О фальшивках и дешевых сенсациях​

Установление истинной даты, к которой относится изготовление того или иного предмета, нередко дает возможность сделать вывод о том, что он — неподлинный, поддельный и что его либо по ошибке принимают за древний, либо люди, почему-либо заинтересованные в этом, изготовили фальшивку и выдают ее за древний памятник. В истории археологической науки, музейного дела, коллекционирования известно много таких случаев.

Побудительные мотивы, по которым изготовляются археологические фальшивки, могут быть различного свойства. Чаще всего это просто стремление к наживе. Фабрикация фальшивых древностей может давать не меньшие барыши, чем деятельность фальшивомонетчиков. И в погоне за такими барышами ловкие дельцы в разные времена изготовляли «первобытные» орудия и посуду, античные статуи, «древние рукописи». Известны случаи, когда такие фальшивки выделывались просто из озорства, для забавы. Но часто побудительным мотивом являлись более «возвышенные» стремления. В библейской археологии изготовление фальшивок имеет своей целью, помимо всего этого, еще и стремление поддержать религию, «доказать» истинность Библии и т. д.

Огромное количество таких фальшивых «археологических» памятников, сфабрикованных в разные времена, хранится и показывается за деньги паломникам в разных христианских церквях и монастырях, в мусульманских «святых местах», — вплоть до голов Иоанна Крестителя и волос из бороды проро­ка Мохаммеда. Но помимо этой чисто культовой фабрикации и использования фальшивок известны многие случаи «науч­ной» фальсификации археологических памятников. Приведем один такой пример, относящийся непосредственно к библей­ской археологии.

В 1872 г., вскоре после того как была открыта стела моавитского царя Меши, относящаяся к IX в. до н. э.— это откры­тие вызвало сенсацию во всем мире,— на рынке в Иерусалиме вдруг появились в большом количестве глиняные изделия, выдававшиеся продавцами-арабами за древние предметы, най­денные в том же районе, где была обнаружена и стела Меши. По своей форме эти изделия — небольшие фигурки людей и животных, светильники, посуда — были в достаточной мере архаичны, так что могли сойти за весьма древние; к тому же часть из них была исчерчена надписями, похожими на пись­мена Меши. Их охотно раскупали частные любители древ­ностей и даже научные учреждения. Появился специальный научный термин для обозначения этого типа предметов — «моавитские древности». По совету ряда крупных востокове­дов коллекция таких вещей была даже куплена прусским правительством за 20 тысяч талеров для берлинских музеев. Вскоре, однако, французский ученый Клермон-Ганно неоп­ровержимо доказал, что все эти моавитские древности изго­товляются ловкими фальсификаторами, в числе которых был хорошо известный ему араб Селим и некий Шапира, который в дальнейшем «прославился» еще более грандиозной фаль­сификацией.

В 1883 г. он предложил Британскому музею купить у него древнюю рукопись, исполненную на коже. Цену Шапира за­просил немалую — миллион фунтов стерлингов. Но основания к такому запросу у него были, ибо и по своей древ­ности, и по содержанию рукопись выглядела как нечто исключительно ценное. Письмена, начертанные на ней, по своему типу соответствовали началу I тысячелетия до н. э., а по своей древности рукопись, как утверждал Шапира, вос­ходит к временам Моисея. Что же касается ее содержания, то оно прямо подтверждало библейскую историческую тра­дицию: в рукописи рассказывалось о странствовании евреев в пустыне после исхода из Египта, причем повествование не во всем сходилось с тем, что рассказывается в библейской книге Второзакония.

«Открытие» Шапиры вызвало громадный интерес во всем мире. Многие ученые без колебаний признали подлинность рукописи. Хранитель отдела рукописей Британского музея Ч. Д. Гинзбург занялся детальным исследованием редчайшего исторического памятника, а известный немецкий палестиновед X. Гуте опубликовал рукопись со своим переводом. Француз­ское министерство просвещения командировало того же Клермона-Ганно в Лондон для изучения рукописи. Ему пришлось там довольно трудно, ибо ни сам Шапира, ни даже админист­рация Британского музея не выражали особого желания до­пустить его к исследованию памятника. Лишь на несколько минут он был допущен к нему. Но и этого времени оказалось достаточно, чтобы сделать дерзкий, но полностью оправдав­шийся впоследствии вывод: «редчайший и древнейший памят­ник» — бессовестная фальшивка.

Оказалось, что Шапира сшил вместе несколько отрезан­ных краев старых синагогальных свитков Торы и написал самым древним, известным к его времени шрифтом часть текстов Второзакония, в нескольких местах видоизмененного. После того как Клермон-Ганно опубликовал в «Таймсе» свое заключение, Шапира покончил жизнь самоубийством.

Трудно представить себе, чтобы вывод, для которого Клермону-Ганно понадобилось всего несколько минут, не мог быть сделан и другими учеными, имевшими доступ к манускрипту Шапиры, но, видимо, возможность археологического подтвер­ждения повествований Второзакония и перспектива посрам­ления безбожных скептиков настолько соблазняла тех немно­гих, кто имел этот доступ, что их ученое сознание затумани­валось и оказывалось не в состоянии увидеть совершенно очевидные факты…

Уже в конце прошлого века наука располагала достаточно точными методами, при помощи которых можно было более или менее безошибочно отличить «благочестивую» или лю­бую другую подделку от подлинной вещи, представляющей научный ‘интерес. В наше время это различение еще легче, ибо методы археологической работы стали значительно точней и совершенней.

Помимо прямой фальсификации, есть еще возможность вносить сумятицу в историческую науку, основываясь на под­тасованной археологии. Можно делать ложные выводы из анализа подлинных археологических памятников, раздувать значение этих выводов до масштабов сенсации, распростра­нять в широкой прессе ошеломляющие слухи о небывалых «открытиях».

Некий чилийский архитектор по имени Хулио Рипамонти, занимающий должность профессора Центрального универси­тета Венесуэлы, решил, что он должен восполнить один важ­нейший пробел в исторических познаниях человечества. Как известно, в Библии сказано, что Моисей «погребен на долине в земле Моавитской против Веффегора, и никто не знает место погребения его даже до сего дня». До сего дня, заявил Рипамонти, никто не знал, а теперь будут знать, — он откроет место погребения Моисея. Совершив заморское путешествие, Рипамонти явился к королю Иордании Хусейну. Просвещен­ный король оказал предприимчивому любителю археологии всяческое содействие. Он дал ему несколько десятков рабо­чих и группу консультантов из иорданских археологов. Экспе­диция отправилась в путь, и 1 сентября 1962 г. начались раскопки.

Иорданские археологи во главе с квалифицированным уче­ным Рафиком Даяни привели Рипамонти на то место, где незадолго до этого Даяни открыл остатки древнего строения. Это было небольшое святилище на холме, весьма типичное для тех «святилищ на высотах», о которых много говорится в Ветхом завете. Иорданский археолог определил найденный им памятник как храм, воздвигнутый ханаанеянами в честь их бога Баал-Пеора около 1300—1250 гг. до н. э. Что же касается Рипамонти, то он счел храм Баал-Пеора гробницей Моисея, так что оставалось только найти останки погребенно­го здесь пророка. Но они-то и не были обнаружены. И вообще никаких следов Моисея или его соотечественников здесь най­дено не было.

Несмотря на это, вернувшись в столицу Иордании Амман, Рипамонти собрал многолюдную пресс-конференцию; жур­налисты бросились на эту сенсацию с большой охотой. Они услышали категорическое заявление археолога: «Слова Вет­хого завета: «никто не знает места его погребения до сего дня», больше не должны употребляться». Иначе говоря, теперь благодарное чилийскому археологу человечество это место знает…

Нам известен только один журналистский отчет об этой истории, опубликованный в печати: статья в немецкой газете «Вельт ам Абенд» под заглавием «Гробница Моисея еще не найдена». Газета не взяла на себя смелость присоединиться к явно очковтирательским разглагольствованиям Рипамонти, но самим заголовком своего пространного сообщения поста­ралась внушить читателю, что неудача чилийского археоло­га— дело временное и можно надеяться, что гробница Моисея все-таки скоро будет найдена. Любопытно, что основной биб­лейско-археологический журнал «Библикл Аркеолоджист» счел нужным перепечатать без всяких комментариев статью из «’Вельт ам Абенд». А казалось бы, кому, как не этому жур­налу, следовало бы дать отпор любителям дешевых археоло­гических сенсаций?! Впрочем, и сам этот журнал иногда не прочь на своих же страницах пропагандировать абсолютно несуразные, но весьма благонамеренные в отношении Библии сенсационные материалы. Некоторые примеры этого рода мы увидим в дальнейшем.

Мы говорили до сих пор преимущественно об археологии в целом. Пожалуй, наступил момент, когда нам надо заняться вопросом специально о библейской археологии.