чужеземного господства в «земле обетованной», униженное рабское и полурабское положение ряда поколений «избран­ного народа», кровавое подавление всех попыток освобожде­ния, жесточайшая эксплуатация народных масс, навязывание завоевателями «избранному народу» своих богов и культов вплоть до жертвоприношений языческим богам в иерусалим­ском храме — все это не могло не вызвать среди евреев остро­го идеологического брожения, неизменно выливавшегося в ре­лигиозные формы. Появлялись различные религиозно-поли­тические партии и секты, вступавшие в оппозицию к основно­му стволу иудейства, боровшиеся и между собой. В них было немало общего, поскольку они порождались одной и той же социально-исторической обстановкой. Но нет достаточных ос­нований считать, что все эти секты составляли единую цепь, отдельные звенья которой -связаны преемственной общностью. Они существовали параллельно, но судьбы их были неодина­ковы— одни быстро уходили -с исторической арены, другие оказали более или менее серьезное влияние на все дальней­шее идеологическое развитие. Та иудейская секта, из которой выросло христианство, оказалась по ряду причин в наиболее благоприятном положении и не только выжила, но преврати­лась в мировую религию. Ессейство же исчезло, оставив свои следы лишь в археологических памятниках.

В обоснование того, что кумранские ессеи и первохристиане представляли собой чуть ли не одну и ту же секту в иудаизме, иногда приводится еще один довод.

Еврейские писатели I в. н. э. Иосиф Флавий и Филон Алек­сандрийский, описывая общественную жизнь Иудеи того вре­мени, говорят о трех основных религиозно-политических партиях, существовавших там: саддукеях, фарисеях и ессеях. В книгах Нового завета говорится о первых двух, но ни разу не упоминаются ессеи. Существенно при этом, что о саддукеях и фарисеях неизменно говорится неодобрительно и даже враж­дебно. Отсюда некоторые авторы делают вывод, что к ессеям авторы новозаветных книг относились по-иному, чем к садду­кеям и фарисеям, — не враждебно, а дружественно.

Это слабый аргумент. О зелотах в Новом завете тоже ни­чего не говорится, хотя в сочинениях еврейских писателей они неоднократно упоминаются. Решение данной «загадки» вообще представляется довольно несложным.

Авторы новозаветных книг пишут о тех религиозно-поли­тических партиях, которые играли определяющую роль в об­щественной и идеологической жизни Иудеи первой половины I в. н. э. Зелоты стали играть такую роль лишь в период Иудей­ской войны 66—73 гг., что же касается ессеев, то они, видимо, никогда не оказывали особого влияния на религиозно-полити­ческую атмосферу в Иудее. Во-первых, они составляли не­значительное меньшинство ее населения — Иосиф насчитывает всего около 4000 ессеев на всю страну; во-вторых, сам их образ жизни фактически изолировал их от общественно-политической и религиозной борьбы в основных центрах страны. Не удиви­тельно, что новозаветные авторы не обратили на них внимания.

Аргумент, по которому они не писали о ессеях из «сочувст­вия» к ним, представляется неубедительным: трудно предста­вить себе, зачем бы они стали скрывать название той религиоз­ной группы, взгляды которой соответствовали их взглядам или даже совпадали с ними. Интересы пропаганды должны были толкать их на прямо противоположный путь.

Если изобразить отношение ессейства и первоначального христианства в терминах родства, то, как нам кажется, эти два явления следует признать находящимися в отношениях братьев, а не отца и сына или деда и внука. Сами же события, о которых повествуется в новозаветных книгах, не нашли в кумранских документах никакого отражения, в них выразил­ся лишь самый дух эпохи — бурной, мятущейся и напряженной.