Египет в долгу у библеистики​

Когда начались систематические работы археологов в Египте, то первым, что больше всего интересовало влиятельные в буржуазных государствах круги богословов и церковников, было открытие материалов, которые подтвердили бы и иллюстрировали библейские повествования о египетском плене израильтян и о полном чудес исходе из Египта. Начались самые активные поиски в этом направлении.

Американский ученый первой половины прошлого века Эдуард Робинсон известен как один из основоположников библейской археологии. Получив в 1837 г. в Нью-Йорке ка­федру библейской литературы, он должен был начать свою деятельность с исследовательского путешествия по Палести­не. Но начал он свое путешествие с Египта; одно это уже сви­детельствует о том решающем значении, которое придавалось археологами-библеистами египетской эпопее израильтян. Опи­сывая деятельность Робинсона, современный американский автор Фредерик Оуэн превозносит ту тщательность и добро­совестность, которую проявил Робинсон в своих поисках. А его принципиальные установки Оуэн характеризует следую­щим образом: «Его научные мотивы» и твердая вера в то, что церковная традиция представляет собой ценность только тогда, когда она совпадает со свидетельством священного Писания, предохраняли его от ошибок и плохо обоснованных выводов». Каковы же были результаты столь тщательной археологической разведки, руководимой такими благонаме­ренными и благочестивыми побуждениями?

В отношении археологических данных о пребывании евреев в Египте — никаких.

С того времени прошло без малого полтора столетия. На территории Египта почти непрестанно велись археологические^ исследования, равных которым по размаху и интенсивности не знает ни одна страна. За это время древняя история Егип­та исследована так, как это не достигнуто в отношении какой бы то ни было другой страны в мире. Вернер Келлер пишет: «Ни одно государство Древнего Востока не раскрыло нам так свою историю, как Египет. Вплоть до 3000 г. до н. э. мы можем почти без перерывов перечислить имена фараонов и чередо­вание династий Древнего, Среднего и Нового царств. Ни у какого другого народа так точно не выяснены события и факты, связанные с его властителями, походами, построй­ками дворцов и храмов, литературой и поэзией». Казалось бы, уже о таких драматических событиях, как те, которые свя­заны с пребыванием израильтян в Египте, исторические па­мятники должны были поведать громко и внятно. «Но, — ме­ланхолически констатирует Келлер, — на этот раз Египет ос­тается в долгу перед исследователями. Мало того что они ниче­го не нашли об Иосифе, они не открыли ни документов, ни памятников его времени». Упорно не платит Египет исследо­вателям свои долги не только в отношении документов и памятников всего того времени, в течение которого, как свидетельствует Библия, евреи пребывали в египетском плену, но и в отношении Моисея и его времени. Просто какой-то заговор со стороны зданий и погребений, надписей и произве­дений изобразительного искусства, даже со стороны столь обильной в древнем Египте папирусной литературы! Не по­казываются…

Правда, Келлер находит благовидное объяснение для этого странного явления — такое, которое может не поставить под сомнение историчность библейского рассказа. Между 1730 и 1580 г. до н. э. данные египетской истории вообще чрезвычайно скудны. И по Келлеру, как раз в этот промежуток и можно втиснуть всю историю египетского плена израильтян: от этого, мол, времени вообще осталось мало памятников, поэтому нет ничего и о евреях.

Следует отметить, что сам Келлер в данном случае наносит удар своему же требованию признать полную достоверность библейских повествований. Ибо он пытается уложить указан­ные Библией 430 лет египетского плена евреев в прокрустово ложе 150 лет молчания источников. Притом, надо полагать, с его же точки зрения, не с самого начала «эры молчания» развернулись описанные в Библии события и неточно к самому концу ее они завершились, так что следует иметь в виду не все 150 лет, а какой-то отрезок времени внутри этого периода — лет 100 или, допустим, 120. Достаточно ли этого периода для того, чтобы род в 70 человек размножился до численности целого большого народа?!

Могло ли случиться так, что если бы египетский плен евреев был действительным историческим фактом, от него не осталось бы существенных и заметных следов в вещественных памятниках древнего Египта, в его богатейшей эпиграфике — в бесчисленных надписях на стенах гробниц, на стелах и обе­лисках, в росписи храмов, в многочисленных папирусах, ко­торые читаются теперь учеными-специалистами без особого труда? По поводу патриархов еще можно с грехом пополам ссылаться на возможность того, что они не попали в пись­менные памятники Месопотамии и Сирии, так как не были людьми заметными в государственной и общественной жизни того времени. Но чтобы осталось незамеченным пребывание целого народа на территории не очень уж большой страны, чтобы прошли мимо внимания египетских летописцев, публи­цистов, государственных деятелей, по приказаниям которых делались соответствующие записи, такие события, которые, по Библии, должны были буквально потрясти весь Египет,— это, конечно, неправдоподобно. Объяснить это можно было бы чудом.

Заметим, прежде всего, что не осталось от пребывания евреев в Египте никаких материальных памятников.

Археологические исследования в соответствующих местах могли открыть развалины домов, алтарей-жертвенников Яхве, орудия производства, предметы домашнего обихода, наконец, специфические для евреев погребения. Сделаем все мыслимые поправки на то, что, придя в Египет, израильтяне очень быстро усвоили нравы и быт этой страны, так что и жилища их, и предметы домашнего обихода того времени теперь трудно отличить от соответствующих археологических памятников, оставленных самими египтянами; допустим, что это даже так. Но никакие поправки здесь нельзя сделать в от­ношении памятников религиозного культа, а в особенности, погребений. Большой народ, живший в стране на протяжении 400 с лишним лет, не мог не оставить большого количества могил. Египетские погребальные обычаи настолько специ­фичны, что для археолога не составляет никакого труда от­личить от египетских погребения любого другого народа — тем более, если бы они были не одиночными, а массовыми, в кладбищах, принадлежавших целым поселениям. Но ника­ких кладбищ неегипетского, то есть, может быть, еврейского происхождения, в области Гесем не найдено! Не умирали, что ли, эти люди?